<i>Запахи. Много запахов. Ярких, отчётливых и сильных. Возможно, это из-за сыворотки они казались такими, или игра подсознания и мозга заставляла их ощущать. Потому что Стив точно чувствовал среди множества запахов ярость и злость. Разве могут эмоции пахнуть? Это же бред какой-то. Или всё же…
Но анализировать происходящее не было времени. Все чувства отключились как по щелчку, оставляя только рефлексы, выработанные годами на поле боя. Отражать удары и успевать самому атаковать. Секунда за секундой — время ускорилось, размыв всё перед глазами. Как быстро прокрученная киноплёнка. Только одно лицо было видно чётко. Знакомое и незнакомое одновременно. Потому что столько боли и гнева в этих карих глазах Стив не видел никогда. И в любое другое время он бы попытался эту боль стереть, унять, помочь найти покой.
Но теперь все эмоции, которые должны были возникнуть, стирались, бледнели из-за ярко-красного марева злости и звериной ярости.
Тони тронул дорогое, причинил боль. Тони — угроза, которую надо устранить. Он не остановится, ему нужен Баки. Нельзя позволить. Остановить любой ценой.
Такого никогда не было прежде. Чтобы так сильно дикий зверь бился внутри. Даже на войне при виде фашистов так не кипело. А при виде Тони почему-то мечется.
Но это слишком глубоко. Понимание и осознание, насколько ужасающе происходящее, слишком блёкло в сравнении с ярко-красным. Шепоток с просьбой остановиться и одуматься терялся в рычании ярости.
Удар за ударом. И собственная боль не ощущалась. Она придёт после, накатит девятым валом на тело и снесёт с ног. Но не сейчас. Здесь только сила и желание, жажда покончить с тем, кто угрожал другу. От неё оскал на лице и дикие глаза. От неё в груди клокотало и пульсировало. От неё в голове туман, а на языке горечь.
Ещё немного осталось. Противник уже слаб и обессилен. Последний удар. Нужен только последний удар. Чтобы наверняка. Чтобы больше не бояться за друга.
Шлема на Тони уже нет. Его лицо в синяках и кровоподтёках. В его глазах больше не было гнева и боли. Страх. Он подпитывал, а не отрезвлял. Стив смотрел в них сверху вниз, смотрел так, как никогда ни на кого не смотрел. Словно теперь это кто-то чужой. Светлые глаза черны. И в черни этой пугающая тьма. Жажда положить конец. Чтобы больше никогда не посмел.
Под сводящей с ума жаждой руки опустили щит.
И на языке осел ржавчиной запах крови. Теперь только его чувствовал Стив. Только он наполнял лёгкие, окропляя изнутри липким, скользким, горячим.
Щит отлетел в сторону. Громкий звук ударил по перепонкам, оглушил. И словно сквозь плотный слой ваты доносилось тяжёлое прерывистое дыхание, леденящий душу хрип, булькающий звук, очень похожий на тот, что человек издаёт, захлёбываясь водой. Но воды тут нет. Только снег и противный до тошноты запах крови. Она тоже ведь жидкая…
Открыть глаза страшно, но нечто неосязаемое заставляло. Давило изнутри, распирая рёбра. Отдавалось в голове шёпотом тысячи голосов, слившихся в один оглушающий рокот.</i>
Открой глаза. Посмотри, что ты сделал. Смотри!
<i>И Стив посмотрел.
Глаза. Они больше не карие, а какие-то бесцветные. Широко распахнутые в неверии и непонимании. Бездонные, но пустые. Мёртвые.
И кровь. Много крови. Густой. Тёмно-красной. Она казалась почти чёрной на белом снегу и сером бетоне. Она медленно расплывалась лужицей под Тони, слабыми толчками выплёскиваясь из раны на шее.
Воздуха в лёгких с каждой секундой становилось меньше, а крови на полу — больше. В голове всё смешалось и стало до ужаса тихо. Стив тупо смотрел перед собой, не веря, не осознавая, что это конец. Больше назад дороги нет. Больше не повернуть, не исправить. Точка.
Нет. Не хотелось верить, что вот так. Сердце со скрипом стучало, отказываясь принимать и понимать, не верило глазам. А в голове всё громче и громче из самых глубин затуманенного сознания кричали, вопили голоса.</i>
Ты ведь этого хотел? Остановить. Навсегда.
