Вернувшись на трассу, автомобили продолжили движение в прежнем, северо-западном направлении. Тони приблизительно представлял себе, где именно они находятся, однако, как только, примерно через полчаса пути, у обочины показался дорожный указатель с надписью «Сантьяго — семь миль», сидящая рядом Катрина решительно произнесла:

— Он точно здесь, в Сантьяго.

«Ну наконец-то хоть что-то конкретное, — подумал про себя Монтойя. — Я уже зверски устал гоняться за этим чертовым кровососом. И если это действительно означает, что конец охоты близок, то мне, наверное, стоит радоваться».

Самоироничная грустная ухмылка непрошено скривила его губы. К сожалению, он слишком хорошо понимал, что эта охота должна стать для него последней.

В город они въехали около полудня. Практически вставшее в зенит палящее мексиканское солнце равнодушно взирало на узкие, пыльные, опустевшие улочки, петляющие между деревянными домишками и покосившимися, местами плохо сколоченными заборами, за которыми виднелись приусадебные участки и прочие хозяйственные пристройки. Кое-где у обочин стояли брошенные машины, но в целом больше ничего не настораживало и не привлекало взгляд своей необычностью.

Небо по-прежнему было голубым, облака белыми, а в кронах едва ли не вековых раскидистых деревьев, тянущих ветви к дороге звонко щебетали птицы. Но людей, тем не менее, не наблюдалось. Нигде. Начиная от самой окраины, охотников повсюду встречала одна и та же картина — безмолвие и запустение. Не знай они, что именно здесь произошло, можно было бы даже сказать, что город просто временно затих, пережидая традиционную для местных сиесту в тени и прохладе неказистых жилищ.

То и дело поглядывая на изможденную Катрину, равнодушно взирающую сквозь лобовое стекло куда-то вдаль, Энтони свернул на главную улицу города, утопающую в зелени. Ветви деревьев здесь настолько тесно переплетались над дорогой, что в иные дни прекрасно укрывали от жары как пешеходов, так и водителей.

Дворики деревянных домов, по мере приближения к центру, постепенно сменялись выщербленными фасадами кирпичных построек. Но даже здесь не было ни души.

— Он рядом, — вдруг произнесла девушка, даже не глядя на Тони.

Охотник нахмурился, вглядываясь в бледное лицо своей спутницы, но оно оставалось все таким же непроницаемым, да и отсутствующий взгляд не мог сказать ему ровным счётом ничего.

«Рядом? — Монтойя невольно с опаской завертел головой по сторонам. — Интересно, что она имела в виду?»

Он пока ещё плохо понимал, что творится в голове у Катрины, но странные внутренние ощущения, которые больше не отпускали его ни на минуту, приводили охотника в полную уверенность, что она не лжет. Он просто знал это, хотя откуда именно, не хотел даже задумываться.

Улица в этом месте слегка раздавалась вширь. По одну ее сторону находился захудалый бар, на просевшей крыше которого красовалась выцветшая от солнца и ветров вывеска «Mary's Bar». Потемневшие и местами даже подгнившие доски облицовки фасада наводили на мысли, что заведение сейчас переживало не самые лучшие свои времена. А по другую, прямиком напротив бара, в густых зарослях сорняков и низкорослых деревьев пряталось угрюмое и мрачное каменное здание без окон, с огромной кованой решеткой, перекрывавшей главный вход. И даже выглядящий довольно нелепо и неуместно грязно-песочный цвет его стен, ничуть не вводил в заблуждение. Абсолютно по всем признакам это была тюрьма, причем, довольно старая, вероятно видавшая на своем веку ещё первых переселенцев.

Джип, а за ним следом и фургон, въехали на небольшую площадь перед тюрьмой, посреди которой на небрежном булыжном постаменте громоздился старый деревянный крест, сбитый из добротной, но давно облезшей древесины, некогда выкрашенной карминово-красной краской.

Тони сбавил ход, а затем и вовсе притормозил возле бара, снова посмотрев на Катрину. На этот раз девушка повернулась к нему, ответным взглядом давая понять, что он верно истолковал ее подсказку.

Решив осмотреться, Монтойя покинул кабину автомобиля, и тут же, буквально нос к носу столкнулся с Джеком, которому, видимо, пришла в голову та же идея. Судя по отчётливому хлопку дверцы фургона, намеренно припаркованного крестоносцем как можно ближе к джипу, падре тоже не желал отсиживаться в душном салоне. Впрочем, Энтони мало волновало, куда пойдет, и что будет делать священник, даже если попадет при этом в неприятности.

Переглянувшись с партнёром, они разбрелись по площади, пытаясь понять, в какое захолустье их занесло, а главное — с какой целью Валек счёл нужным прятаться именно здесь.

Остановившись возле креста, Кроу обвел долгим презрительным взглядом почему-то сразу не понравившуюся ему «инсталляцию». Тони она, впрочем, тоже не внушала никакого доверия, и когда Джек жестом предложил ему достать оружие, и продолжить осмотр площади в полной боевой готовности, без колебаний вытянул из-за пояса револьвер и снял его с предохранителя.

Оставив Монтойю бродить снаружи и изучать окрестности, крестоносец направился к бару, и ненадолго скрылся за дверями. На первый взгляд, заведение выглядело совершенно обычно: окна были целы, входные двери не заперты и даже табличка «Открыто» обреталась на положенном ей в это время суток месте.

Энтони догадывался, что Джек надеялся найти там если и не самих выживших, то хотя бы следы расправы, или ещё какие-то мелочи, способные хоть что-то рассказать о судьбе города и его жителей, но некое смутное чувство снова подсказывало ему, что крестоносец не найдет там ровным счетом ни хрена.

