Со смертью Вандера Заун не потерял лидера, как думали сентиментальные дураки на Линиях. Но и нового они так и не смогли обрести.

Нижний город активно развивался. Крупный бизнес, массовые поставки. Хексдравлические многоэтажные подъёмники со стеклянными крышами, за несколько минут доставлявшие жителей и гостей Зауна на любой уровень. Променад теперь был ещё больше похож на Пилтовер, Антресольный уровень на Променад, Верхние Линии на Антресольный уровень… и так всё дальше и дальше — ошеломляющий успех. Лучшие ночные клубы, рестораны с крышами из цветного стекла, театры и культурные центры. Хекстековские повозки, рассекавшие по улицам, яркие фонари, постоянно создававшие ощущение того, что в Зауне никогда не заканчивается день.

Взятки, теневые схемы, долговые ямы. Коррупция, нелегальная торговля. Беспризорные дети, натиравшие ботинки химбаронам ради двух грошей. Бордели и кабаки. Чистый воздух… за дополнительную плату. Пьяницы, проигравшие всё своё скудное имущество в карты, ждущие, когда их наконец переедут хексколёса какого-то вечно спешащего поразвлечься богача. И самое главное — торговцы мерцанием. Сточные Ямы стали приютом для тех, кто не смог вовремя остановиться — море из людей с деформированными конечностями и изуродованными лицами. Паразиты, потерявшие человеческий облик и готовые убивать ради ещё одной капельки фиолетовой жидкости, дававшей им минутное счастье, пленяющее сказкой о неимоверной силе и всемогуществе.

Силко так долго шёл к власти, что совершенно забыл, ради чего он ступил на тропу революции. Хотя… наверное о революции речь уже и не шла, ведь Пилтовер был «бизнес-партнёром», которого он обязательно уничтожит. Но потом.

Силко слишком часто начал откладывать вещи «на потом». Он не может присутствовать на встрече — Джинкс заболела, потом всё обязательно обсудим. Он не может осуществить проверку сегодня — у Джинкс снова истерика, потом он обязательно придёт. Он не может добраться до порта вовремя — Джинкс убежала из бара, потом он обязательно поднимется в верхний город. Он не может. Джинкс. Потом. Обязательно.

— Сэр, на центральном заводе проблемы, — она, запыхавшись, вместе со своими людьми без стука открыла дверь. — Вам срочно необходимо там быть.

Силко сидел на небольшом чёрном пуфе, который изначально предназначался для тех, кто осмеливался приходить к нему в кабинет с целью переговоров. Напротив него, на роскошном диване восседала девочка лет двенадцати.

— Позже, Севика.

Его голос звучал жёстко. Приказной тон, который так нравился маленькой мерзавке, показывающей язык толпе громил, стоявших за спиной у Севики.

— Но ведь это же ваш завод.

Силко надменно поглядел на неё, неспешно поднимаясь с пуфа, заставляя подчинённых покорно отступить вниз по лестнице. Но только не Севику.

— Ты большая молодец, — Силко прикоснулся к ручке двери, — что напомнила мне о том, что я владею целым бизнесом. И скажу честно, я бесконечно рад, что у меня всегда найдутся люди, готовые помочь мне, когда я занят.

Вопроса в его словах не звучало, но поднятая бровь и лёгкая улыбка говорили совершенно о другом. И она покорно соглашалась, закрывая дверь и отправляясь на завод самостоятельно, пока в его кабинете раздавалось громкое: «Хочешь, я покажу тебе Усатика?!» И с этого дня к его бесконечным «потом» прибавилось «Севика будет вместо меня».

С тех пор, как Силко подобрал эту синеволосую девчонку, он всё меньше и меньше стал заботиться о своём главном детище — нижнем городе. Казалось бы, перед ним был опыт Вандера, показавший, насколько опасно ослаблять хватку. Но нет, в желании дать ребёнку то, что когда-то не получил он сам, Силко позабыл свою главную цель. Чрезмерная опека, сочетавшаяся с полнейшей вседозволенностью и исключительной гордостью, породила разрушительную силу, о которой он даже не подозревал.

