Реальность застыла, воздух стал густым и плотным, пропитался тяжёлым запахом железа, который раздражал рецепторы, оседая на языке ржавчиной. Все звуки смешались и доносились словно из-за толстого стекла. Мир сузился до карих глаз, в которых страх застыл, слезами собираясь в уголках.

Стив ощущал, как крепко Тони сжимала его ладонь, содрогаясь от боли, видел, как она судорожно пыталась хоть немного вздохнуть. Он прижимал её к своей груди, пытаясь остановить кровь рукой, второй перебирал волосы, шепча что-то на ухо. Просил потерпеть ещё немного, ведь Тони сильная, справится, всегда справлялась. Чувствовал, как она не хочет умирать, боится, ищет поддержку в его глазах, цепляется за футболку, не в силах сказать и слова.

Нападавшие сбежали, как только поняли, что произошло, ругаясь друг на друга от страха, что их самих теперь за это накажут. Стив этого не помнил, как и того, когда успел набрать «911» и вызвать скорую с полицией.

Всё застыло, слилось в размытое тёмное пятно, бешеный стук сердца отдавался в висках, руки тряслись от ощущения горячего и липкого на коже, голос дрожал, слёзы душили, и едва удавалось оставаться на плаву, не срываясь на крик. Время тянулось мучительно медленно, секунды казались часами. Хриплое дыхание Тони было единственным, что Стив слышал, молил, чтобы оно не останавливалось, уговаривал лишь держаться, не оставлять его здесь одного. Страх опутывал каждую клетку тела, не позволяя мыслить трезво, бессвязный шёпот срывался с губ, а всё тело стало каменным, словно чужим. Происходящее казалось ужасным, неправильным сном. Ведь только всё было хорошо, всего несколько минут назад сердце трепетало от бесконечного счастья.

Послышался вой сирен, далеко, но уже отчётливо, настолько, чтобы не посчитать его игрой помутнившегося рассудка. Ещё немного продержаться, Тони, всего чуть-чуть. Стив не сводил взгляда с её глаз, умоляя потерпеть. Она слабо улыбнулась, крепче сжимая его ладонь, и поднесла её к лицу, прикасаясь губами к месту между запястьем и большим пальцем. По её щекам покатились слёзы, а в самих глазах Стив больше не видел страха, лишь покой и нежность. Пару мгновений спустя они словно остекленели, рука, сжимающая его ладонь, ослабла, а сама Тони в его объятьях обмякла.

Стив просил её очнуться, прийти в себя, голос сорвался на крик, отчаяние затопило разум, разрывая душу на кусочки. Слабость сковала тело, казалось, что оно рассыпается, как песочный замок, по крупицам, медленно смываемый водой. Мышцы сводило судорогами, они словно закаменели, не желая отпускать Тони из рук. Он водил трясущимися пальцами по её лицу, размазывая ещё горячую ярко-красную жидкость по коже, шептал в самые губы мольбы вернуться. Слёзы с его глаз падали на её щёки ─ соль смешивалась с солью.

Она умерла меньше чем за минуту до приезда скорой.

Всё происходящее после было мутным, неуловимым, оставляя в памяти размытый след, словно быстро прокрученная видеозапись. Стало холодно и пусто, Стив ощущал себя выброшенным из жизни, выдернутым из действительности. Казалось, что окружающее нереально, потому что ничего не чувствовалось: ни тело, ни время, ни боль. Слова и вопросы приехавшей полиции не несли никакого смысла, не находили отклик в голове, прикосновения и попытки привести его в чувство были неощущаемыми. Звенящая пустота в сердце чернотой топила изнутри, погружая во тьму.

Стив кричал, не веря словам медиков, пытался оказаться рядом с Тони, вырываясь из рук полицейского. Потому что так не бывает, слишком просто и глупо. Она не могла умереть таким образом, именно сейчас и здесь. Кто угодно другой, но не она.

