изначально все сиблинги акаши должны были учиться в хогвартсе, как и весь их древгий род, о котором родители вспоминали при любом удобном и не очень случае. перед детьми стояло лишь одно обязщательное условие: поступить на слизерин. дабы их отец после мог хвастаться перед коллегами из министерства, что его семья из покон веков попадаем исключительно на змеиный факультет. конечно же, еще были пункты про отличную учебу, достойное поведение, правильных друзей и прочее бесполезное, о чем им с раннего детства рассказывали.

и если такеоми оправдал возложенные на него надежды (пусть повсеместно и косился на огненный факультет, где звонко смеялся старший сано), то с младшими начались проблемы еще задолго до их одиннадцатилетия.

сперва хару стал хвостиком таскаться за златовласым манджиро (во имя мордреда, почему вообще это семейство потомственных львов купило поместье поблизости? жили бы себе и дальше в долине годрика), а потом и сенджу при каждой удобной возможности начала сбегать из семейной библиотеки на озера и возвращалась домой лишь к ужину, так еще и во всех эхтих венках и с букетами.

и чем взрослее становились сен и хару, тем больше ухудшалась ситуация. даже высокие баллы такеоми более не радовали их отца. а все потому что харучие теперь почти неконтролируемым стал, совершенно позабыв, чему его с самого детства учили: гордому спокойствию в любой ситуации, словно ровная гладь глубоководных озер, дабы никто и никогда не смог узнать, что творится на их дне. этого больше не было. звонкий смех, отчасти безумный взгляд, чересчут быстрая — живая — речь. в точности как у того несносного сано. манджиро, кажется. впрочем, старшему акаши плевать было, как звали златовласого отпрыска сано, главное чтобы харучие любой ценой перестал с ним контактировать. даже мельком видеться.

«любая цена» определилась летом перед поступлением. отец коротко и твердо, чтобы никто даже не думал перечить, произнес свой вердикт, протягивая сыну конверт.

— ты едешь в дурмстранг.

северная школа среди снегов и ветров многим казалась настоящей тюрьмой из-за своих строгих порядков.

и, возможно, отец все же пожалел о своем решении, когда получил немногословное письмо от среднего сына, в котором тот сообщал, что поступил на факультет, подчиняющийся силе воды*, но сомневаться в правильности своих действий — это проявить слабость, потому вскоре харучие получил сову с еще более коротким ответом:

— вот и хорошо, там тебя точно обучат утерянному контролю.

и если это письмо полетело прямиком в камин, то длинный пергамент, в котором манджиро хвалился, что стал первым сано, кто поступил на слизерин, санзу (теперь только санзу, ведь от отцовской фамилии тошнить начало) бережно хранил, не позволяя даже собственным слезам скатиться на него и испортить чернила.

ведь хару должен научиться быть сильным ради своего короля, а слезы — это слабость.

и следом плакать перестала сенджу.

когда настала осень и братья уехали, она осталась совсем одна среди любимых озер. то бесцельно слонялась полями, то часами плела с эммой объемные венки. и даже не удивилась, когда отец, опасаясь, что единственная дочь в башню к воронам попадет, отправил ее в шармбатон.

но и она под покровительством воды оказалась, пусть и увязалась за воздушным вакасой, все больше отдалясь от семьи.