Севика помнила этого маленького монстра ещё в те дни, когда она ютилась в подвале Вандера и носила имя Паудер. Однако Джинкс, безусловно, подходило ей больше. Каждый раз, когда её синие косички появлялись в поле зрения, нужно было ждать беды. Ведь именно её проклятое «изобретение» стало причиной взрыва на химфабрике, из-за которого Севика потеряла руку и чуть не лишилась жизни. Безусловно, вскоре Синджед создал для неё новую — механическое чудо химтека, над которым он усердно трудился в своём старом доме на Нижних Линиях, ведь прежняя лаборатория сгорела дотла.

Но механическая рука, какой бы удобной она ни была в бою, никогда не заменит настоящую. Иногда Севика задумывалась о том, что уж лучше бы она не выжила в ту роковую ночь, просто бы погибла, выполнив свой долг. Но судьба была либо слишком благосклонна, либо слишком жестока, продлив её скучную жизнь.

Поначалу Севика была рада изменениям, произошедшим в нижнем городе — наконец-то появились заведения, в которых можно было отвлечься от головной боли, которой стала работа на Силко. Игра в карты, ночи напролёт в барах, клубах и борделях — Севика делала всё, чтобы хоть как-то разбавить осточертевшую рутину. Пожалуй, мисс Бабетта уже несколько раз пожалела о том, что позволила Севике с умирающим Силко спуститься на скоростном подъёмнике. Но прошлое уже не изменишь.

Наряды Силко с каждым годом становились всё дороже, а алкоголь всё крепче. Запах щелочного мыла сменился дорогим одеколоном, дешёвые сигареты — ионийскими сигарами. Чёрная кожа вокруг глаза покрывалась толстым слоем макияжа, технику которого Силко отточил до мастерства. Но как бы он не старался убежать от прошлого, оно всё равно не отпускало его. Слабый мальчишка всё же не утонул в тот страшный день, нет, он просто призрачно стоял за его спиной. Тихий и смиренный, он брал над ним верх очень редко, всё чаще и чаще открываясь Джинкс, а не Севике.

«Думаю, что есть нечто страшнее, чем рана», — теперь она понимала смысл слов Синджеда как никогда раньше. Ведь ни одно лекарство в мире не могло помочь человеку, пережившему предательство. Пудра быть может и спрячет следы от клинка, но всё ей не скроешь. Силко убил Вандера, но тот никуда не ушёл. И никогда не собирался уходить.

Севика была готова привыкнуть и к такому Силко, ей просто было нужно время. И у них был определённый прогресс. Между вечными проверками, уличными разборками, скучными совещаниями и опасными миссиями, Севика всё равно находила для него время. Она молча пила алкогольные коктейли из бара, пока он возился с документами, обсуждала с ним обстановку в Пилтовере или же просто курила сигару, рассматривая уже знакомые картины на стенах. Он появлялся вместе с ней на заседаниях, приглашал на деловые обсуждения с партнёрами, и один лишь раз снизошёл до того, чтобы позволить ей быть его спутницей на светском мероприятии в Пилтовере. Но всё это перечёркивала девчонка, которая давно уже перестала быть ребёнком, хотя Силко и отказывался это видеть. А потому всё чаще и чаще дверь в его кабинет была для Севики закрыта.

— Она стреляла в нас.

— В бою всегда бывают промахи.

Он сидел к ней спиной, вот уже которую минуту рассматривая какие-то документы. От Севики его отделял клинок кинжала, вонзившегося в стол. Старый друг, ставший невольным свидетелем их разговора.

— Она опасна, и мы это знаем.

— Кто это «мы»?

Силко был прав. Не было никаких «мы» и никогда уже не будет. Есть только он и Джинкс. А Севика теперь — очередная пешка на его шахматной доске, жертва, необходимая для королевского гамбита.

