Правда, до дома он так и не доходит.

— Пойдёшь со мной по магазинам, — не спрашивая, а совершенно точно утверждая, говорит Чимин, ловя размечтавшегося Тэхёна за локоть у ворот университета. 

Тэхён ворчит, пытается отмазаться тем, что у него грандиозные планы по соблазнению своего мужика, но друг на это отмахивается, кидая «ты мне за мой подарок должен один вечер в компании меня и шоппинга, а ещё чо ты его соблазнять будешь? первый месяц как будто вместе живёте». На такое заявление Тэ не находит достойного ответа, поэтому понуро плетётся вслед за Паком на парковку. 

Хотя добавить ехидное «всё равно твой подарок вовремя не сработал» хочется, но Тэхён прикусывает себе язык.

...

— Ты мне вот только одно скажи, — устало вздыхая и чувствуя, как ноги ноют от усталости и всё тело так и просит своего хозяина хотя бы присесть (хотя бы на корточки или прямо задницей на холодную плитку), спрашивает Тэхён, — что мы здесь-то забыли?

— А что не так? — невинно улыбается Чимин, держа в руках вешалку с очередным комплектом белья, заинтересовавшим его. Тэхён закатывает глаза и разводит руками в сторону, мол, ты серьёзно? — Я просто хочу себе кое-что прикупить.

— В магазине женского белья, — фыркают в ответ.

— Эй, поменьше сексизма. Это всего лишь одежда.

— Хочешь сказать, что тебе нужен лифчик?

— Юнги нравится. Его это заводит.

— Может, тогда ещё и грудь тебе сделает пусть? Как насчёт четвёртого размера? — откровенно веселится парень, глядя на раздосадованного Чимина.

Чимин со вздохом вешает комплект обратно, из-за плеча кидая взгляд на смотрящих на них во все глаза девушек. Те мило краснеют и о чём-то шепчутся. Конечно, два красавчика в подобном месте, да и без представительниц слабого пола. Наверное, решили сделать своим половинкам подарок в виде красивого и дорогого нижнего белья. Тэхён усмехается от подобных мыслей.

— Знаешь, иди лучше погуляй, помощи от тебя всё равно никакой, — ворчит Чимин. — Друг называется...

— Не дуйся. Тебе жёлтый идёт, — напоследок кидает Тэхён с улыбкой и движется в сторону выхода из магазина, раздумывая, стоит ли ему купить мороженое или обойдётся. Но резко останавливается, застыв на месте. 

Рядом с выходом стоит манекен, совсем как настоящий, даже смотрит, как живой человек, но Тэхёну плевать на кажущуюся живой пластмасску. Ему гораздо более интересней рассматривать то, что на ней. И он даже облизывается машинально, пока ведёт рукой по приятной на ощупь ткани. 

Это определённо то, что ему нужно.

— Вам помочь? — будто из ниоткуда рядом вырастает консультант, и Ким даже дёргается в сторону от девушки, приветливо улыбающейся ему.

— Да-да, — быстро кивает он головой и одёргивает руку, пряча её в карман джинс. — А у вас есть размерчики побольше? — кивая на манекен, намекая на товар на нём. 

— Конечно, — пожимает девушка плечами и просит следовать за ней.

— А мой подарок что, плохой? — обиженно раздувает щёки Чимин и даже складывает ручки на груди, глядя на то, как его друг с восхищением ощупывает понравившуюся вещицу. 

— Вовсе нет, — заверяет с широкой улыбкой Тэхён и просит консультанта отнести комплект нужного размера на кассу, — просто в твоём Чонгук меня уже видел. Нужно производить новое впечатление, — добавляет шёпотом в самое ухо. Чимин понимающе ухмыляется и приобнимает за плечи. 

На них всё ещё смотрят те девушки, вздыхающие грустно явно от зависти к тем, для кого два красавчика покупают такое сногсшибательное бельишко.

— Ваша девушка будет просто в восторге, — уверяет брюнетка на кассе, подмигивая и пробивая покупку.

