Здешние места всегда очаровывали Персея. Он никогда не мог оставаться равнодушным к морю — видимо, из-за родословной, в которой все до единого гордо называли себя «Морскими» эльфами, обособляли себя, как жители Островов, от материкового Кареона и темных или лесных сородичей, — но в той же степени его очаровывали горы. Он с улыбкой вспомнил высказывания старого друга. Этот человек всегда сравнивал любое красивое место с едой, что не могло прекратить смешить эльфа на протяжении всего их знакомства. Про Долину Эрих наверняка сказал бы что-то вроде: «глубокая замыленная тарелка с луковым супом в старой таверне. И, вроде бы, посуда совсем стара, уродлива, и есть из нее совсем невозможно — осколки на зубах хрустят, но есть в этом что-то загадочное, какие-то отголоски быта».

Быт здесь чувствовался вовсю, спорить с этим было совершенно бесполезно. Всюду — ничего, если можно позволить себе такое высказывание, что свидетельствовало бы о жизни простых людей. И каких-либо людей вообще. Только горы, каемкой опоясывая диск Долины, возвышались над путниками, всем своим видом демонстрируя какое-то немое, глухое превосходство. Если бы они могли думать, мыслить — наверняка считали бы себя самыми высокими и крупными горами Двух Материков, самыми грозными скалами с самыми острыми вершинами. Кто бы сказал им, что у них нет названия и на карте они отмечаются только на самой подробной, переходящей из понятия «карта» в «план местности»…

Персей любил эти места так, как любил все вокруг. Иногда в нем, много очеловеченном и проводящем львиную долю жизни среди людей или «облюденных» эльфов, вдруг вспыхивали тонкие начала Дивного Народа.

Он плескал всеобщей любовью, чувствовал себя счастливым. Хотелось творить, изменять мир и дарить всем добро. Но, как часто замечается мастерами пера, после приема пищи такое чувство обычно скоро проходит.

Трава, растущая там, куда обычно тяжеловесная повариха плещет деревянным половником суп, неестественно клонилась к земле. Он опускал сокрытые под капюшоном глаза под ноги, с каким-то наивным и детским интересом рассматривая подстилающую поверхность. С одной стороны, вспоминал эльф, земля здесь уж точно богата на армию своего Лорда и на перегной. В общем-то, для вампиров-некромантов нет абсолютно никакой разницы. Персей несколько раз видел, как из недр почвы поднимаются костлявые бойцы. Раесар, unmoree Persey, часто прибегал к некромантии, да и Рик на его памяти пользовался запрещенными на территории Аэриса и Каменного Трона заклинаниями.

Где-то шумела вода, но слух Перса работал лучше зрения, и увидеть, где течет жидкость, возможности не было. Спутники его зато были заметны отлично — и зрелище являли не самое цветущее. С трудом держась в седле, Влад, бледностью ничуть не уступавший жителям Долины, тусклым взглядом обводил окрестности, прилагая все силы скорее к тому, чтобы оставаться в сознании, чем к восторжению местными пейзажами. Ехавшие за ними Ян и Ишим тоже старались молчать, тревожно озираясь по сторонам, словно бы ожидая от судьбы очередной раскат хохота.

Насторожился Персей. Где-то в глубине души взвилась, распустила капюшон кобра. Он на миг подумал, что именно такое чувство испытывает голубь, на которого бросилась кошка, разрывая когтями плоть и ломая массой кости.

Существа, материализовавшиеся перед путниками, заставив лошадей оцепенеть, были сотворены именно для того, чтобы пугать. Чтобы чувствовать, как под тонкими клыками холодеет кровь, как жертва жаждет последнего стука собственного сердца, замершего от страха.

Полудюжина вампиров в черных плащах. Неотличимые друг от друга жители Долины с модными в высших кругах нечестивого хвостами из темных волос. Они еще не потеряли человечьего облика, лишь немного раскрыв рот демонстрировали длинные и тонкие клыки. Вампиры неприятно щерились — путники здесь появлялись нечасто.