Конечно, ему не нужны были её отговорки. Ведь он просто не желал признавать, что его дочь может быть в чём-то виновата. Он же воспитал её лучше, чем это сделал бы Вандер. Он хороший отец, младший брат, который добился намного большего, чем старший, в конце концов, успешный бизнесмен, превративший загнивающий бар в элитный ночной клуб. Вот только Севика видела его настоящее лицо, она знала, что он так и остался в тени Вандера — Силко видел его отражение в своём каждый раз, когда закрывал перед зеркалом здоровый глаз, пытаясь найти собственный силуэт огненным кольцом, с каждым годом приобретающим всё более неправильную форму.

— Ты облажалась. Больше меня не подводи.

Такой чужой голос, переполненный ненавистью и разочарованием. Севика молча встала и ушла, захлопнув за собой дверь. Она делала всё, чтобы не подставить его. И прекрасно понимая, что не ей одной не нравятся изменения, произошедшие и с ним, и с Зауном в последнюю пору, Севика продолжала подавлять нараставшее недовольство.

Но она не могла контролировать всё. Каждый раз, когда в её дела вмешивалась Джинкс, всё шло не по плану. И каждый раз Севика с сожалением думала о том, как не пристрелила её, когда была подходящая возможность. Ведь если бы Силко решил разобраться с Вандером без пафоса, то и он, и его шпана давно бы уже догнивала в Сточных Ямах. Тогда бы ей не пришлось терпеть ни Джинкс, ни её неуравновешенную сестру.

Она помнила свою безоговорочную победу в карты и звон монет, которые теперь принадлежали ей. Ровно так же, как и удар в челюсть, выбивший зажжённую сигару.

— Вай?

Она знала, что Вайолет мертва. Но для призрака та слишком хорошо дралась. Неужели этот трус Маркус не справился с единственной важной задачей, которую ему поручили? Первый раз за долгое время Севика была рада тому, что лишилась руки на заброшенной химфабрике. Сбросив неизменную красную накидку, она обнажила своё главное оружие, звенящее шестерёнками и гудящее лопастями системы охлаждения. Мерцание, словно кровь, наполняло сосуды-трубки, учащая сердцебиение и настраивая на бой.

Вандер учил драться их обеих, а потому Севика была в явном преимуществе. Быстрый бой, полностью открытое лицо — Севика знала эти глупые ошибки. Вот только годы, проведённые с Силко дали о себе знать — его склонность к театральности была заразна, а потому небольшая триумфальная пауза, сделанная Севикой лишь только для того, чтобы насладиться своей победой, стала для неё непоправимой ошибкой.

И тогда уже никакое мерцание не могло помочь. Она делала промах за промахом, растерявшись, просто била в воздух, пока в конечном счёте не очутилась с разбитым носом на булыжной мостовой, пробив своим телом стену.

— Где моя сестра?

Вай переняла любовь Вандера хватать людей за горло при любой удобной возможности. Севика могла бы попытаться дать ей ответный удар, но у неё было приготовлено оружие получше.

— Ты про Джинкс?

Клинок, встроенный в её механическую руку, пронзил Вай, ослабившую свою хватку от услышанного. Наконец-то Севика смогла сделать то, что побоялась ещё тогда, когда сидела с Вандером один на один, желая отомстить за Силко. Она отбросила Вай от себя, позволяя алой крови обагрить её одежду, и уже занесла металлический кулак над её лицом, как внезапно одну из трубок с мерцанием разорвала пуля.

Откуда на Нижних Линиях были миротворцы? Остаться и разобраться в этом вопросе Севика не испытывала никакого желания, а потому быстро скрылась в надежде не быть застреленной в спину.

Тяжело дыша, она смогла подняться в кабинет Силко. Стерев кровь с лица, Севика зашла к нему без стука. Мерцание быстрой струйкой вытекало из её руки.

— Ты пачкаешь пол.

Силко смотрел на неё через зеркало пудреницы с совершенным безразличием. Почему-то Севика не очень заботилась о чистоте пола, когда он, истекая кровью, пытался сорвать шторы с её окна. Зажав трубку пальцами настоящей руки, Севика откашлялась, хрипло произнося:

— Её сестра вернулась.

