Среди камней вечно пахло гнилью, особенно на дне распадка, где ужинали драконы. Джунвар уже почти не ощущал этого запаха — привык, как привык и к шорохам частых оползней. Порой запах напоминал о грибном супе или паре от варящегося шороховника, и хотелось жрать так, что тошнило. Зверь требовал немыслимого для человека количества еды. Джунвар со временем почти совсем перестал есть в человеческом теле — надоедало готовить, а потом целую вечность жевать и глотать куски, которые, казалось, испарялись на полпути к желудку. Дракон же мог прикончить пару жирных телят за четверть свечи и забыть о голоде на два дня. Зверь любил есть, летать наперегонки с ветром, нежиться на солнце,— там, где облака становятся тонкими, как атласные ленты, что вплетают в косы северянки в праздник Равноденствия. Человек любил веселиться среди людей, танцевать, забавляться с девушками, а чтобы согреть сердце и отбросить тоску — пить. Сейчас больше всего хотелось последнего. Хотя зверь недовольно ворчал, слыша такие мысли: не любил, когда разум человека туманился, а тело выходило из-под контроля обоих. Но дракон готов был мириться с этим, ведь во всем остальном Джунвар ему потакал.

— Как немощный ублюдок искрородного и человеческой женщины смог связать себя с Владыкой?

Искрородными драконы называли карранцев, потому что чистокровные все до единого обладали доступом к Очагу, как драконы звали Источник. Здесь о скрытных соседях Ралбоннда знали больше, чем Джунвар, хотя в его жилах и текла кровь темноземельцев. Не повезло ему родиться на самом краешке, почти в Ралбоннде, и ничего не увидеть, кроме собственной бедной деревушки. У степных границ о его народе рассказывали жуткие сказки… Кто знает, может, карранцы отнеслись бы к Джунвару не так, как степняки, и вся жизнь сложилась бы иначе?

Он не мог ни спрашивать, ни отвечать, только слышать. Говорить драконьим горлом, наблюдая за общением ящеров, научился позднее. Что стоит говорить, а что нет — много, много позднее.

— Почему Владыка выбрал тебя? Люди глупы и слабы!

Хорошо, что Джунвар не был способен ответить им тогда. Выболтал бы все как есть: что никто никого не выбирал, хватило случайности да обычной безалаберности… Драконы ревновали его — к Яху. Смешно. Неужели эти существа вправду верят, что Древний жив?

Джунвара-дракона ящеры в свой круг не пускали. Он устроился внизу, в пещере у самой воды, которая отражала звуки, доносившиеся сверху, из гнездилища — хлопанье крыльев, скрежет и рев драконьих бесед. Спал в теле зверя, чтобы не мерзнуть от задувавшего ветра и брызг ледяного потока, не страдать от отсутствия мало-мальского привычного человеку уюта. Ни одежды, ни оружия, ни посуды. Волосы быстро стали жесткими от пота и каменной пыли, но кое-как все же грели. Зверю было все равно как выглядит и пахнет человек, лишь бы оставался жив. 

Горный поток оказался богат рыбой. Драконы на нее не охотились, но не потому, что не любили — они были чересчур велики и неповоротливы для ловли. Самец-пятилеток Ахдарр и та самочка с голубой чешуей, которой Джунвар исцелил крыло, нет-нет да и спускались за редким лакомством к бурлящей воде; опасливо фыркая, косились на пенные брызги. Воды драконы не терпели, хоть и могли изменять ее свойства. Самочка, Рарош, заставила камень изогнуться и отодвинула течение одного из ручейков в сторону, чтобы не мочить каждый раз крылья при приземлении. Заодно вода перестала затекать в пещеру. Джунвар тешил себя мыслью, что драконица таким образом выказала свою благодарность. Горная река дышала льдом, даже пальцы немели, стоило окунуть их в течение. Он использовал магию, чтобы оглушать и заставить всплыть сразу целый косяк жирных горбуш — угощение для соседей. 

Могучие крылатые грезили о временах, которые люди старались не вспоминать. Об эпохе, когда Древние ходили по земле. 

— Ахдарр теперь редко прилетает в гнездо. Он вырос и, возможно, доживет до зрелости.

Голубая драконица чистилась от приставшей к морде рыбьей чешуи и позволяла Джунвару слушать свои рассуждения: ответить он все равно не мог.

— Владыки держали меж собою нерушимую связь. Жаль, что у нас нет такого. Они были могучи. Достойны того, чтобы мы звали их хозяевами. 

Из-за волшебства Ящеры относились к Джунвару хоть чуточку, но уважительнее. Так же, как и люди. Скрывать свой дар тут было не от кого, а ощутить его издали мешала магия драконов, которая заставляла верхние камни ущелья гудеть на грани восприятия, перебивая вспышки прикосновения к нитям, скрывая происходящее на одной стороне — от другой. Полезно, хотя и опасно: почувствовать близко подобравшегося мага обитатели ущелья тоже не смогли бы. Но кому придет в голову тащиться сюда, рискуя сломать шею на крутых осыпающихся склонах?

Миновала почти черночь жизни в горном разломе, а Джунвар ощущал себя здесь как и в мире людей — чужим. И все же не уходил: драконы притягивали внутреннего зверя, человека же восхищали своей мощью, вызывали желание узнать о них больше. Больше, чем знал кто-либо из людей.