— Владения Князя Тьмы Ричарда Брана Айрахнида Первого! Вернитесь назад — или смерть будет не быстрой!

Вскинулся Влад, резко, будто просыпаясь, подняв голову. Дико, мутно глянул на преградивших дорогу, оскалился в ответ, только, как заметно было, боли в этой гримасе было больше, чем злости. Он напрягся, поднял руки, замер ненадолго, не решаясь начать заклинание…

— Влад! — взвыл Ян позади, резко ударил лошадь в бока, заставляя животное преодолеть страх перед вампирами и рвануться вперед, к Войцеку. Склонился к нему, искоса глянув на мрачный отряд — потом на Персея, быстро зашептал что-то на незнакомом гортанном языке, угрожающе, с заметным рыком — кажется, убеждал не делать глупостей.

Влад медленно опустил руки, бессильно повесил голову. Инквизитор, чуть успокоившись, оглянулся на Персея, чуть кивнул в сторону вампиров — спрашивать вслух не стал отчего-то, но все было ясно и так.

Персей с несвойственной ему помпезностью скинул капюшон, бегая по вампирам взглядом голубых глаз. Катана уже была обнажена, сверкала на солнце. Зашипев наиболее неодобрительно, вампиры попятились.

— С-с-снова ты здесь, эльф?

— А вы снова кидаетесь на прохожих? Мы же решили этот вопрос в прошлый раз, нет?

— Гори в Аду, с-с-слышишь? Не вечно тебе здес-сь порядки устраивать!

Вампиры исчезли столь же быстро, сколь появились. Персей хмыкнул, поправил сбившийся в кулек капюшон, обернулся к спутникам.

— Старые знакомые? — задумчиво спросил инквизитор.

— Я жил здесь несколько месяцев. Они пытались напасть на Сиэль, мою пассию. Ричард умелый некромант, быстро воскрешает умершую нежить…

— Нас не рады видеть, — хрипло прокашлял Влад. — Ты так уверен, что у нас не будет никаких неприятностей? Что им мешает вернуться с отрядом побольше и нас разорвать?.. Хотя, я бы посмотрел…

— Если так хочешь поскорее угробиться, обращайся, — мрачно подсказал Ян. В руке инквизитора быстро мелькнул нож — столь скоро же и исчез. В глазах, однако, светилось беспокойство.

— Идиоты, — впервые за долгое время подала голос Ишим. — Время идет, вы не меняетесь. Сейчас надо найти Корака и поскорее, так что предлагаю не задерживаться.

И, не обращая внимания на инквизиторов, сама двинулась первой.

***

Ричард занимался привычными делами, завязанными на изнуряющей его обязанности управлять Долиной и дочерними предприятиями, обеспечивающими приток средств в казну анклавоподобного местечка.

Айрахнид несколько раз проворчал себе под нос, что никто его этому не учил, и вообще, почему он все еще не нашел никого, кто мог бы заниматься этим вместо него? А зато Айрана отец учил…

— В Адское пекло Айрана, — решил он сам с собой, кивнул, подтверждая итог собственных размышлений и лишая его оспариваний со стороны кого бы то ни было.

Вампир собирался было уже прерваться и поискать себе занятие повеселее, как привычная аура нежити заполнила комнату. Перед золотистой дверью, над которой висела фигурка в виде черно-золотого паука, появился вампир в черном плаще с костяными вставками на воротнике. Поклонившись и поправив волосы, он заговорил с привычным шипящим акцентом и брызгами слюны.

— Гос-с-подин, в Долину вошли путники. Два человека и демонес-с-а…

Вампир отошел, ударившись лопатками о дверь, когда Рик поднялся с места, накинув на себя маску высочайшей гордыни и властничества. Глаза владыки Долины покраснели, он улыбнулся, приподняв верхнюю губу и обозначая белоснежные тонкие клыки.

— Они почему-то привлекли твое внимание?