— С того света?!

Звон закрывшейся пудреницы словно усилился в её голове, доставляя ещё большую боль. Силко резко развернулся в своем кресле, глядя на неё с такой ненавистью, будто бы это Севика специально отправилась за Вай в ад. Внезапно вся его слащавая манерность исчезла, и перед ней вновь сидел мальчишка-мятежник, снова сделавший просчёт в своих планах.

— Почему ты не убила её?

Остриё кинжала вонзилось в стол. Севика закашлялась, уткнувшись носом в плечо куртки, стараясь, чтобы кровь не стекала на новый ковёр. Неужели Силко не понимал, что она — не робот, которого он так хотел из неё сделать, не машина для убийства, чётко выполнявшая приказы?

— С ней была девчонка… миротворец… с винтовкой, — Севика закашлялась ещё сильнее, кровь предательски стекала по подбородку.

— Я устал от твоих оправданий! Ты должна была остаться там и расправиться с ней.

Удар кулаком по столу заставил её вздрогнуть. Она тоже устала, очень устала от того, что на ней лежала ответственность за всё, к чему Силко имел хоть какое-то отношение.

— И умереть?

Силко ничего не говорил, глядя на неё исподлобья, оскалив неровные зубы. Черные сухие участки на его лбу были готовы дать кровавую трещину от напряжения, а огненное кольцо глаза сузилось до неузнаваемости.

Но он так и не осмелился сказать ей «да» в лицо. Севика не хотела дожидаться этих слов, а потому выпрямила спину и отпустила трубку, позволяя мерцанию со всей силой хлынуть на пол.

— Да пошёл ты… сэр.

Ей не нужна была помощь. Она сама помнила, как дойти до алхимика — слишком знакомой была эта дорога. Синджед, оправившийся после пожара в лаборатории, теперь казался ей ещё более таинственным, чем раньше. Он изредка улыбался своим безгубым ртом, постоянно говорил загадками, сухими костлявыми пальцами переворачивал страницы своих книжек и вечно что-то намешивал в никогда не заканчивавшихся колбах.

Севика молча сидела на том самом столе, на который когда-то она бережно опускала холодное тело Силко. Она ощущала расслабляющую лёгкость, как и тогда, но только не от того, что наконец-то донесла Силко до Синджеда, а от звонкого щелчка, после которого алхимик снял её железное оружие. Севика поморщилась от фантомной боли.

— Переломов нет, — сказал он, поставив сбоку от Севики металлический лоток с ватой, вымоченной в какой-то очень ароматной жидкости.

Севика приложила вату к правой ноздре, всё ещё тяжело дыша через рот. Синджед же направился к её механической руке и неспешно начал её разбирать. Она внимательно наблюдала за тем, как он выливает мерцание в огромный стеклянный сосуд и извлекает трубки, как заменяет разбитые стеклянные капсулы и смазывает детали.

— Вам нужно больше отдыхать, дорогая моя, — глухо раздался его голос.

Севика взяла новый ватный шарик, на этот раз поднося его к левой ноздре.

— Алхимик, я тебе плачу не для того, чтобы ты мне жизненные советы давал.

Синджед открыл корпус системы охлаждения и начал снимать тонкие пластинки-лопасти одну за другой.

— Мне платит Силко, а не вы.

Севика сжала губы и закатила глаза. Разговаривать с этим полубезумным старцем было совершенно бессмысленно. А потому она нашла себе занятие поинтереснее — начала разглядывать оборудование, которое алхимик хранил в своей своеобразной операционной. Она не знала названий всех этих предметов, но понимала, для чего они нужны. А ведь всё могло бы быть иначе. Ах, почему, почему нельзя было вместе с Силко пройти по поддельным документам в Академию и остаться там навсегда? Заменить парочку богатеньких студентов, не понимающих, зачем они вообще учатся, погрузиться в удивительный мир настоящей науки. Работать до ночи в лаборатории в поисках великих открытий во благо человечества. Такая простая детская мечта, которая никогда не осуществится.