Власть и суд в ущелье олицетворяла Троица: самый старый дракон, самый сильный в стае и самый молодой из перелинявших юных ящеров. Его звали Ахдарр, и он был сыном Рарош. Они говорили с Джунваром и снисходительно терпели его попытки говорить с ними. Позволяли изучать себя и касаться, однако только если Джунвар принимал человеческое обличье. Возможно, какие-то представления о благодарности у драконов все же существовали, но, скорее всего, они делали это не из чувства долга, а из любопытства. Старшие самцы и другие самки считали ниже своего достоинства якшаться с человеком.

А понятия ящеров о достоинстве отличались от человеческих: драконы подобострастно служили тем, кто сильнее, лишь бы под них самих прогнулись все остальные. Возможно, в давние времена Древних и драконов сближало что-то еще, но сейчас узнать об этом было неоткуда. Слушать речи драконицы Джунвару нравилось, но что пользы от развлечений? Мысли занимало иное: стремление в очередной раз выжить.

В день первой встречи драконы его не убили. Не из сострадания — это качество им чуждо — а из-за того, что ощутили связь человека с Древним. Это взволновало крылатых, вызвало разногласия и даже привело к нескольким кровавым стычкам. Драконы не стеснялись проявлений чувств — любых чувств. Единственной сдерживающей силой являлась сила противника. Поскольку ящеров осталось мало, выжившие были равны в мощи, а потому поединки старших кончались смертью крайне редко. Единственным запретом был запрет на убийство плодородной самки. Над самками вообще никто не властвовал, им даже позволялось безнаказанно ранить самцов — ради забавы или от ярости. Те старались лишний раз не раздражать своевольных крылатых повелительниц ветров. Только на время ухаживания и спаривания дракон мог подчинить самку своей воле. Яйца вылуплялись каждые три лета, но воинственная молодь, как правило, быстро погибала. Старшие их не трогали, но и драк не разнимали. Зрелые драконы жили прошлым. Поэтому голос Яха, одного из Владык, пусть и заговорившего с ними через человека, подействовал почти гипнотически, заставил отступить и захлопнуть огненные пасти.

Днем Джунвару дозволялось оборачиваться драконом только на время охоты и не попадаться в таком виде ящерам на глаза, чтобы не раздражать лишний раз. В людском теле для них был слышнее шепот Древнего. Ящеров он завораживал, заставлял чуть ли не ластиться к слабым крохотным ладоням. Связи с Древним драконы не понимали и завидовали, не ведая, с каким удовольствием человек передал бы им эту честь.

Джунвар так привык всеми силами игнорировать голос мертвого бога, что внезапная мысль попытаться вникнуть в смысл слов показалась навязанной, чужой. Проклюнувшаяся любознательность, вероятно, выросла не столько из желания приручить драконов, сколько из накопившейся усталости отрицания. Оно все равно не помогало, может попробовать иначе? Прислушаться?

Расслабиться и вслушаться оказалось так же тошнотворно-трудно, как скажем, воткнуть иглу себе в зрачок. Джунвар потерял счет попыткам, мечась по темной пещере и скрежеща зубами. И на какой раз удалось, он не знал. Но тяжело было лишь в первые мгновения. Потом в обрывках мыслей наметился определенный порядок. Странные образы и понятия текли по спирали. Сначала опостылевший до дрожи призыв — набор неясных знаков, словно мигающие башни горцев, — потом остальное. Снова призыв и снова информация. Большинство — непонятная мешанина, словесные загадки, к которым не хватало ключа, но кое-что можно было понять.

Когда-то земля была разделена иначе, два куска — северный Акон и южный Эрзум — составляли владения четырех Древних из пяти. Пятый приходил лишь иногда. С ним больше всего тайн было связано и в людских преданиях. Родители учили детей, что Древние ужасны: они сеяли разрушения и безумие, из-за них погибали целые виды, но в сухом шелесте голоса Яха плыли названия сотен существ, которые жили тогда и пропали теперь… Выходит, не все страшные сказки правдивы. Что еще скрывает прошлое? Пришлось признать, что Джунвару оказалось интересно. А главное — эти обрывочные рассказы сулили новые возможности. Ему никогда не была присуща тяга к знаниям ради знаний. Но эти могли дать власть. Дружить с драконами — самыми могучими существами из ныне живущих. Быть может,  управлять ими… Возможность стать одним из них. 

С того момента, как часть слов Яха прояснилась, стало чуть легче терпеть его у себя в сознании. И появилась надежда на то, что, если удастся разобрать остальное, эта мертвая хватка, наконец, разомкнется или хотя бы ослабнет. Перебороть страх неудачи непросто. Но Джунвар силен, неглуп и жесток — как и каждый из живущих в ущелье крылатых. И раньше кто-то по неосторожности задевал нить и открывал для него не предназначенное; оказывался втянут в ловушку Древних. Вот только глупцы, оказавшиеся в ней, быстро умирали, ведь у них не было зверя внутри, сильного, своенравного, рычащего от бешеного желания жить. Он должен попытаться.

***

На третью черночь жизни в зачарованном ущелье Джунвар объявил о своем решении.

— Я полечу говорить с другим Владыкой.

Горло дракона произнесло фразу почти безупречно: трудные уроки не прошли даром. Тройка смотрела одинаковыми ядовито-зелеными глазами, хвосты замерли, выдавая не презрение, а интерес.

— Если ты принесешь нам Его голос, то покажешь, что воистину избран Владыками, — наконец, сказал Даодех, старейший.

— Если так, ни один самец более не причинит тебе обиды, — склонил рогатую голову Саэр, сильнейший.

