Утро

Нико безмятежно сопит в мятую белизну подушки, запутавшись в голубом пледе, черных патлах взъерошенных волос и нежных руках Перси, осторожно прижимающих его к груди, и Перси умиляется этому до медово-теплого щемления под ребрами, впутывая в угольный хаос на макушке Нико невесомый влюбленный поцелуй.

Нико, разомлев в тепле и уюте объятий Перси и не планируя просыпаться примерно никогда, не реагирует, и Перси бы позволил ему спать хоть до конца времен или очередного безумно важного божественного изволения отправить полубогов умирать во имя какой-то херни, но уже скоро завтрак, а у них обоих впереди долгий день, который не стоит начинать на голодный желудок.

— Доброе утро, котенок, — мягко, хрипловато ото сна, едва не приторно нежно бормочет Перси в угольные патлы где-то над ухом Нико. Нико мычит что-то бессвязное и ерзает в его объятиях, устраиваясь теплее и уютнее.

— Мне жаль, что приходится тебя будить. — И Перси действительно жаль вырывать Нико из сна, он знает, что ему всегда не хватает лишнего часа, и от этого он, невыспавшийся и недовольный, примерно до обеда ходит сонный, растрепанный и ничего не понимающий, как воробей, выкинутый из теплого гнездышка в ядовито-зеленые заросли крапивы. — Но мы должны позавтракать, а после у нас тренировки. Вроде днем еще новых полубогов приведут. А вечером…

— А что вечером? — невнятно бурчит Нико, и его слова сливаются в один тягучий ленивый поток. Перси отвечает не сразу, занятый тем, что под гнездом угольно-черных прядей находит тонкую бледную кожу шеи и ласково ее выцеловывает невесомой цепочкой мягких касаний губ. Нико сонно выдыхает, позволяя ему целовать себя, и Перси невыносимо рад тому, что может вот так спокойно касаться Нико, чтобы ему было при этом комфортно и приятно. Прийти к этому было довольно непросто.

— А вечером мама звала на ужин в честь издания первого тиража своей книги, — негромко отвечает Перси, сонно зарывшись лицом в волосы Нико и обнимая его чуть крепче. — И я хотел позвать тебя с собой. Ты нравишься Полу, и мама любит тебя. Эстель вообще тебя обожает.

— И ты решил притащить меня как игрушку своей сестрёнке? — фыркает Нико беззлобно, потихоньку просыпаясь и звуча уже более осмысленно, и Перси рад, что ранний подъем сегодня дастся Нико чуть легче.

— Вообще-то я хотел привести тебя как своего парня. Если ты, конечно, хочешь.

Нико в его руках замирает без движения, и Перси начинает переживать, не сделал ли он что-то не так, даже если он пока не сделал ровным счетом ничего.

— Эй, Нико, все хорошо? — взволнованно спрашивает он.

— Ты уверен, что стоит? Как они отнесутся к… нашим отношениям?

Нико говорит тихо и сухо, будто безразлично, но Перси чувствует, что он нервничает, поэтому еще раз ласково целует и отвечает уверенно и обнадеживающе:

— Абсолютно спокойно, Нико, они примут тебя как родного уже просто потому, что тебя принял я. В любом случае, вы уже знакомы, и ты им нравишься, ты всегда будешь желанным гостем для них, и это не изменится.

Нико молчит, все еще напряженный и молча грызущий себя волнением невесть о чем, и Перси тихо вздыхает куда-то ему в затылок.

— Они знают, что я би. Мама вообще в курсе об этом, кажется, дольше, чем я. Мы не шокируем их тем, что встречаемся.

Перси ненадолго умолкает, не зная, стоит ли говорить то, о чем думает, даже если это не дает ему покоя уже несколько недель. Однако решается, потому что перспектива по-партизански молчать об этом еще несколько недель, съедая себя изнутри, особо не прельщает.

— Я не привык скрывать от семьи что-то настолько важное, как мои отношения, и… для меня это реально важно, Нико. Ты ничем не обязан, но если бы ты согласился позволить мне рассказать им о нас если не сегодня, то когда-нибудь в будущем, я был бы тебе благодарен.

— Все точно будет хорошо? — едва слышно спрашивает Нико в темную полоску между белой подушкой и холодной водянисто-синей стеной. — Если это для тебя важно, то я не против. Я головой понимаю, что ничего страшного не произойдет, но все равно иррационально боюсь невесть чего.

Перси выпутывается из объятий, чтобы потянуться за ленивым утренним поцелуем, и тепло улыбается, отвечая:

— Все точно будет хорошо, Нико.