Огромный город, воздвигнутый прямо на озере раскалённой лавы. Подавляющий видом мрачного огненного величия, угрожающе жаркий и ужасно опасный. Какой безумец возвёл город на действующем вулкане? Он стоит на вековечных базальтовых платформах, уступами спускающихся по скалам и уходящих в бурлящую бездну, из которой нет обратного пути. Впечатляющие массивные здания выстроены на них и нависают прямиком над лавовыми озёрами. Самое впечатляющее из них, занимающее самую крупную — Антрацитовый Дворец. Высокая крутая лестница, ведущая к разинутой пасти чудовища, что служит входом внутрь, сплошь усеяна костями несчастных жертв. Высокий, с тёмной крышей, пылающей сотнями огней и отливающий чёрным блеском, Антрацитовый Дворец — верх демонического искусства.

Однако главной же достопримечательностью столицы огнепоклонников являлись монолиты с высеченными на них письменами. Город был усеян ими. То, как их называют, внушало благоговейный ужас.

Кроме Эльмира никто из его сопровождения никогда не был здесь, а потому зрелище это поразило даже Тайра, не говоря о его воинах. Нужно было спешить — Стражи сражались где-то у противоположных границ.

Жар был невыносим, каждый шаг по раскалённому камню мог закончиться гибелью. Расплавленная лава временами взвивалась вверх всплесками, отчего люди судорожно отшатывались в сторону, сбивая друг друга с ног. Несколькие сорвались с скользкой тропы, и о том, что они некогда существовали, напоминал только смешавшийся с запахом серы и фосфора запах горелой плоти, да яркая вспышка пламени у поверхности лавового озера. Зрелище поистине ужасающее и угнетающее. Это место определённо никому не нравилось, но никто не смел жаловаться. Каждый понимал, что этого места просто не должно существовать, как не должно существовать и тех, кто его создал.

Чем ближе подходили они к сердцу города — Антрацитовому Дворцу, — тем жарче становилось. Есть ли смысл зажигать тысячи жаровен прямо над вулканом?.. И с каждым шагом в воздухе всё сильнее чувствовалось напряжение. Вот-вот что-то должно было произойти. Когда тропа стала столь широка, что по ней можно было идти без опаски, откуда-то вдруг появились обитатели этого адского места. Демоны вылезали отовсюду и сразу же бросались на растерянных воинов Ориентальных Песков. Давать им отпор в столь опасном месте было затруднительно. Эльмир и Тайр обнажили клинки, и Сатори тоже уже готовился использовать свою магию, раскрыв веер и скрестив пальцы в печати. Яркий свет слепил глаза, они были едва ли не насквозь мокрые от пота и тяжело дышали от жары, страх трепетал в их сердцах, однако никто не думал отступать. Слишком поздно. Или сегодня, или никогда.

Эльмир и Тайр сражались плечом к плечу, рассеивая в прах нечисть, которой не было конца, и прикрывая Сатори, готовящегося к запутанным магическим уловкам. Это требовало огромных затрат сил, но Лис старался держаться, навеки развеивая местных обитателей над пузырящейся лавой. Демонические лисы рвали в клочья любого по его точному указанию — Сатори превосходно контролировал этих духов, готовых исполнить любую его волю. Мечом и магией — они пробивались к Антрацитовому Дворцу. Основное средоточие зла там, стоило вначале зачистить застенки этого адского места, а уж после выдвигаться навстречу Стражам, чтобы объединить силы против Архидемона.

Это был долгий трудный бой. Самый, пожалуй, трудный из всех, в которых участвовал Эльмир — так ему казалось. Он ничего не говорил, но и Тайр, и Сатори, похоже разделяли его мнение. Тем не менее, они стояли у врат Антрацитового Дворца — чёрная мрачная громадина возвышалась над их головами, а изнутри, прямо из разинутой пасти чудовищного монстра с ужасающими клыками, лился свет. Недолго думая, Эльмир бросился туда первым, не заботясь о том, что может ждать его там. Дворец же кишел всевозможными демоническими созданиями.