Ахдарр просто прикрыл веки, соглашаясь с волей старших.

***

Примерные места захоронений поверженных богов были известны всем — и людям, и карранцам, и драконам, а дальше можно было нащупать путь чутьем мага. Джунвар выбрал Владыку Мэсэна, чье последнее пристанище находилось на границе меж Степями и Темными Землями, в заливе у южного берега. Джунвар постарался обезопасить себя от ненужного любопытства местных жителей. Хотя, если верить услышанному от драконов, то искрородные не станут обращать внимание даже на крупную вспышку магии, а степняки не полезут, сочтя колебания нитей делами соседей.

Крылья мазнули по звездному небу, отразили высокие звуки вечерних песен рыбарей. После высоких шипов рифов поселений уже не было. Песок еще не остыл от жгучего южного заката, черная вода плескалась у босых ног, луны чертили в волнах жемчужные полосы. Море было теплым, непохожим на ледяные горные озерца. Джунвар не справился с искушением и вошел в воду по пояс, потом окунулся с головой. Соль мгновенно вгрызлась в глаза и десятки мелких царапин, которые человек получал почти ежедневно и давно перестал замечать. Он дернулся и зарычал, резко оборвал звук, вдруг поняв, как, должно быть, дико выглядит со стороны. Он давно не представлял себя со стороны. Жжение быстро прошло, уступив место желанию смыть застарелый слой грязи и пота. После нескольких нырков волосы стали атласно-мягкими. Ноги нащупали мель, в ступни впились прихотливые извивы кораллов. Джунвар поднялся во весь рост, тяжелые пряди облепили тело до колен. Он и не замечал, что они стали такими длинными… Луны смотрели ему в глаза глазами чудовищного небесного дракона. Оставалось главное: опуститься на дно и там, среди подводных пещер, найти самую жуткую.

Его вел собственный страх. Чутье подсказывало, где темная пустота мертвее всего, от каких мест стоит держаться подальше. Он сворачивал туда. Джунвар не знал заклинаний, позволяющих дышать под водой. Поразмыслив, создал непроницаемый пузырь вокруг головы, в котором, впрочем, быстро кончился пригодный воздух. Следить за заклятием и одновременно вслушиваться в пространство в поиске собственного ночного кошмара было сложно, Джунвар остро завидовал природным магам, что могли надолго закреплять свои чары. С нижней стороны рифы были покрыты выемками, их дырявили гулкие раструбы, ведущие из моря в ночное небо. Там можно было сделать вдох перед следующей попыткой.

Стена ощущалась гладкой, словно гигантский слизень, эта внезапная гладкость в кромешной тьме заставила отшатнуться. В самом низу, среди осколков камней, обнаружился узкий лаз. Джунвар плыл наугад, пока внезапно ладонь не пробила воду. Вынырнул в непроглядный мрак и зажег огонек. Ни актиний, ни рачков, ни кораллов у берега. А толстая плита из черного гранита явно хранила нечто… Расправиться с ней не составило большого труда. Однако, раскрошив третью подряд, Джунвар едва не упал от слабости. Легкие судорожно втягивали затхлый воздух, по коже вновь тек пот. Только и хватало сил, чтобы поддерживать крохотный огонек. Голос Яха внутри, напротив, обрел новую мощь, призыв звучал непрерывно, явно реагируя на близость родича.

Плит оказалось больше, чем можно было предположить. Джунвар спал, потом вставал и рушил очередной неподатливый камень. Радовался, что темно: от голода бы мерзко плыло в глазах. Единственное утешение — с влажных от близкого моря стен можно было слизать капли пресной влаги с привкусом мела.

В клубах пыли от очередной рухнувшей плиты мрак стал отливать лиловым. На адиантовых вратах, окруженных грубо вырезанным узором, не было и намека на замок: их создали, чтобы однажды закрыть и никогда не отпирать. И магией их разрушить тоже нельзя… Даже просто находиться рядом с таким количеством адианта было ужасно: Источник едва-едва ощущался. В бешенстве Джунвар подхватил с пола острый, как бритва, обломок черного гранита и запустил его в адиантовую преграду. Металл отозвался всхлипывающим звоном, на створке проступил яркий след удара. Подойдя вплотную и присмотревшись, Джунвар заметил царапину. Но даже если вернуться сюда с киркой, на то, чтобы разрушить адиантовую плиту, такую же толстую, как те, что обломками устлали тоннель, уйдет несколько лет.

Та, первая Гробница, где он нашел Яха, уже была вскрыта, потому достаточно было только неосторожно задеть тайные струны. Здесь же… 

Он и сам не знал, что заставило его вновь взять в руки гранитный обломок: собственное ли отчаяние или воля Владыки, на миг обретшая власть над человеческим телом. Прикасаясь к адианту, Джунвар терял Источник. Плоть металла загоралась, ощутимо теплела. Сотня, две, десять сотен ударов… Они выбивали розовые искры, что гасли не сразу и долго плыли в воздухе. Именно по движению искр он понял: что-то изменилось. Едва заметное дуновение изменило полет огоньков. Крохотная, тоньше волоска, щель в ядовито алеющем стыке створок.

Адианта в мире немного. Меньше, чем думалось раньше.

Наступила тишина. Тишина повсюду: стихло эхо ударов камня, шорох пыли под ногами, замерло дыхание и даже стук сердца. Умолк зов мертвого бога. Джунвар упал на четвереньки, задыхаясь от острого блаженства, стискивая зубы, чтобы не нарушать безмолвие, не кричать.

