Тони должен был быть осторожнее.

Он и правда должен был.

Но он этого не сделал и теперь выкопал себе глубокую яму, в которой ещё никогда за свою жизнь не оказывался. И это довольно серьёзно, учитывая, каким невежественным болваном он был до тревожного звоночка.

Тони осторожно вытирает ладонью с губ беспорядок, оставленный взбунтовавшимся ужином, оседая перед идеально белым унитазом, его глаза прикрыты, а лёгкие сжаты от подступающего беспокойства.

Чёрт, он должен был быть осторожнее.

«А-а-а-а, блять!» — он ворчит, прикрывая лицо рукой, несмотря на то, что сидит в темноте в ванной. Его желудок продолжает скручивать и грозит ещё одной волной тошноты, но в этот момент Тони просто сидит и гадает, когда его, казалось бы, идеальная жизнь превратилась в сплошное дерьмо.

Два месяца прошло с подписания Договора. Два месяца с момента, как Стив — любовь всей его жизни, мужчина Тони, связавший с ним свою жизнь священными узами брака, альфа своему омеге — воткнул свой щит в грудь Тони, разрушил дуговой реактор костюма вместе с обещаниями вечной любви и верности.

Ужаснее всего, что это случилось спустя пятнадцать недель, как он делил постель со Стивом.

Он знает, что его течка приходит как по часам. По его предположениям течка длительностью пять дней должна была произойти одиннадцать недель назад, но она так и не началась. Тони предположил, что задержка связана со стрессом от потери мужа, и потому прождал ещё четыре недели, но безрезультатно. Тошнота, рвота, усталость и внезапный голод заставляли его опасаться худшего, пока он не попросил ПЯТНИЦУ просканировать его.

Излишне говорить, что он никогда не был настолько счастлив и печален одновременно, когда ПЯТНИЦА объявила о причине его недомоганий.

В тот день всё, что Тони мог, — это плакать из-за ребёнка. Он и Стив мечтали о семье три года назад в их первую брачную ночь. Они так сильно старались ради семьи, Стив шептал, какой замечательной мамой их детям будет Тони, пока тщательно его трахал, Тони кончал от одной лишь мысли о маленьком комочке радости с его волосами и ярко-голубыми глазами. Они ждали всё это время, надеялись, что после очередной течки не наступит следующая.

Тони издаёт лёгкий смешок, лишённый веселья, одной рукой поглаживая немного выпуклый живот. Думает о сраной удаче. Ответ на все молитвы пришёл в самый неподходящий в их жизни момент, но всё равно это благодать, и он никогда не откажется от этого.

Если вся вселенная сочла его достаточно достойным получить это, кто он такой, чтобы отказываться от дара? А Стив пусть идёт нахуй, где бы он, чёрт его подери, ни находился. Это компенсация Тони за все страдания, которые он пережил из-за Стива, и он поднимет шум, если надо будет, только лишь бы защитить своего ребёнка от всей этой боли.

— Мистер Старк?

Ванная внезапно наполняется светом, из-за чего Тони моргает, замечая обеспокоенный взгляд Вижена, когда тот опускается на одно колено, держа в одной руке стакан воды, а в другой — полотенце для лица.

— Вижен? Что ты здесь делаешь? — спрашивает Тони охрипшим после рвоты голосом. Вижен в ответ аккуратно подносит стакан воды к его губам, он морщится от беспокойства и озабоченности, когда Тони выпивает содержимое стакана, не замечая этого.

Тишина оглушающая, но успокаивающая. Вижен один из немногих, кто знает о его положении, и он никогда не отворачивался от него с самого начала этой заварухи, и это причина, по которой Тони доверяет и себя, и ребёнка, живущего в нём.

— Вам лучше, мистер Старк? — Вижен встаёт поставить пустой стакан на мраморную тумбу позади него и снова опускается на уровень глаз Тони. Его голос мягкий и умиротворяющий, и это неимоверно успокаивает Тони, потому что Вижен ни альфа, ни бета или омега. Его неклассифицированность — то, что позволяет ему больший контакт по сравнению с Роуди, который источает запах неправильного альфы.

— Лучше? — усмехается Тони, уголок его губ поднимается вверх при этом слове. Он тянется к полотенцу и говорит: — Не может быть лучше, приятель. Только терпимо.

— Значит, надо, чтобы было терпимо сейчас. Вам нужна какая-то помощь, чтобы вернуться в постель? — Тони передаёт полотенце, которое Вижен кидает в раковину. — Мистер Старк?

— Я беременный. А не инвалид, Ви. Я могу, чёрт возьми, вернуться в мою кровать без чьей-либо помощи, — огрызается Тони почти без гнева, пыхтя и поднимаясь на ноги. Вижен крутится вокруг него на всякий случай, и Тони закатил бы глаза, если бы не факт, что его снова может вырвать содержимым уже пустого желудка. — Чёрт подери. Как один человек может столько блевать в, — он смотрит на наручные часы, — пять утра. Прекрасно. Просто. Прекрасно.

— Я и не ожидал другого от вашего с Капитаном Роджерсом ребёнка. Вы оба никогда не соблюдали режим сна, — говорит Вижен с доброй улыбкой, нежно качая головой, прежде чем подвести беременного омегу к его огромной кровати.

