Антон испуганно блуждает взглядом по лицу перед собой. Арсений так близко, и он... улыбается. И в его улыбке есть что-то, что Антону совершенно не нравится. Мальчишка закусывает губу, ёжится. Становится как-то не по себе, и он снова жалеет о том, что сделал. Хочется исчезнут прямо сейчас, несмотря на то, что буквально минуту назад он был просто неимоверно счастлив. 

— Вот оно что, — скалится мужчина, надменно смерив запуганного мальчишку взглядом. — Так ты педик. 

Хриплый смех раздаётся страшным эхом по всей комнате, задерживаясь в каждом углу. Антон сейчас чувствует себя настолько неуютно, что больше всего хочется сбежать обратно в свою комнату, спрятаться под одеялом и больше никогда не вылезать из-под него. Да даже в том багажнике, где вёз его Добровольский, было куда уютнее, несмотря на все особенности того положения. Но крепкие руки наёмника держат за запястья и не дают сдвинуться с места, придавливая всем своим весом. Ещё минуту назад Шастун был готов на всё, что от него захочет этот мужчина, но сейчас, всё выходило из-под контроля и становилось ещё страшнее, чем казалось раньше. 

— Я просто... — парнишка пытается оправдываться, пряча взгляд. Он сейчас сильнейше жалеет о том, что в комнату поступает хоть какой-то уличный свет — видеть взгляд перед собой было просто невыносимо. — Я...

— Хочешь сказать, что ты не педик? А что же ты тогда в моей кровати делаешь? 

Уши Шастуна горят похлеще, чем тот уличный фонарь за окном. И даже где-то внутри стало так неприятно и стыдно, что хотелось провалиться сквозь землю. Ощущение граничит с тем, как родители палят тебя за просмотром порнографии.

— Зачем ты тогда...

— Зачем я что? Что ты там мямлишь? — Арсений наклоняется ещё ближе, заглядывая в глаза мальчишки, которые тот пытается прятать, что получается, к слову, не очень удачно, исходя из того, в каком положении они сейчас находятся. 

— Зачем ответил на поцелуй? — Шастун так сильно закусывает свои губы, что на них выступает маленькая капелька крови. 

Попов отстраняется, отпуская руки мальчишки, но при этом никуда не слезает со своего удобного места на его теле. Арсений смотрит на парня высокомерно и на его лице всё та же издёвка, которую он старался спрятать и это получилось у него равно на долю секунды. 

— Было интересно, что ты задумал. Но, как я вижу, это всё, на что тебя хватило, — мужчина вздохнул даже с некой печалью в голосе. — Ты что, девственник? 

— Я п... Черт... Ам... Нет!

Антон приподнимается на локтях, пользуясь его не совсем устойчивым положением, пытаясь выскользнуть из-под своего мучителя. И, возможно, в другой раз у него бы это даже получилось, но именно сейчас, руки наемника вновь упираются в его плечи и силой укладывают обратно на кровать. Парень пытается сказать хоть что-то, но его тело словно пробивает очередной разряд тока, когда мужчина приподнимается, оказываясь уже над грудью Шастуна и в тусклом уличном свете паренёк видит, как тот приспускает свои спортивные штаны, выставляя перед лицом мальчишки весьма внушительных размеров возбуждённый орган. Попов подаётся вперед, направляя член к губам парня.

— ...и чтоб никаких зубов.

Голос наемника тише, хриплее и, Антону даже показалось — мягче. В голове просто каша, Антон не понимает, как всё происходящее вообще может происходить. Но, одного только взгляда снизу-вверх на мужчину хватает, чтобы его собственный член вздрагивал, утыкаясь в пряжку ремня. Шастун чуть подаётся вперёд, высовывая язык и прикасаясь им к горячей головке. Возможно, всё могло бы быть куда проще, но в жизни Антона это был первый минет, который он делал сам. 

