Они только-только успели подготовиться, как за спинами прозвучал грозный голос завотделением:

— Что здесь происходит? Вы почему позволяете себе не работать?

Брагин развернулся на пятках и приклеил на лицо коронную улыбочку:

— Так это, Ирина Алексевна, мы уже всех зарезали, вот и отдыхаем. В приемном пока тихо. А как только — так сразу, — клятвенно пообещал он.

Остальная компания делала вид, что к происходящему отношения не имеет.

Павлова приподняла бровь:

— Цирк, — фыркнула она. — Вы по этому поводу нарядили ординаторскую? — женщина снова посмотрела на многочисленные шарики, плакаты, разрисованные чьей-то умелой рукой, и стол, ломящийся от еды.

Нет, она понимала, что праздник был совсем не из-за перерыва. Возмущение Ирины Алексеевны объяснялось двумя причинами: во-первых, она не знала, в честь кого намечалось застолье, а не знать что-либо Павлова не любила. Во-вторых, ее саму на это самое застолье, кажется, и не думали приглашать. Веры Георгиевны, конечно, тоже не было, как и Юрия Михайловича, но дела это не меняло.

— Да вы присоединяйтесь, Ирина Алексеевна, — быстрее других сообразил Куликов. — Мы просто быстро все делали, не успели всех позвать еще.

— А что за праздник-то? — поинтересовалась она, пытаясь разглядеть на плакатах хоть какие-то надписи, способствующие прояснению ситуации.

Вместо ответа компания недружно, но громко гаркнула. Сиречь запела:

— Пусть бегут неуклюже пешеходы по лужам, а вода по асфальту рекоооой…

Павлова в недоумении дослушала произведение до конца первого припева и только потом догадалась обернуться. Позади нее стояла не менее ошарашенная Нарочинская, которой, видимо, поздравление и предназначалось.

Не понимая реакции именинницы, компания смолкла. Марина перевела взгляд на одного, другого, третьего… пока не остановилась на лице начальницы.

— Брагин, — наконец, произнесла нейрохирург, — я тебя убью когда-нибудь, — пообещала она, стараясь скрыть смущение вперемешку с раздражением. Во-первых, не любила привлекать к себе внимание. Во-вторых, не была фанатом неожиданностей. В-третьих, не горела желанием оправдываться перед Павловой: та еще после Марининого побега в Зарецк имела на нее зуб.

Олег демонстративно всплеснул руками:

— Да ну тебя, Нарочинская. Иди работай тогда, раз отмечать не хочешь, — он повернулся к Дубровской и посетовал. — Вот и делай людям добро, называется. Нино, не повторяй моих ошибок.

Нина пихнула его локтем в бок и взяла на себя роль переговорщика:

— Маринка, ну че ты, разве плохо? Еда вкусная, компания, — она придирчиво оглядела каждого из присутствующих, не обидев вниманием и Ирину Алексеевну, — тоже приятная. Мы же не кутить без башни собрались. У нас вон, — взяла стаканчик, уже наполненный какой-то жидкостью, — все цивильно. Сок.

Павлова еще раз изучила обстановку и усмехнулась:

— В самом деле, Марина Владимировна, что вы так негативно настроены, — завотделением подошла ближе к столу и первой потянулась к еде. — Никакого криминала-то нет.

Нарочинская совсем растерялась:

— Да я не ожидала… Не люблю сюрпризы, — она бросила мимолетный, но выразительный взгляд на Брагина. Мужчина на секунду прикрыл глаза, давая понять, что намек принят к сведению. — Давайте праздновать тогда, — согласилась с неизбежным Марина.

Салам с Костей облегченно выдохнули, Куликов и Нина улыбнулись, а Олег подпрыгнул на месте, довольно потирая ладоши:

— Ну, наконец-то! Малинки, малинки, такие вечеринки, — дурашливым голосом пропел он, накладывая еду имениннице. — Олежки и Маринки, все будет хорошоуу!..

Пока большинство переваривало неожиданно проявившиеся способности боевого товарища, Куликов хмыкнул:

— Там Сережки были в оригинале, вообще-то.

