— Виктор, я же никогда этого не делал.

      — Когда-нибудь всё равно пришлось бы.

      — Ну ладно, сейчас схожу за очками.

      Виктор купил коробку с краской и теперь хотел, чтобы я покрасил ему волосы. Обнаруженная седина его нисколько не расстроила (он заметил пару месяцев спустя), но он обронил:

      — А дальше наша разница в возрасте будет становиться только заметнее.

      — Я тебя умоляю! — засмеялся я. — Ты так говоришь, как будто лет на десять меня старше!

      — Японцы медленнее стареют, — возразил он (и потом часа полтора разглядывал лицо в зеркало, пытаясь найти подтверждение собственным словам).

      — Но быстрее толстеют, — полушутливо возразил я в ответ.

      — Хм? — отозвался Никифоров, подходя ко мне и сосредоточенно щипая меня за бока и за живот.

      — Да ладно, ты же знаешь, что я легко набираю…

      — …но наш метод сжигания калорий пока работает отлично.

      И он не о тренировках на льду говорил, конечно.

      — Если верить инструкции, то ничего сложного. Ты уверен, что не хочешь пойти к специалисту?

      — Ну, ты же знаешь, как я к этому отношусь, — пожал плечами Виктор.

      — Моё исключительное право, — пробормотал я.

      — Верно. Слушай, написано было, что у этой краски приятный цветочный аромат. Это похоже на «приятный цветочный аромат»?

      — Фу, нисколько, сплошная химия.

      — Надень перчатки. Не обожги пальцы: они только-только зажили.

      — Уже. Так, что там дальше? Угу… угу… смешать… угу… взболтать… — бормотал я себе под нос, сверяясь с инструкцией. — Ладно, приступим. Ты уверен, что это твой цвет?

      — Судя по картинке на коробке — да.

      — Почему же тогда эта смесь синяя стала?

      — Очень надеюсь, что так и задумано, — хохотнул Никифоров. — Не хотелось бы бриться на лысо.

      Я ужаснулся и едва не выронил из рук флакончик с краской:

      — Ты ведь это не всерьёз? Боже, может, всё-таки в парикмахерскую пойдём? А если ты станешь каким-нибудь серо-буро-малиновым?

      — Скоро узнаем. Ну ты что? Я же пошутил. Всегда можно перекраситься ещё раз, если что-то пойдёт не так.

      Я выдохнул и, вооружившись кисточкой и папильотками, взялся за покраску.

      По счастью, получившийся цвет практически не отличался от натурального цвета волос мужчины, краска легла ровно, седина закрасилась отлично. Результатом Виктор остался доволен.

      — Давай съездим куда-нибудь. Что скажешь, Юри?

      — Куда? — лениво отозвался я. — Тебе мало было прошлого «путешествия» едва ли не на тот свет?

      Мы уже сидели, накрывшись пледом, на диване перед телевизором (с пледом, потому что приоткрыли окна, чтобы выветрился запах краски).

      — Недалеко. К примеру, в Саппоро.

      — В Саппоро? — удивился я. — Что нам делать в Саппоро?

      — Ну… не знаю, быть может, посмотреть на цветение сакуры? Сейчас ведь время ханами.

      — А мы не можем сделать то же самое в Токио?

      — Хочу в Саппоро, — категоричным тоном сказал Виктор. — Это ведь такой важный для нас город: ты получил первое золото в Саппоро. А я его толком так и не увидел. Каток — отель — каток — отель.

      «И постель», — мысленно добавил я, но вслух этого произносить, конечно же, не стал. Никифоров и без того не уставал напоминать о моих «олимпийских достижениях» в номере после той вечеринки! Не стоило лишний раз нарываться.

      — К тому же, — со смехом добавил Виктор, — уже поздно: я купил билеты. Нам стоит начать собирать вещи прямо сейчас. Никаких планов на завтра, надеюсь, у тебя не было?

      — Не понимаю только, почему среди недели? Можно ведь было дождаться выходных. У меня на завтра назначен осмотр.

      — Позвонишь и отменишь. Такие вещи нельзя планировать! Захотелось именно сейчас — надо и делать именно сейчас. До выходных ещё целая неделя!

      «Три дня всего», — мысленно добавил я и опять-таки не произнёс этого вслух.

      — И на сколько дней едем? — осведомился я, размышляя, какие вещи взять с собой — в зависимости от его ответа.

      — На сколько нужно, — не совсем понятно ответил он.

      — А сколько нам нужно? — приподнял я брови.