Свет погас, скрылся за горизонтом, и мир наполнила темнота. Из неё хотелось выбраться, разодрать чёрное полотно на куски, снова впуская в свою жизнь тёплое и яркое свечение, которое озарит всё вокруг. Жить во мраке страшно, Стив помнил, каково это, ведь он так жил раньше. Ему было нужно солнце, без него он терялся в холоде, погружённый в слепоту.

Он не почувствовал, как в шею входит игла, через которую впрыснули успокоительное. Лишь через несколько секунд, когда вещество подействовало, Стив и правда погрузился в темноту.

Очнувшись, он не сразу понял, что находится в своей кровати. В голове стоял туман, она словно налилась расплавленным свинцом, каждое, даже самое незначительное движение отдавалось тупой болью в затылке, на глаза давило изнутри, и казалось, что они сейчас лопнут. С трудом приняв сидячее положение, Стив несколько раз зажмурился и помассировал кончиками пальцев виски.

Тяжёлым потоком обрушились воспоминания, сминая призрачное спокойствие на душе и заменяя его почти паникой, дыхание сорвалось, воздух застревал в горле, сердце готово было пробить грудную клетку со внутренней стороны. Ладони вспотели, появилось ощущение, что они испачканы горячей, липкой и густой кровью, комната наполнилась фантомным запахом железа. Захотелось прополоскать рот, лишь бы избавиться от него. А ещё стереть память или вернуться назад, отмотать время и исправить всё.

Стив согнулся пополам, прикрыл лицо ладонями, стараясь успокоить начинающийся приступ, раскачивался взад-вперёд, глубоко и часто дыша. Пальцы путались в волосах, оттягивая пряди в попытке заглушить физическими ощущениями боль, жгучие, обжигающие кожу слёзы собрались в уголках глаз, готовые сорваться и упасть вниз. Боль в груди давила с немыслимой силой, пытаясь вырваться наружу с каждым хриплым вздохом, похожим больше на стон, избавить себя от оков тела, но выхода не было. Она копилась, становилась больше, росла снежным комом от каждого тёплого воспоминания, полного счастья. Стив пытался выплеснуть её из себя, пальцами проводя по коже на грудине и шее, и понял, что она не уйдёт, потому что потеря неизмерима, и от неё не исцелиться никогда. Она вечно будет давить на плечи, смешиваясь с чувством вины. Тони ведь просила остановиться, отпустить всё, просто жить для себя. Кому теперь это было нужно и как вообще жить дальше, если то светлое и прекрасное, что появилось в жизни, умерло?

Из кухни раздался звон посуды, опущенной в раковину. Это помогло прийти в себя, и Стив, насторожившись и взяв себя в руки, встал, тихонько открыл дверь и пошёл на источник шума.

Баки стоял у шкафчика и собирался, судя по всему, мыть посуду. Заметив друга, прислонившегося к косяку двери, он застыл на несколько секунд, глаза его наполнились сочувствием и сожалением, но после передёрнул плечами и спросил:

─ Будешь есть, пока ещё горячее? ─ И мотнул головой в сторону плиты, где стояла сковорода, накрытая крышкой. ─ Или, может, чай попьёшь?

Стив, когда до него дошёл смысл слов, отрицательно покачал головой, прошёл к столу и сел на стул. Баки опустился рядом и, положив ладонь на его плечо, несильно сжал.

─ Мне жаль, правда. Я понимаю, что от моих слов тебе легче не станет, но… Со временем всё наладится, просто ты не закрывайся от нас, ладно? Я и Нат всегда будем рядом, только не отдаляйся. Не знаю, каково тебе сейчас, и ничем не могу помочь, если бы я мог… ─ Он опустил взгляд, убирая руку, вздохнул и продолжил: ─ Фьюри звонил, дал тебе отгул на неделю и… Дело открыли, на всех каналах теперь только и говорят о Гидре и Черепе, Старк всех на уши поднял, ФБР подключил. Я понимаю, что для тебя сейчас это не самая лучшая новость, но, думаю, ты должен знать. ─ Он замолчал на несколько секунд, а после, прочистив горло и сглотнув, добавил тихо: ─ Похороны завтра.