Тэхён может лишь улыбнуться в ответ, благодаря за протянутый пакет и дожидаясь друга, расплачивающегося за свои приобретения.

О да, Чонгук-и будет в полнейшем восторге.

***

Тэхён осторожно прикрывает за собой входную дверь и, разувшись, идёт на приглушённый шум, доносящийся из гостиной. Во всём доме свет не горит, а помещение освещает лишь огромный плазменный экран, показывающий какие-то пёстрые картинки. На широком и мягком диване, откинув голову назад и закрыв глаза, сидит Чонгук, явно совсем не заинтересованный происходящим в телевизоре.

— О, вернулся? — приоткрыв один глаз, хриплым из-за долго молчания голосом спрашивает мужчина, отреагировав на тихие шаги по паркету.

Тэхён слабо улыбается, хоть его и не видят.

— Угу, — отвечает он и осматривает Гука. — Снова был на работе? 

На Чонгуке его стандартный деловой стиль: чёрные брюки, белая рубашка и галстук. Не сложно догадаться. Разве не он ночью говорил о том, что весь ад с бумажками и заключением контракта закончен?

— Да, — Чонгук устало трёт шею и снова закрывает глаз. — Недолго, благодарил всех сотрудников за проделанную работу. У меня как минимум этот вечер и весь завтрашний день — выходные.

Тэхён настолько рад это слышать, что не сдерживает в себе порыва и присаживается рядом с Чонгуком, быстренько целуя того в губы. В ответ он получает довольную ухмылку и спешит подняться, шурша пакетом и стараясь не выдать своего волнения.

— Я, кстати, сдал английский на «отлично», — говорит парень, лёгкой походкой обходя диван в полутьме.

— Купил себе что-то в честь этого?

— Купил.

— Покажешь? 

— Покажу, — соглашается Тэхён, буквально готовый кричать от того, насколько сильно он уже, прямо сейчас, хочет показать свою покупку. Но не всё сразу. Нужно уметь играть по правилам, а в них не входит поддаваться эмоциям и пропускать из-за этого всё самое интересное. — Но чуть позже, хорошо?

Чонгук лениво вскидывает руку, тем самым давая понять, что да, не против. Тэхён чуть ли не в припрыжку бежит на второй этаж, сжимая в руках пакет.

В ванной ведь подводка?

...

— Твою мать.

Ладони Чонгука мелко подрагивают от желания прикоснуться. Прикоснуться к самому желанному, к самому любимому человеку, к его демону искусителю, что прямо сейчас ведёт кончиком языка по ряду ровных зубов, глядя на него, Чонгука, сверху вниз. Хочется провести ладонями по нежной коже, впиться в неё губами, а следом и зубами, ставя метки, помечая своё.

Тэхён с придыханием думает, что вот оно.

Ликование и сладкий вкус победы ощущается каждой клеточкой тела, когда Тэхён видит в тёплом свете, льющемся из кухни, чёрную бездну вместо карих глаз. Это та самая реакция, которую он хотел увидеть сегодня.

Тэхён слегка покачивает в руках бокалы, заполненные кроваво-красным вином, от чего алкоголь накатывает на хрустальные стенки и снова обрушивается вниз. А Чонгук словно заворожённый наблюдает за каждым малейшим движением, не упуская ничего, даже то, как трепещут длинные пушистые реснички.

— Не упоминай мою мать, — бархатом тягучего голоса произносит Тэхён, подходя чуть ближе и ставя свою ногу между разведённых чонгуковых бёдер. Очень близко к опасной зоне, топорщащейся ширинкой деловых брюк, — когда собираешься жёстко выебать меня.

Сука.

Чёртова сука.

Чонгук выдыхает через стиснутые зубы и смотрит угольными глазами прямо в чужие, бесноватые и засасывающие в свою бездну. От них спасенья нет. Его ведёт уже только от сладкого аромата, исходящего от тёплой и загорелой кожи. Боже, как же его ведёт от этого блядского Ким Тэхёна.