Неспешно обойдя несколько раз площадь, и, естественно, не обнаружив ничего полезного или занимательного, Тони направился обратно к машинам. По пути он приметил отца Адама, верно увязавшегося вслед за Кроу, когда тот не видел. Молодой священник, казалось, боялся даже собственной тени, нервно вздрагивая от каждого звука, но все равно с тревогой заглядывал в одно из окон бара в безуспешных попытках убедиться, что с крестоносцем все в порядке.

«Бедняжка, — зло фыркнул про себя Тони, чуть прищурив светлые глаза. — Погляди ж ты, как волнуется, переживает… Мазохист чертов! Видать особенным себя почувствовал, после того, как Джек его разочек поимел».

В это время на улицу вновь вышел Кроу, судя по его недовольному виду, действительно оставшийся не солоно хлебавши. Увидев Тони, он сразу же двинулся в его сторону. Падре, само собой, засеменил следом, по-прежнему боязливо оглядываясь, и стараясь поспевать за широко шагающим спутником.

— Сколько в этой дыре жителей? — спросил Энтони, все ещё держа наизготовку револьвер,

когда Джек подошёл к нему, и они вместе направились к кабине фургона. — Тысяч двадцать?

— Тридцать, если не больше, — небрежно бросил на ходу крестоносец. — А вот сколько здесь упырей?

— В худшем случае, пополам. Одни трупы, другие гады, — Монтойя поморщился, ему показалась неприятной эта мысль, но она, очевидно, была недалека от реального положения вещей.

— Если весь город его, значит Валек здесь уже несколько дней, — как и всегда, внезапно,

вмешался священник, преданным взглядом всматриваясь в лицо Джека.

— Точно, падре, — Кроу согласно кивнул, со странной благожелательностью взглянув на собеседника.

Тони мгновенно ощутил болезненный укол ревности. Чертов мальчишка, кажется, добился своего! Каким-то невероятным образом поменял обычное отношение Джека к незнакомцам с долей прохладного, а то и крайне ядовитого цинизма, на вполне положительное, если не откровенно теплое. И так быстро. Просто неприлично быстро, на его взгляд. Даже если он был прав, и они действительно занимались прошлой ночью сексом, то это совсем не давало повода подпускать юнца так близко.

«Не иначе, как замену мне нашел, — пальцы Монтойи крепче сжались на массивной и тяжёлой рукоятке револьвера, но он усилием воли заставил себя вернуть предохранитель на место, и от греха подальше, убрать оружие за пазуху. — Что ж, меня это почти не удивляет. Джек всегда был падким на таких смазливых глупых кроликов».

Полный ненависти взгляд Тони устремился прямиком на священника, но тот, похоже был слишком занят созерцанием его партнёра, чтобы заметить неладное.

«Правда, вся загвоздка тут в том, что кое-кто, кажется, забывает, что бывает с кроликами, когда они слишком долго сидят рядом с удавом».

— Он брал по одному, не спешил, думал, — тем временем рассуждал Джек, убирая за пояс не пригодившийся пистолет. — Теперь у него крест. И самое большое гнездо ублюдков-кровососов.

Энтони снова взглянул на любовника. Тот как будто ничего не замечал. Или просто умело делал вид, что не замечает. А может, и вовсе решил, что можно держать его, Тони, за идиота?..

— А что у нас? — легонько фыркнул Кроу, быстро оглядев своих спутников. — Три бойца.

— Два бойца, — настойчиво поправил его Монтойя, сверля неверного, но все ещё бесконечно дорого сердцу партнёра, тяжёлым осуждающим взглядом.

Джек, казалось, на минуту задумался, при этом совершенно не глядя в глаза Тони. Хотя тот был готов поспорить, что крестоносец почти физически чувствует напряжение, повисшее в воздухе.

— Пора заняться вампирами, — наконец, выдал Кроу, как ни в чем не бывало. — Ты с нами, падре?

— Да, я с вами, — ощутив на себе взгляды обоих охотников, Адам сначала немного растерялся, а затем предсказуемо сосредоточил все свое внимание на Джеке.

«Вот и славно», — явно читалось на лице Кроу, когда он повернулся к Тони.

— Давай пеленг, — бросил ему крестоносец, однако Монтойя ещё пару минут не сводил убийственного взгляда с оробевшего мальчишки, усиленно делающего вид, что ничего дурного и не помышлял.

«Пристрелить бы его, к чертям собачьим! Не поможет, конечно, но я хотя бы тогда больше не увижу его смазливую рожу и то, как он лезет из кожи вон, чтобы занять мое место» — пронеслось в голове у охотника, когда он, сжав зубы, отправился выполнять поручение босса.

Вернувшись к джипу, Энтони обнаружил свою подопечную не в самом лучшем состоянии. Катрина окончательно сошла с лица, и, казалось, даже с трудом могла держать спину ровно, тяжело привалившись к спинке сидения. Бледная, с выступившей на лбу холодной испариной, девушка обшаривала мутным взглядом залитую ярким солнцем площадь за окном.

— Где он? — строго спросил Тони, вынимая пистолет из-за пазухи и перекладывая его за пояс.

Катрина ответила далеко не сразу, медленно повернув голову в сторону тюрьмы, расположенной через улицу, и некоторое время вглядываясь во мрак, клубящийся за кованной решеткой. Казалось, нечто незримое, сокрытое в глубине, непреодолимо влекло ее к себе.

— Он везде, — наконец, выдохнула молодая женщина.

Тони снова овладело навязчивое желание почувствовать то, что чувствовала она. Прикоснуться, успокоить, хоть как-то облегчить боль и страдания, через которые ей уже пришлось пройти, и ещё придется. Может, даже взять часть их на себя. Это по-прежнему было странно, но от раза к разу подобные ощущения лишь усиливались, грозя, по итогу, вытеснить собой все остальное, понятное ему и, несомненно, более правильное.

— Катрина, детка, слушай, он там? — негромко и почти ласково спросил Тони, заглядывая в салон джипа и не сводя глаз с девушки.

