«Знаешь, Эндрю, я от себя в жизни ожидал что угодно, но только не вот это вот всё... сидеть один на один с русским в итальянском ресторане где-то в самой заднице Колорадо», — Купер усмехнулся, потупив взгляд на тарелку, которая даже в эпоху продовольственного кризиса каким-то чудом была переполнена пародией на ризотто. О том, что через каких-то пару часов этот вечер перерастёт в разглашение государственной тайны, он даже и не подозревал.

Закрывая комнату старенького мотеля и пересчитывая потрёпанные стодолларовые бумажки, меньше всего на свете он ожидал увидеть абсолютно незнакомую женщину, пришедшую в Даллас из своей резервации с одной лишь целью — помочь ему с проблемой, о которой не подозревал и он сам.

Для того, чтобы пройти через тягости судьбы, не обязательно родиться в низинах Зауна, порой лишиться всего можно за долю секунды прямо в золотой клетке Пилтовера. Это и произошло с Тоби, человеком, жившим в эпоху превращения нижнего города из огражденного пропускными пунктами шахтёрского городишка в индустриальный храм из стекла и металла. Планы не сбылись, растаяло желанное будущее, надломилась жизнь. Зачерствело всё. Не умерла лишь только она: семья, любовь, дружба и поддержка. Через года.

Загнанный плачущий ребёнок. Подросток-максималист, заигравшийся в революцию. Юноша, преданный любимым братом. Наёмный убийца и глас народа. Барон. Всё это — один и тот же человек, дитя Сточных Ям и неуловимый демон, вызывающий страх и бесконечное уважение в каждом уголке Зауна и Пилтовера. Силко прошёл в своей жизни через тягости судьбы, которые и представить не мог, но каждое новое утро, наступи оно на сырых улицах Линий или в доме алхимика, он встречал с ней. Целеустремлённостью и надеждой. 

Каждый проходит тот самый этап в жизни, когда скучающие пилтошки в синих котелках уже не имеют права вытащить из руки бутыль, но в Театр Бабетты нельзя, хоть ты на ушах станцуй. Когда утром приходится таскать ящики на рынке, днём следить за несносным братцем, а по вечерам любоваться на заунское солнце. И мир вокруг рушится, и пули свистят над головой, и лезвие вонзается в бедро, и метка криминального барона выжжена на предплечье, и в казино разбивается люстра. А оно светит. Толькой ей одной.

От попыток могучего Варвика вспомнить своё прошлое до того, как Финн лишился собственной челюсти, от идеального дня рождения Тоби до удивительных путешествий Лоранов в Ионию, розовых закатов в пилтоверском доме родителей Вандера и детских игр совсем ещё юных Силко и Севики: весь этот сборник — сказания вселенной Корниверса, не вошедшие в более крупные работы.

сломанная кукла, нравственный калека.

Муравейник — самое страшное, что было в моей жизни. Это не дом, это — чудовище, готовое выжрать твоё сердце и выплюнуть наружу жалкий мешок костей. Я бы растопил этим дневником нашу комнату, любимая, но я хочу, чтобы Вандер знал, как мы жили и как ни за что на свете не должен жить он сам.

//можно читать как ориджинал//

Сегодня она надела отцовские часы и кожанку, раздобытую в Пилтовере. Сегодня она выбиралась из окна комнаты, чтобы до дна осушить лучший алкоголь на Линиях, что подогнал её ребятам сам, мать его, Кормак. Сегодня она зачем-то смотрела на себя в зеркало чуть дольше обычного — ведь всё должно быть идеально. Дым, музыка и карты. Сегодня был тот самый вечер, когда захотелось "просто попробовать".

Жить двойной жизнью бывает интересно, местами страшно, а порой и опасно. Но только если вы не студент-преподаватель, ведь в таком случае ваш день превращается в, казалось бы, отвратительную рутину — утром вы никак не можете сдать экзамен по физиологии, а днём уже принимаете зачёты по физике химтека и объясняете своей будущей жене, что же такое это страшное слово... "энтропия".