Здесь не наступала ночь. Всё вокруг освещалось тусклым красноватым светом потоков лавы и пламенем жаровен и факелов. Эльмиру и его людям удалось лишь немного проредить ряды противника. Победа не была близкой, и не виделась реальной вовсе. Они решили остановиться здесь и немного восстановить силы. А Эльмир с Тайром пытались придумать наиболее верный вариант дальнейшего продвижения. На Сатори лежала неизмеримо важная задача — по мере продвижения вглубь вражеского стана он должен был обезвреживать магические артефакты, что требовало колоссальных затрат сил. Сейчас Лис спал на плече у Эльмира, словно убитый, тяжело дыша. Он был измотан не меньше всех остальных. Эльмир опасался, что это может навредить недавно оправившемуся после ранений супругу, но тот продолжал заверять его, что он в порядке, и пришлось всё-таки смириться с его невыносимым упрямством.

Несколько часов прошло в мучительном ожидании внезапного нападения. Однако ничего не произошло. Горизонт был чист, часть города, в которой они находились, словно бы и правда насовсем опустела. Это могло быть одновременно и хорошим, и плохим знаком. Или это малый шаг к победе, или это заговор, от которого они здесь погибнут. Несколько часов отдыха позволили вновь подняться на ноги, пусть и не с прежним энтузиазмом и не с полным запасом сил. Сатори был заметно бледен, однако, пробудившись, не стал жаловаться. Эльмир восхищался его стойкостью после всех перенесённых им страданий. Они уже понесли серьёзные потери, и что будет дальше — неизвестно. Но каждому определённо стоило готовиться к чему угодно.

До логова Архидемона путь был долог и труден, хоть и выбрали они сперва кратчайшую дорогу. Наткнувшись на разрушенный мост, что соединял две плиты, Эльмир лишь разочарованно вздохнул, и приказал поворачивать обратно, в поисках иного перехода. Им долго пришлось блуждать ветхими тропами, прежде чем они всё же ступили на верную дорогу. Торчащие из-под лавы красные кристаллы и жуткие монолиты не внушали лишнего оптимизма, как и усеянные костями менее везучих созданий тропы и вид мрачного сооружения впереди — то была пыточная, от одного вида которой мурашки пробегали по телу и даже в столь жарком месте бросало в холод. Среди столь невыносимого жара могут жить лишь самые неприхотливые чудовища, для которых подобные места — лучшее развлечение, а вид чужих мук — услада для глаз.

Вдали замаячили знакомые знамёна. Они должны были встретиться не здесь, однако так сложилось, что судьба свела их раньше. Стоило подойти ближе — и Эльмир узнал лица товарищей, что, впрочем, не слишком обрадовало его. Слишком горьки были воспоминания о прошлом, пусть и достаточно далёком, и они всё же всплывали невольно снова, когда он вновь видел тех людей, что были с ними связаны, после стольких месяцев, проведённых в столице Ориентальных Песков вдали от них.

Не время вспоминать былое. Было необходимо встать на одну сторону, не глядя на старые обиды, вырвать их из сердца здесь и сейчас, чтобы общими усилиями одолеть врага. Стоило стать выше всех прошлых недоразумений, но получалось это с трудом. Сатори тронул его за плечо, почувствовав его настрой, и он отвлёкся, забывая о том, о чём думал только что. Эльмир поприветствовал Стражей, а те — его в ответ. И всё улеглось. Он ведь давно уже не тот вспыльчивый мальчишка, он — глава Ориентальных Песков, исполненный достоинства и долга.

Встретившись наконец с союзниками, Эльмир почувствовал некоторое облегчение перед грядущим боем, который должен был стать последним. Последним в этой войне. Последним кошмаром перед пробуждением. Никто не собирался жалеть себя. Важна была цель, важно было достичь её, и не имело значения, кто же в конечном итоге выйдет отсюда живым. Эльмир верил в свои силы несмотря ни на какие обстоятельства. Знал, что непременно справится. Они все справятся. Все вместе. Здесь и сейчас, у врат будущего, забыв о прошлом и объединив свои силы.