— Да, там, — подтвердила она, с трудом втягивая через приоткрытые пересохшие губы прогретый воздух. — В темноте.

— Молодец, — охотник с искренней благодарностью слегка сжал хрупкое девичье плечо, понимая с каким трудом ей даётся каждое слово, и только затем заставил себя вернуться к остальным.

Джек и Адам обнаружились возле центрального входа в тюрьму. Они стояли в нескольких метрах от зарешеченного пространства и что-то обсуждали, когда к ним присоединился Энтони. Как только он поравнялся с Джеком, тот выжидательно воззрился на него. Зачастую Кроу не нужно было даже открывать рот, чтобы Тони понял, чего именно от него хочет партнёр.

— Какое самое темное место в городе? — издалека начал Монтойя.

Получив возможность разглядеть тюремную решетку, он тут же отметил следы ржавчины на толстых металлических прутьях, и то, что наружный замок был грубо сбит с петель и видимо отброшен подальше за ненадобностью.

— Тюрьма, конечно, — отозвался Джек, деловито уперев руки в бока.

— Точно. Она чует его там, — продолжил охотник, на этот раз не обращая никакого внимания на стоящего рядом падре, чья взлохмаченная голова едва доставала ему до середины плеча.

— Думаешь, не врёт? — в голосе крестоносца послышалось явное сомнение.

— Нет, — не раздумывая, уверенно подтвердил Тони, ведомый все тем же странным внутренним знанием, что и прежде.

— А если он ей управляет? — Джек, однако не был настроен столь слепо, как напарник, верить словам Катрины. — Вдруг ловушка?

— Тогда я отвечу головой, верно? — Монтойя взглянул на любовника, тут же подметив, как тот нервно облизывает и покусывает губы.

«Верный признак того, что он недоволен, — заключил про себя Тони. — Мной. И что-то в последние дни это происходит особенно часто».

— Ты тут не один, amigo, — сквозь зубы процедил Кроу, удостоив-таки его недолгим взглядом сквозь стёкла темных очков. — Ты не один.

За направившимся твердой походкой в сторону фургона крестоносцем, потянулись и его спутники. Джеку и Тони, опять же, совсем не обязательно было подробно обсуждать подготовку к охоте. Монтойя и так знал, что может пригодиться, а что лучше оставить на своих местах за ненадобностью.

Забравшись в кузов, он подал Джеку, ожидающему снаружи фургона, сначала тяжёлое копьё со встроенной прожекторной подсветкой, а затем и ящик с кольчужной защитой, в которую обычно чуть ли не с ног до головы рядили всех новичков в группе, дабы те в первую же свою зачистку не угодили на зуб какому-нибудь особо шустрому, или зверски голодному кровососу.

Присев на боковину одного из сидений устроенных внутри кузова для команды, Энтони отыскал коробку с патронами от своего револьвера, и принялся забивать ими гнёзда барабана.

Заметив краем глаза, как Джек, склонившись, осторожно снимает с мальчишки-священника колоратку и оборачивает вокруг его шеи защитный воротник, Монтойя раздражённо скрипнул зубами. Слишком близко, почти, на его взгляд, интимно. Смущенный до невозможности всем этим действом, падре даже глаза не решался поднять на крестоносца, а тот, словно нарочно, ещё и слегка провел раскрытыми ладонями по его плечам.

В очередной раз закипая от злости, Энтони прихватил из кузова прочную верёвку, и поспешно выпрыгнул из фургона. Молча наблюдать за тем, как проклятый католический лицемер продолжает усердно корчить из себя святую невинность, казалось ему просто невыносимым.

Умом он понимал, что Катрину придется связать во избежание всякого рода казусов — тащить ее с собой на разведку в логово Валека, было совсем уж неразумным. Однако, уже стоя с веревкой наготове рядом с несчастной девушкой, чья кровь стремительно умирала, Тони на минуту заколебался.

«Ну куда она вообще может деться в таком состоянии? — пронеслось у него в голове. — Она дышит-то с трудом, куда ей на солнцепек-то самый высовываться?»

Катрина же, крупно дрожа всем телом, словно в наркотической ломке, выгибалась на сидении, не находя себе места, и тихонько постанывая. Каждая мышца ее тела была напряжена едва ли не до предела, приводя в периодический гипертонус тонкие руки, которые Энтони все же убедил себя привязать к верхней перекладине джипа, расположенной под самой навесной крышей.

Все его нутро отчаянно противилось подобным варварским мерам, но сидящее где-то на подкорке понимание, что Джек точно не одобрит проявлений жалости к практически обратившейся вампирше, вынудило его оставить все, как есть.

— Ты слышишь меня? — тихо спросил охотник, закончив затягивать веревочный узел на запястьях девушки.

Он старался сделать это так, чтобы не причинить ей лишнего дискомфорта. Катрина поглядела на него покрасневшими, полными едва сдерживаемых слез глазами, и через силу закивала. Она была такой несчастной, болезненно хрупкой, почти прозрачной, так отчаянно нуждающейся в защите… в его защите, потому что не было больше никого, кто смог бы так тонко почувствовать всю ее боль.

— Прости. Все будет хорошо, — практически прошептал Монтойя, приблизившись. — Я тебя не брошу.

Пальцы его, словно сами собой, потянулись к лицу девушки, мягко коснувшись фарфорово-бледной щеки. Катрина, однако, поначалу в недоумении нахмурила тонкие брови и попыталась отстраниться, но Тони был настойчив.

— Обещаю, — добавил он доверительным шепотом, глядя ей в глаза и аккуратно очерчивая кончиком большого пальца контур ее губ.