Наверное, Антон надеялся, что ощущения будут какими-то другими, потому что к тому, что такой огромный член будет буквально насаживать его рот, он оказался совершенно не готов. Как мальчишка не старался прятать зубы, иногда это казалось совершенно невозможным. В такие моменты сверху раздавался невнятный стон, а член утыкался в самое горло, напрочь перекрывая дыхательные пути. И сейчас, когда даже слюну сглотнуть было просто невозможно, Антон ужасно жалел всех тех девочек из порно. Хотя, было совершенно опрометчиво думать, что ему это не нравилось. Над ним был мужчина, по которому он просто ужасно сох уже не первый день и, чёрт возьми, готов был отдаться, как угодно. Вот и отдавался, без возможности даже отдышаться. Хотя, признаться честно, Антон надеялся, что наемник будет чуть более... мягким. 

Резким движением Арсений двинулся назад, покидая такой горячий и мокрый рот Шастуна. И, наконец-то у мальчишки появилась возможность вдохнуть. Антон жадно хватал ртом воздух, глядя на мужчину из-под прикрытых век. Попов ухмыльнулся, обхватывая свой собственный член и снова прижимая к опухшим губам. Антон интуитивно снова открыл рот, облизывая член горячим языком. 

— Стой, — коротко бросает Арсений, отодвигаясь от парня и ложась на спину. 

Его ладонь обхватывает запястье мальчишки и тянет на себя. Тот покорно движется следом, становясь над ним на коленки. Антон понимал без слов, но то, как Арсений сейчас произносил слова — напрочь сносило голову. 

— Теперь так, — снова бросает наёмник и другой рукой опускает голову мальчишки вниз, заставляя опять уткнуться во все еще твёрдый орган, возбуждённо подрагивающий от прикосновений. — Получше языком работай. Я хочу кончить. 

От одной только фразы коленки задрожали, и Антон сразу забыл обо всех неудобствах, которые ощущал ранее. Он снова охватывает головку губами, посасывает её, нежно лаская языком и, закрыв глаза, снова насаживает свой рот, стараясь теперь получше прятать зубы. Почему-то Антон думал, что в случае «неудобств», Арсений может просто встать и уйти. А этого сейчас совершенно точно не хотелось. Хотелось только доставить ему удовольствие, не думая над тем, как на утро будет болеть глотка от этих беспощадных фрикций. 

Антон понимает, что всё закончилось, когда обе руки Арсения с силой прижимают его голову к себе, заставляя член уткнуться в самое горло. Он кажется таким огромным, что Шастун точно забывает, как дышать и чувствует каждую пульсацию. И потому, когда что-то горячее вливается в его гортань, в сопровождении хриплого стона, он сразу понимает, что произошло. Антон ждёт несколько секунд, пока руки не отпустят его голову и только потом, стараясь двигаться как можно медленнее, выпускает член изо рта. Горький вкус мгновенно отзывается на языке, и мальчишка впервые пробует чью-то сперму на вкус. До этого ему приходилось пробовать только себя, в порыве познания своего тела несколько лет назад… 

Парнишка чуть приподнимается, совершенно затуманенным взглядом ловя перед собой чужой силуэт. Арсений сейчас красивее, чем когда угодно до этого. Лежит на кровати, раскинув руки. Его грудь тяжело вздымается, губы чуть приоткрыты в блаженной улыбке, и даже прикрытые веки сейчас выглядят также красиво, как и его небесно-голубые глаза. Штаны приспущены, на животе ещё полу-возбужденный член, над которым Антон старался, как мог. Шастун пытается запомнить каждую деталь, которую видит, чтобы потом множество раз вспоминать этот момент во время мастурбации. 

— Ладно, это было неплохо… — стонет Арсений и его губы расплываются в широкой улыбке. Сердце Антона ёкает в самые пятки и щёки снова заливает румянец. 

— Я… Что теперь...? — парень закусывает губу, встречаясь взглядом с наёмником. — Ну, то есть… 

— Иди в свою спальню, окей? 