— Слышь, алхимик, а тебе ассистентка не нужна? — вдруг ехидно спросила она. Может быть, старец и научит её чему-нибудь.

Синджед перепроверил, правильно ли работает дозатор мерцания и вставил чистую капсулу с фиолетовым содержимым в плечевую часть механической руки.

— Чем больше живёшь на этом свете, — Синджед малозаметным движением попросил её слегка развернуть тело, после чего ввёл обезболивающее на уровне лопатки, — тем больше понимаешь, что великое совершают в одиночку. Ведь никогда не знаешь, чем тебе придётся пожертвовать…

Несколько громких щелчков у надплечья — и механическая рука была снова в строю. Севика вновь почувствовала знакомую тяжесть.

— Да и к тому же… — Синджед посмотрел на неё единственным сохранившимся глазом, — зачем мне нужна ассистентка, которая собирается прийти сюда не по своей воле?

Севика закашлялась, прикрывая рот здоровой рукой. Синджед отошёл к своему столу и вернулся к ней с кислородной маской, но Севика отказалась, покачав головой.

— Воздух на Нижних Линиях становится всё менее пригодным для дыхания, — со вздохом проговорил алхимик, — как бы эта чума не поднялась ещё выше.

Севика немногословно попрощалась с ним и вышла на тёмную улицу, на которой с каждым годом становилось всё меньше и меньше химфонарей.

Механическая рука исправно работала ещё несколько дней, но от бесконечных драк предплечье то и дело выходило из строя, из-за чего Севика была вынуждена уже который час возиться с отвёрткой в попытках вернуть капсулу с мерцанием на положенное место. Наконец, стеклянный цилиндр ей поддался, и Севика с облегчением осушила стакан с излюбленным алкогольным напитком.

Свет от разбитой лампы был и без того тусклым, но совсем скоро его загородила массивная фигура. Химбарон Финн, который совсем недавно валялся у Силко в ногах, моля о кислородной маске, внезапно решил прийти к ней, чтобы «обсудить одно дельце». Севике было смешно слышать от него такие слова, но она не перебивала, как раз из-за того, что хоть кому-то нужно было развеселить её в этот напряжённый вечер.

— Ты у штурвала, но корабль-то не твой.

Со стороны Финна было очень глупо пытаться к ней подлизаться. Но этот химбарон в принципе умом не блистал, с каждым словом забавляя её всё больше и больше. Севика проверила, не порвала ли она соединительные трубки, пошевелив металлическими пальцами. Уже через секунду между фалангами появился внушительных размеров клинок, но намёка Финн так и не понял.

— Не одна ты недовольна им.

Финн был отчасти прав. Она действительно терпеть не могла Джинкс и прекрасно понимала, что чем больше времени уделяет ей Силко, тем дальше и дальше от них любая надежда на свободу. Но Финну была нужна не свобода. Он владел крупным бизнесом, дышал чистым воздухом Променада и праздно проводил свою жизнь. Заигравшись в преступника, он возомнил себя криминальным лордом, когда от зазнавшихся пилтошек его отличали лишь только татуировки да отсутствие фамилии.

Севика разожгла сигару о предложенное пламя — пусть Финн потешится, предвкушая великое свержение Силко. И получит за это по заслугам.

Севика без стука вошла в кабинет Силко бок о бок с Ренни и Финном, поставив для последнего стул прямо перед дорогим пилтоверским столом, который ежедневно терпел удары клинка. Силко напряжённо читал какой-то документ, но стоило Севике зайти ему за спину, как светлый листок был мгновенно перевёрнут.

— Нам нужно поговорить.

Силко был напряжён, пусть и старался не подавать виду. Пока Финн пафосно вещал что-то о «потерянном времени» и «умении вести бизнес» (Севика не особо внимательно его слушала), Ренни, почти что не моргая, смотрела на Силко. У неё тоже были на него свои планы — убитая горем женщина, потерявшая своего сына, которая теперь была готова сделать всё, чтобы Силко за это ответил.