На Тэхёне чулки. Белые и полупрозрачные, идеально подчёркивающие красивые стройные ноги, а чуть выше, совсем ничего не прикрывая, похожие трусики, по краю красующиеся узорами кружева. Чонгук скользит взглядом ещё немного вверх, и дыхание окончательно перехватывает. Белоснежный кружевной лиф, манящий расстегнуть его. Как можно быстрее расстегнуть.

Тэхён ловко уходит от загребущих сильных рук, потянувшихся к его прозрачному халатику, и лукаво улыбается, качая головой из стороны в сторону и без лишних слов протягивая недовольному Чонгуку бокал. 

Его мальчику захотелось поиграться? Что ж, Чонгук согласен сыграть. Потому что приз у этой игры наверняка будет просто потрясающим, а в своём выигрыше сомневаться не приходится. 

Он заставит Тэхёна умолять.

Чонгук смотрит на хрусталь у себя в руке отстранённо, а затем, тихо хмыкнув, выпивает его содержимое залпом, вновь обращая всё своё внимание на парня перед собой. Тот цокает языком и в ненавязчивой манере тонкими пальчиками развязывает халатик, позволяя рассмотреть себя ещё более внимательно.

— Ну кто же так наслаждается вином, папочка? — с долей укора произносит Тэхён и седлает чужие бёдра, чувствуя чужое возбуждение, упирающееся в ягодицы. — Нужно это делать совсем по-другому. Показать?

Чонгук ухмыляется и согласно кивает. Тэхён прищуривается.

И прикасается накрашенными бордовой помадой губами к стенкам бокала, медленно наклоняя его, и, не разрывая контакта подведённых глаз с помутневшими от желания, делает первый глоток сладкого вина. Чонгук внимательно наблюдает за тем, как дёргается адамово яблоко, как глаза понемногу закрываются, а кровавые капли, не попав в рот, стекают из уголка пухлых губ вниз. Чертят алую дорожку по подбородку, вниз, по шее, прямиком к груди и теряясь в уже не белоснежной ткани кружевного лифа.

Перед глазами темнеет.

А потом Тэхён, слегка приоткрыв глаза, делает слабое движение на чонгуковых бёдрах, задевая возбуждённый орган, и дышать становится в разы труднее.

Чонгук шипит и цепляется пальцами в тэхёновы бёдра, сжимая до синяков. Его грудь вздымается тяжело и прерывисто, ноздри разгневанно раздуваются при каждом выдохе, а ещё ему чертовски хочется опрокинуть этого зазнавшегося мальчишку на спину и жёстко вставить, сразу срываясь на бешеный темп. Но Чонгук почему-то этого не делает. Лишь смотрит в тягучую карамель и свою погибель, пока её обладатель аккуратно поочерёдно убирает его руки со своего тела. Чонгук околдован этой ведьмой.

— Маленькая сучка, — на выдохе произносит он, и Тэхён слышит в его голосе нотки восхищения.

— Вся для тебя, — подмигивает. — Вот только руками пока не трогать. Пока.

И когда это «пока» перестанет действовать? Когда у Чонгука член от перевозбуждения отвалится? Тэхён сегодня необычайно жесток, а Чон слишком любит вызовы, чтобы так просто сдаться.

Тэхён вновь подносит бокал к лицу, снова делает глоток, но не глотает, держа вино во рту. Он подаётся вперёд так, что между их грудными клетками не остаётся места, и пальцем свободной руки давит на нижнюю губу мужчины, заставляя приоткрыть рот. Чонгук слушается, и уже в следующий момент чувствует на своих губах чужие, влажные и сладкие от вина и с привкусом чего-то химического из-за помады. Он всё ещё помнит о правиле с неприкосновенностью, от чего держит руки по швам, сжимая те в кулаки, и думает, как не сойти с ума, потому что Тэхён вынуждает открыть рот шире, а после запускает в него свой язык вместе с вином, таким образом делясь алкоголем. Чонгук спешно глотает жидкость, чтобы не было риска подавиться, и тихо стонет прямо в поцелуй, потому что демонёнок в нижнем белье повторяет трюк с покачиванием туда-сюда на его стояке своими ягодицами и вылизывает его, Чонгука, язык с напором и страстью, вплетая пальцы в волосы на затылке и прижимаясь ещё ближе.