— Угу… 

Антон поджимает губы и старается делать вид, что ему всё равно. Но это совершенно не так. Хотя, на что он только надеялся? Что Попов предложит ему остаться на ночь в своей постели? Что предложит помочь ему «разобраться с собственным возбуждением»? Или может неимоверное количество комплиментов о том, как он отлично поработал ротиком? Нет, Антон. Ты получил ровно то, на что и рассчитывал. Хотел, чтобы тебя поимел Арсений — он тебя поимел. А теперь, будь так любезен, дай поспать. 

Мальчишка поднялся с кровати, поправляя собственную одежду, и молча вышел из комнаты, краем глаза наблюдая за тем, как мужчина заправляет свои штаны. Уже лёжа на своей кровати, крепко сжимая свой член и закусывая кулак, чтобы хоть как-то заглушить собственные стоны, Антон будет вспоминать, как член Арсения упирался ему в самое горло, как он крепко сжимал его за волосы и как его стоны разносились по всей комнате. Хриплые, мягкие, благодарные. А лишь от одного вида только что кончившего Арсения у мальчишки снова внизу живота затягивался узел, от которого сердце пропускало удар за ударом. Впервые за долгое время Антон смог кончить с настоящим кайфом для себя, а не так, чисто для того, чтобы сбросить напряжение. 

***

Но напряжение, как оказывается, лишь нарастало. На следующее утро, когда пришло время выходить из комнаты, Антон понял, что ему до безумия стыдно. Ему страшно даже показаться на глаза Арсению, потому что теперь, вместо привычного его лица представлялось то, которое он видел ночью. 

Наёмник сидел на кухне и пил свой кофе. Кофе он сварил только на себя, даже не предложив Антону. А это уже было слишком большим прыжком назад, потому что уже как неделю варить кофе с утра стало задачей Антона, с которой он, кстати говоря, весьма неплохо справлялся. Но только не сегодня. Сегодня он сидел за закрытой дверью до талого, а Арсений даже не думал над тем, чтобы зайти и разбудить его. Но, самой неожиданностью стал звонок в дверь. Антон слышал, как Арсений подорвался со своего места — зазвенела чашка на столе — и аккуратно, словно кот, подобрался к двери. Сам Антон не заметил, как вскочил с кровати, хватая свой рюкзак с пола и уже закинув его на плечо, прижался к двери. Сердце снова ушло в пятки. Осознание того, где он находится и в какой роли — ударило по голове обухом топора.

За дверью тихий шорох. Арсений явно смотрит в глазок и в этот момент сердце Антона замирает. Больше всего сейчас в жизни он боится услышать тихую и очень чёткую команду Арсения. Но вместо этого, слышит звук открытия замка и такой приятный бархатистый голос врача. 

— Ну здорова, — бросает Позов и следом слышится шуршание пакетов. Антон, облегчённо выдыхая, сползает на пол, обхватывая свои колени руками. Как же он только смог забыть о том ужасе, что происходит вокруг него? Всё его сознание уже давно было забито лишь наёмником и словно вытеснило то, что они оба сейчас находятся в заточении. 

— Чёрт возьми, Грек, — с явным облегчением выпалил Попов, быстрее закрывая дверь за пришельцем. — Я уже забыл, что тебя нужно ждать. 

— А я вот пришёл. Проблему решил и вернулся, как только смог. Ты думал, что я тебя навсегда тут одного оставлю? Так, как там твой мальчишка? Ты его не убил тут ещё?

"— Нет, только трахнул…", — мелькает в голове Антона, когда в дверь рядом с ним осторожно просовывается лысая голова. 

— Ты тут чего сидишь в полной боевой готовности? — с удивлением спрашивает Позов, глядя на мальчишку, сидящего под дверью со своими немногочисленными вещами. — Арс, ты что тут ребёнка загнал?! — кричит мужчина куда-то назад, в коридор. 

— Ничего я с ним не делал, — строго и как-то слишком отрешённо бурчит Арсений с кухни, шурша пакетом с продуктами.

— Он тебя обижает? — уже намного мягче и тише спрашивает врач, заходя в комнату, прикрывая за собой дверь и помогая мальчишке подняться с пола. 