Брагин сунул тарелку Марине в руки и сделал суровый вид:

— Так, не сметь покушаться на мою Нарочинскую.

А Марина именно в этот момент поймала нездоровое любопытство на лице Павловой. Ирина Алексеевна вообще была единственной из присутствующих, кто даже не пытался скрыть собственный интерес.

— Я своя собственная, Брагин.

Олег мастерски «забыл», что они здесь не вдвоем:

— Может, у тебя и документы есть?

— Усы, лапы и хвост, — парировала она, отодвигаясь подальше. На всякий случай.

— Покажешь?

— Посмотрим на твое поведение.

На этот раз в бока Брагина вонзились уже два локтя: Куликова и Нины. Олег снова потер ладони:

— Давайте поедииим, — предложил он с мечтательностью людоеда, которого не кормили минимум месяц.

Когда подарки и поздравления подошли к концу, Марина поняла, что внутри разрастается неведомое до этого тепло. Нет, она по-прежнему не любила, когда вокруг нее и ради нее собирались люди, но сейчас стало как-то особенно хорошо.

В прошлом году с днем рождения ее поздравили только Михалева, Зименская и Дубровская. Первая — постольку-поскольку. Вторая — по старой памяти. Третья — потому что все про всех знала.

Марина отчетливо помнила минуту, когда Нина, с которой они тогда практически не общались, вручила ей коробку конфет. Помнила и свою растерянность, потому что никому из новых коллег о празднике не сообщала. И Михалеву специально просила ничего не озвучивать. Да Лена и не стремилась — у нее в тот день был выходной.

Нина тоже хорошо помнила прошлый день рождения Нарочинской. Вообще-то регистратор подарила конфеты приличия ради — понимала же, что новенькая за месяц работы еще ни с кем не подружилась. И совсем не ожидала, что от такого простого жеста сквозь маску Снежной королевы проступит искреннее смущение.

Тогда-то Дубровская и просекла, что Марина совсем не фифа, какой показалась всем в Склифе. И, конечно же, не жаба, которой ее нарек Брагин.

С тех пор женщины стали потихоньку сближаться.

***

Нарочинская стояла рядом с машиной и, закусив губу, смотрела, как Брагин пытается сложить туда все подарки и букеты. Когда мужчина закончил, Марина, не обращая внимания на проходящих мимо людей, порывисто обняла его и коротко поцеловала. Но Олег не был бы собой, если бы не углубил поцелуй.

— Брагин, — через минуту вырвалась Нарочинская, стараясь игнорировать слабость в коленках, — прекрати немедленно.

— Сама начала, а теперь «прекрати немедленно», — беззлобно передразнил Олег. Поймал легкий укор в синих глазах и поднял ладони перед собой. — Ладно-ладно, — он открыл перед Мариной дверь со стороны пассажирского сиденья и пояснил. — Я поведу.

Она не знала, чем еще Брагин может удивить, и просто решила наслаждаться, пытаясь не искать подвоха.

Сама себе поразилась.

Рядом с домом Марина увидела курьера, который мялся у подъезда как красна девица.

— Олег, ты с ума сошел, — сказала она мужчине, когда тот расплатился и забрал пакеты с едой.

Брагин вновь продемонстрировал свои потрясающие ямочки:

— Аплодисментов не надо, благодарности принимаю поцелуями.

Нарочинская рассмеялась:

— До дома потерпи.

Уже после того как объелись еще и роллами, Олег притянул Марину к себе. Веселье на его лице тут же угасло, оставив после себя спокойную, но усталую нежность.

И Нарочинская в бесчисленный раз за день подумала, сколько же сил пришлось потратить, чтобы так ее порадовать. И это несмотря на то, что половину предыдущей ночи Брагин не спал. И это несмотря на то, что Олег не привык плясать вокруг кого-либо вообще.

А она так много как сегодня никогда не улыбалась.

По телу разлилось по-детски яркое счастье, и женщина стала ласково целовать и гладить мужское лицо:

— Спасибо. Это был очень хороший день.

Брагин поцеловал ее ладонь и мягко улыбнулся:

— Кайф?

— Кайф.