Стив слепо смотрел в окно прямо перед собой, вслушиваясь в слова, но они словно разбивались о стену. Всё было слишком быстро, стремительно, что разум просто не успевал за происходящим. Как можно поверить во всё это? Ведь только вчера ещё даже в мыслях не возникал такой исход событий.

Не было сил, ни на что, хотелось просто лежать, закрыв глаза, а мир вокруг пусть течёт, пусть меняется, только его, Стива, не трогает. Он и так лишил его очень важного и значимого, так что теперь пусть оставит в покое.

Идти на похороны было страшно, сама мысль об этом вызывала панику. Он ведь просто не выдержит, не сможет видеть, как гроб с телом Тони опускают в землю, как он скрывается от глаз, и лишь мраморная плита будет обозначать место, где она лежит. И там будут её родители, как смотреть им в глаза? Людям, которые потеряли единственного ребёнка по его, Стива, вине? А ведь Тони говорила, что он им нравится… Теперь они наверняка ненавидят человека, который своим упрямством пусть и косвенно, но отправил их дочь в могилу.

Нет, он должен туда пойти, как бы стыд и вина ни терзали, какие бы обвинения в свой адрес ни пришлось услышать, обязан. Иначе это предательство. Тони не заслужила такого отношения к себе. И отстраниться ото всех тоже нельзя. И так подвёл самого дорогого человека, подводить друзей, заставлять их переживать будет неправильно. Да, уже поздно, пожалуй, исправлять ошибки, но лучше так, чем никогда. Наверное, и Тони бы не хотела такого.

Стив поднял голову и посмотрел на Баки, который ждал ответа.

─ Я постараюсь. Она бы тоже этого… ─ Он сорвано выдохнул, не в силах продолжить. Баки, не позволяя ему погрузиться в отчаяние, легко похлопал по плечу, резко поднялся, сказав, что Стив должен поесть, и начал рассказывать что-то постороннее, лишь бы отвлечь, накладывая еду в тарелку.

На похоронах Стив стоял в задних рядах, не решаясь подойти ближе, а тем более встать рядом с Говардом и Марией. Женщина пыталась сдерживать себя, но по щекам её текли слёзы, а сама она крепко держалась за руку мужа. Говард был бледен, его лицо осунулось, плечи поникли, спина сгорбилась, взгляд, прежде яркий, целеустремлённый, с явно читающимся превосходством, сейчас стал мутным, болезненным и пустым. Было неловко и тяжело видеть волевого и сильного мужчину, который, казалось, может только своим желанием перевернуть мир, уставшим и потерянным. Редкие всхлипы Марии рвали сердце на куски, и в такие моменты Говард сильнее прижимал супругу к себе, не только в знак поддержки, он сам, скорее, боялся потерять контроль над собой и сорваться, позволив горю вырваться наружу.

Стив не помнил, как закончилась церемония. Сил не осталось никаких, перед глазами всё плыло и размывалось от застывших слёз, которые сдавливали горло в тиски, не позволяя нормально вздохнуть. Он развернулся к выходу, не в состоянии ещё хоть немного пробыть там. За спиной раздались громкие, полные боли и отчаяния рыдания ─ Мария опустилась на колени рядом с гранитной плитой. От этого сердце ёкнуло, сильно ударившись о рёбра. Стив остановился, закрыл глаза, прислонившись к стволу дерева, чтобы успокоить дрожь в теле и восстановить дыхание. Рядом послышались тяжёлые шаги. Открыв глаза, он увидел перед собой Говарда. Сердце снова пропустило удар. Он приготовился услышать в свой адрес слова, полные ненависти и обвинений.

─ Мистер Старк… ─ сорвалось само собой, но все последующие слова застыли на губах. Что ему сказать? Человеку, который потерял дочь из-за упрямства его, Стива? Высказать соболезнования было бы верхом цинизма и неуважения.