Неохотно покинув Катрину, Монтойя направился к остальным. По пути он зачем-то обернулся, ощущая острую необходимость ещё раз убедиться, что джип припаркован удачно, в глубокой тени от навеса бара, и на девушку не попадают прямые солнечные лучи. К этому времени оба его спутника успели закончить подготовку к вылазке и, видимо, дожидались только его появления. Джек проверял спусковой механизм арбалета, а сидящий рядом на корточках Адам, запакованный в защитные накладки, казалось, от шеи до пят, зажмурившись, что-то невнятно бормотал себе под нос, и перебирал четки.

Перекинув по привычке через плечо колчан с красноперыми арбалетными болтами, и взяв в руки блестящее на солнце хромированное копьё, приваленное к дверям кузова фургона, Тони кивнул партнеру, тем самым подтверждая готовность.

Давненько он не касался этого оружия, хотя когда-то начинал в группе именно с ним. Благодаря своей могучей комплекции и действительно крепким рукам Монтойя, бывало, без труда управлялся с вампирами в одиночку, с одним лишь копьем наперевес. Правда, с тех пор как их с Джеком отношения перешли из разряда дружеских в категорию более интимных, крестоносец начал делать все возможное, чтобы постепенно убрать любовника с передовой, несмотря на весь его опыт и прекрасные боевые навыки.

Именно так Тони и угодил около года назад в некоторое отдаление от непосредственных зачисток, за компанию с отцом Джованни загорая на солнышке, и по команде Джека вытаскивая из гнезд схлопотавших арбалетный болт вампиров.

«Как сказал бы ныне покойный Кэт: «Работёнка — не бей лежачего» — усмехнулся про себя Монтойя, ненадолго погрузившись в воспоминания. Иногда ему даже начинало казаться, что старый друг мог что-то подозревать, глядя на них с Джеком. Но и это теперь уже стало историей, которую следовало оставить в прошлом.

«Хорошие времена, как водится, имеют свойство когда-нибудь заканчиваться» — сказал сам себе охотник и двинулся к воротам тюрьмы вслед за Кроу.

Едва поспевающий за ними священник, продолжающий на ходу креститься и, вероятно, молиться, тоже, нагнал их уже у самых решетчатых ворот, скрипучие створки которых Тони осторожно толкнул остриём копья. Пространство за воротами, судя по всему, было предназначено для полицейских автомобилей. Внутрь проникало достаточно солнечного света, чтобы кому-то из упырей пришло в голову тут прятаться, но Джек все равно наскоро огляделся по сторонам, и внимательно осмотрел потолок.

Оканчивался автомобильный подъезд ещё одними внутренними воротами из крепко сколоченных досок, которые Кроу, приблизившись, не преминул толкнуть ногой.

Обнаружившийся за ними короткий переход, упирающийся в металлические двери, выглядел уже достаточно темным и опасным, и крестоносцу-таки пришлось расстаться с солнцезащитными очками и включить подсветку на арбалете.

Последняя дверь, которую охотники намеренно распахнули как можно шире, привела их в просторный холл, где обычно дежурила посменно у мониторов наблюдения охрана тюрьмы.

Рассредоточившись в полутемном, освещаемом лишь тусклым мерцанием пары настенных фонарей, помещении, Джек и Тони принялись осматривать самые подозрительные с виду углы. Адам зашёл в комнату последним, опасливо озираясь, и с тревогой наблюдая за своими бесстрашными спутниками. Что Джек, что Тони, напрочь пренебрегали защитой, которой на нем самом было надето чуть ли не с избытком. И от вида открытых шей и запястий обоих мужчин, внутри у священника почему-то все неприятно холодело.

Стараясь держаться поближе к стене, а затем и вовсе приметив приветливо светящуюся будку тюремного регистратора, падре собрался, было, прислониться к ней спиной, как вдруг пространство холла прорезало пронзительное громкое рычание, эхом прокатившееся под низким потолком. Из-за стойки показалась сначала светловолосая коротко стриженная голова, а затем и мертвенно бледное женское лицо с жутким оскалом.

Цепляясь тонкими пальцами за сетку, отгораживающую будку от сторожевого поста, вампирша, продолжая завывать нечеловеческим голосом, потянулась к священнику. Перепуганный насмерть Адам резко шарахнулся от нее вглубь помещения, к противоположной стене, округлившимися глазами наблюдая за голодной тварью.

— Пить хочет, — усмехнулся крестоносец, видимо сочтя ситуацию в некотором роде забавной. — Чует твою кровь, падре.

Однако его веселью в следующий же миг пришел конец. Из темного угла, до которого не доставали отсветы фонарей охотников, и в который продолжал в панике пятиться святой отец, так же внезапно, как появилась первая вампирша, выскочил ещё один кровосос в серой робе тюремного служащего. Схватив вконец растерявшегося Адама за грудки, он легко поднял его над полом, как тряпичную куклу, и с размаху приложив о стену, попытался вцепиться в горло.

— Падре, шея! — на этот раз уже действительно встревожившись за новичка, воскликнул Кроу, пытаясь прицелиться из арбалета в упыря и при этом не зацепить напарника. — Закрой шею!

Впрочем, у Тони тоже не вышло долго оставаться в стороне. Выбравшаяся из будки вампирша, потерявшая, благодаря более расторопному сородичу, из виду лакомый кусочек, мгновенно переключилась на новую добычу. Она со всей своей первобытной голодной яростью бросилась к охотнику, ухватившись за мешающую ее замыслам рукоять копья. Под столь бешеным напором Энтони даже ненадолго отлетел к стене, но мгновенно собравшись, со всей силы врезал кулаком в напоминающее зловещую восковую маску женское лицо, тянущееся к его шее.

— Возьми на себя бабу, Монтойя! — догнал его уже в узком переходе голос Джека, искаженный рычанием голодного вампира и испуганными воплями священника.

Изловчившись, Тони отбросил от себя нападавшую, и тут же вогнал острие копья ей под ребра. Вампирша с противным визгом принялась извиваться, цепляясь соскальзывающими то и дело пальцами за холодный метал, но вытащить наполовину вошедший в мертвую плоть наконечник оружия, у нее, естественно, никак не получалось.

