Тэхён бежит и на ходу поправляет сползающую с плеча лямку огромной художественной сумки, полностью забитой эскизами и чертежами. Слегка помятые концы бумаги торчат из всех углов, и в голове проскальзывает мысль купить сумку побольше. Вот только где взять на неё деньги — непонятно.

      Холодный мартовский воздух щипает за щёки и руки, но Тэхён не останавливается, продолжая рассекать туман и свежий воздух раннего утра. Сейчас главной своей задачей он считает дело под названием «не упасть лицом в грязь», при чём не только в образном, но и в прямом смысле, — не споткнуться бы обо что-нибудь (а с ним это случается часто). Также Тэхёну необходимо вовремя добежать до остановки, успев на нужный автобус, вот только складывается впечатление, будто всё настроено против его планов: и огромная территория университета, и собственная плохая физическая подготовка, и даже берет, так и норовящий слететь с макушки. Но самый злейший враг Кима — его забывчивость.

      Перескочив через бордюр и прижав сумку плотнее к себе, тем самым предотвратив «побег» нескольких своих работ, Тэхён еле сдерживает ликующий вопль, потому что остановка виднеется за изгородью, и ему остаётся действительно немного.

      Ноги еле двигаются, он заставляет себя бежать одной лишь силой мысли. В висках бьёт пульс, дыхание не собирается приходить в норму до тех пор, пока парень не остановится, и Тэхён мысленно проговаривает про себя, что ещё немного, совсем чуть-чуть осталось и он сможет отдохнуть.

      Но, конечно же, в это раннее мартовское утро всё решает восстать против Ким Тэхёна.

      В него врезаются на полной скорости, сшибая с ног и выбивая оставшиеся запасы кислорода, от чего Тэхён беспомощно открывает рот, пытаясь вдохнуть и не задохнуться от негодования. Он лежит неподвижной тушкой на ледяном асфальте и взглядом, полным смиренности с тем, что ему всё-таки суждено опоздать на первую пару в этом семестре, смотрит в медленно светлеющее небо. Наверное, этот момент можно было бы назвать даже умиротворённым, если бы не ноющее плечо, которому пришлось больше всех поцеловаться с твёрдой поверхностью, и саднящие ладони.

      Рядом раздаётся кряхтение и кашель, и Тэхён поворачивает голову в бок, хмурясь.

      — Чёрт, прости, мне так жаль! — Тэхён от этого громкого лепетания хмурится ещё сильнее, потому что голос бьёт по перепонкам и кажется действительно раскаявшимся, а Тэхён не может злиться на искренние извинения. Даже позлиться нормально этим утром не получается! Всё против него! — Ты в порядке?

      — Всё хорошо, — хрипит он в ответ, размыкая сухие губы и внимательно глядя в большие глаза напротив.

      Сбивший его человек этими хрипениями не кажется убеждённым, но послушно молчит, начиная оглядываться по сторонам, в то время как Тэхён возвращает всё своё внимание на небо, погружаясь в апатичное настроение и раздумья о бессмысленности бытия.

      — Твои рисунки... — несмело подаёт голос парень, — разлетелись.

      — Ага, — жмёт плечами Ким, провожая взглядом движущуюся красную точку на небосводе, очевидно являющуюся самолётом. В Сеуле много самолётов, а над Тэгу их пролетает совсем мало.

      — Надо собрать, — озвучивает паренёк и нависает над лежащим, закрывая обзор и вызывая недовольство. — Давай, — и протягивает руку.

      Тэхён смотрит на его ладонь и тяжело вздыхает, протягивая свою в ответ и жалея, что нельзя остаться вот так лежать посреди территории университета на холодном асфальте, наслаждаясь тишиной и влажным воздухом.

      — Чонгук, да? — спрашивает он, подбирая чертежи, улетевшие аж на клумбу. Парень угукает. — Я сам всё соберу, можешь идти. Ты, вроде, спешишь.

      — Спешу?

      — Ну да. Не просто же так ты нёсся куда-то и не смотрел по сторонам.

      О том, что он сам при беге не особо-то уделил внимания присутствию других людей, Тэхён предусмотрительно молчит.

      — Прости, — Чонгук опускает голову ещё ниже и кажется совсем уж подавленным. — Мои дела подождут, я всё же очень виноват перед тобой.

      Тэхён пожимает плечами и поднимает свою сумку, засовывая в неё собранные работы. Возле главного входа, видимого с того места, где они находятся, появляются ранние студенты, и Тэ, поджав губы, размышляет, стоит ли ему вообще теперь идти на первую пару, потому что преподавательница грозилась не пускать опоздунов.

      — Это все? — он принимает уже более помятые листы из рук Чонгука, и тот кивает на его вопрос. — Ладно, спасибо.

      Чонгук чешет затылок, не поднимая взгляд.

      — У тебя очень здорово получается.

      — Что? Падать?

      — Рисовать.

      Тэхёну часто говорят нечто подобное, даже многие преподаватели ставят его работы в пример для других студентов, но почему-то это скомканная и неловкая похвала от парня, с которым он знаком три дня и который при первой встрече показался ему невоспитанным мудаком, греет его сердце, падкое на хорошие слова.

      — Спасибо, — он массирует пальцами плечо и прижимает сумку к себе, и Чонгук наконец смотрит ему прямо в глаза. Ладно, возможно, Тэхён поспешил с выводами про мудака, потому что у плохих людей не может быть таких красивых блестящих глаз.

      — Так, — Гук прочищает горло, — куда ты бежал так рано?

      — Я забыл, что пары у меня по вторникам в корпусе на другом конце района, — признаётся Ким и кидает взгляд на остановку. — Бежал на автобус, но уже точно опоздал и на него, и на пару.

      Чонгук задумчиво мычит.

      — А на какой тебе автобус нужно?

      — На 124.

      — Возможно, он только что подъехал к остановке и ты успеешь на свою пару, — Чон улыбается, обнажая ряд белых зубов, и Тэхён из-за этой очаровательной улыбки не сразу понимает его слова.

      — Чёрт, — выдыхает он и срывается с места, слыша смех за спиной и пожелания успеть.

      Уже сидя в аудитории и выводя мягким грифелем всякие закорючки на полях тетради, Тэхён думает, что Чонгук довольно красивый, а черты у него яркие и плавные.

      В тот день он в первый, но не в последний раз ловит себя на желании нарисовать портрет нового соседа, у которого при дальнейшем рассмотрении оказывается милая родинка на нижней губе.