— Н-нет, всё хорошо, — смущённо отвечает Антон, снимает с плеча рюкзак и кидает обратно на пол, ногой подкидывая дальше под диван. Под тяжёлым взглядом Грека он садится, послушно складывая руки на коленях. — Нет, правда. Всё правда хорошо. Мы нашли общий язык. 

Позов качает головой и кивает мальчишке, намекая на то, что пора раздеваться. Осмотр прошёл быстро. Как Грек и рассчитывал, рана от пули на плече Антона затянулась достаточно быстро. Всё же ему очень сильно повезло, что выстрел не задел чего-то нужного и тот не остался инвалидом. А то, что рука иногда ещё побаливает — дело времени. Шрам, конечно, останется, но и чёрт с ним. Напоследок Грек просил Антона лишний раз не поднимать тяжести и позвал его на кухню обедать. Антон, несмотря на то, что смотреть в глаза Арсению всё ещё не хотелось, соглашается — голод берёт своё. 

А на кухне Арсений уже во всю готовит. Диме — кофе, себе и Антону — еду. Как обычно, без изысков, но всё равно лучше, чем пустой рис с гречкой жрать. А ещё, первым делом Шастун обратил внимание на сигарету, зажатую в губах наёмника. Он скурил её уже практически полностью, время от времени стряхивая пепел в старую банку. Антон занял место за столом, потянувшись к сигаретной пачке. Как же сильно он хотел курить. 

— Эй, ты что, куришь?! — удивлённо спросил Позов, глядя на то, как на полпути замерла рука мальчишки. 

— Я просто…

— …как паровоз, — резко прервал его Арсений, даже не удосужившись развернуться. Антон бросил ему в спину обиженный взгляд. 

— И ты ему позволяешь, Арс? — мужчина обернулся на наёмника, вместе с Антоном сверля его взглядом в спину. 

— А с каких пор я должен его воспитывать?! — неожиданно для обоих — и Позова и Шастуна — Арсений всплеснул руками, размахивая ложкой, которой только что переворачивал котлеты на сковородке. 

— Вау, Арсений! — попытался сгладить ситуацию врач. Он повернулся обратно к Антону, говоря уже куда тише, чтобы Попов его не слышал. — Обычно он за свои сигареты руки ломает. Тебе повезло.

— Позов, блять! — снова взорвался Арсений, со злостью туша окурок о банку и стараясь заставить себя не оборачиваться на Антона. — Пизди там поменьше! 

Антон сильно закусил губу, повреждая только затянувшуюся ранку. Он всё-таки цепко схватился за пачку сигарет, доставая одну из них и закуривая, как можно быстрее, пока не отобрали. На удивление мальчишки, Грек потянулся в свой карман, доставая пачку своих сигарет. Антон с интересом разглядывал незнакомую упаковку, вместо слов на которой были какие-то незнакомые символы. Мужчина заметил чужой взгляд и протянул пачку Шастуну, одновременно с этим поджигая сигарету. 

— Греческие. Родственник привёз, — ответил на немой вопрос врач, принимая обратно из рук Антона свою пачку. 

— Вы правда грек? — Антон стряхнул пепел в банку, вовремя подставленную Позовым. 

— Правда, — согласно кивнул мужчина, даже малость улыбаясь. — Я думал, что мой нос не оставляет сомнений на этот счёт. 

— По-моему обычный нос… 

Антон снова опускает взгляд, пережимая свои пальцы. Неожиданно загремели тарелки, и он всё-таки поднял голову в тот момент, когда Арсений уже раскладывал их еду по порциям. Перед мальчишкой нависла высокая фигура, и на стол опустилась его тарелка. Он только выпалил тихое «спасибо» и дальше весь приём пищи прошёл достаточно тихо. Арсений почти не разговаривал, больше всего говорил Грек. Да ещё и о какой-то чуши, типа новостей из мира политики, кино, какие-то истории из больницы. Антон слушал вполуха, периодически кивая и переспрашивая. Но только стоило ему доесть последний кусок, как по комнате эхом раздался уже такой знакомый грозный голос. 

