— У тебя банальный недотрах, — говорит Чимин обыденным тоном, не прекращая перебирать чужие шоколадные локоны.

Лежащий на его коленях Тэхён сводит густые брови к переносице, поджимает губы и, немного погодя, открывает глаза. Смотрит на Чимина в упор и сурово. На Чимина, конечно же, не действует.

— Я что, баба, что ли, чтоб от недотраха страдать? — возражает он и ворочается, в тайне надеясь, что как-нибудь "нечаянно" зарядит другу локтём по животу.

Чимин вздыхает до жути устало и даже как-то по-отцовски, будто он сейчас разговаривает не с человеком, который всего на два месяца младше, а с пятилетним ребёнком, которому всё нужно рассказывать и показывать на пальцах для большей вероятности усвоения.

— Ты, может, и не баба, — Тэхён возмущённо открывает рот на это «может», — но твёрдые члены в себе ощущать тоже любишь.

Рот на автомате закрывается, пока разум пытается подобрать достойные оправдания, но, не найдя таковых, сдаётся, оставляя Тэхёна одного на поле боя. 

— Допустим, — Ким перестаёт отнекиваться, — но осознание проблемы не всегда ведёт к её разрешению.

— У Чонгука это скоро закончится, не переживай, — улыбаясь, уверяет Чимин. Тэхён поднимает на него взгляд, полный недоверия. 

— Это «скоро» длится уже месяц, — бубнит парень, на что Чимин закатывает очи горе и предлагает проводить его, потому что дома его ждут два голодных кошака. И, кстати, только один из них на деле принадлежит к семейству кошачих.

У Чонгука важная сделка на носу, продажа и покупка новых акций, а ещё очень тесные отношения со своим кабинетом, потому что главный директор компании и дальше горы бумаг, кажется, ничего не видит вот уже почти три недели. А Тэхёну хочется, чтоб видел. Потому что он всю эту неделю сидит дома один, выбираясь только на учёбу и в магазин. А Тэхён ведь тактильный до жути; ему ласка нужна, поцелуи нежные и любящие, объятия сильные, чтоб до хруста костей. Но без Чонгука этому всему неоткуда взяться, и грусть и иррациональная злость медленно грызут парня изнутри. Он засыпать один на их огромной постели не может, каждый день ворочается и кутается в одеяле, дожидаясь, пока его мужчина не придёт с работы. А Чонгук приходит глубокой ночью и ранним утром уходит, и за эти несколько часов, что Чон лежит к нему спиной, Тэхён успевает лишь немного согреться и насытится любимым запахом.

Чонгук работает, чтобы обеспечить их маленькую семью, у которой немаленькие потребности и желания. Но теперь Тэхён думает, что лучше бы обошёлся без роскоши и без парочки вещей из новой коллекции Гуччи, чем вот так вот, без любимого человека, который обещал никогда не бросать.

Тэхён уходит в спальню. Запах Чонгука ещё не выветрился.

<center>***</center>

Через два дня ничего не меняется, и если прежде у Тэхёна и были какие-то мысли по типу того, что с недотрахом это всё фигня и он просто скучает по прежней жизни и романтике, то сейчас он готов накинуться на Чонгука в первую же секунду, как тот появится в его поле зрения.

Оказывается, недостаток горячего и тяжёлого тела на собственном так сильно сказывается на его эмоциях...

— Ну я же говорил, что ты драма-квин, — улыбается Чимин, от чего глаза становятся щёлочками. Тэхён на это заявление фыркает и удобнее размещает голову на коленях друга. 

Чимин тоже живёт с мужчиной, который старше его на десять лет. Тэхён до сих пор удивляется, как Паку удалось растопить ледяное сердце Юнги-хёна, который одним взглядом припечатывал к месту, а тут какой-то Чимин и всё. То есть конкретно — всё. У Юнги помешательство непреодолимое, и Тэхён счастлив, что у друга в жизни всё отлично.

— Кстати, я тебе тут подарок принёс, — говорит Чимин, когда они оба сидят на залитой дневным светом кухне и уплетают сладкие пирожные. 

— Если это чёртов резиновый член, то засунь его себе в задницу, — облизывая заварной крем с пухлых губ, скучающим тоном заявляет Тэхён и отмахивается. — В прямом смысле.

— В отличие от тебя, я в нём не нуждаюсь, — ухмыляются в ответ, и Тэхён, положив голову на скрещенные на столе руки и состроив грустную моську, мысленно с другом соглашается.

Чимин идёт в прихожую, долго где-то пропадает, что Тэхён даже успевает заскучать, и возвращается с небольшим пакетиком в руках. Пак с торжественностью вручает парню пакет и плюхается на своё прежнее место, успевая сцапать последний эклер, пока друг с неуверенностью крутит врученное в руках, разглядывая со всех сторон.