В такие моменты упыри всегда напоминали Тони жуков на булавке. Вероятно, не столь беззащитных и неуклюжих, как несчастные насекомые, но столь же обречённых на неизбежный финал.

— Ты хочешь поглубже, сука? — с ноткой злорадства в голосе рявкнул Монтойя, вонзая копье до мерзкого хруста и практически насквозь прошив при этом тело вампирши.

С силой потянув ее на себя, охотник, несмотря на существенное сопротивление, ловко вытолкнул противницу сначала за пределы перехода, а затем и вовсе в зыбкую полосу света почти у самой кованой решетки, отделяющей день от искусственно созданной ночи.

В тех местах, где солнечные лучи коснулись кожи женщины, незамедлительно вспыхнули крошечные язычки пламени, распространяя вокруг себя едкий вонючий дым с запахом пороха перемешанного с серой.

В безумных глазах хищницы промелькнул испуг, инстинкт самосохранения заставил ее рвануться прочь, обратно в спасительную тень тюремного помещения, однако охотник умело удерживал ее от бегства, не давая соскользнуть с острия копья, и по-прежнему тесня к выходу.

Она верещала и судорожно извивалась, цепляясь за свою нежизнь, она не хотела умирать, если можно так было назвать это странное неразумное существование в вечном голоде и зависимости от Хозяина.

А стоило ли вообще обрывать его? Ведь совсем скоро он и сам станет таким. И, вероятно, точно так же не захочет расставаться с иллюзией жизни в мертвом теле.…

Отбросив эти каверзные, неизвестно как пробравшиеся в голову мысли, Энтони вспомнил о Джеке, о своем обещании быть на его стороне до самого последнего своего вздоха. Ради этого стоило продолжать борьбу.

Приложив последнее усилие, он резко вытолкнул уже и без того вовсю чадящую, наполовину обугленную вампиршу за решетчатые ворота, где ее мгновенно объяла яркая вспышка желтого пламени, за считанные секунды превратив плоть и кости в груду дымящихся углей.

Стоя у ворот и наблюдая за тем, как догорает в дорожной пыли наполовину рассыпавшийся остов кровососки, Тони снова почувствовал себя странно. Он словно ощутил на себе в этот момент осуждающий, полный боли и ненависти к его человеческой сущности, взгляд Катрины, что была крепко привязана и сидела в машине на другом конце улицы.

Заставив себя оторваться от не только тревожащего взор, но и приводящего в смятение чувства, зрелища, Монтойя предпочел вернуться к своим спутникам. Падре он застал сидящим возле истыканного колом и изрешеченного из пистолета на манер подушечки для английских булавок дохлого кровососа, на которого тот взирал со смесью растерянности с отвращением. В глазах священника отчётливо читалось полное неверие в происходящее, как впрочем, и в содеянное собственными руками.

— Вот же падаль! — сплюнул Джек, слегка толкнув в бок носком ботинка поверженного вампира. — Надо бы на солнце дёрнуть. А то тут и без него порядочно дерьмом воняет.

Тони ничего не ответил, ещё раз оглядев с ног до головы священника. Тот, хоть и выглядел сейчас совершенно несчастным, кажется, не оплошал. И как бы он ни был зол на юнца за попытки втереться в доверие к его партнеру, не оценить проявленную им стойкость Энтони просто не мог.

Каждый из членов группы рано или поздно проходил это первое боевое крещение, и лишь личные качества решали, кто годится для подобной работы, а кому лучше свалить из группы, и попытаться забыть всё, как страшный сон. Правда, последние крайне редко доживали до того момента, когда можно было уйти. Из чего Тони сделал для себя вывод, что случайных людей в их профессии просто не бывает.

Пока охотники вдвоем оттаскивали к выходу смердящий труп, что оставлял за собой на каменном полу склизкие темные разводы с не менее тошнотворным запахом, Адам, встав на ноги, и отойдя подальше от загаженного тухлой кровью места боя, понемногу приходил в себя.

Возвратившись в холл, Джек умудрился настроить с контрольной панели вполне приличное освещение и тут же прилип к мониторам наблюдения, пытаясь получить хоть какое-то представление о происходящем во внутренних тюремных помещениях. Вдоволь насмотревшись на пустые камеры и плохо освещенные коридоры, крестоносец вскоре придумал новый план действий.

— Интересно, из подвала есть черный ход? — осведомился он, быстрым шагом направившись от наблюдательного пункта к выходу и на ходу попутно пытаясь прикинуть расстояние.

— Надеюсь, нет, — отозвался Тони, привалившись к стене с автоматом под мышкой, прихваченным в последнюю вылазку к фургону, и наблюдая за развернувшим бурную деятельность партнёром. — Это же тюрьма.

— Заставим их забраться в лифт, — вдохновенно вещал Джек уже по пути к кабине лифта, сопровождая пояснения бурной жестикуляцией. — По прямой до дверей метров десять.

— Значит, нам нужен трос, — сделал вывод Монтойя, постепенно вникая в смысл того, что хотел донести до своей небольшой группы Кроу.

— Верно, — кивнул Джек, явно довольный тем, что его замысел был верно истолкован. — К черту лебедку! Привяжем трос прямо к джипу и вперёд! Выдергиваем их прямо на солнце.

— Но кто-то должен сидеть в джипе, — продолжил развивать свою мысль Тони.

— Верно, — наскоро осмотрев открытую, хорошо освещённую кабину, крестоносец отобрал у толкающегося поблизости Адама орудие, напоминающее острогу, которое тот зачем-то утащил с собой ещё перед зачисткой холла, и выбил им крышку технического люка.

Любопытный падре тут же сунулся следом, неуклюже пытаясь при этом заменить магазин пистолета, который целиком разрядил в пытавшегося его сожрать упыря.