Закричал позже.

Два мертвых голоса сплелись звеньями, река знаний хлынула внутрь, ее невозможно было вместить, лишь утонуть в ней. Он глотал сколько мог, пока не потерял сознание. 

Очнувшись, утер густую кровь с лица и облизал пальцы. Не так все страшно, не так страшно. Зверь беспокойно рычал, ощущая возросшую силу противников, но Джунвар пригладил ему чешую. Так надо. Надо терпеть. Зато потом никто не посмеет посмотреть на них сверху вниз. Никогда.

***

Тройка встретила Джунвара возбужденным рычанием. Им понравилось то, что он сделал, очень понравилось. Первые дни огромные огнедышащие звери походили на нанюхавшихся свежего шороховника лесных котов. С видимым удовольствием слетали вниз, к его пещере, втягивали запах, приближали рогатые головы. 

Зов Мэсэна следовал за голосом Яха, неровно, словно оставляя место для чего-то еще. Для трех остальных голосов? На то, чтобы разобрать полученные знания, могло уйти много времени. Может, черночь или две. Может, десять. А результатов хотелось уже сейчас, когда еще не до конца зажили подсушенные морской солью ссадины.

Охота прошла удачно и насытила зверя десятком костлявых коз. Нужно было давать ему больше воли, чтобы дракон имел силы противостоять Древним. Багровый свет заката превратил охранные камни в окровавленные клыки. Джунвар хлопнул крыльями, приземляясь на площадку верхней пещеры. Ему казалось, что теперь он имел на это право. Лязгнувшие у горла зубы Саэра показали: он ошибался… 

— Ты не один из нас. Прочь, пока мы не разорвали твое тело на куски!

— Вы сами сказали, что я избран Владыками!

Саэр глумливо оскалил клык, разглядывая Джунвара, который не достигал и половины длины сильнейшего.

— Владыки уже не встанут. Чем ты заслужил наше уважение, человек?

— Я принес вам голос. И мог там погибнуть!

Ящеры каркающе смеялись, Саэр дохнул огнем. Он был зол.

— Не убивай его, — вмешался Даодех. — Мне нравится слышать их голоса, — старейший прикрыл глаза, повел хвостом, подзывая Джунвара ближе. — Обратись, ляг здесь и лежи под моим крылом. Вздумаешь вновь оскорблять наше место собраний своим ящером-уродцем — я убью тебя сам.

Для них Джунвар — всего лишь занятная игрушка. Острое разочарование и обиду можно было легко растравить до желания вызвать на поединок сразу всех, но смысла в этом немного. Игрушка? Пусть так. Но он все же здесь, в значимом для ящеров месте, у горячего бока старшего из них, и жрать его покамест не собираются. Какой человек или маг мог похвастаться таким?

Джунвар заставлял себя снова и снова окунаться в поток знаний, полученных от Древних. В некоторых местах одни наслаивались на другие, складываясь, словно головоломки, рождая новый смысл. Часть разгадок приходила, пока Джунвар спал. Он вскакивал, судорожно глотая влажный дух реки, и видел перед глазами картины прошлого. Большинство из них были просто любопытны, но некоторые обещали столь многое, что пробирала дрожь от ужаса — вдруг кто-то еще узнает… 

Древние могли делать то, что все маги мира считали невозможным: накапливать магию. Наставник когда-то учил Джунвара, что силу можно взять лишь через прямой канал к Источнику, но нельзя сохранить. И уж тем более — боевому магу, чьи заклятия мимолетны, словно искра костра. Нельзя расширить данный от рождения канал, можно лишь довести свое искусство составлять чары до совершенства. Но Ях и Мэсэн говорили иное… Поначалу казалось непонятным, зачем Древним адиант, блокирующий любое волшебство — и артефакты, притягивающие его же? На то, чтобы докопаться до смысла, ушло еще время. И еще — на то, чтобы придумать, что делать с этим знанием дальше.

Подобная власть могла изменить абсолютно все. Но даже имея в руках всю магию мира, немногое можно сделать в одиночку. К тому же, жизнь отшельника окончательно опротивела Джунвару уже на третью черночь цветеня. Отыскать самородков — таких же, как он сам — сложно. Отыскать тех, кто недоволен порядками в Академиях и отношением к боевым магам в целом намного проще.

Пришло жаро. Рыба отхлынула в море, в горной реке попадались лишь мелкие хвостатки, не такие жирные, как на равнинах, слишком тощие и костистые, чтобы соблазнить привыкших к лакомству драконов. Оскалы горных изломов перестали сверкать льдом, кое-где заплыли буроватой острой травой. В деревнях сейчас справляют праздники, молодые пляшут у костров, девушки собирают первые ягоды… Хотелось вновь выйти к людям. Нужно было это сделать. 

Перелет до границы Эрзума занял тринадцать дней. Самым нелегким оказалось приземляться в густой чаще леса, теперь и на коже дракона появились царапины. Но тот, кто несет надежду, не должен выглядеть голым бродягой. Украсть одежду проще, чем ракну, так что к Низкому лесу Джунвар пришел пешком, зато одетым и с хорошим ножом у пояса. Во всяком случае, с густой, словно проволочной, гривой волос, лезвие справилось довольно успешно. Неровно обрезанный хвост неудобно шуршал по капюшону плаща при каждом движении головы, пояс натирал, сапоги жали. За время жизни с драконами Джунвар отвык от одежды и привыкнуть снова оказалось неожиданно трудно. Хотя, быть может, дело в том, что вещи оказались маловаты: теперь Джунвар был намного выше, чем раньше. Чешуя на спине срослась гребневыми наростами — пока небольшими, но острыми. Лицо пока не было тронуто изменениями, кроме цвета глаз, но еще чуть — и люди перестанут считать Джунвара одним из своих.