<i>Руки тряслись, а грудь и плечи подрагивали. Воздух загустел, словно внезапно превратился в горячую кровь. Может, так и было. Стив не знал. Он не мог заставить себя открыть глаза снова. Не теперь. Но этого и не нужно. Пустые карие глаза смотрели на него и сквозь закрытые веки.
Из них прямиком в сердце струился холод. Не тот, что Стив запомнил за долгие годы. Другой. Тёмный, пугающий. Из него не выбраться. Он теперь внутри навечно.
Суставы сводило и выкручивало болью от этого холода. Хотя кожу обжигало. Кровью. Всё выше, ближе к горлу. Стив знал, что ещё немного, и он захлебнётся. Вот только не сдвинуться. Даже не шелохнуться.
Пусть. Значит, так надо. Расплата. Он готов. Ещё чуть-чуть.</i>
Стив распахнул глаза и увидел белый потолок, который в свете фонарей казался бледно-оранжевым. Несколько секунд понадобилось, чтобы понять, что всё это сон. Всего лишь очередной кошмар, преследовавший каждую ночь уже неделю.
Хотя простым кошмаром это не было и никогда не станет. Как бы сильно ни хотелось, всё пронёсшееся перед глазами несколько мгновений ранее не станет только плохим сном.
На языке осел привкус ржавчины: Стив сильно прикусил щёку. Эта мелочь отдалась болью в левом подреберье, хотя он точно знал, что здоров. И всё это лишь казалось. Как будто подсознание пыталось наказать за содеянное. Да только нужды никакой не было, Стив сам себя и так изматывал днями и ночами, как только мог. Неосознанно. Просто есть и правда не хотелось, тошнота была постоянной и невыносимой, а вид и запах чего-то съестного не привлекал ни капли. И спать Стив не хотел. Точнее, боялся таких вот кошмаров. Реалистичных и чётких. Словно фильм пересматривать. Но суперсолдат он или нет, а организм требовал отдыха. Пусть даже и такого.
Руки казались испачканными в крови. Противное ощущение. Стив встал с кровати и пошёл в ванную вымыть руки, надеясь избавиться от него. Это не помогало ни разу, но вдруг сейчас что-то изменится? Да и рот хотелось ополоснуть.
Стив плеснул в лицо холодной воды и посмотрел в зеркало.
Всё то же лицо, ничего не изменилось за последнюю неделю. Но изнутри Стив словно выгорел. Ничего не осталось, кроме разъедающего чувства вины. Даже боль ушла. Это пугало. Всё вокруг будто стало бесцветным, даже не чёрно-белым или серым. Просто никаким. Лишь кровь ярко горела на сбитых костяшках после того, как несколько боксёрских груш лежало выпотрошенными в тренировочном зале. Жалкие попытки опустошить голову от мыслей.
И мир застыл вокруг, и Стив вместе с ним. Что-то происходило. Честно говоря, многое произошло с того дня. Т'Чалла увёз Баки в Ваканду, пообещав укрыть его и от Гидры, и от правительства и попытаться удалить код из головы. Земо посадили в камеру. Только вот всё размылось. Как будто сознание не успевало в происходящем за что-нибудь зацепиться. За что угодно. Всё ускользало, как ветер.
В комнате пиликнул телефон. Наташа прислала напоминание, что завтра слушание. Уже сегодня, точнее.
Не хотелось никуда. Закрыться здесь. И пусть никто не видит и не слышит его, пусть все просто забудут, что был такой Капитан Америка. Нет его. Капитана этого.
А ещё было стыдно смотреть в глаза людям. Тем, которые верили ему и в него. Тем, которые шли за ним.
Что бы сказала Пегги? Эрскин? Говард?
Стив сжал кулаки сильнее, стараясь выровнять дыхание.
Надо. Это не ради себя — ради команды, ради друзей. И, если ради их свободы придётся сломать себя окончательно, пусть. Потому что есть за что ломаться и есть из-за чего ломаться.
Заслуженно его сминало в порошок. И Стив будет терпеть это. Может, тогда станет легче. Нет, искупления он не ждал, не надеялся, но вдруг хотя бы немного отпустит. Чтобы дышать было возможно, не ощущая затхлости в воздухе. Чтобы себе в глаза возможно было смотреть без желания разбить зеркало. Чтобы взять в руки щит было больше не страшно. И чтобы можно было вслух признаться:
«<i>Я убил Тони Старка</i>».