─ Стивен. ─ Говард подошёл ближе и положил ладонь на плечо Стиву. ─ Я просто хотел вам сказать, что мы с Марией не считаем случившееся вашей виной. И Тони… тоже не считала бы. ─ При имени дочери он сжал руку сильнее, а взгляд его остекленел на несколько мгновений.

Стив не верил в услышанное. На месте Говарда он бы сам, пожалуй, не смог так поступить, не хватило бы сил. Да он сам себя ненавидел за то, что произошло, а суметь простить или больше ─ даже не обвинить того, кто подвёл ко всему этому…

─ Спасибо, ─ едва слышно проговорил Стив, не находя больше никаких слов в ответ. Да и благодарность была вряд ли уместна, но промолчать было бы некрасиво. Говард чуть качнул головой и, развернувшись, пошёл в сторону Марии, которая стояла, обнимая Джарвиса. Её плечи подрагивали, но больше ничего не выдавало того, что она плачет.

Идти домой не хотелось совершенно. Там слишком пусто и холодно теперь. А ещё чересчур много вещей, напоминающих о Тони: что-то из её одежды на смену, разные побрякушки, которые она приносила без какого-либо повода, называя мелочами для уюта, его рубашки, которые она носила. Раньше Стив и не представлял, как много в его квартире связано с Тони, а сейчас одни лишь воспоминания о том, как она прикасалась к ним, уже вызывают ноющую боль в груди.

Возникло сильное желание выпить, хотя Стив никогда не был сторонником подобных методов решения проблем. Да и алкоголь казался ему противным на вкус. Лишь иногда он мог позволить себе кружку пива вечером после тяжелого трудового дня с Баки. Но сейчас практически жажда сковала всё внутри, требуя чего-то крепкого, чтобы обжигало гортань и пищевод, навязчиво разгораясь в районе солнечного сплетения.

На автоматизме добравшись до ближайшего бара, он открыл тяжёлую дверь и вошёл в полумрак помещения. Там было вполне прилично: стены, обшитые деревянными панелями тёмно-вишнёвого цвета, чёрные мягкие диванчики, в тон им массивные столы, плотная ткань штор, не пропускающих дневной свет, низко висящие на длинных толстых проводах лампочки без каких-либо люстр. В это время суток было немноголюдно, лишь пара-тройка посетителей да бармен с официантами.

Стив направился прямиком к барной стойке и уселся на высокий стул, заказывая сразу полбутылки водки: он планировал провести здесь довольно долгое время. Бармен, высокий, худощавый мужчина лет тридцати пяти с тёмными волосами и необычной бородкой, удивился такому заказу посреди дня, но заметив, как его клиент сгорбился, словно под немыслимой тяжестью, лишь покачал головой и тяжело вздохнул. Слишком часто он видел, как после тяжёлых событий люди приходят сюда в надежде запить своё горе, и ни разу им это не помогало.

─ Может, поделишься тем, что случилось? Это лучше, чем топить боль алкоголем, ─ после четвёртой рюмки обратился бармен. Стив с трудом поднял на него взгляд, пытаясь разглядеть что-то в глазах напротив, что именно, он и сам не знал. Возможно, излечения или прощения. Мужчина от такого почувствовал себя неловко, но, стараясь не выдать смущения и не смотреть с жалостью, продолжил: ─ Бармены неплохие психологи, знаешь ли. Стефан, ─ представился он.

─ Стивен, ─ хриплым тихим голосом ответил Стив и после нескольких секунд размышлений решил выговориться хоть кому-то. С незнакомым человеком это сделать было проще, чем с близкими. Тут тебя не знают, а потому не судят через призму ожиданий и собственных суждений о человеке, основанных на долгих годах знакомства. Лёгкости добавляло и то, что они с этим барменом, скорее всего, никогда больше не увидятся.

Закончив рассказ, Стив залпом осушил ещё одну рюмку и понял, что ему хватит. Этим ничего не изменить, и к душевным мукам лишь добавятся физические. К тому же он всегда слишком быстро пьянел, что было немного странно, учитывая его нехилую комплекцию. Стив уже потянулся во внутренний карман пиджака за бумажником, как его остановили:

─ Ты хотел бы это исправить? Будь у тебя такая возможность, разумеется, ─ голос был донельзя серьёзный, без намёка на шутку. Вопрос даже не был задан тоном, каким спрашивают чисто из любопытства.

