— а о чём ты мечтаешь?
голос звонкий-звонкий, подобно колокольчикам, что высоко в горах растут, мягкий, боль скрывающий. всё нормально, не переживай, а нотки неизбежного набатом бьют где-то на периферии. и чжунли верить пытается, в ответ улыбаясь — дождь отрицания и едва заметные лучи надежды.
— запечатлеть эти мгновения, остановить и воспроизводить вновь и вновь…
чтобы и ты всегда был рядом. вместе.
но эти слова растворяются в мыслях. не сейчас, ведь просил не думать о скоротечном, просил жить настоящим. но что делать, если оно лишь мгновение между счастливым прошлым и неизвестным будущим, в котором, кажется, каждая секунда последняя для их. его.
понимает, что сердце его остановится вместе с дыханием аякса. оно уже почти-почти — прижми руку к груди и поймёшь — замирает от невесомых прикосновений, от улыбок, от взгляда, в которым блики счастья и солнечные зайчики отражаются. замирает от приступа очередного за запертой дверью ванной, от холодных вечно рук. от принятия в глазах напротив.
я так счастлив, что встретил тебя на закате собственной жизни.
— тогда улыбнись. да-да, вот так! — прижимается ближе, направляя старенький поларойд на них. щёлк, и мгновение остановилось на маленькой фотокарточке, где о счастье и любви повествуется. чайльд протягивает неуверенно: нужны ли такие воспоминания, что будут колоть сердце вновь и вновь. понимает, но не хочет даже думать, как будет страдать тот, кого он всем сердцем любит искреннее-искреннее.
а чжунли хватается за любую возможность сохранить в памяти их вместе. в словах, моментах, обещаниях, утешениях. он будет носить под сердцем фотографию эту, оберегая свой покой и его…
— нет, даже не думай, пожалуйста, — холодные руки прижимаются к щекам, мягко прося посмотреть в глаза напротив. в них — море спокойное, успокаивающее. в них предрассветное небо, где лишь на дне мерцают звёзды. чжунли всегда всматривается, стараясь разглядеть созвездия, но слышит лишь китовую песнь. жалобную, протяжную, последнюю.
— верно, я и не думаю, знаю, что ты солнце в моей пасмурной жизни. ворвался незаметно, лучами согревая, поцелуи-солнечные зайчики оставляя на щеках. ты воплощение жизни, хоть и скоротечной. только не отталкивай во благо якобы, разреши в нежности пены морской подольше побыть рядом, раствориться и запомнить.
убирает руки, стараясь слёзы непрошеные смахнуть, но чжунли лишь берет в свои, стараясь дыханием согреть. аякс — догорающее солнце, что пытается подарить остатки тепла другим, а сам замерзает постепенно. знает о нём слишком многое, чтобы попрощаться так скоро.
знает, прекрасно знает, как со счастьем во взгляде вспоминает их первые встречи, прогулки до заката огненного. их пальцы переплетенные, разговоры обо всём и ни о чем. но и знает, как становятся глаза ещё светлее, прощения прося, что так вышло. что обременил собой, заставляет страдать, переживать.
— лучше бы остался один навсегда.
словно возможность дышать безжалостно отобрали. это не его аякс, это осколки хрусталя, что разбивались каждый день, сталкиваясь с жестокостью настоящего и будущего. это желание оградить его, желание спасти от себя затухающего.
— лучше, если я буду рядом сейчас.
и навсегда.
в моменты, когда ещё говорили, что будет хорошо, мы сможем помочь; в моменты, когда его аккуратно тянули показать прекрасный вид на рассвет, извиняясь, что так рано разбудили; в момент, когда закаты и рассветы потеряли свои цвета, померкли в глазах родителей; в момент…
— у нас ещё будет множество моментов, о которых будем рассказывать вместе. я обещаю.
а аякс верит: нежности, мыслям, любви безграничной.
верит, ведь кроме этого у ничего не осталось.
~~~
у чжунли ничего не осталось, кроме стеклянного взгляда, холодных пальцев и едва заметного сердцебиения. сейчас бы вырвать своё и отдать тому, кому нужнее. продлить жизнь хрупкую, не продолжительную. аякс обнимает его нежно, невесомо, словно давая возможность отдалиться, но хочется лишь ближе прижать, силы передать, больше рассветов и закатов. но лишь тишина, в которой эхом звучит слабое сердцебиение.
— я буду рядом сейчас, завтра, каждый день, защищая, оберегая, только не держись за мнимый образ, отпусти. пожалуйста, не мучай себя, ты должен жить, пронося наши воспоминания.
и расцепляет объятия, убирая слезинку непрошеную и целуя нежно-нежно, прощаясь.