Они должны справиться.

Архидемон рвал и метал. Огненные столбы вздымались до небес, вырываясь из-под земли. И хохотал, глумясь над жалкими слабыми людишками, осмелившимися бросить ему вызов и оспорить его влияние в мире. Он выпрыгнул из-под земли, из кипящей лавовой пучины, и завис в воздухе, раскинув крылья. Земля содрогнулась от его оглушительного рёва, и потоком горячего сухого воздуха иссушённая трава и коряги прибились к земле, и куча песка взметнулась в воздух и понеслась в сторону следующих к нему людей. Но пришедшим из пустыни подобное не было столь неприятным и непривычным, как всем остальным, потому, прикрыв лица, они бросились первыми, прыгая через расколотые жаром камни и обугленные пни. Сатори едва поспевал за Эльмиром и остальными, всё оглядываясь на Стражей, которые плелись позади, отплёвываясь от пыли и песка.

Сплошная стена беспросветного непреодолимого пламени неслась в их сторону, и они готовились уже отступать, но весь этот огонь был без остатка поглощён пылающим щитом Астарота, который прикрыл их всех. Выждав нужный момент, Стражи быстро настигли остальных и атаковали Архидемона со всех сторон. Но тот лишь отступил, открывая дымящийся разлом, из которого хлынула толпа всевозможных тварей, которых, похоже, совсем не затрудняла запредельная температура бурлящей лавы. Нежить теснила Стражей и остальных, окружала со всех сторон, атакуя всеми возможными силами. Ведомые волей своего короля, демоны отчаянно бросались на Стражей, визжа и размахивая оружием, безвольно и нелепо. Тем не менее, они значительно превосходили числом. Они рассыпались прахом под натиском атак, но на место каждого вступало ещё как минимум по двое. Казалось, что этот бой вовсе никогда не закончится и будет длиться целую вечность, пока не исчерпается резерв тёмной армии или не падут Стражи.

Среди пыльной духоты вести сражение было слишком тяжело. Дыхание перехватывало из-за жара и несущейся во все стороны пыли, которая набивалась в глаза, в рот и в нос и отвлекала. Отвлекаться здесь было равно смерти, ведь нежити, в отличие от людей, это обстоятельство никак не мешало. Кто-то из Стражей упустил из виду притаившегося за иссохшим пнём скелета-стрелка; Эльмир услышал чей-то очень знакомый вопль, но не стал оборачиваться, чтобы посмотреть, опасаясь, что он может быть следующим. Выследив врага, он прицелился, закрывшись песчаными миражами от атакующих его мелких назойливых демонов, и выстрелил скелету прямиком в голову; пустой белый череп раскололся, и он рассыпался пылью. Где-то рядом мелькнул знакомый сиреневый свет, что-то едва заметно коснулось плеча мягким шаловливым касанием, но Эльмир успел заметить только дрогнувший на ветру кончик хвоста и отблеск насмешливой лисьей улыбки. Сатори был в порядке и продолжал сражаться, призывая и выпуская на волю множество демонических лис, которые неслись по горячей земле, не оставляя следов, вцеплялись когтями и клыками во всех, кто был отмечен лисьей печатью, и рвали на части, терзали до тех пор, пока добыча не растворялась в воздухе вместе с печатью, и исчезали где-то в небытие, чтобы вернуться на зов Сатори снова. Любимый супруг был в порядке и явно не испытывал особенных затруднений, что придавало Эльмиру уверенности; силы понемногу возвращались к нему, и он мог снова продвигаться дальше, ближе к пылающей бездне и высокомерно хохочущему Архидемону, метавшему в них огненными шарами и сотрясавшему землю своими мощными ударами, отчего даже лава в разломе вздымалась вверх и выплёскивалась наружу, брызгами обжигая тех несчастливцев, которым не повезло оказаться рядом. Злобный вой и жалкий визг нежити мешался с криками боли столкнувшихся с ней людей, а запах раскалённой пыли — с тяжёлым запахом крови и жжёного мяса. Стоило подумать, откуда он исходил — и становилось до тошноты дурно, потому никто из них старался не думать об этом. Считать потери они будут потом, когда этот бой закончится их победой. Если ещё останется хоть кто-то, способный считать.