— Знаешь, что помогло нам выстоять? Преданность.

Клинок меча неслышно опустился под заметно выцветшую красную накидку. Силко не мог не услышать этого звука. Он прекрасно понимал, в какую игру он вступил, и насколько же высоки в этой игре ставки.

— Сегодня ты умрёшь, Силко.

— Это риск, на который я шёл всю свою жизнь.

Севика, к величайшему торжеству Финна, занесла клинок над головой короля нижнего города. На столе, до этого освещённом тусклым зелёным отблеском химламп, появилась отчётливая тень.

— Но я до сих пор верю в преданность.

Севика прикусила губу изнутри. Сейчас всё было в её руках. Одним движением она могла бы убить и Финна, и Силко, расправившись с двумя проблемами сразу — с революционером-неудачником, запутавшимся в своих целях, и с жалким шакалом, который возомнил себя богом, способным встать на его место.

Но Севика не смела. Она всегда думала, что дала обещание оставаться на стороне Силко тогда, на химфабрике, но это было ложью. Сама того не осознавая, Севика поклялась быть с ним ещё очень давно, когда перевязывала его пустую глазницу, когда, изнурённая от тяжести его тела, несла его через весь Заун, когда обрабатывала его раны и помогала ему восстанавливаться, когда покорно пошла в бар к Вандеру, когда целых пятнадцать лет она не смела поднять на него руку, какой бы сильной не была жажда мести.

Предательство — самое низкое, что она могла бы сделать после стольких лет. И уж если судьба распорядится так, что Силко всё же кто-то свергнет, то его кровь будет не на её руках.

Молниеносное движение лезвия, отточенное до автоматизма. Звон стекла. И задыхающийся Финн, пытающийся удержать свою выпадающую металлическую челюсть.

Силко тяжело дышал, словно пытаясь осмыслить, что только что произошло. Неужели он мог подумать, что Севика была готова убить его?

— Я бы расправился с твоим сыном за такой поступок, Ренни. Но кое-кто уже постарался за меня.

Химбаронесса поспешила удалиться, стирая кровь Финна со своей щеки. Надо же, даже будучи на волоске от смерти, Силко умудрялся брать ситуацию под свой контроль.

— Был ли соблазн?

— Не ради такого червя, как он. Но не он первый, и не он последний.

Севика взяла зажигалку Финна, помогая Силко разжечь сигару, после чего подняла мёртвого химбарона на руки и направилась к выходу — нечего ему было истекать кровью в приличном кабинете. Силко больше не проронил ни слова — он снова начал читать тот же документ, что так напряг его до прихода Севики и химбаронов.

Уже собираясь выйти, Севика остановилась, бросив тело Финна перед закрытой дверью. Силко встрепенулся, непонимающе поднимая на неё взгляд.

Севика не представляла, как он отреагирует, но зато знала, что просто обязана была это сделать. Ведь она же права — помимо Финна за головой Силко охотится слишком много людей. Никогда не знаешь, когда видишь его в последний раз.

Размеренным шагом Севика подходила к его креслу, пока он слегка дрожащей рукой вновь переворачивал документ текстом вниз.

— Знаешь, соблазн всё же был, — Севика рывком подвинула кресло к себе и поставила колено между ног Силко, опираясь на кожаное сиденье всем весом.

Грудь Силко вздымалась, и страх, тот же страх, который она не видела на протяжении стольких лет, исказил его лицо. Сигара выпала из его рук, и он застыл, не смея пошевелиться, испуганно смотрел ей прямо в глаза. Так же взволнованно и близко, как при их первой встрече.

— Только несколько другой.

Севика поцеловала его.

Севика поцеловала мальчика, как если бы в обсерватории никогда не сработала сирена, как если бы дирижабль никогда не пришвартовался в Пилтовере.