— Там не бомба и не компромат на твоего мужика, так что открывай быстрее, тормоз, — хмыкает Чимин, когда надоедает наблюдать за однообразными действиями.

«Потрахаться они не могут, проблему нашёл», — успевает пронестись мысль в паковской голове перед тем, как Тэхён наконец заглядывает в пакет.

— Это...

— Это то, перед чем твой Чонгук устоять ни за что не сможет, — Чимин расплывается в хищной ухмылке, которую Тэхён тут же зеркалит. Наверное, со стороны они смотрятся жутко, но кого это волнует, ведь он тут, на минуточку, пытается устроить лучшему другу личную жизнь. Которая вроде бы уже сама устроилась год назад, но не всегда же ей быть идеальной, верно?

В тэхёновых руках комплект женского нижнего белья. Такого кружевного и бордового, и это, блять, просто потрясающе. Кончики пальцев уже начинают полыхать от того, как сильно он хочет натянуть это на себя.

Чимин, довольный и гордый, прощается и уходит, пока в голове Тэхёна выстраиваются в ровный ряд картинки желаемого будущего. Как Чонгук, вновь уставший и злой, придёт с ненавистной работы и застынет на пороге, пожирая глазами стройную фигуру, подчёркнутую подаренным бельём. А потом он будет жёстко брать своего малыша во всех позах, шептать грязные слова на ушко и шлёпать по подтянутым ягодицам, пока нанесённая на нижнее веко подводка будет течь неровными разводами от слёз удовольствия, а полные губы, накрашенные матовой помадой, выдыхать томные стоны.

Тэхён сводит колени вместе и прикрывает глаза. Возбуждение накатывает на него тёплыми волнами, отдающимися в паху. 

Он, конечно, не девушка, и бельё смотреться на нём будет иначе из-за широких плеч и мужского телосложения, но у Чонгука точно встанет.

Просто не может не встать.

***

Как Тэхён и ожидал, как только Чонгук оказывается при входе в их спальню, то застывает, смотря лишь на стройное тело широко распахнутыми глазами и тупо моргая. Тэхён расплывается в самодовольной улыбке и закидывает ногу на ногу, чуть вздёрнув подбородок и смотря вызывающе прямо в глаза напротив, ведя вниз тонкими пальчиками по нежной коже на бедре. 

Ему определённо нравится произведённый эффект. 

Но не нравится, что Чонгук всё ещё продолжает стоять на одном месте, как вкопанный, и просто смотреть. Тэхёну хочется действий. Желательно активных и направленных на его филейную часть.

— Папочка сильно устал? — медовый бархат его голоса проносится по комнате, обволакивая и заставляя Чонгука отмереть. Тот моргает, хмыкает и едва заметно кивает, делая пару шагов вперёд, от чего сердце в груди Тэхёна заходится бешеным стуком. Почему-то всё это так волнующе. — Тогда его детка поможет папочке расслабиться, — выдыхает, облизывая краешки губ, всё-таки накрашенных матово-красной помадой. Чонгук взглядом прослеживает этот жест, и Тэхён уже мысленно поздравляет себя с победой, потому что Чон никогда не мог устоять, когда он делал так.

Чонгук с плотоядной ухмылкой доходит до огромной постели, на которой лежит его личная доза удовольствия и любви в кружевных трусиках с чулками и в таком же топике, и становится коленом на мягкий матрац. Тэхён почти не дышит. Он уже давно возбуждён и жаждет почувствовать на своей разгорячённой коже грубые чонгуковы пальцы, когда тот будет трахать его в разработанную долгими усилиями дырочку. 

Но вместо того, чтобы поддаться чуть вперёд и нависнуть над телом, которое само себя предлагает в такой подарочной обёртке, Чонгук быстрым движением достаёт из кармана брюк телефон и делает пару фото.

...

— Чонгук, — суживая глаза, шипит Тэхён и весь подбирается. Что за хрень происходит? — Зачем тебе мои фото?

Чонгук выгибает одну бровь, вертя телефон и разглядывая получившиеся снимки.

— Как это «зачем»? Дрочить на тебя на работе буду. Ох, малыш, ты сейчас нереально горячий и сексуальный, тебе очень идут эти трусики, — Чонгук искренне улыбается. Тэ до безумия любит эту его улыбку, но только не сейчас. 

Он чувствует, как в нём закипает злость вперемешку с дикой обидой.

— Блять, папочка, я тут не для фотосессии выряжался, — шипит Тэхён.

Чонгук вздыхает и толкается языком в щеку, как делает всегда, когда он чем-то недоволен или рассержен. 