Серое море глазчатки таяло в пыльных вихрях на западе. Ни путников, ни патрулей. Джунвар свернул на первую же тропу вовнутрь Низкого леса. Любая приведет к Яху, и все дороги стекаются вниз, словно ручьи — к озеру. Заходящие в лес страшатся Древнего и ищут путь наверх, подальше от жути, лежащей под землей, а Джунвару бояться уже нечего. Не здесь.

Снова лишь крошечный светлячок на ладони рассеивает сухой мрак, отливающий то синим, то ядовито-алым. Вот они, донные, цветные веточки глазчатки, сверкают, окружая тоннель, словно бы выплавленный, а не вырубленный в толще коралла. Еще ниже — голый камень и сыпучая рыжая земля южных Степей.

Покореженная осевшей глыбой камня адиантовая створка была неровно сплавлена из кусков, словно бы наспех; щель сочилась безмолвием. Видимо, это случилось, когда Степи пересек Великий Разлом. Джунвар ужом проскользнул внутрь, ссадив ребра. Тело стало длиннее, и за время жизни в ущелье с него сошел весь жир, сменившись тугими, сухими жгутами мышц: раньше бы ему ни за что не протиснуться в столь узкую щель.

Поднялся на ноги в кромешной тьме, задыхаясь от накатившего бессилия. Источник пропал, словно сбылся худший кошмар и Джунвара отрубили. 

— Это не навсегда. Не навсегда… 

Собственный голос походил на хруст каменной крошки и рассыпался сухим эхом, с шуршанием стекая по адиантовым стенам. Далеко ли до них? Звуки искажались, дробились, то запаздывали, то настигали внезапно.

Он ярко и полно чувствовал боль: регенерация также замедлилась. Джунвар не слыхал, чтобы подобное случалось даже у отрубленных магов. Захотелось немедленно покинуть это место. Но тут внутри встопорщил загривок зверь. Он оставался рядом, даже теперь. Дракона породила магия, но он давным-давно стал частью души. Зверь видел отдельные тусклые отсветы там, где человек ощущал себя безглазым червем. Впереди не было потолка, но был свет.

Чем дальше они шли по неровной, бугристой земле, то и дело натыкаясь руками на препятствия, тем больше становилось этого странного света. Вскоре уже и человек различал гладкие пятна отражений, словно мутные оплывшие зеркала, то там, то тут. Свет был голубоватым, как огни на пограничных башнях Ралбоннда. Подошвы скользили, словно Джунвар и правда ступал по стеклу. Очередной раз не удержавшись на ногах, он снял сапоги, связал их шнурками и закинул на шею. Босиком идти по этой странной, покрытой бугорками и впадинами дороге было намного легче, хотя ее холод проникал глубоко внутрь.

По ощущениям миновало уже несколько свечей. Внезапно дорога пошла круто вверх, на последних шагах пришлось карабкаться по почти вертикальной стене. А вершина напоминала гигантский неровный купол поверх двух глыб, дальняя из которых отбрасывала резкую тень. Источник света находился где-то за ней. 

Джунвар опустился на колени, тронул ладонью поверхность. Сердце суматошно колотилось в горле, глаза с неумолимой ясностью видели… кости. Расщелины, куда можно было провалиться целиком, когда-то занимала плоть. Округлый кусок величиной с добрую крепость, возможно, был коленом. Не хотелось представлять, как эта тварь выглядела с земли в полный рост, хорошо, что разум не способен был это сделать.

Свет исходил из глубокой вмятины, до которой они шли еще какое-то время. Где она располагалась относительно колоссального тела, Джунвар не смог бы сказать. Артефакт оказался крохотным для такого гигантского существа: чуть меньше ладони Джунвара. Нож довольно легко выбил ослепительную ядовито-голубую каплю из адиантовой оболочки. Прикоснувшись, Джунвар содрогнулся всем телом: словно после мертвой тиши он услышал оглушающий звук горна. Ощутил заключенную внутри мощь, которой раньше не смел даже вообразить. Он не мог дотянуться до нее, но откуда-то знал: стоит лишь выйти из адиантовой гробницы, как все получится. Капля была холодной на ощупь и гнулась, словно полузастывшая смола. Джунвар не мог перестать ее трогать, гладил пальцами весь обратный путь, щурясь от чересчур яркого света.

Наверху все осталось таким же — пыльным, сухим и безмолвным. Осталось последнее дело прежде, чем покинуть Эрзум: забрать деньги. Те, что Кера своими руками положила в выемку глазчатки, а Джунвар стоял рядом и смотрел, поглаживая морду ракны. Страшила не столько необходимость возвращаться в место, где оборвалась прошлая жизнь, сколько мысль, что сестра успела забрать спрятанное золото. Ведь если у Джунвара не получится первый шаг — не получатся и последующие. А если получится все — то он сможет найти свою Керу, найти и посадить рядом с собой. Дать ей все, все. Исполнить все ее мечты. Подарить ей Башню Искусств с Герлионом в придачу. И тогда ничто не посмеет иметь значения. Даже чешуя.