— И как ты заманишь их в лифт? — хмыкнул Энтони, тоже заглядывая в кабину.

— Кто-нибудь будет в лифте, — последовал насмешливый ответ. — Какая наживка, а!

Тони слушал, скептически вскинув брови, и все ещё силясь в полной мере охватить пониманием весь план босса.

— А когда гад попрет в лифт, один из нас сбежит через люк, — Кроу ткнул пальцем в узкую шахту, оставленную им пару минут назад без крышки, а затем ненадолго высунулся из кабины, указывая на наблюдательный пункт. — Второй нажмет отсюда кнопку подъема, и клетка захлопнется с птичкой внутри.

На это раз Монтойя поглядел на партнёра с явным одобрением. Джеку, как и всегда, из самых что ни на есть дерьмовых обстоятельств удавалось выжать максимум пользы для дела. Темные глаза крестоносца горели в этот момент такой решимостью и боевым задором, что Тони даже позволил себе ненадолго забыть о том, что время отпущенное ему самому стремительно утекает сквозь пальцы и это, вероятно, последний раз, когда они с Джеком сражаются бок о бок.

— Придется мне, — раздалось робко и невнятно из недр кабины лифта, отвлекая охотников друг от друга.

— Что? — фыркнул крестоносец, переведя полный неприкрытого сарказма взгляд на вмешавшегося в разговор падре.

— Вам надо быть здесь, с арбалетом, мистер Кроу, — пролепетал Адам, как-то затравленно глядя на Джека.

Охотники переглянулись. На лицах обоих отчётливо читалось: «Какого черта?!»

«Да этот юнец в первые же пару минут угодит на зуб очередному голодному кровососу, — подумал Энтони, припоминая недавние «подвиги» священника. — Везение это, конечно, хорошо. Но вечно везти не может никому».

— Будешь вести джип, а я здесь, — прекрасно зная, чего именно ждёт от него Джек, бросил Монтойя.

— Нет, я не умею водить, — но Адам и в этой ситуации умудрился неприятно удивить обоих своих спутников, снова заставив их обменяться достаточно говорящими взглядами.

— Ладно, падре, — нехотя сдался Кроу, хлопнув священника по плечу. — Побрей задницу, ловим на тебя.

Энтони проводил долгим взглядом партнёра, а затем все же взглянул на новоиспеченного соратника.

«Пропадет ведь мальчишка», — вертелось в его голове, пока он наблюдал, как отец Адам, напоминающий скорее взъерошенного воробья, чем священнослужителя, рассеянно оглядывает потолок кабины лифта, надеясь разглядеть пространство за открытым люком.

Однако понимая, что иного выхода, чем неукоснительно следовать плану Джека, у него нет, Тони лишь обречённо покачал головой, и пошел к дверям.

Настроив средства связи, и снова сев за руль, Монтойя неприятно удивился произошедшей за время его недолгого, казалось бы, отсутствия, в Катрине перемене. Девушка стонала и металась по салону, насколько это позволяли веревки, почти в голос подвывая от ставшей невыносимой ломоты в теле и боли. Глаза ее словно ввалились внутрь глазниц, веки отекли, губы приобрели синеватый оттенок, а на мертвенно-бледном лице залегли серые тени, делая особенно отчётливыми линии скул.

Подогнав джип почти к самой решетке, так чтобы тень отбрасываемая зданием, полностью скрыла автомобиль, Тони обратился к своей подопечной.

— Катрина, — он слегка коснулся ее бедра, надеясь привлечь ее внимание. — Катрина, слушай меня.

Молодая женщина, казалось, совершенно не воспринимала звук его голоса, трясясь словно в жестокой лихорадке и заходясь в беззвучном плаче, но охотник, не имея возможности уделить ей чуть больше времени, все же решил попросить:

— Надо выдержать это, ладно?

Он знал, что уже меняется, и что это неотвратимо, как заход солнца. В нем словно теперь уживались две совершенно разные личности. Одна, охваченная непонятной природы силой, отчаянно тянулась к Катрине, ощущая почти гипнотическую, тлетворную зависимость от ее присутствия, заставляя сопереживать ей, ловить каждый жест, не сводя глаз. Будь он чуть моложе, вполне мог бы принять это за влюбленность, однако периодически ноющий под грязной повязкой укус, то и дело напоминал ему о причинах происходящего. Отрезвляя, не позволяя утрачивать связь с реальностью и поддаваться волнам жгучей ненависти к крестоносцу и ему подобным, буквально исходящим от Катрины.

Другая же все ещё была верна Джеку, ибо помнила прежние времена. Годы дружбы, совместную охоту, взлеты и падения, и то глупое, но невероятно сильное необъяснимое чувство, что возникало всякий раз, когда негромко, скорее для виду ворчащий партнёр, оказывался в его объятиях.

Он был нужен Джеку. И это сейчас затмевало собой практически все чуждые его натуре ощущения, помогая чувствовать себя прежним.

Выбравшись из машины, Энтони спешно вернулся в холл, прихватив с собой на обратном пути конец толстого металлического троса, тянущегося от перезаряженного арбалета Джека. И уже его, при помощи прочного карабина, принялся цеплять напрямую к литой планке бампера, рядом с оставшейся не у дел лебедкой.

Когда охотник в очередной раз перепроверял прочность креплений, в наушниках наконец слегка зафонило, и знакомый голос произнес: «Монтойя, он идёт вниз».

— Все готово, Джек, — тут же отозвался Тони.

Ждать пришлось недолго, буквально через несколько минут, Кроу снова с ним связался, на этот раз бросив короткое, но многообещающее: «Будь готов, Монтойя, мы едем».

Не теряя времени даром, Энтони бросился к джипу и завел двигатель, приготовившись по первому же сигналу босса дать по газам.