Севика поцеловала юношу, как если бы протест прошёл мирно, как если бы она заслонила собой дверь, не позволив ему уйти.

Севика поцеловала мужчину, как если бы на химфабрике никогда бы не произошёл взрыв, как если бы он никогда не удочерил Джинкс.

Когда она чуть отстранилась, дыхание Силко всё ещё было сбивчивым и частым. Кольцо красного змея расширилось до предела, принимая то одну неправильную форму, то другую.

— Ну что, когда будешь признаваться мне в любви до гроба? — ухмыльнулась Севика, проводя пальцем по сухой напудренной щеке.

«Я ждал этого всю свою жизнь», — именно эти слова она так хотела услышать. Но не всем желаниям суждено сбыться.

— Как же ты не можешь понять, — Силко говорил приглушённо, но твёрдо, — что здесь нечего любить?

Он опустил взгляд и стиснул повязку на левом бедре. Севика положила свою ладонь поверх его, попытавшись ослабить хватку его пальцев, но не могла.

— В мире и без того сложно найти любовь. Так зачем ограничивать себя в поисках? — её голос дрогнул.

Силко покачал головой и бросил взгляд на белый листок на своём столе, после чего стёр её помаду с нижней губы и посмотрел в сторону бездыханного тела Финна.

— Мне кажется, что ты забыла выбросить мусор.

Севика резко встала, почти что отшвырнув Силко в его кресле, и за пару шагов достигла двери. Схватив Финна за волосы, она потащила его тело, будто бы это была лёгкая детская игрушка. Его ноги со стуком ударялись о деревянные ступеньки, привлекая внимание приближённых Силко, игравших в бильярд.

Как только Севика показалась в барном зале, все немногочисленные взоры были прикованы к ней.

— Что-то случилось? — спросили Ран, чуть не поперхнувшись напитком. — Неужели…

Из металлической руки Севики вновь показался клинок, прошедший прямо над залитым кровью лицом Финна. Не проронив ни слова, она направилась к чёрному ходу, очутившись на узком сыром переулке, куда обычно не совался никто, кроме персонала ночного клуба, изредка выходившего покурить, после чего бросила мёртвое тело на холодный булыжник.

Удар за ударом, на груди химбарона появлялось всё больше и больше ран, пока вскоре на месте татуировок не осталось лишь алое месиво. Севика вцепилась в его искусственную челюсть, заскрипевшую от трения о её металлические когти. Капсула с мерцанием со всей силы погрузилась в её руку, и Севика вырвала золотой протез. Клинок между фаланг исчезал и вновь появлялся с бешеной скоростью, лишая Финна человеческого облика.

— Севика! — взволнованный голос Чака за её спиной вынудил её остановиться. — Что случилось, Севика?

Она обернулась, стирая кровь с лица, и встала с колен.

— Севика, если тебе нужно с кем-то…

Чак не договорил, удар пришёлся ему прямо по носу. Упав на колени перед Финном, он закашлялся, поворачиваясь на спину и испуганно глядя на Севику. Та скрыла клинок и молча развернулась, уходя вглубь Зауна.

Она шла прямо, не останавливаясь перед хексповозками, отталкивая от себя каждого, кто мешал ей пройти. Подходя к станции, она перешла на бег и, к удивлению людей, ожидавших кабинку, спускающуюся на Нижние Линии, спрыгнула прямо вниз, приземляясь на стеклянную крышу подъёмника.

Она стояла, пока контролёр в синем головном уборе посылал в её адрес немые угрозы. Севика посмотрела вниз и сбросила накидку, обнажая по локоть окровавленные руки, что заставило его замолчать. Матери закрывали детям глаза, кто-то из присутствовавших подбежал к автоматическим дверям. Но Севике было наплевать на то, что происходило под её ногами.

Не успел подъёмник полноценно остановиться на уровне Променада, как Севика быстро соскочила с него, устремляясь вглубь толпы. Она на ходу загружала капсулы с мерцанием в руку, поршень без устали двигался, вводя всё больше и больше светящейся фиолетовой жидкости, но и этого было мало. Ничего не помогало. Ничего.