— О, заткнись. — Тони скользит под тёплые, пушистые одеяла и сворачивается на стороне кровати, которая остаётся пустой последние месяцы, уткнувшись носом в исчезающий запах его сейчас пропавшего и, возможно, бывшего мужа. Живот слегка урчит, но Тони слишком тошнит, чтобы прямо сейчас думать о еде, пока он пытается заполучить несколько часов сна. — Ты знаешь правила. Тот-чьё-имя-нельзя-называть-пока-он-не-приползёт-обратно под большим запретом, Вижен. Нельзя-нельзя.

— Мне приготовить вам завтрак, как только вы отойдёте ото сна, мистер Старк? — Тони смотрит из-под одеяла, как Вижен тихо покидает комнату, мягкая улыбка всё ещё на его лице. Волна ностальгии одолевает его, когда Тони вдыхает глубже и ловит тот же самый запах, преследовавший и во время пробуждения, и в часы сна, и он борется изо всех сил, чтобы не дать слезам начать течь, большой ком в горле мешает ему сформулировать слова. Вижен, однако, терпеливо ждёт ответа у двери.

— Да, — хрипит Тони спустя некоторое время, прерывисто дыша, — да. Будь умницей и приготовь вкусный завтрак для меня. Мне кажется, что, как только закончу разрывать своё сердце, буду голоден достаточно, чтобы съесть трёх лошадей. Спасибо, сладкий.

— Хорошо отдохнуть, мистер Старк. Малыш Роджерс тоже нуждается в отдыхе, — на этом Вижен выскальзывает и тихо закрывает дверь, оставляя Тони в своих мыслях и прерывая ответ гуманоиду, который назвал малыша Малыш Роджерс.

Не то чтобы Тони собирается скрывать от ребёнка, что Капитан Америка его отец. Чёрт, этот секрет обречён на провал. Ещё до разделения каждый знал, что Тони женился на Стиве, принял решение взять фамилию Старк-Роджерс, в то время как Стив сохранил свою. Пока Стив не приползёт обратно, Тони непоколебим в том, что у ребёнка будет двойная фамилия.

Малыш Старк-Роджерс. Нет ничего лучше, чем это.

— Что ты думаешь? Малыш Старк-Роджерс труднопроизносимо, но звучит хорошо, правда? — бормочет животу Тони, поглаживая своего малыша нежно, успокаивающе. — Малыш Роджерс — это вчерашние новости. Мы можем лучше этого, так ведь? М? — Его ребёнок ещё слишком мал для каких-либо движений, но Тони ждёт ответа, затаив дыхание, горестно качая головой, когда ничего не получает в ответ. Это ничего, он сможет подождать, когда малыш начнёт шевелиться. А пока малыш всё ещё остаётся Малышом, и ничего больше.

Тони вертит в руках подушку, прежде чем повернуться на другой бок, пытаясь всё же провалиться в сон. Он чувствует усталость под веками, но ничего не происходит. Его мысли вертятся вокруг уравнений и расчётов, но самое главное, его мысли вращаются вокруг дешёвого телефона-раскладушки, спрятанного в тайнике его прикроватной тумбочки.

Телефон, лежащий рядом с обручальным кольцом, которое он не носит с того дня, как Стив бросил его.

Он вздыхает и прикрывает глаза левой рукой, борясь с желанием достать телефон. Он знает, что не сможет продолжать делать это — не интересоваться и не беспокоиться, где его муж, если тот пожалеет, что выбрал Баки вместо него и его ребёнка. Нет, стоп. Это нечестно по отношению к Стиву. Они оба тогда не знали, что он в положении, и потому это был выбор между ним и Баки. И он, как и знал, проиграл этот бой.

Тем не менее единственная вещь, которая держит Тони в страхе большую часть ночи, — это то, что если бы удар Стива пришёлся ниже груди, то он потерял бы ребёнка и оттирал кровь не из-за ран, а из-за потери малыша.

Тони быстро трясёт головой и поворачивается на другую сторону, дыша ртом. Нет смысла думать о том, что было бы. Сейчас он должен смотреть вперёд. На этот раз не только его жизнь зависит от него.

Приподнявшись, Тони приглаживает спутанные каштановые волосы и зажмуривает прикрытые глаза, память о светлых волосах, голубых глазах и широких плечах остаётся его постоянным кошмаром, и он бессознательно тянется к телефону в течение нескольких секунд. Он вытаскивает маленькое устройство, которое преследует его несколько месяцев, и открывает крышку, экран загорается. Большой палец нажимает разные кнопки, он останавливается на значке сообщений, горло сдавливает при виде черновика сообщения, которое он когда-нибудь собирается отправить своему мужу.

Палец зависает над кнопкой отправки, грудную клетку сдавливает до боли. Тони сразу же нажимает кнопку возврата и захлопывает телефон, выключая его и бросая в тайник в ящике. Он не может сделать этого, не может верить, что всё можно исправить одним сообщением.

— Давай спать, малыш, — шепчет Тони, не обращая внимания на слёзы за закрытыми веками. — Давай спать. — Сообщение вертится в его голове, когда Тони наконец проваливается в, как он надеется, сон без сновидений. Он знает, что проснётся от ещё одного плохого сна, он знает, что пары часов сна ему недостаточно, чтобы выдержать весь день. Но Тони предполагает, что это лучше, чем признать поражение в том, что, по твоему мнению, правильно. Он отправит это сообщение, когда будет готов, но до тех пор Тони не может сделать это в одиночку.

В ящике лежит маленькая чёрная раскладушка, в черновиках которой лишь одно сообщение Тони, адресованное его бывшему мужу.

Стив, я беременный.