Плотный кожаный мешок оказался на месте. Джунвар едва почувствовал, как ободрал о глазчатку предплечье. Черное текло и пачкало заветный тяжелый сверток. Джунвар сунул туда сверкающую каплю, вынутую из-за пазухи.

— Кера, прости меня.

***

Гостиница находилась на берегу, в окна дышало море. В комнате был небольшой бассейн с проточной теплой водой. В первый день Джунвар валялся в нем, пока не сморщились пальцы и не закончилась бутыль с хорошим сладковатым вином. Заодно зажили и царапины, кожа снова стала гладкой. Жара не донимала: напротив, горячие лучи после зимовки в пещере ощущались лаской. К тому же карранская ткань — тончайшее сплетение почти невесомых нитей — пропускала свежий бриз. А еще из такой же, чуть плотнее, были сделаны перчатки, прячущие когти. По вороту туники плелись золотые огнецветы — торговка из лавки готового платья посоветовала, под цвет глаз. Она же предложила подровнять волосы: Джунвар сказал, что обрезал их в порыве гнева. Лавочница понятливо закивала, глядя с восхищением и толикой страха. Хорошо, что она была уже немолодой. Держать себя в руках под таким благоговеющим взглядом самки дракону оказалось неожиданно сложно.

Она неплохо разбиралась в цветах. Темно-синий и золотой. Штаны, легкие сапоги с вышивкой чуть темнее по цвету. Переливчатый плащ из материи, отталкивающей воду. Перевязь для двух ножей с рукоятями черненого золота. Джунвару нравилось собственное отражение в зеркале — лавка была богатой и могла позволить себе огромное, в полный рост, настоящее стеклянное зеркало, обрамленное узорчатой каймой с бегущими длиннорогими свернами. Непривычно было выбирать вещи не подешевле, а те, что понравились. На прилавке громоздились ларцы с женскими браслетами, таинственно сверкающими гранеными камнями.

— Господин желает выбрать подарок для девушки? — подсеменила к нему лавочница.

— Нет, — Джунвар с трудом отвел глаза от радужного блеска.

Рано. Когда он найдет ее, то сможет подарить украшения куда лучше. И уж точно лучше той простецкой деревянной бусины… 

***

Академия располагалась на возвышенности. Вокруг высоких гладких стен качали веерами пальмы. На дороге, ведущей к воротам, ветер клубил рыжую пыль. Рядом начинался нисходящий к берегу торговый квартал, обеспечивавший учеников и товарами, и развлечениями. Одна из дорогих таверн располагалась на заплетенной душисто пахнущим вьюнком террасе, аккурат над угловым двориком Академии. 

Джунвар не очень боялся, что маги его почувствуют: к богатым людям редко пристают без веской на то причины. А он сейчас выглядел весьма представительно. Даже если и спросят — всегда можно сказать, мол, учился на севере, забыл документ в гостинице, вот незадача! И улететь.

По вечерам толпы молодых магов бродили по улицам, резвились на каменистом пляже, и разумеется, веселились в пивных. Через некоторое время Джунвар выделил нескольких. Один, еще совсем мелкий, часто ссорился с другими, убегал, пряча красное от слез лицо. Слабый, быстро сгорит. Второй, судя по нашивкам, с третьей ступени, тоже был вечно всем недоволен, но чересчур туп. С последним можно было попробовать. Светловолосый, крепкий на вид уроженец севера. Его звали Рида.

Жарким утром народу в таверну заходило мало, а те, кто все же приходили, предпочитали прохладный нижний зал. Джунвар, как и всегда, сел наверху, с видом на залив… и на Академию, скрытую за зеленой стеной лиан. 

Парень мел пыльный, засыпанный сухими листьями двор крошечной, словно игрушечной, метелкой. Почему Рида не использовал себе в помощь магию? Скорее всего, это наказание такое. Внезапно на балкончике, почти вровень с террасой таверны, показался еще один кадет. Тоже второго уровня, только лета на три помладше. Листья во дворе, едва собранные Ридой в подобие кучи, рассыпались в мелкую труху, полетели ему в лицо, заставив раскашляться. 

— Какой бездны?!

— Чтобы не выпендривался, — ухмыльнулся обидчик. — Меня мастер Эш послал проверить, сколько ты сделал. А ты ничего не сделал! Так и доложу.

Он едва успел договорить, как, оступившись, перевалился через ограждение и рухнул плашмя вниз. Рида отскочил, явно испугавшись не на шутку, и стал оглядываться по сторонам. Джунвар усмехнулся. Его сквозь густое переплетение вьюна не было видно. А следы чар… попробуй найди в стоге сена одну зеленую травинку! Но если что… рука нырнула за пазуху и стиснула сокровище в плотном кожаном мешочке. С такой мощью Джунвар мог бы сравнять с землей всю Академию. 

Бояться Риде было нечего: насмешник остался жив, просто разбил нос. Не страшно, полежит немного, хлюпая слезами и кровавой юшкой. Может, чему-то да научится. Впрочем, скоро ревущий сопляк притащил мастера. Кто бы сомневался! 

— Что тут у вас происходит?!

— Он столкнул меня с балкона! Он применил магию!

— Это не я! Клянусь! — Рида стоял на коленях, пальцы, до сих пор стискивавшие метелку, побелели.