Контролировать себя, а в особенности руки, которые буквально чешутся от желания сжать округлые половинки, — всё сложнее. Чонгук уже не так уверен в своей победе, особенно когда Тэхён так легко разрывает поцелуй и смотрит в чужое лицо невероятно сыто и довольно. С превосходством.

— Я вытрахаю из тебя всю дурь, — обещает Гук, тяжело дыша.

— Удачи, — хмыкает Тэхён и языком слизывает капельку пота, стекающую по виску мужчины.

Массирующие кожу затылка ловкие пальцы пропадают, перемещаясь на шею и принимаясь медленно ослаблять галстук, чтобы затем снять его через голову несопротивляющегося Чонгука, думающего, как он до сих пор не задохнулся от этой удавки. Когда галстук валяется на полу, Ким уже аккуратно расстёгивает каждую пуговичку на идеально белой рубашке, освобождая горячую смуглую кожу груди и идеальный пресс. 

Чонгук чувствует себя чем-то отдалённо похожим на желе или его сородичей, потому что тело ощущается слишком лёгким и хочется растечься по обивке дивана, когда полные губы начинают зацеловывать его ключицы, грудь и рёбра, оставляя после себя бардовые отметины в форме губ из-за помады. Глаза подёрнуты пеленой возбуждения, а стоящий колом член требует к себе немедленного внимания. Требует на себе постанывающего от удовольствия Тэхёна, и Чонгук мысленно просит подождать того ещё немного. 

Тэхён с грудным мурчанием довольного жизнью кота отстраняется от желанной кожи, осматривая свои творения и оставаясь удовлетворённым. Парень осторожно сползает с коленок Чона и нервными движениями стягивает со своих плеч дурацкий халатик. От былого спокойствия и равновесия не остаётся и следа, и Чонгук воспринимает это как горящий красный свет, призывающий к активным действиям.

— У тебя ещё остались зачёты? — размазывая пальцами оставшуюся на собственных губах помаду, спрашивает Чонгук, чем ставит в замешательство.

— Из важного — ничего, — слегка оттягивая неприятный кружев трусиков, отвечает Ким и коротко вскрикивает, когда Чонгук одним рывком закидывает его себе на плечо и хлопает по оголённой заднице.

— Тогда готовься к тому, милый, что ты не сможешь встать с кровати ещё пару дней.

Тэхён не видит, но точно знает, что Чонгук ухмыляется. Внутренности сжимаются от страха, ведь он не понаслышке знает, на что способен его возлюбленный после долгого воздержания в плане плотских утех. Но разве он сам не хотел этого? Чтобы горячо и сильно, страстно и с чувством, чтобы почувствовать единение.

Чонгук не отпускает его до тех пор, пока они не оказываются в спальне, спокойно пронеся, между прочим, нелёгкую тушку на себе. Щёлкает пальцем свободной руки, на этот звук отзываются два прикроватных светильника, вмиг озарившие просторную комнату мягким оранжевым светом. Кровать заправлена, но это точно не надолго.

Вопреки ожиданиям Тэхёна, думающего, что сейчас его просто кинут на кровать, Чонгук аккуратно укладывает его на постель, после этого отстранившись. Тэхён тут же тянет руки в его сторону, испугавшись, что ему начнут мстить за игры в гостиной и оставят одного в диком возбуждении, но догадки не подтверждает тихий смешок сверху. 

— Боишься остаться без меня? — полушёпотом интересуется Чонгук, медленно расстёгивая оставшиеся пуговицы на своей рубашке. Он перенимает бразды правления этой игрой, и, если честно, держать себя в руках чертовски сложно. Вид Тэхёна, раскрасневшегося, возбуждённого и на пределе разумных сил, заставляет полыхать каждую клеточку тела. Его мальчик такой красивый. Самый лучший, и <i>только для него</i>.