— С ними эльф, милорд. Водорожденный, милорд… Мы подумали, это гос-с-сти.

— Я всегда знал, что этот эльф, блять, абсолютно везде. Надеюсь, воскрешать никого не надо?

— Нижайше нет, милорд…

— Тогда сгинь, я сам их встречу.

Ричард укрылся плащом, оставив доступным взору только лицо с краснеющими все больше глазами. Когда Айрахнид одернул плащ обратно, тело вампира рассыпалось десятками летучих мышей, крыс и песка.

Докладывающий поспешил убраться из кабинета владыки, отправившегося встречать «гостей».

***

Чем ближе придвигался замок, тем труднее становилось дышать. Рядом тихо беседовали Ишим и Ян, Персей больше молчал, оглядываясь по сторонам — видно, мучили воспоминания об этом месте. Влад тихо пытался распутать путеводное заклинание — теперь, когда их уверенно вел вперед эльф, нужды в нем не было.

Тонкие нити, не видные никому, кроме мага, переплетались в странные морские узлы и, застывшие так намертво за пару дней, никак не реагировали на слабые движения рук. Разрывать заклинание оказалось даже труднее, чем его плести, но сейчас, избавившись по крайней мере от его половины, Влад почувствовал себя гораздо лучше — ушла чернота из глаз, природа Долина стала чуть ярче, перестала путаться в сплошной цветной туман. Зазвучали голоса явственнее и четче, чем раньше. Тихо звенел смех Ишимки, мерно цокали копытами по дороге лошади.

Голова все равно кружилась, спать хотелось адски — Влад был уверен, что если хотя бы на миг прикроет глаза, свалится с лошади и уже не встанет.

Неожиданно вдали что-то привлекло его внимание. Подняв голову резко, до прострелившей виски боли, Влад жадно вперил взгляд в темный дворец — вспышка однозначно была оттуда. Что-то явно нацелилось на них — неприятную, какую-то чужую, магию Войцек ощущал теперь неожиданно остро и ярко. Что-то опасное. Быстрое. Смертоносное.

Замолк смех Ишим, как оборвался, внезапно и страшно. Ян тихо и устало выругался, потянулся ближе — Влад даже усмехнулся: защищать, что ли, полез, чучело несчастное. От такого не защитить, как ни попытаешься. Хотя Влад знал, что сам упал бы, но попытался встать меж инквизитором и приближающимся ужасом.

Вдруг заломило старые шрамы на шее, о которых он давно забыл. Болезненный жар лихорадки прокатился по всему телу.

Материализовалось существо. Помимо энергетики темной, запретной даже для жителей Ада, будоражащей сознания, от него веяло непонятной аурой власти. Он чувствовал себя хозяином этого места, всего и всех, кто здесь находится. Проскальзывал во взгляде алых глаз, медленно становящихся человечьими, нехороший блеск. Пусть какая-то неведомая аура магического обаяния давила на присутствующих, при особо внимательном рассмотрении существа можно было прийти к несомненному выводу: моральные принципы не помеха. Существо алчно.

Он улыбнулся, снова показав клыки, приложил согнутую в локте руку к груди, вторую убрал за спину, выпрямился. И пусть вампир пытался придать себе наиболее аристократический вид, пытался подкупить осанкой и поведением, он все еще казался кровососом больше, чем человеком.

— Ричард Бран Айрахнид I приветствует вас. Вы — в Долине Теней. И вас здесь давно ждут, не так ли?

Намеченные боевые заклинания покалывали пальцы чуть больше, чем обычно. Чем-то Владу вампирья улыбка не нравилась. Еще большую неприязнь вызывал хозяйский взгляд, которым он окинул Войцека и его спутников — так и захотелось ненадолго смахнуть с его лица эту надменность. Огнем.