— В комнату иди. 

— А помыть?

— Иди в комнату. Потом помоешь. 

Грек недоверчиво поднял бровь, допивая свой кофе и проводил взглядом удаляющегося мальчишку. Стоило тому закрыть за собой дверь, мужчина всё-таки задал вопрос, который так долго его терзал. 

— Что случилось, Арс? 

— Ничего, — солгал мужчина. — Просто я на ёбаных иголках уже неделю. 

— Глаза мозолит? 

— Дим, — Арсений взял ещё одну сигарету, глубоко затягиваясь. 

— Накуриться не можешь? — невпопад бросил Позов, но его вопрос остался без ответа. 

— Я с ним уже почти месяц на этой квартире торчу. Конечно он мозолит мне глаза. Да мне всё тут уже глаза, блять, мозолит. Эти стены, занавески ссаные, эти сковородки неподъемные, эти чашечки сервизные! — мужчина резко вскочил со своего места, с размаху ударяя по столу так, что тарелки задрожали и Позов, кажется, вместе с ними. — Я как в ебаном аквариуме сижу! Я так с ума сойду! 

Антон не слышал сути их разговора, но крик, на который позволил себе перейти наёмник, был более, чем разборчив. Мальчишка поджал губы, прижимаясь ухом к смежной с кухней стене, рядом с розеткой. Арсений сейчас ходил по настолько тонкому льду, что Антон больше всего боялся, что мужчина расскажет другу о том, что было ночью. А больше всего Шастуну не хотелось видеть осуждения в глазах Грека — он стал каким-то родным уже, что ли. Во всяком случае, среди всех людей, с которыми ему, Антону, пришлось познакомиться, Дмитрий Тимурович казался самым безобидным. 

— Да что ты мне это опять высказываешь?! — парировал Позов, и Антон чётко слышал, как отъехал назад его стул. 

— Ты мне хоть что-нибудь расскажи, что там происходит! 

— Я уже говорил тебе, что Добровольский передо мной за свои действия не отчитывается! Если что-то появится, что я должен буду тебе передать, я так и сделаю. А сейчас — голяк, хоть шаром покати, ни-че-го! Моя роль в этой истории — жрачку тебе таскать и мальчишку, которого ты чуть не грохнул, лечить. Твоя задача: засунуть язык в жопу и следить, чтобы его не убили! Арс, что за херня?! Ты снова одно и то же мне талдычишь! Мне кажется, что тебе реально крышу сносит от этого заточения. Но я не психиатр, чёрт побери, эти проблемы я не решу и даже пытаться не буду! 

В ответ раздался лишь загробный рык наёмника и очередной грохот стула. 

— … ладно, блять, прости, — его голос звучал, как ни в чём не бывало. — Я правда уже не знаю, что делать… Мне… — Антон сильно зажмурился, буквально вжимаясь в розетку. Попов говорил так тихо, что ничего было не разобрать. — Ладно, забей просто. Ок? Я обещаю, что больше не повторится. Буду держать себя в руках.

— Да уж пожалуйста, — надменно ответил Грек, видимо, тоже присаживаясь обратно на своё место. 

Все их дальнейшие разговоры не несли никакой серьёзной смысловой нагрузки, и Антон наконец-то отлип от стены. Он вновь разлегся на кровати, глядя в потолок. Арсений ничего не сказал Позову. Во всяком случае, пока. Но, что-то подсказывало, что и не скажет. Да, в конце концов, то, что было между ними ночью, ни один нормальный мужчина точно не будет никому рассказывать. Тем более, такому же «нормальному мужику». Хотя, сейчас Антону было совершенно не просто рассуждать о нормальности. Разве может нормальный человек убивать других людей…? 