Чем ближе была расщелина, из которой выбирались полчища нежити, тем становилось жарче и было труднее дышать. И тем сложнее демонам становилось сражаться, тем больше они сбивались в кучу и атаковали все сразу, что доставляло немало проблем, ведь так они наносили куда более серьёзный урон, чем в одиночку; тем не менее, так им было куда труднее уворачиваться и обороняться, потому погибали они десятками сразу. Стражи теснили их всё дальше и дальше, не давая бесконтрольно вылезать из бушующей огненной бездны, и подбирались к Архидемону. Тот отталкивал и сбивал их с ног взмахом широких крыльев и поднимаемым ими ветром с режущей кожу пылью и мелкими осколками камней. Те, кто ещё могли, поднимались и наступали снова. Подойти к нему ближе не представлялось возможным. Кто-то осмелился попытаться выстрелить в него, но тот лишь отмахнулся от несущейся в него стрелы, и она сгорела в лавовой пучине.

Эльмира это натолкнуло на некоторую мысль. Бесконечно уничтожать толпы мелкой нежити было в любом случае бессмысленно, он чувствовал, как ноют сжимающие клинки руки, и долго они в любом случае так не продержатся. В конце концов, ресурсы смертных сильно ограничены, и как только они исчерпаются — их похоронят в жерле вулкана, стерев всякое напоминание об их существовании. Он просто не мог позволить себе умереть здесь. У него был долг перед Ориентальными Песками, перед Стражами, перед Сатори и Тайром, которые, как и он, были слишком горды и упрямы, чтобы сдаться.

Если отвлекать Архидемона и не давать ему призывать своих подопечных, их поток из разлома рано или поздно иссякнет, и тогда подобраться к нему и уничтожить его будет проще. Эльмир мелькнул между своими воинами назад, оставляя толпу визжащих и размахивающих дубинами демонов на них и свои песчаные миражи. Отойдя достаточно для того, чтобы оценить свои силы и прицелиться, он для удобства ступил на сухой пень и сцепил клинки в зачарованный лук. Кто-то подбежал к нему и остановился рядом, краем глаза он выхватил трепещущий на ветру край зелёного плаща и уверенно нацелился на Архидемона, узнав Тёмную Звезду и кивнув ей. Пусть его связь со Стражами и не была сильна, они всё равно приходили ему на помощь ради общего столь важного дела. В конце концов, защищать этот мир от сил тьмы — долг каждого из тех, кто способен сражаться. Вместе с ним эльфийка выпустила сразу несколько стрел, а затем они оба затаились за грудой больших камней, укрываясь от несущегося в их сторону потока огня, который Астарот откуда-то из-за их спин впитал в себя и затем отправил обратно. Отвлёкшись на них и их внезапную хитрость, Архидемон упустил Сатори и других магов, которые, избавившись от его подчинённых, подобрались к нему и обрушили внушительный поток магической энергии в его сторону, оглушив его. Он сходил с ума от бешеной ярости, его злили настойчивость и наглость смертных, которые всё никак не соглашались проигрывать. Он хотел обрушить небеса на их головы следующим ударом, но снова был атакован Эльмиром, Тёмной Звездой и другими примкнувшими к ним лучниками, и вынужден был отступить, закрываясь от града стрел. Они не прекращали атаковать его издали, не давая ступить и шагу вперёд, и чем больше они вместе отвлекали его и истребляли вылезающую из разлома нежить, тем в более невыгодном положении он оказывался. Сатори о чём-то перекинулся парой слов с другим магом, и они быстро разошлись в разные стороны. Эльмир не отвлекался на наблюдение за ними и мог видеть лишь в перерывах между тем, как атаковал, да и не смыслил в магических практиках, но потом догадался, глядя, как они чертят какие-то круги на земле, закрывшись щитами от вздымающегося из той проклятой дыры пламени, что они, должно быть, хотят запечатать разлом, чтобы больше ничто не могло выбраться оттуда. Это было, пожалуй, очень разумно.