— Женщина, смотрите, куда идёте!

Надменная химбаронесса, обвешанная украшениями, видимо, решила устроить прогулку по Променаду, и в её планы явно не входило столкновение с какими-то прохожими. Севика рывком повернула голову, всматриваясь в её лицо, после чего со всей силы потянула её за безвкусные бусы из разноцветных драгоценных камней. Цепочка не выдержала, и десятки маленьких самоцветиков со звоном начали падать на мостовую. Женщина принялась возмущаться, но Севика уже шла дальше, пока поршень, нагоняющий мерцание, то и дело врезался в её надплечье.

Севика ударом ноги открыла дверь в свой дом, который за столько лет прогнил ещё сильнее, и двинулась в спальню. Там, рядом с рыбацким сундуком бывших хозяев, стоял знакомый ящик, наполненный пустыми баночками из-под мазей, флаконами и металлическими шприцами — мелочами, которые до сегодняшнего дня были для Севики ценнее любых денег.

С разъярённым криком она бросила ящик в прихожую, услышав звон стекла. Слёзы мешали ей нормально видеть, но сейчас это волновало её меньше всего. Она снова взяла ящик и с большей силой вышвырнула его на уличную гальку. Ещё одна доза мерцания, ещё один рывок — ящик, разваливаясь, упал на мелкие камни, омываемые грязной водой. Севика вновь двинулась к нему, спотыкаясь и падая, сдирая в кровь ладонь правой руки, но всё же подползая к доскам.

— Тони! Тони! Тони!

Стекло хрустело от ударов металлических пальцев. Море покорно забирало в свои владения пустые цилиндры, колбочки с выведенными Синджедом подписями, поддельный пропуск в библиотеку, монетку, подаренную Вандером, «Анатомию Йордлов», многоразовые иглы, карту Пилтовера и огрызок красного карандаша. Забирало оно и весь тот хлам, что Севика втайне от Вандера потихоньку уносила из подвала себе.

— Тони же!

Севика потянулась за ещё одной капсулой с мерцанием и, поняв, что больше его не осталось, закрыла лицо металлической рукой, крича и содрогаясь. Казалось, ярость внутри неё никогда не закончит выплёскиваться наружу, но ничего в этом мире не вечно.

Вскоре фиолетовый свет в искусственных сосудах погас, а дыхание её выровнялось. Но она так и продолжала сидеть неподвижно, ощущая запах смазочного материала, смешавшегося с кровью. Содранную руку омывала грязная солёная вода, разъедая края ссадин, но ей было всё равно.

Тут что-то шероховатое нежно коснулось её пальцев. Севика повернула лицо вбок, прищурившись и обращая свой взор вниз.

Два кусочка дешёвого картона прибило к берегу. Почти стёртые фигуры, запачканные пятнами крови, тянулись друг к другу, разделённые грязной морской водой. Разорванная игральная карта, на которой уже нельзя было различить ни название, ни маленькую шестёрку по центру нижнего края.

Дрожащими пальцами Севика выловила карту из воды и, обессилевшая после столь большой дозы мерцания, упала спиной на сырую гальку.

Небо. Звёздное небо прямо над её головой. Тысячи сверкающих бриллиантов, огоньки которых играли так же ярко, как тогда, в детстве, в пилтоверской обсерватории. Наивные, они счастливо танцевали в бесконечном хороводе вокруг почти что полной луны, не зная, что такое боль.

Раньше ей казалось, что в Пилтовере небо было особенным, но сейчас она поняла, что это не так. Над Зауном сверкали всё те же звёзды. Звёзды, которые никогда не увидят жители Сточных Ям, звёзды, которые не поразят своей красотой задыхающихся в шахтах детей, звёзды, которые ещё сотни лет будут смиренно смотреть свысока на рушащийся город из стекла и металла. Звёзды, под которыми началась и закончилась их борьба.

Звёзды, под которыми за все эти годы совершенно ничего не поменялось.