Дмитрий Тимурович ушёл где-то через час. Всё это время они просидели вместе с Арсением на кухне, обсуждая какие-то вещи, которые точно не были предназначены для ушей Шастуна. И вовсе не потому, что являлись чем-то секретным, а потому, что больше походили на обычный разговор двух друзей. Кажется, Антон ловил что-то о рыбалке и воспитании детей. И-ро-нич-но. Антон даже смог как-то успокоиться и перестать волноваться, но это чувство всё же вернулось в его мысли, когда после прощания в коридоре, дверь спальни открылась и в неё без какого-либо стука вошёл наёмник. 

Антон вздрогнул, встречаясь взглядом с мужчиной. Он медленно подтянул к себе коленки, переходя из позиции «лёжа» в позицию «сидя». Тяжело вздохнул и даже не мог представить, что будет дальше. 

Арсений смотрел на мальчишку с некой печалью. Антон чувствовал, как взгляд блуждает по его телу и от этого становилось ещё более неудобно. Он нервно перекручивал кольца на пальцах, стараясь больше не смотреть в чужие глаза. В комнате по-прежнему стояла гробовая тишина. Только тиканье настенных советских часов и их дыхание. 

— Антон? — голос мужчины звучал, словно эхо в далекой пещере. Шастун насупился, поднимая взгляд. — Прости меня. 

Сердце пропустило удар. 

— … за что?

— За то, что было ночью, — наёмник почти шепчет и Антону приходится прислушиваться к каждому его слову. Щёки мгновенно краснеют. Вот точно, чего он не ожидал, так это извинений. Да и... за что? — Я не должен был использовать тебя. Прости. 

Антон чувствовал, как затряслась его челюсть, а ладони мгновенно вспотели. В голове появилось такое огромное количество вопросов и, в то же время, мальчишка не мог выдавить из себя ни одного слова. Улыбка Арсения ночью, его губы, руки, его тело… Всё это казалось уже настолько далёким, словно давний сон, который уже совершенно точно развеялся утренним туманом. И поэтому Попов не хотел видеться с ним? Ему было… стыдно? 

Сердце пропустило ещё один удар. 

— Арс… Арсений Сергеевич, — голос Антона дрожал. Он совершенно не мог собирать буквы в слова, но он совершенно точно был уверен в том, что, если этот мужчина сейчас уйдёт из комнаты, это точно будет точкой. Жирной точкой, которую невозможно ничем стереть. — Я же сам хотел этого... Вы не должны извиняться ни за что… Это, скорее, моя вина. Я… Мне следовало держать себя в руках. 

Антон совершенно точно видел, как дрогнул кадык на чужой шее. Арсений думал и, такое чувство, словно сам не мог подобрать слов. Шастун закусил щёку с внутренней стороны, медленно и осторожно, словно кот, вставая с дивана и двигаясь в сторону мужчины. Аккуратно, чтобы не спугнуть. Наёмник стоял, как вкопанный, следя за ним одними глазами. 

Парень подошёл так близко, как только позволяла совесть. Он стоял, пристально разглядывая каждую соринку на чужой футболке. Его дрожащие пальцы осторожно опустились на тяжело вздымающуюся грудь мужчины.

— Антон, я не такой… — голос Попова звучал тихо и… испуганно. Но он не отстранялся, не пытался уйти в другую комнату или вовсе оттолкнуть мальчишку. Мужчина лишь смотрел за тем, как длинные тонкие пальцы сжимают ткань его футболки. 

— Хорошо… Просто ночью мне показалось немного иначе. 

— У меня давно не было секса, — небрежно бросил мужчина, словно заготовленную заранее фразу. 

— И поэтому вы соблазнились на парня? — лёгкая ухмылка промелькнула на до этого совершенно бледном лице Шастуна. — Вы могли просто дать мне в рожу… — он помедлил, но всё-таки добавил ещё более тихим голосом,— … но дали в рот.

— Антон! — в этот момент Арсений всё-таки отскочил от него, и Антон впервые заметил испуг на лице мужчины. — Ты не понимаешь, что происходит?! Сейчас совершенно не до этих глупых игр!

— Это вы не понимаете, что происходит, — нахмурился парень, опуская руки и сжимая их в крепкие кулаки. 

— Если ты сейчас не прекратишь, я тебе въебу.