— Я мог бы отрубить тебя и проверить, говоришь ли ты правду, — пророкотал бородатый мастер, зажигая сиреневый сполох на ладони. — Однако… ты, Рида, конечно, та еще кость в горле, но ты не лжец, — учитель перевел взгляд на младшего ученика, прижимавшего к лицу запятнанный алым платок. — К тому же известно, как умело Алон создает себе недоброжелателей. Ударить мог кто угодно другой.

Мастер внимательно посмотрел на балкон, с которого грохнулся доносчик, оглянулся по сторонам и ушел. За ним исчез и мальчишка. Рида снова взял метелку и принялся за работу, низко опустив голову.

Джунвар выследил его на следующий вечер. Наверняка эта прогулка в одиночку после вчерашнего наказания была вызовом: Джунвар уже понял, что кадетам нельзя отходить далеко друг от друга. Он дождался, пока Рида войдет в узкий темный переулок, под арку меж домов, и точным движением защелкнул на запястье адиантовый браслет, развернул и зажал рот ладонью в перчатке. 

— Не бойся, — прошептал в ухо, удивительно легко удерживая сопротивляющегося парнишку, — Я не хочу причинять тебе зло, нам просто нужно поговорить.

Море гулко плескалось о стенки небольшого уединенного грота. Плавник горел синеватым пламенем, осыпаясь на песок крупинками пепла. По другую сторону сидел Ваян, строгая очередного деревянного зверька. 

— Говори уважительно с теми, кто нужен. Нельзя спешить, нельзя злиться, нужно больше думать.

Ваян смотрел на него, пока не превратился в тень от плавниковой коряги, воспоминание рассеялось. Но необходимо было следовать заветам главаря наемников, потому что, если договориться не получится, придется Риду убить. Не хотелось бы. Жаль потерянного времени, да и путь на юг закроется надолго.

— Кто ты такой? — Рида рассматривал своего похитителя с хмурым недоверием.

— Я боевой маг. Только я… свободный.

— В каком смысле?

— Я не давал клятв соблюдать правила. Я делаю то, что хочу и тогда, когда нужно мне, — Джунвар поднял ладонь, и пламя взвилось до потолка трепещущей полупрозрачной стеной. — Надо мной нет командиров.

— Ты… ты самородок?! — пораженно выдохнул Рида. Джунвар наклонил голову. — Но тебя ведь кто-то учил! — в глазах зажглось любопытство. — И каково это? Жить так?

— Хочешь узнать?

Парень снова набычился:

— Зачем это все? О чем ты хочешь говорить? Почему со мной?

— Потому что я давно наблюдаю за тобой. Из тебя стараются сделать раба, как и из других, но ты встаешь на дыбы чаще, чем прогибаешься. 

— Наблюдаешь? Это… это ты сделал? С этим ублюдком Алоном тогда?

Джу улыбнулся, показывая клыки.

— Я ищу… соратника. Тебе нравится положение дел? Нравится быть камнем в чужой праще?

— Нет, — ответил Рида, поразмыслив. — Но что тут можно сделать? Вдвоем? — нервно хихикнул он.

— У нас есть союзники.

— Какие это?

— Драконы. И Кое-кто еще, куда могущественнее.

— Чего?! — мальчишка расхохотался, хлопая по коленям. — Даже если ты как-то приручил одного ящера, то…

— Бесполезно рассказывать, но я могу показать. Перенести тебя к ним, сам все увидишь.

Рида помотал головой, рассыпая светлые волосы по плечам.

— Слушай, я, конечно… ты прости, но это все как-то… Я тебе не верю. И знай: меня скорее всего уже ищут. И найдут!

Джунвар подавил вспышку ярости и придвинулся вплотную:

— Не веришь моим словам, тогда поверь в это! 

Он снял с Риды браслет и вложил в его ладонь сияющую каплю из мешочка на шее. 

Парень дернулся, глаза широко распахнулись. Джунвар знал, что он ощущает: огромную мощь, такую, какой не чувствовал даже при инициации связи с Источником. 

— Что это? — спросил парень, когда сумел вновь обрести способность говорить. — Артефакт? Я о таких даже не слышал! Как он работает?

Джунвар аккуратно затянул завязки на мешочке, гася яростный свет. Парень посмотрел так, словно Джунвар его в самый последний момент с бабы снял.

— Это дали мне Те, о Ком я сказал. Могут дать и тебе… если захотят.

— Просто… невероятно!

— Ты станешь сильнее, чем любой из них, — Джунвар небрежно кивнул в сторону Академии. — Сможешь сделать все, что захочешь.

Он наблюдал за лицом Риды. Тот смотрел в огонь, жутковато щерясь, словно видел в нем корчащиеся тела своих врагов. Интересно, кого еще, кроме мастеров, он ненавидит?

— А что взамен? — наконец, очнулся от грез Рида.

— Ты должен решить сейчас. Я не дам тебе вернуться в Академию или выйти отсюда. Летим со мной в другой мир, либо…

Оборачиваться парень не умел. Оказалось, это заклятье уже давно исключено из учебной программы. Так что пришлось бы Риде тащиться до границы севера, но в дороге беглого кадета, разумеется, поймали бы. Поэтому он, повизгивая от ужаса, летел на драконе верхом. Свеча в воздухе — свеча отдыха на земле. И снова в небо. Зверь норовил уйти в пике, сбрасывая прицепившийся балласт, но Джунвар не позволял.

***

Дракон Джу теперь не уступал Саэру в высоту, а длиной хвоста превосходил даже Даодеха. Можно было бы дать зверю еще больше мощи, но по-детски красоваться Джунвар был не намерен. Самки слетелись посмотреть на них. Дракон довольно урчал и вовсю пускал по чешуе волны, вытягивал сверкающие антрацитовые крылья. 