Тэхён смотрит прямо в его лицо расфокусированным взглядом, приподнявшись на локтях. Его шоколадные волосы растрёпаны, на одном глазу потекла подводка, а прежде ровный контур помады потерял свои очертания, но этот Тэхён всё ещё его Тэхён. И он не будет молчать.

— Да, — хрипло выдыхает, после проходясь языком по губам, — боюсь остаться неоттраханым своим любимым папочкой. А ты?

В глазах Чонгука уже не видно радужки: зрачок полностью её поглотил, превращая взгляд в сплошную чёрную бездну. Тэхён без раздумий тянет к ней руки.

— Что?

— А ты чего боишься, Чонгук-и?

Выдыхать получается только со свистом через нос.

— А я боюсь, малыш, — растягивая губы в дьявольском оскале и расстёгивая ремень под пристальным взглядом, — что ты слишком сильно охрипнешь, сорвав голос, пока будешь кричать, извиваясь на моём члене.

У Тэхёна от таких слов не остаётся совершенно никаких сил, поэтому он только и может, что откинуться головой на мягкий матрац и глухо простонать сквозь сжатые губы, гладя себя между ног. 

— Если, — получается сдавленно и чересчур жалко, — твой стояк прямо сейчас не окажется в опасной близости от моей задницы, клянусь, я...

— Ты хотел сказать в «желанной» близости? — откровенно насмехается Чонгук, но всё-таки приближается, забравшись на постель и нависнув над телом, полыхающим жаром и неподдельным желанием.

Тэхён тут же обвивает руки вокруг его шеи, выгибается в спине, льнёт своей грудной клеткой к чонгуковой, потираясь тканью лифа о голую кожу. Чонгук запускает пальцы одной руки в чужие пряди, оттягивая их на затылке и тем самым заставляя откинуть голову немного назад, после чего впивается губами в основание шеи, покрывая чувствительную кожу на ней алыми отметинами. 

Закинув стройные и подкаченные ноги, стиснутые полупрозрачной тканью чулок, Чонгуку на поясницу, Тэхён окончательно отключает голову, погружаясь в мир ощущений.

Секс с Чонгуком — это не просто трах, который не вызывает в Тэхёне совершенно никаких эмоций и чувств, кроме усталости под конец процесса. Близость с этим человеком порождает в груди целый пожар, сжигая всё без остатка и в момент слияния их тел отстраивая заново. Постоянное перерождение. Единение и полное понимание. Тэхён может назвать это занятие любовью.

Всё-таки Чимин был не совсем прав. Тэхёну не хотелось банально почувствовать крепкий ствол в себе, ему хотелось почувствовать именно Чонгука. Его жар, его губы, его пальцы, которые словно раскалённое железо после своего прикосновения оставляют на коже ожоги. И, как бы забито это не звучало, чонгукову душу. Секс с ним это всегда исповедь, в которой Тэхён раскрывается каждый раз всё больше и больше, обнажая всего себя без остатка. Чонгук поступает также. И жить практически месяц без ощущения того, что ты считаешь второй половиной себя, — пытке подобно. 

Чонгук проталкивает горячий и мокрый язык в его рот одновременно с тем, как его цепкие пальцы впиваются в тэхёновы бёдра, оттягивая и разрывая ткань чулок. Мир перед глазами взрывается фиолетовым, потому что их языки сплетаются, Тэхён отвечает с рвением и несдержанностью, давая понять, как сильно он скучал. Под звук треска ткани Чонгук улыбается в поцелуй, кусая за нижнюю губу.

— Ты приготовил себя для меня? — шумно дыша после поцелуя и едва что-либо соображая, Чонгук шепчет прямо на ушко с длинной серёжкой, обдавая его раскалённым дыханием. Одна рука плавно скользит под поясницу Тэхёна, удерживая в чуть приподнятом положении, пока другая оказывается между ног, сжимая чужое возбуждение. Тэхён даже не пытается сдерживаться, мыча умоляюще и толкаясь в ладонь мужчины. — Ответишь мне, детка? — глаза блестят бесновато.

Тэхёну кажется, что он разучился говорить, но выдавить «да» получается, хоть и с трудом. Язык его совершенно не слушает.