Минуты вынужденного бездействия напрягали, но Тони всегда обладал достаточным запасом терпения, чтобы даже в порыве охотничьего азарта не наделать глупостей. Осечки в их работе были смертельно опасны.

Он весь обратился в слух и внимание, чтобы через некоторое время услышать в отдалении невнятный шум и возню, доносящиеся из недр тюремного блока, а потом изрядно искажённый эхом голос Джека:

— Пошел, Монтойя! Давай!

«Что-то пошло не так, — промелькнуло в голове охотника, но пальцы уже сомкнулись на руле, а педаль газа, придавленная носком ботинка, вжалась в пол. — Иначе Джек использовал бы рацию».

Энтони начал поспешно сдавать назад, ещё и ещё. Джип выкатился на площадь, вынуждая Тони через плечо поглядывать на узкую улицу позади. Врезаться в фургон, или, Боже упаси, протаранить бампером фасад близлежащего здания ему совсем не улыбалось.

— Давай, давай! — слышалось вслед.

И вскоре кровосос, пронзённый арбалетным болтом, показался из дверного проёма. Оказавшись на залитом беспощадным солнечным светом дворике, облаченный во все чёрное вампир жалобно заскулил, и мгновенно полыхнул жёлтым пламенем, смрад от которого Тони почувствовал, даже сидя в машине. Но затем цвет пламени резко сменился на алый, выдавая в пойманном упыре одного из Хозяев.

Энтони невольно улыбнулся, глядя как догорает яркий погребальный огонь на практически истлевшем теле, и неспешно выбираясь из машины. Для первого раза улов оказался шикарным.

Катрина же, привязанная на переднем сиденье, в этот момент снова затряслась крупной дрожью и хрипло застонала, едва сдерживая злые слезы, и скаля зубы.

Чуть прищурившись на свет, Тони захлопнул дверцу, и взглянул на слепящее солнце высоко в небе. Несмотря на послеполуденный зной, небесное светило уже вышло из зенита и начало постепенно клониться к западу.

Охота продолжалась, и ему вовсе некогда было прохлаждаться. Отцепив трос от арбалетного болта, торчащего из груди догоревшего, практически рассыпавшегося в прах, вампира, Монтойя подогнал джип на прежнее место, к самой решетке. Ещё несколько минут у него заняла перезарядка арбалета, который бросил у входа крестоносец.

Но когда он уже тянул конец заново подцепленного троса к машине, за его спиной, в оставленном позади тюремном холле, вдруг что-то с грохотом рвануло.

Неприятности начались гораздо раньше, чем команда успела к ним подготовиться.

Взяв на изготовку, перекинутый через шею автомат, Тони, не раздумывая, бросился обратно вглубь здания. И вовремя.

Присыпанного пылью и сломанными досками оглушенного Джека, он обнаружил на полу сумрачного холла. Священник же, прямо на его глазах, в самоубийственной попытке проткнуть зажатым в дрожащей руке колом, неизвестно откуда взявшуюся вампиршу, улетел прочь, зарывшись в гору хлама, сваленного в углу помещения.

По всей видимости, святоша мало интересовал чудовище, которое тут же устремилось к едва начавшему приходить в себя и сдавленно чертыхающемуся крестоносцу.

Вскинув оружие, Монтойя дал длинную очередь в кровососку, которую от множества пуль почти одновременно впившихся в мертвое тело, отбросило к противоположной стене, на относительно безопасное расстояние от уже тянущегося за арбалетом Кроу.

Не позволив ей толком опомниться, Джек выстрелил навскидку. Стрела угодила вампирше, уже приготовившейся к новому броску, прямо в живот, вновь отшвырнув ее, на этот раз уже на пыльный пол. Ухватившись за торчащее наружу оперение болта, она попыталась вытащить засевший в теле стальной стержень, но результата это не дало.

— Монтойя, пошел, пошел, пошел! — рявкнул приказным тоном Джек, оборачиваясь к нему, и Энтони кинулся к машине.

Заскочив в автомобиль, он повернул ключ зажигания и, как и в прошлый раз, сдал назад, потянув вампиршу за собой, на свет.

— Монтойя, быстрей, быстрей! — подгонял его из глубины холла крестоносец, но «быстрей» не получалось.

До того, как трос достаточно натянулся, оказавшаяся внезапно умной вампирша, ухитрилась встать на ноги, и ухватиться за одну из деревянных колонн, поддерживающих потолочные перекрытия в холле. Одной рукой она изо всех сил цеплялась за столб, а другой по-прежнему пыталась вытащить стрелу.

Джип отъехал, было, от тюремной решетки, но тут колеса внедорожника начали ощутимо пробуксовывать. Тони больше не мог видеть, что именно происходит в холле, но сколько бы он не выжимал педаль газа, автомобиль, глухо рыча работающим почти на полную мощность двигателем, больше не двигался с места.

— Давай, давай! Вот черт, тяни! — разорялся за пределами его видимости Джек. — Жми, жми!

Тони нахмурил брови, и добавил ещё газу, однако, вампирша, очевидно, держалась слишком крепко, успешно сопротивляясь тяге в несколько сотен лошадиных сил.

— Монтойя, жми! — снова раздалось из холла.

Но усилия охотника результата не дали — натянувшийся до предела витой, крепко скрученный металлический трос просто взял и лопнул, жалобно тренькнув.

Не пристегнутого Энтони, хоть и успевшего вовремя сбросить газ, сильнейшей отдачей отбросило назад, на спинку сиденья. Безжалостно ушибленную поясницу тут же сковало острой болью, как и грудную клетку, так что в первые пару мгновений после остановки охотник с трудом мог сделать вдох. Катрине, чьи руки по-прежнему были привязаны к верхней планке джипа досталось ощутимо меньше, но и она жалобно хныкнула, ударившись затылком о подголовник.