      — Пара дней или целая вечность. Вещей с собой много брать не будем: если что-то понадобится, всегда можно это купить. Не забудь лекарства (вдруг приступ?) и…

      «Смазку», — мысленно добавил я (и дальше по тексту).

      — …корзинку для обеда.

      Я невольно улыбнулся. Виктор походил на ребёнка, которому родители пообещали взять его в зоопарк. Если подумать, то на традиционных фестивалях мы с ним были пару раз, но всё больше не хватало времени: тренировки, выступления, съёмки… Может, он и прав: стоит сделать паузу и просто отдохнуть, любуясь цветущими деревьями в парке? Мы это, во-первых, заслужили, а во-вторых, нам это нужно — после всего-то, что с нами произошло на курорте!

***

      — Вещи я уже в забронированный отель отправил, — сказал Виктор по приезду в Саппоро. — Прогуляемся по городу?

      — Поищем местечко для ханами? — предположил я.

      — И для этого тоже, — почему-то смутился Никифоров.

      — Хм, а ты знаешь, что заниматься сексом в общественных местах — это преступление? — поинтересовался я.

      — Что? Я совсем не это имел в виду! — вспыхнул он. — Боже, как ты мог такое подумать!

      — Ну, я ведь тебя знаю: когда у тебя что-то на уме, ты начинаешь дёргаться, стрелять глазами по сторонам… вот, опять!..

      — Ничего подобного, — твёрдо возразил мужчина. — Но ты прав: я нервничаю.

      — Почему? — удивился я.

      — Потому что мы никогда не делали ханами вместе.

      Прозвучало весьма двусмысленно, пришёл черёд краснеть уже мне.

      Мы прошлись по цветущей аллее. Сакуры уже цвели, но лепестки ещё не опадали — самое время для ханами. Розовые облака на ветках благоухали.

      — Всё-таки фиалки мне больше нравятся, — чихнув, сообщил Виктор.

      — У тебя не аллергия, случаем? — озабоченно спросил я.

      — Не думаю. Просто слишком… интенсивно пахнет. А это там что? Мост? — Он указал пальцем вбок.

      Я взглянул в указанном направлении. Бетонная конструкция с арочным проёмом, лестницы с двух сторон, резные бордюры, невысокое ограждение вокруг.

      — Нет, это смотровая площадка. Хочешь подняться туда? — предложил я, заметив, что его глаза разгорелись.

      — Хочу, — подтвердил он. — Оттуда, наверное, весь город видно?

      — Судя по высоте… только эту аллею и прилегающий парк. Её для этого здесь и поставили.

      Ступени были довольно крутые, я придерживался рукой за перила, Виктор поднимался следом — страховал меня?

      — Я не упаду, — полуобернувшись, сказал я.

      — Я знаю.

      — Тогда почему поднимаешься так медленно?

      — Просто любуюсь.

      — Сакурой?

      — Разумеется, тобой.

      На площадку я взобрался быстрее, чем от себя ожидал. Меня обдало сквозняком, я поёжился и застегнул до самого верха воротник куртки и только потом подошёл к краю площадки, чтобы взглянуть. Вокруг была цветочная река, ветер чуть шевелил кроны, они шелестели.

      — Очень красиво, правда, — проговорил я, опираясь ладонями об ограждение и вглядываясь в открывшийся перед моими глазами пейзаж. — Тебе нравится, Виктор?

      — Как я уже говорил, Саппоро важен для нас…

      — …потому что моё первое золото я получил тут, — докончил я, несколько удивлённый, что Никифоров опять вернулся к этой теме. И почему это так для него важно?

      — Да. Именно в Саппоро ты получил первое золото. И я хочу, чтобы второе ты получил здесь же.

      — О чём это ты?

      Поскольку он не ответил, я обернулся, чтобы повторить вопрос, и… сначала застыл с широко раскрытыми глазами, потом накрыл рот обеими ладонями, заливаясь краской до ушей. Виктор опустился на одно колено, держа на ладони небольшую бархатную коробочку.

      — Можно было бы сказать, что всё к этому шло, — продолжал он, на его скулах тоже проступила краска, — припоминая, как развивались наши отношения, но то, что произошло с нами на курорте, заставило меня переосмыслить всю мою — нашу! — жизнь, и я понял, что больше не хочу терять ни минуты! Никаких сомнений, никаких сожалений и уж точно никаких промедлений! Поэтому… именно здесь и сейчас я спрашиваю: Кацуки Юри, ты выйдешь за меня?