Архидемон черпал силу от подземного пламени пылающих магмовых глубин, и если обрубить приток этой силы, ограничить её, он станет беззащитен. В этом испепеляющем пламени, в бурлящей лаве — его сила, но в ней же его слабость. И этой слабостью было как нельзя кстати воспользоваться. Архидемон хлопал крыльями и размахивал когтистыми лапами, метался из стороны в сторону, когда стрелы летели в его сторону, чтобы смахнуть их и увернуться, в то время как остатки его демонического войска визжали и отчаянно бросались на противников и почти сразу рассыпались в прах, а маги так же отчаянно чертили руны и барьеры, возводя что-то невероятное там, откуда вылезала вся ненавистная нежить. Последние линии сомкнулись, и невидимая твердь накрыла собой разлом, оставив сотни мелких демонов и прочей нечисти запечатанными в огненной пучине; они бились об эту стену, кричали и скреблись, но вырваться не могли. Едва только они перестали появляться снова и снова — и ряды их резко поредели, а Стражи всё ближе подбирались к беснующемуся Архидемону.

Лишённый и своей силы, и своих назойливых помощников, он оказался в ловушке. Массивными крыльями он отгонял всех от себя, но Стражи и воины Ориентальных Песков, закрывшись щитами, продолжали продвигаться к нему. В конце концов, он был совершенно беззащитен перед десятками мечей, копий и стрел, и совсем скоро был окружён и десятки раз пронзён ими насквозь. Он рвался прочь и яростно ревел от боли и злости, пока выпрыгнувший из-за спин товарищей Галахад не оборвал его страдания, когда отсёк ему голову.

Облегчение. Первое, что ощутил всякий стоящий на этой пустоши — облегчение. Этот бой закончился, когда пал Архидемон. Оставалось лишь малое — истребить последние сборища нечисти, которая, лишившись покровительства, наверняка уже разбежалась, поджав хвосты. Но в сравнении с основной задачей это был сущий пустяк. Они все ликовали. Каждый из тех, кто вышел из этого боя живым, так или иначе внёс вклад в эту победу. Теперь они были свободны. И эти жаркие земли были очищены от зла.

Теперь можно было наконец опустить руки и выдохнуть. Тёмная Звезда ободряюще похлопала Эльмира по плечу и растворилась в толпе, ища своих товарищей. А он, подняв голову и поправив повязку, встретился взглядом с Сатори, который о чём-то говорил с другими магами. Убедившись, что он в порядке, Эльмир нашёл среди прочих Тайра и направился к нему; он чувствовал, как мучительно ноет каждая мышца его тела, он бесконечно жаждал отдыха, но пока оставалось кое-что ещё, он не мог себе его позволить. Как и все другие.

Они с ног до головы бегло оглядели друг друга, чтобы удостовериться, что с каждым всё относительно в порядке, и только после Тайр спросил:

— Что мы будем делать дальше?

Его голос показался Эльмиру крайне уставшим. Впрочем, едва ли хоть кто-то из них ещё мог сохранять остатки бодрости. Он подумал немного, и в конце концов ответил:

— Нужно довести начатое до конца. Предлагаю разделиться: часть отправится обратно и займётся зачисткой там, часть — спустится к океану.

Тайр кивнул.

— А Стражи? — спросил он снова. Было ясно, что предложение Эльмира касалось только воинов Ориентальных Песков, но это всё-таки была их общая миссия, потому его беспокоил этот вопрос.

— За них я вряд ли могу решить, — Эльмир только пожал плечами. — Разузнай у них. Если согласятся — пусть вместе с тобой отправляются обратно.

