Нарочинской казалось, что эта неделя никогда не закончится.
Сначала им на скорой привезли полуживого Салама. Без сознания и с такой кучей повреждений, что собирать его пришлось вчетвером: Марине, Олегу, Сергею и Ивану Николаевичу. Лазарева в операционную не пустили, потому что он, переживая за друга, был в полном неадеквате.
Потом Хромов вовремя заподозрил тампонаду сердца. Если бы не он, то все усилия оказались бы напрасными. Но обошлось.
Потом Марина и Олег увидели, как Костя орет на ревущую Юлю — девушку Салама. Из его эмоциональных объяснений стало понятно, что Гафурова избил брат Юли вместе с дружками. Из национальных соображений. Девушка отказывалась в это верить, а Лазарев вызвал полицию и сообщил о нападавших.
Потом Салам пришел в себя и на опознании сообщил, что Савву — брата Юли, видит впервые. На законные возмущения коллег Гафуров не отреагировал приблизительно никак, а Марине пришлось выталкивать Брагина с Лазаревым из палаты.
Юля ушла, а на следующий день вернулась.
Олег и Марина услышали шум и вышли из ординаторской.
— Да не пущу я тебя к нему! — злился Костя. — Это из-за тебя и твоего братца Салам чуть не умер, откуда я знаю, что ты задумала!
— Что случилось? — поинтересовалась Нарочинская.
Юля посмотрела на нее отчаянным взглядом:
— Я из дома ушла.
— Зашибись, — Лазарев демонстративно всплеснул руками. — И теперь это проблема Салама, да?
— Костя, уймись, — серьезно посоветовал Брагин и кивнул девушке. — Продолжай.
Юля всхлипнула:
— Я поговорила с ними, думала, может хоть что-то человеческое в головах осталось. Но они ведут себя как фашисты. Я не хочу жить в такой семье.
— Не живи, раз не хочешь, — Лазарев никак не мог простить девушке проблемы друга. — Салам здесь при чем? Он в общаге живет, если что, — язвительно напомнил он.
— Да нравится он мне очень, — жалобно сказала Юля. — На общагу мне без разницы. У меня тоже теперь жилья нет.
Она была похожа на ребенка. И, кажется, действительно была влюблена в Салама. А он, как никто, заслужил счастья.
— Ты понимаешь, что у тебя могут быть проблемы? — осторожно уточнила Нарочинская.
Юля пожала плечами:
— Да они у меня и так есть. А Салам хороший.
Марина кивнула, принимая объяснение:
— Иди в палату, — она кинула на готового возмутиться Лазарева острый взгляд. — Я сейчас подойду.
Когда Юля ушла, Костя вновь взбунтовался:
— Вы зачем ее туда пустили? Это же из-за нее все проблемы!
— Сын за отца не отвечает. Сестра за брата тоже, — спокойно возразил Олег, полностью поддерживая решение Нарочинской.
— Да она попросила Салама не писать заявление на этого!.. — задохнулся воздухом Лазарев.
— А сейчас одумалась и все равно выбрала Саламчика, а не своих ублюдских родичей. Может и хорошо все будет.
Марина оптимизма Брагина не разделяла:
— Не будет. Семья от нее так просто не отстанет.
Олег вскинул брови:
— И что ж теперь, не любить, что ли? Главное, что она сейчас правильный выбор сделала. Ты бы разве не так поступила?
У Кости от удивления вытянулось лицо, но Нарочинская не обратила на это внимания:
— Мне повезло с семьей, Брагин. Понятия не имею, какой бы я выросла, если бы у меня были такие родственники.
***
Еще через сутки, когда Марина была в ночную, а Олег должен был видеть двадцать седьмой сон, Брагин нарисовался на пороге Склифа. Избитый со всех сторон и с еще более побитой Юлей на руках.
Кто ж знал, что девушка переехала к подруге, которая жила недалеко от Олега, а Брагину именно сегодня приспичит пойти в магазинах за сигаретами. Он вообще-то бросил, сам пообещал, его никто за язык не тянул.
Переживать Нарочинской было некогда — мужчина, хоть и держался на своих двоих, выглядел так себе, а девушка и вовсе была в критическом состоянии. Но успела прошептать разбитыми губами:
— Это друзья Саввы. Вызовите полицию, я все напишу. Саламу скажите.
***
Когда Марина вышла из операционной, то сразу услышала зычный голос Дубровской. Оказалось, пока Нарочинская вместе с коллегами из нейрохирургии чинила Юлю, Брагин отказался от осмотра у Лазарева. Сообщил, что он сам себе врач, чувствует себя прекрасно, а Костя ему ну ничем не поможет.
И все это время Нина с Лазаревым пытались убедить Олега или получить необходимую помощь, или свалить домой, чтобы не портить статистику.
— Марин, ну хоть ты помоги! — воззвала регистратор.
Нарочинская посмотрела на Брагина уничижительным взглядом и, пытаясь не показывать страх за этого человека, обложила его изысканным трехэтажным матом, суть которого сводилась к «делай что хочешь, к тебе на могилку никто ходить не будет». О том, что тем самым сдает себя с потрохами, нейрохирург не думала.
Подобного от Марины Владимировны, воспитанной в лучших традициях английских лордов, не ожидал никто. Нина, умеющая общаться с разным контингентом, уважительно присвистнула, Лазарев завис в пространстве с полуоткрытым ртом, а Олег уменьшился в габаритах.
— Я бы сейчас на твоем месте ее послушалась, — заметила Дубровская, провожая Нарочинскую глазами.
— А я бы не только сейчас, — не подумав, брякнул Костик, за что схлопотал от Олега Михайловича крайне многообещающий взгляд.
Только после этого Брагин соизволил согласиться на осмотр. К счастью, все повреждения оказались ушибами, синяками и царапинами. Но их было так много, что Олега все равно отправили на больничный.
Что, впрочем, не помешало мужчине закрыть его через два дня. Не без помощи Куликова, конечно же.
***
— И что ты здесь делаешь? — скорее для проформы спросила Марина, увидев Олега в ординаторской. Гадское настроение за мгновение превратилось в смертельно опасное для окружающих.
Он сверкнул ямочками на щеках:
— Не поверите, Марина Владимировна, работаю.
Приехали. Нарочинская вообще-то должна была отдыхать сегодня, но Павлова попросила выйти, потому что работать некому. И ради чего согласилась, спрашивается? Наблюдать за зомби-Брагиным, еще и подстраховывать, если ему поплохеет?
Марина подперла поясницу руками:
— С ума сошел? Ты двигаться нормально не можешь, — это было правдой, Брагину даже обниматься было неприятно, впервые в жизни. Они установили это опытным путем.
— Все в порядке, не преувеличивай, — по-прежнему улыбался он. — На мне как на собаке все заживает. А рук не хватает.
«Убила бы».
— Мозга тебе не хватает, — Нарочинская могла бы многое еще сказать, но тут к ним заглянула Рита, которая сообщила, что везут двух тяжелых.