      Он открыл коробочку, внутри лежали золотые обручальные кольца, простые, гладкие, поблескивающие на весеннем солнце.

      — Мне разрешается падать в обморок или визжать во весь голос? — осведомился я, подходя к нему.

      — Разрешается что угодно, кроме отказа, — улыбнулся Виктор, поднимаясь и вкладывая коробочку мне в руки; вышло, что мы оба держим её. — Но прежде чем ты всё это начнёшь делать, ответь как полагается. Я заготовил ответную речь.

      — Простого «да» будет достаточно? Боюсь, я вот так экспромтом никаких цветистых речей выдать не смогу, — с нервным смехом отозвался я. Руки у меня сильно задрожали, Виктор сжал их ещё крепче.

      — Да говори уже, — нервно скомандовал Никифоров, — пока у меня сердце из груди не выскочило. Вот была бы картина, если бы мы оба в обморок грохнулись!

      Я высвободил одну руку и прижал ладонь к его груди. Его сердце, действительно, билось чересчур быстро. Несмотря на внешнее спокойствие, Виктор был взволнован не меньше моего.

      — Да, Виктор Никифоров, — произнёс я так торжественно, как только мог, — я выйду за тебя.

      — Уф! — отозвался он.

      — А как же «ответная речь»?

      — Да ну её!

      Мужчина спрятал коробочку в карман и крепко поцеловал меня.

      — А если… нам сделают… замечание за… аморальное поведение… в… общественном месте? — удалось выговорить мне, пока Виктор снова и снова целовал меня.

      — Я скажу им катиться к чертям, потому что счастье аморальным быть не может. Ну что, Юри, пойдём? — Он поцеловал меня ещё раз и взял за руку.

      — Куда?

      — Подавать заявление.

      — Прямо сейчас? — растерялся я.

      — Ну да. Паспорта у меня в кармане, а что ещё нам нужно?

      — Может, время, чтобы перевести дух? — предположил я.

      — Ты в чём-то сомневаешься? — прищурился Виктор.

      — Я? Нет, но… если бы я знал, я бы надел что-нибудь получше этих старых джинсов.

      — Расписывать нас сейчас никто не будет, это просто подача заявления, — возразил Никифоров, потянув меня за собой. — Подадим заявление, нам назначат день, вот тогда и приоденемся по случаю. Я узнавал, именно так всё и происходит.

      — И давно ты это запланировал? — осведомился я.

      — Что именно? — похлопал глазами в ответ Виктор. — Что сделаю тебе предложение? Дай-ка подумать… Пожалуй, в первый же день, как принёс тебе в палату фиалки. Если я что-то решаю сделать… или получить, то я это делаю и получаю.

      — Я спрашивал о поездке в Саппоро, — чуть улыбнулся я, хотя это признание меня несколько смутило.

      — А, об этом… Когда прочёл в газете, что в прошлом месяце муниципалитет Саппоро официально признал однополые отношения. До этого думал сделать это в Сибуе или Сэтагае, или вообще затащить тебя в Миэ… пришлось бы поломать голову над тем, как тебя туда увезти: с этими местами мы с тобой никак не связаны. Но я бы что-нибудь придумал.

      — Не сомневаюсь.

      — Правда, есть нюансы: пока выдаваемые свидетельства о браке действительны только в местах выдачи, но я думаю, что для нас важен сам факт, что мы поженимся, а не прилагаемые к свидетельству «печеньки», верно?

      Я кивнул.

      На самом деле «печеньки» (во всяком случае, некоторые) были очень важны: к примеру, посещение больниц. Я понятия не имел, как Виктору удавалось получить ко мне полный доступ, когда я лежал в больнице, и наоборот. Могла ли на это повлиять наша «медийность»? Или у Виктора были какие-то связи «на стороне» (тьфу, плохо прозвучало!), позволившие ему добиться совершенно фантастических привилегий? Размышляя об этом, я однажды даже нафантазировал, что у Виктора в поклонниках был влиятельный якудза, для которого сделать пару звонков и переделать установленные правила было так же легко, как разломить палочки. Кто бы это ни был (если был вообще), я ему бесконечно благодарен.

      Чтобы добраться до муниципалитета, пришлось взять такси: город мы знали плохо. Я с каждой минутой нервничал всё больше. Виктор, кажется, наоборот, успокоился.

      — Это ведь просто формальность, — сказал он, открывая передо мной дверь в муниципалитет, — так же легко и просто, как получить любую другую справку.