─ Да. Хотел бы. ─ Стив посмотрел прямо в глаза Стефану, пытаясь понять, к чему тот клонит, разглядеть в них издевательство или нечто подобное, но не видел ничего такого, лишь решимость.

─ Если я скажу, что могу помочь тебе… ─ Бармен наклонился ближе, опираясь локтями на стойку. ─ На что ты готов пойти?

─ Что угодно, ─ не задумываясь, ответил Стив, и его слова были чистой правдой. Он был готов сделать всё, лишь бы изменить случившееся. Может быть, это алкоголь сделал своё дело и затуманил здравый смысл, потому что такое невозможно: отмотать время назад или вернуть умерших к жизни, но в ту минуту Стив верил словам человека напротив. Наверное, всегда в самых крайних ситуациях люди готовы поверить в чудо. В силу своей профессии он повидал всякое, и раньше это казалось безумием ─ видеть, как, отчаявшись окончательно, люди совершают немыслимые поступки: обращаются к экстрасенсам или тем, кто именует себя магами и колдунами, и тому подобное. И Стив думал, что сам до такого никогда не опустится, но судьба выкидывает всякое. ─ Назови цену.

─ Ты будешь страдать, ─ спокойно и обыденно произнёс Стефан, не отводя ни на секунду серьёзного взгляда с голубых глаз. Оттолкнувшись и выпрямившись, он продолжил: ─ И мир будет другим, потому что здесь она уже мертва. Но если это и правда был твой человек, твоя вторая половина, то вы найдёте друг друга в любой вселенной. Готов к такому?

Это всё казалось Стиву чем-то нереальным, потусторонним, но отчего-то вера в правдивость сказанных слов прочно засела в подкорке. Он считал, что чутьё его никогда не подводит, поэтому доверился себе. Страдания?.. Это малая плата за возможность снова увидеть Тони, снова почувствовать вкус счастья, а сомнений в том, что они встретятся в том, другом мире, не было никаких.

Он согласился, и голос его в момент ответа был ровным и чётким, без малейшей неуверенности в своих словах. Стефан попросил подождать до закрытия бара, и Стив хоть и хотел всё решить скорее, не посмел перечить. Всё время ожидания он отсчитывал минуты, успев сотни раз обдумать решение, сомнения прокрадывались и копошились в голове, эхом рассыпаясь и призывая одуматься, пока не поздно. «Так не бывает», ─ твердил разум, пытаясь заставить уйти оттуда. Но Роджерс был непреклонен, сам не понимая почему. Что-то глубоко в душе шептало, что он обязан попытаться, иначе он просто трус и предатель.

Когда в помещении остались лишь они и Стефан подошёл к столику, за которым сидел Стив, тот замешкался, но лишь на секунду. Мужчина напротив спросил: «Уверен?» — и, получив в ответ утвердительный кивок, начал что-то шептать себе под нос. Его руки словно изнутри засветились холодным зелёным цветом, он расползался вокруг него, напоминая языки пламени, окутал сначала их двоих, а потом и всё помещение целиком. Стив не мог поверить глазам, сердце загнано стучало, сильно ударяясь о рёбра. Когда зелёное пламя коснулось его, он почти не дышал, боясь что-то испортить или ощутить жар, но ничего такого не было. Зато появилось странное чувство, что этот свет впитывается в каждую клеточку тела, проникая тонкими ниточками под кожу и под ней уже расходясь по всему телу. Когда они приблизились к сердцу, Стива словно начало колоть тупыми длинными иглами, пронзая мышцу, качающую кровь, насквозь. Кровь, казалось, кипела в венах, разнося вместо кислорода дикую боль. В глазах потемнело, а мышцы горла свело, и не было сил издать хоть какой-нибудь звук.

Через несколько мгновений он погрузился во тьму.