Чонгук удовлетворённо улыбается.

Рука без особых проблем пробирается под кружево, обхватывая сочащийся естественной смазкой член, а большой палец аккуратно обводит головку. Тэхён зажмуривает глаза и выгибается ещё сильнее, пытаясь ощутить прикосновение ещё ближе, ещё ярче.

— Такой хороший, — нашёптывает тихий ласковый голос, от которого все мысли плавятся, утекая, а Тэхён их удержать не торопится, — такой нежный и мягкий, — пальцы сильнее сжимают ствол, — хочется тебя всего вылизать, — влажный язык лижет за мочку, а затем кончиком обводит всю ушную раковину.

Тэхёна не на шутку потряхивает.

— Блять, — в бреду шепчет он, и его адамово яблоко дёргается, — блятьблятьблять, какая же ты всё-таки сука, Чон Чонгук.

Чонгук чуть отстраняется, позволяя видеть победоносное выражение на своём лице.

— Ну знаешь, милый, — тянет мужчина, одним резким движением стягивая трусики до колен вместе с обрывками чулок, — это не я сейчас похож на течную сучку, которая хочет быть оттраханной до изнеможения.

— А ты просто похож на суку, которая не может взять и оттрахать, — неожиданно быстро находится с ответом Ким, резко замирая, потому что слишком высока вероятность вывести Чонгука из себя подобными высказываниями. Но тот лишь сдавленно смеётся и валится на него тушкой, утыкаясь носом в ключицы. — Чего ты ржёшь?

Большие глаза едва поблёскивают в свете ночников.

— Просто в такие моменты я всё больше и больше осознаю, как же сильно тебя люблю.

Если честно, краснеть — это последнее, чего бы Тэхёну хотелось в этой ситуации, но он правда не властен над своим сердцем, бешено застучавшим от такого простого, но самого искреннего признания. Он делает вдох-выдох и шепчет одними губами:

— Знаешь, я тоже.

Чонгук улыбается.

— Знаю.

Тэхён теряется в ощущениях. Он знает только то, что ему мало. Мало пальцев в и так разработанной дырочке, мало поцелуев на рёбрах и освобождённой от лифа груди, мало пошлых словечек, мало шумного и тяжёлого дыхания, мало ощущения твёрдости чужого члена, всё ещё стиснутого тканью боксёрок и штанов и упирающегося ему в бедро. Ему мало Чонгука. Нужно больше. Всегда больше.

Подушечки пальцев массируют простату, и Тэхён несдержанно стонет, обвивая ногами чонгукову поясницу и стараясь быть как можно ближе к источнику удовольствия. На грани реальности и покрывала страсти он слышит какой-то посторонний звук, который явно доносится из-за пределов их спальни.

— Чонгук, — горло першит от стонов, хотя он сегодня пока ещё не делал глубоких минетов и не срывал голос от охрененности чужого члена, как ему обещали.

Чонгук выглядит весьма увлечённым делом, подготавливая его к своему размеру, поэтому на обращение не реагирует, пока от него не пытаются отстраниться.

— Я как раз собирался вставить, не беспокойся, — стягивая брюки, тараторит тот, но длинный палец Тэхёна затыкает его, оказавшись на губах.

— Мне кажется, в доме кто-то есть, — шипит парень.

— Здесь никого нет, кроме нас и наших стоящих членов, малыш, — закатив очи горе, совсем неубедительно заверяет Чонгук и снова наваливается на него. — И, кстати, предлагаю уделить вторым наше внимание.

Шум повторяется, и теперь это точно походит на звуки шагов. Тэхён с двери переводит осуждающий взгляд на шокированного возлюбленного.

— Значит, никого нет?

— Этого не может быть, — растерянно бормочет Чонгук, — сигнализация бы сработала, если бы кто-то попытался войти, воспользовавшись не ключом. Подожди-ка...

И, будто бы подтверждая все самые страшные догадки, где-то совсем близко с комнатой, разносится незнакомый Тэхёну, но явно <i>очень</i> знакомый Чонгуку голос:

— Сына, ты спишь?