      Я так не думал. Может, процедура подачи заявления или выдачи свидетельства о браке и простая, но… Я очень надеялся, что внутри будет немноголюдно, хотя середина недели, час-пик, справки всегда и всем нужны. Мне не хотелось лишнего внимания — пожалуй, именно из-за этого я и нервничал: не хотел, чтобы начали шептаться, показывать пальцем, фотографировать. Если бы мы не были нами, думаю, особого внимания это бы не привлекло: в той статье писали, что уже больше сотни пар узаконили отношения. Но ведь Виктор Никифоров был Виктором Никифоровым, а Кацуки Юри — Кацуки Юри.

      Итак, внутри народу было много. Работали шесть или семь «окон», клиенты подходили и уходили, звуки голосов и шуршание бумаг сливались в монотонное гудение, похожее на мантры буддийских монахов. Я несколько приободрился: возможно, никто на нас внимания не обратит.

      — Следующий!

      Освободилось «окно» в самом центре. Я бы предпочёл подождать, когда освободится то, что в углу — в любом углу! — но Виктор увлёк меня за собой к центральному. Сотрудница, не отрывая глаз от компьютера, сказала заученную фразу приветствия, потом подняла глаза… и повисла пауза, хотя совершенно точно она должна была начать расспрашивать, что привело клиента в муниципалитет и предлагать услуги на выбор. Эту заминку можно понять: я бы тоже рот разинул от удивления, если бы, к примеру, пришёл в супермаркет, а на кассе стоял кассиром, скажем, Икуто Тома или Хиро Мидзусима. Или наоборот: кассир бы рот разинул от удивления, если бы следующий в очереди оказался кем-нибудь из них. В нашем супермаркете, как и в аптеке, сотрудники уже привыкли, хотя новички реагировали поначалу точно так же, как эта сотрудница муниципалитета. И, насколько я видел краем глаза, сотрудницы соседних окон тоже исключением не были.

      — Знаю, знаю, мы просто неотразимы, — со смешком сказал Виктор, но я подметил, что крылья его носа чуть дёрнулись — верный признак, что он начинает раздражаться! — Автографы можете позже получить, но для начала, быть может, начнёте выполнять свою работу?

      Сотрудница опомнилась, извинилась и напустила на себя установленный правилами социального обслуживания вид. Попыталась, по крайней мере.

      — Мы хотим подать заявление, — сказал Виктор, пошарив по карманам в поисках паспортов.

      — О регистрации брака, — добавил я, чтобы тоже хоть как-то поучаствовать в этом знаковом для нас событии.

      Сотрудница справилась с собой, забрала у нас паспорта — сканировать, а нам выдала бланк заявления, которое нужно было заполнить. Никифоров с полминуты смотрел на бланк, потом подвинул его мне:

      — Заполнишь? Говорить-то я, может, и говорю… и газеты — со словарём! — читаю, но… Господи, сколько же тут кандзи!

      Я сдержал улыбку, взял ручку и стал заполнять заявление, одновременно зачитывая Виктору заголовки и вопросы, напечатанные на бланке.

      — Фамилию будете менять? — спросила сотрудница и несколько растерянно посмотрела сначала на Виктора, потом на меня, как будто пыталась себе представить, кто из нас «жена».

      — Каждый остаётся на своей, — возразил Никифоров, — поскольку обе уже не просто фамилии, а практически бренд.

      Я на секунду задумался. Вышла бы путаница, действительно: Виктор Кацуки или Юри Никифоров? Кацуки-Никифоров или Никифоров-Кацуки? Берут же двойные фамилии. Правда, это было в ходу у европейцев, никогда не слышал, чтобы японцы делали так. В любом случае все варианты казались глупыми и притянутыми за уши.

      — Каждый останется на своей, — подтвердил я, поскольку моего ответа тоже ждали.

      — Торжественная церемония?

      — Нет, просто получим свидетельство… и обменяемся кольцами — такой вариант возможен?

      — Да, как пожелаете. Свидетельство можете получить в пятницу.

      — Это ещё послезавтра, — пробормотал Виктор себе под нос.

      — Надеюсь только, что в прессу не просочится, — вздохнул я, когда мы уже шли обратно к стоянке такси, — иначе будет нам «торжественная церемония» в виде поджидающих у муниципалитета репортёров!

      — Да уж… Юри, а ты не против, что всё будет так? Может, стоило пригласить твоих родителей хотя бы? Всё-таки регистрация брака… не какое-то будничное событие.