Вон та зеленая изящнее прочих. 

Джу передернуло. Ну уж нет, всему есть границы.

Саэр улыбался: 

— Где тот хилый уродец, что оскорблял наш взор?

— Я сожрал его.

— А зачем приволок человека? На закуску?

— Нет, — Джунвар обернул замершего Риду хвостом, — Это первый из многих. Вам придется мириться с присутствием людей, потому что они нужны мне. 

— Но не нужны нам. Мы съедим этого, и съедим остальных. Можем съесть и тебя, если обнаглеешь.

— Ты ошибаешься. И ты не станешь есть никого из тех, что мои.

— Почему это?

Любопытство — одна из немногих полезных Джунвару черт в ящерах. 

— Потому что они помогут вам стать хозяевами не только этих гор, но мира.

Рида до глубины души был поражен видом разумных и грозных ящеров, что не причинили вреда людям. И сыпал вопросами без конца:

— Я смогу выучить их язык? Можно будет взглянуть на их магию? Я читал в сказках! А выходит, это не сказки вовсе. А они правда могут купаться в вулкане?.. 

В пещере пахло сыростью, с вереницы каменных клыков на потолке капало.

— Мне предстоит жить прямо здесь? — скривился Рида. — А есть что будем? Я голоден. 

— В реке полно рыбы — презрительно бросил Джунвар. Но внезапно понял, что не продумал, где спать его новому подопечному, как греться и что есть кроме сырой рыбы. Охотиться и собирать лесные дары здесь негде. Даже тарелки или ложки — нет.

— Нужно хотя бы придать этому месту подобающий вид. Ты позволишь? 

Джунвар кивнул, сложив руки на груди. Рида огляделся и стал сплетать чары. Таких заклинаний Джунвар не знал. Камень грохотал, осыпаясь, пыль выносило наружу потоками ветра. В результате у самой освещенной стены появился гладко отшлифованный стол и каменная лавка, клыки на потолке пропали, по сторонам входа встали две узких колонны. Позже, отдохнув, Рида попытался создать подобие очага, но часть стены обвалилась. Джунвар с трудом сдержал улыбку: хоть что-то щенку не удалось.

— Оставь, я велю драконам сделать трубу. Они ведь могут повелевать камнем. 

У Риды пуще прежнего загорелись глаза.

Он был младше. Но знал больше заклинаний. Он лучше владел своим даром. Он не мог говорить с драконами, не слышал Древних, но все же…

Ахдарр дышал на камни, терся о них, вовсе не в тех местах, где, по объяснениям Джунвара, следовало сделать тоннель. И ничего не происходило. 

— Надо ждать.

— Сколько?

Не ответив, дракон улетел.

На следующий день в стене раскрылось отверстие — не такое, как пробитые людьми, а словно бы выточенное водой и ветром за сотни лет. Словно оно всегда тут было. 

Огонь пылал в очаге, шкуры барса и коз, наскоро выделанные магией, еще пахли свежатиной. Мясо исходило жиром на камнях. С солью было бы вкуснее. Нужно будет потратить немного золота и на необходимые мелочи.

— Мой отец всегда считал, что я ничего не стою, — рассказывал Рида, жуя. — Был рад, когда у меня открылся дар, и сбагрил в Академию, чтобы там из придурка сделали мужика. Наверное, будет в бешенстве, когда узнает, что я пропал, — удовлетворенно ухмыльнулся он.

— А мать? 

Рида отмахнулся:

— Эта дура занята только своими дочерями. Ей тоже было на руку отправить меня подальше. Все боялась, что я и сестры… 

— Что?

— Ничего. Говорю же — дура. А ты правда говорил с Древними?

— И говорю. 

— Это они дали тебе такую…  штуку?

— Да. 

Парень даже жевать перестал, разглядывая Джунвара, словно впервые.

— Значит, это все правда. О том, что оборот забирает часть тебя.

— Наоборот, дает большее.

Рида недоверчиво хмыкнул.

— Зачем Древним такой артефакт? Нас учили, они наоборот оборачивались в адиант, чтобы не запятнать себя магией.

— Ага, верно. Ты не отказался бы сейчас от салфетки, так? — Парень недоуменно поднял брови. — Древние питались магией. Посмотри на наш мир. Разные виды. Разная магия. Хранители лесов, люди, карранцы, драконы… бездна знает что еще. Древние выводили нас, как садовники выводят рошали и вишни: сладкие, кислые, цветные. Артефакт — это “ложка” которой Древние жрали магию, — Рида в ужасе таращился то на него, то на кость с мясом в своей руке. Джунвар продолжил: — Мы должны взять эти знания и обратить себе на пользу. Боевых магов перестанут держать в клетках из правил.

— Но есть ведь и опасные вещи. Правила не всегда плохи.

— Поэтому ты здесь? — ухмыльнулся Джу. — Мы сами будем решать, кто достоин обладать силой.

— Как такое возможно?!

— Возможно что угодно. Если взяться с умом.

Нужно было заставить его поверить всем сердцем. Больше, чем верил сам Джунвар. Только так что-то получится.

— А можно еще спросить?..

Не стоило вываливать все сразу, но он слишком долго не мог поделиться своими открытиями. И слишком долго был один. Оставалось напоминать себе, что в случае чего, Риду легко будет убить.