Тэхён дёргается и отползает от мужчины к изголовью кровати, не веря тому, что эта хрень с ним действительно происходит.

— Это что, твоя мама?

Чонгук растерянно хлопает глазами и заторможенно кивает, роняя тихое:

— Нам пиздец.

В перепуганное лицо мужчины прилетает подушка, сопровождаемая шипением «прикройся», пока Тэхён старательно заворачивается в плед, скрывая свою наготу.

— Точнее, блять, и не скажешь.

***

Чимин даже не пытается сдержаться, начиная смеяться в голос и чуть ли не падая со стула, попутно привлекая всеобщее внимание к своей персоне. Тэхён сюрпает чаем, мысленно похвалив себя за идеальную маску невозмутимости, будто приклеившуюся к его лицу.

— И что было дальше? — шумно дыша и обмахиваясь ладонями, интересуется Чимин, покрасневший из-за приступа истерического смеха. — Как она отреагировала, зайдя в комнату?

Отставив пустую чашку, Тэхён подпирает ладонью подбородок и мысленно погружается в тот вечер, когда он хотел провалиться сквозь землю, сидя с растянутой и готовой к сексу задницей в одном сраном покрывале, пока его вроде как взрослый и самостоятельный (ага, который забыл о приезде своей же матери) мужик прикрывал свой стояк декоративной подушкой.

— Ну... — неуверенно тянет парень, а потом тяжело вздыхает: — Она охренела.

Чимин хмыкает.

— Я и не сомневался. А дальше-то что?

— Она сказала нам одеться и спуститься вниз, при этом причитая о том, что мы не выключили телевизор. Чонгук, оказывается, таким шёлковым в присутствии своей матери становится, — гаденькое хихиканье. — Она не знала о моём существовании, что, впрочем, не удивительно, но она совершенно спокойно отнеслась к тому, что её сын живёт с парнем. Она обрадовалась.

— Насколько же сильно она хочет для своего Гук-и семью и детишек, что обрадовалась тебе? — усмехается Чимин, но, поймав на себя свирепый взгляд, становится милым и пушистым. — Пошутил я, просто пошутил.

— Между прочим, я отличная кандидатура, — Тэхён задирает подбородок, пиная друга по коленке под столом. — Она меня даже готовить пару блюд научила, всё время спрашивала, не обижает ли меня её крольчонок, — он еле сдерживает смех, вспоминая вытянувшееся грозное лицо Чонгука, когда госпожа Чон впервые назвала его так при Тэхёне. — Она правда очень классная, но...

— Я бы удивился, не будь в этой истории «но», так что рассказывай.

Тэхён вздыхает и трёт виски.

— Она запретила нам заниматься сексом.

Чимин правда не хотел, но оно само как-то так вышло, что он прыскает от смеха и округляет глаза.

— Серьёзно?! — большая часть посетителей кафе снова смотрит на него. 

— Ага, — буркают в ответ очень печально. — «Пока я нахожусь в этом доме, я не хочу стать свидетельницей вашего соития, так что, пожалуйста, поберегите моё бедное старческое сердце», конец цитаты.

— Ну так вы бы просто двери закрыли и...

— А ещё у госпожи Чон прекрасный слух, и даже если она будет нюхать цветочки в дальней части нашего сада, если ей послышится или она шестым чувством почувствует, что я выдохнул как-то необычно и томно, то она сразу же прибежит нас проверять. Чонгук в первые три дня локти грыз.

— Боже, твоя тёща просто ходячий «стоп-секс».

Тэхён расплывается в довольной улыбке и подзывает официанта.

— Вот только мы не дебилы и сняли номер в отеле, целую ночь протрахавшись на всех поверхностях и даже без них. Горло у меня, кстати, до сих пор болит.

Чимин изображает рвотные рефлексы и, бурча «только избавь меня от подробностей того, как сильно ты любишь папочкин член», встаёт следом за другом.

Тэхён подмигивает, как бы намекая, что тот не дождётся и подробности будут самыми красочными из всех.