Получив чёткие указания, Тайр ушёл. Совсем скоро он вернулся и сообщил о том, что он вместе с частью Стражей вернётся к подножию. Эльмир озвучил распоряжение разделить силы, и приказал собрать своих людей. Разобравшись со всеми вопросами, они разошлись в разные стороны. Сейчас не хотелось думать о потерях, постигших и Доминион, и Ориентальные Пески. Сперва закончить, а после предаваться скорби и сожалениям. Сатори, разумеется, выбрал пойти с ним, и следовал рядом, бок о бок, не отставая. Они больше не желали расставаться, тем более, что опасность всё ещё сохранялась, пусть и куда меньшая. Эльмир бы не отпустил его от себя обратно в пышущий пламенем устрашающий город, боясь потерять его снова. А Сатори… Сатори желал быть его спутником везде, куда бы он ни пошёл.

Вулкан спускался прямиком к лазурным водам океана. Запёкшаяся по краю лава, остуженная прохладной водой, со временем образовала обширный пляж везде, куда только доставали пылающие потоки. Он простирался достаточно далеко, и кишел всякой нежитью везде, где ещё хотя бы немного пробивался жар сквозь землю. Но здесь её было всяко меньше, и истребление этих демонов заняло куда меньше времени и сил. Они были совсем слабы и беспомощны, и не могли дать должного отпора; вероятно, они надеялись укрыться здесь и спастись, но смертные всё равно нашли их в своём желании истребить всё, что жило на этой горячей горе.

Свежий солёный ветер помогал почувствовать себя лучше. Здесь однозначно было лучше, чем в самом жерле вулкана. Прохладно, тихо и спокойно. Тишину нарушал только чей-то негромкий говор, шум волн и крики кружащих над головами птиц. На душе всё так же было как-то тяжело. Это далось им всем непросто. Эльмир был подавлен вопреки тому, что это была столь ожидаемая победа.

Перед глазами простирался безграничный океан, бегущий рябью. Солнце клонилось к закату, расцвечивая воду красным и кидая блики. Здесь больше пахло солью и рыбой, чем серой и дымом, и всё же эти запахи заглушал сильный, навязчивый запах крови и жжёной плоти, который, казалось, преследовал его и накрепко въелся в него. Эльмир не знал, что будет дальше. Они победили очередное порождение тьмы, которое нередко терроризировало жителей Доминиона, но Архидемон всё равно не был последним; он был лишь одним из многих бесчисленных воплощений зла. Отчего-то Эльмир ощутил резкое неприятное щемящее чувство бессмысленности. Он думал о том, что все эти смерти напрасны, и сколько бы голов они ни положили в этой войне с силами тьмы — они никогда даже не приблизятся к победе над ними. Для него эта мысль оказалась чем-то убийственным. Наверное, она задевала его гордость — едва ли кому-то понравилось бы чувствовать себя бесполезным.

Мягкое прикосновение к плечу вырвало его из размышлений. Сатори застыл рядом, не произнеся ни слова. Устроив голову у него на плече и прижавшись щекой к его разгорячённой коже, он разглядывал набегающие на чёрный обугленный берег волны, мерцающие бликами. Он впервые видел океан. Раньше Сатори никогда не думал об этом, но теперь его посетила мысль о том, что он хотел бы когда-нибудь снова увидеть, как тонет солнце; но не здесь — где-нибудь в уютном месте, не отдающем жаром и кровью, и тогда, когда это всё закончится. Он хотел бы снова увидеть тёплый берег, спокойный бег волн и снующих всюду чаек, хотел бы увидеть что-то такое прекрасное в своём незыблемом умиротворении, что ему не захотелось бы уходить.

Пожалуй, в этой мысли они с Эльмиром целиком сходились. Он поцеловал своего лиса в макушку, обняв за плечи, и спустя ещё несколько минут этой удручающей тишины, отступив, громко сказал:

— Возвращаемся. Мы должны помочь Тайру и остальным.