Подъехав обратно к решетке, Тони с трудом выбрался из машины, держась за наиболее жестоко пострадавший бок, и начал непослушными пальцами привязывать к капоту предательски оборвавшийся стальной трос.

— Монтойя, цепляй! Падре, хватай пику! — орал где-то совсем близко крестоносец.

Тони снова забрался в джип. Трос в очередной раз натянулся, теперь уже с лёгкостью следуя за отъезжающим внедорожником.

— Она не отпустит тебя! — эхом прозвучал испуганный возглас священника.

— Давай, давай, крошка, на солнце! — рычал Джек под аккомпанемент частых пистолетных выстрелов. — Сдохни, сдохни! Сдохни, сука, сдохни! Сдохни! Сдохни, тварь!

По мере того, как джип вытягивал кровососку на свет, становилось видно, что сверху на ней лежит Кроу, всаживая прямо в голову пулю за пулей. Вампирша с отчаянной злобой и настойчивостью, до последнего цеплялась за крестоносца, пока солнечные лучи не вырвали ее из спасительной тени.

Скорчившись от боли, она истошно завизжала, разжав дьявольски сильные пальцы и в панике попыталась прикрыть лицо руками, но это, конечно же, ее не спасло.

Смрадный дым, и алое с золотом пламя, бескомпромиссно охватили извивающееся тело Хозяйки, так что Джек едва успел откатиться в сторону, не получив при этом ожогов.

Солнце неумолимо садилось. Ржавый горизонт, по мере того, как уходило на покой дневное светило, стремясь поскорее скрыться в кучевых плотных облаках, переливался множеством оттенков, плавно перетекающих от розоватого к бледно-лиловому и насыщенно-фиолетовому.

Выйдя из машины, Тони неспешно отвязал от капота сделавший свое дело трос, а затем в задумчивости уставился на то, как медленно гаснут чадящие останки.

Вскоре на улице показался и священник, присоединившийся к стоящему у ворот Джеку.

— Солнца мало, — констатировал он, устремив взгляд к закатному небу.

— Что, финиш? — спокойно спросил Монтойя, прислонившись все ещё ноющей от ушиба спиной к тёплому металлу капота.

— Нет, ещё не всё, — взбудораженно возразил Джек, спешно проверяя наличие патронов в обойме пистолета.

Боевой азарт в нем, видимо, ещё не до конца угас, и он снова рванулся, было, в тёмный проём здания. Надоевший до зубовного скрежета мальчишка, естественно, дёрнулся следом.

— Правило номер десять, Джек: хозяина не убить ночью, — ничем не выдав вспыхнувшего внутри раздражения, напомнил партнёру Тони.

Его слова заставили Кроу задуматься. Крестоносец окинул взглядом догорающий горизонт, а затем тонущий в тенях холл позади. Доверия ему больше не внушало ни то, ни другое.

— Он прав, падре. Пошли, — слегка успокоившись, Кроу хлопнул священника по плечу, увлекая его за собой прочь от входа в тюрьму.

Сменившийся, наконец, туманными лиловыми сумерками закат, принес долгожданную прохладу, так что все трое позволили себе немного расслабиться и перевести дух.

Закинув забытые крестоносцем мелочи, включая разряженный арбалет, в кузов, Тони вернулся в джип. Надвигающуюся ночь следовало переждать подальше от города, захваченного упырями.

Пока святой отец за компанию с Джеком, перекидываясь ничего не значащими фразами, неспешно брели к фургону, Энтони завел машину, и даже успел отъехать немного в сторону от тюремных ворот.

Как вдруг, когда внедорожник уже почти достиг южной оконечности площади, череда пистолетных выстрелов заставила его вздрогнуть.

«Что там ещё такое?» — пронеслось в голове Тони. От дурного предчувствия по спине охотника словно забегали чьи-то стылые пальцы.

Притормозив, он высунулся из окна, и с ужасом различил в сгущающихся сумерках долговязую фигуру в чёрном, что со всей силы впечатала Джека лицом в бронированную дверцу фургона.

Валек. Это несомненно был он. Кто ещё мог так сильно ненавидеть Кроу, чтобы напасть до того, как окончательно стемнеет?

А переведя взгляд на тюремные ворота, Тони и вовсе обнаружил, что все пятеро уцелевших Хозяев вышли наружу вслед за предводителем.

— Ах вы, ублюдки! — рявкнул Энтони, схватив с сидения автомат, и тут же открыв огонь по облаченным в черные одеяния кровососам.

Хозяева разом оскалились, грозно рыча, и из-за их спин тут же хлынула целая толпа рядовых упырей. Чтобы отвлечь хотя бы их от Джека, Тони без разбору палил по быстро надвигающемуся сонму вампиров, пока не кончились патроны. Краем глаза, он видел, что крестоносец по-прежнему сопротивляется, и это вселяло надежду.

Откинувшись обратно на сиденье, Монтойя принялся быстро менять пустой магазин. Он слишком хорошо понимал, что свинец после захода солнца был полностью бесполезен, и сколько бы ещё пуль он не всадил в исчадий тьмы, их это не то что не убьет, но даже не остановит.

Яростное шипение раздавшееся у самого его уха, вновь рассыпалось вдоль позвоночника охотника волной неприятных колких мурашек. Он невольно покосился на Катрину. Девушка, в которой не осталось практически ничего человеческого, не сводила с него зеленоватых глаз, в глубине которых плескалось безумие и зарождающаяся жажда крови.

«Нужно немедленно убираться отсюда, и тогда ей сразу полегчает, — решил для себя Монтойя, видя в зеркало, как к внедорожнику сзади продолжают приближаться упыри. — Наверняка это просто очередной приступ по вине этого ублюдка Валека. Пока она привязана, ничего плохого не случится».

С тяжёлым сердцем, Энтони бросил ставший бесполезным автомат рядом с собой, и тронул машину с места.