      Я пожал плечами и рассказал Виктору всё, что знал о заключении брака в Японии. Получение свидетельства было лишь формальностью. Церемонии с гостями, подарками, приглашёнными священниками и прочим устраивали отдельно, зачастую ещё до получения собственно свидетельства. Что до меня, то я вообще бы этого делать не стал, особенно после того, что Виктор рассказал о русских свадьбах. Заставлять молодожёнов целоваться у всех на виду? Праздновать три дня?

      — Просто получим свидетельство и вернёмся обратно в Токио, — поёжился я. — Родителям потом позвоню. Я бы в их присутствии только смущался. И так на нас весь муниципалитет будет глазеть!

      Администратор отеля сообщил, что наши чемоданы уже доставлены в номер и «заказанные вещи» тоже.

      — Это ещё что? — удивился я.

      — Ну, не в спортивных же костюмах мы регистрироваться пойдём? — пожал плечами Никифоров. — Я загодя заказал кое-что… соответствующее в здешнем ателье.

      — Не смокинги, надеюсь? — с холодком в душе переспросил я и облегчённо выдохнул, когда получил отрицательный ответ.

      Расслабляться было ещё рано, как выяснилось!

      Номер был класса «люкс», кровать поражала размером и круглой формой, цветовая гамма была ядерная: красное постельное бельё, синие шторы, салатное ковровое покрытие, жёлтая, почти кислотно-жёлтая ванна и розовый унитаз. Я невольно зажмурился.

      — И мы тут проведём три дня? — спросил я.

      — Переборщили… — отозвался Виктор, разглядывая обстановку. — На фото выглядело не так… агрессивно. Ну, спешу тебя утешить: завтра мы будем весь день любоваться цветением сакуры, а послезавтра нам точно будет не до интерьера.

      — Почему? — машинально спросил я.

      — Потому что послезавтра у нас будет первая брачная ночь, конечно же.

      — Ох…

      Никифоров принялся распаковывать чемодан, вслух рассуждая, что сегодня и завтра от секса стоит воздержаться, чтобы как следует отдохнуть и набраться сил, а уж после регистрации… В коробки с купленными для пятницы костюмами Виктор мне заглянуть не позволил, спрятал их под кровать с его стороны.

      — Пусть будет сюрпризом, — объяснил он. — Вообще-то по традиции жених не должен видеть платья невесты, но тут ещё нужно разобраться, кто жених… мы оба женихи… технически…

      — Виктор!!!

      Если честно, я сомневался, что Виктор вытерпит до пятницы, но обе ночи он выдержал стоически, почти не приставая ко мне. Мы болтали до полуночи, иногда разговор прерывался шлепками: я шлёпал Виктора по рукам, когда он пытался залезть ко мне под пижаму или вовсе в трусы. Раз уж он решил, что всё должно быть по правилам, пусть будет по правилам: в пятницу он получит в его полное пользование мою относительно девственную попу, а пока пусть терпит!

      — И зачем я только это предложил… — запоздало сокрушался Виктор. — Когда чего-то нельзя, ещё больше хочется!

***

      В четверг мы ушли в парк любоваться сакурой. Выбрали себе местечко поукромнее, поуютнее, расстелили плед, достали купленные загодя коробки с обедом, бутылку с традиционным саке — всё, как полагается.

      — Ветки срывать нельзя, — на всякий случай предупредил я, когда увидел, что Виктор пригнул к себе одну из ветвей. Но он, как оказалось, просто собирался сделать селфи.

      — Жалко будет расставаться с этими кольцами, — сказал я, покрутив своё на пальце, — я к своему уже привык.

      — Зачем расставаться? — Никифоров спрятал телефон и сел на плед, подтягивая к себе коробку с обедом. — Наденешь на безымянный палец другой руки. Или на средний.

      Я попробовал сначала надеть кольцо на средний палец, но оно не полезло: безымянный был тоньше. У Виктора, как оказалось, оба пальца были одной толщины, он переодел кольцо и теперь довольно разглядывал руку. Мне пришлось надеть кольцо на левую руку. Я вздохнул и потянулся за палочками. Никифоров с самым серьёзным видом тоже переодел кольцо на левую руку.

      — Зачем? — удивился я.

      — Мне показалось, что ты расстроился из-за этого, — объяснил он.

      — Я? Нет, просто… не слишком ли много украшений? Я раньше вообще ничего не носил…

      — Моя бы воля, я бы тебя как рождественскую ёлку нарядил, — с улыбкой возразил Виктор.

      — Не вздумай! — ужаснулся я.

      Он засмеялся.