— Понимаю, Тэхённи, но я правда очень устал и мне сейчас не до этого. Подвинься, пожалуйста, у меня всего два часа на сон, — устало тянет Чонгук, и Тэхён грустно рассматривает тёмные синяки под его глазами. Он поджимает губы и двигается немного в сторону, давая возможность Чону завалиться лицом прямо в мягкую подушку. Слышится сдавленный стон, полный удовольствия и облегчения, и в другой момент Тэхён бы даже посмеялся, но сейчас ему явно не до смеха. 

Чонгук переворачивается на спину, положив поверх головы подушку, и выглядит спящим, но Тэхён не дурак и точно знает, что тому нужно хотя бы десять минут для того, чтобы заснуть. Поэтому он, коварно улыбнувшись, изящными пальцами лезет на чужой ремень, быстро и привычно его расстёгивая.

— Ты зачем туда лезешь? — недовольно интересуется Чонгук, приподняв подушку и голову, чтобы видеть Тэхёна, уместившегося между его ног.

— Как это «зачем»? — передразнивает тот, без особых усилий стаскивая штаны до колен и выглядя уверенным в том, что он делает. — Хочу сделать одному кролю приятно, а он сопротивляется. 

Тэхён подцепляет резинку боксёрок и тянет ткань вниз. Чонгук принимал ванну вчера утром, но его это мало смущает (он давно признал себя извращенцем), когда он незатейливыми ласками начинает массировать чужой член. Собственное возбуждение неприятно давит тканью кружева, совершенно ничего не скрывая, но для Кима главное сейчас — возбудить этого упрямца, который потом сопротивляться не сможет. А возбудить своего папочку — дело плёвое.

— Он не встанет, — оповещает Чонгук, ухмыляясь и наблюдая за махинациями своего возлюбленного. 

Тэхён хмурится, пыхтит и не сдаётся.

— Сам ты не встанешь, а тебе и не надо. Просто лежи и получай удовольствие, а мы с твоим малышом Гуки всё сами сделаем.

— Он не малыш Гуки, — неожиданно яростно шикает мужчина и снова кладёт подушку на лицо.

— Хорошо, с мистером Чонгуком-младшим, — мило хихикает Тэхён и кончиком языка касается головки пока ещё вялого члена. Чонгук на это действие даже не дёргается, что гордость, конечно, коробит, но Тэхён не готов так просто сдаваться.

Он ведёт языком по всей длине, помогает себе руками, гладя мощные бёдра с внутренней стороны, и наконец берёт в рот. Посасывает, втягивает щёки, движет головой вверх-вниз то слишком быстро, то слишком медленно. Думая, что дразня и издеваясь, но когда Тэхён с блестящими от слюны и распухшими из-за чрезмерного старания губами отстраняется, то понимает, что ни медленно, ни быстро не действует. Вообще.

Вялый член так и остаётся вялым, а из-под подушки слышится задушенный кроличий смех. Тэхёну обидно до слёз.

Он выпрямляется, щипает ойкнувшего Чонгука за ляжку и пулей уносится по направлению в ванную комнату, оставляя мужчину со спущенными трусами и штанами одного.

Влетая в ванную, Тэхён агрессивно выдвигает все полки, отыскивая мицелярную воду для снятия макияжа. Подводка всё-таки потекла, но из-за слёз обиды, злости и пошатнувшейся гордости. 

Надо же, на него не встал. Это ж какой-то пиздец. 

Может, Тэхён этого кобеля теперь совсем не привлекает? Нашёл себе кого-то другого и на самом деле не на работе сидит, а с этим кем-то трахается и потом заявляется к нему, Тэхёну, без сил?

Так. Спокойно. Вдох-выдох. Тэхён мысленно призывает себя к здравому смыслу. Просто накручивает себя. Чонгук заработался, у него нет сил даже стоять, не то чтобы втрахивать Тэхёна в матрац по несколько раз за ночь. Кажется, он крупный эгоист, раз думал только о себе.

Тэхён злится сам на себя за свою несдержанность, ребячество и зависимость от чужих (конкретно чонгуковых) сильных рук и решает привести себя в порядок. Принимает душ, снимает подаренный другом комплект и аккуратно откладывает в ящик до лучших времён, а затем на цыпочках крадётся в спальню. 

Чонгук лежит всё в том же положении, и Тэхён, хмыкнув и закатив глаза, натягивает на мужчину боксёрки и окончательно стягивает брюки. Ещё бы рубашку снять, но будить не хочется. Он укрывает их обоих одеялом и жмётся ближе к тёплому плечу. Чонгук без лишних телодвижений и слов кладёт свою руку к нему на спину, приобнимая.

Тэхён слабо улыбается и тычется носом в ткань рубашки, думая, что его желания и потребности меркнут по сравнению с такими моментами, когда любимый человек тянется к тебе с нежностью даже во сне.

Недотрах он сажает под несколько замков.