— Если ждут, то чего сами не выползли, — огрызнулся Влад прежде, чем успел отреагировать кто-либо еще. Поймал укоризненные взгляды: инквизитора и Ишим, недовольно скривился — сговорились! Снова посмотрев на вампира, почувствовал, как тихо шипит магия. — Кара здесь? — быстро, отрывисто, спросил он.

Знакомая аура Падшей неуловимо ощущалась от вампира, так что вопрос не имел особого смысла.

— И вам здравствуйте, не смущайте меня, какая честь, я всего лишь ваш покорный слуга. Будьте как дома, проходите, очень рад вас видеть, нет-нет, что вы, какой «милорд»! Зовите меня просто Риком: если будет нужно, обязательно зовите! Вот же лупиздени пошли! — вампир расхохотался. Кивнул Персею, получил кивок в ответ. Полупоклонился Ишим, ненадолго остановив взгляд на ее глазах.

— Кто?.. — задумчиво переспросил Влад, усмехнулся: — Хорошее слово, мне нравится. А вот ваше благородие не особо… — задумчиво добавил он, внимательно следя за тем, как Рик увивается возле Ишим.

— Рады познакомиться, — перебил его Ян. Если бы дотянулся до Влада — наверняка бы еще и двинул, но пока мог только старательно загораживать Войцека, недовольно умолкшего.

До замка было уже рукой подать, так что инквизитор легко спешился, помог Ишимке, оглянулся на Влада. Тот как раз незаметно пытался избавиться от заклинания, чувствуя близкое присутствие Корака и не без оснований полагая, что при встрече с ним просто свалится.

— Рады, рады. Смотрю, у друга вашего детская травма на представителей моего вида? Да-да, вида. Корак говорил, у вас вампирами никогда не рождаются, да? Меня, как вампира с четко выраженными интересами, очень увлекла ваша личность, Ишим. Скажите мне на милость, каким же образом вас не нашли на Аэрисе, а затем вы вдруг оказались здесь снова?

— Телепортация… — лаконично отозвалась она, пожав плечами. Кинула быстрый взгляд за спину Ричарда, словно не обращая никакого внимания на него, присмотрелась к окнам его имения, явно надеясь там кого-то разглядеть. Только лишь когда убедилась в том, что никого не увидит, вновь обратилась к радушному хозяину: — Это очень длинная история, Ричард, а мы все измучены. Этот невежливый тип справа от меня на самом деле просто умирает от усталости, но не собирается это признавать, так что предлагаю поговорить уже внутри.

Блистательно улыбнувшись задумчиво рассматривающему ее вампиру, Ишим снова внимательно присмотрелась к верхним этажам.

— Травма, как же… — тихо отозвался Влад.

— Будет. У тебя. Если не заткнешься, — прошептал угрожающе Ян, но, очевидно, слишком громко для вампирьего слуха.

— Если будет умирать совсем, позовите, пожалуйста. «Дед доест». Умирающие маги лишь немного хуже молоденьких демонессок, это я вам со всей уверенностью заявляю. А вот грубить не стоит…

— Пош-шел ты… — задушенно отозвался Влад, сверкая глазами, радужка которых стремительно наливалась алым.

Рик тоже посмотрел на окно. Он медленно шагал к особняку, вздохнув.

Влад, следовал за ним с явной неохотой — видеть кого-то, особенно Корака, которого он по какой-то неведомой причине считал едва ли не кровным врагом, теперь, немного отойдя от бешеной гонки, он не хотел, но еще глупее было бы останавливаться сейчас. Внимательно следя за вампиром, он мимолетом подмечал телепатическую связь — он сам часто проворачивал что-то подобное. Сощурился, нырнул глубже, подслушивая чужой разговор.

«Рак, черную твою дыру, тут пришли те, кого-не-смогли-найти-вы».

«Твою вампирью мать, охх».

Влад коротко усмехнулся, но Ричард не обратил на него внимания.

— Ты же не будешь творить глупостей, да? — придержав Влада за рукав, спросил Ян, глядя на открывающиеся ворота.

— Посмотрим, — легкомысленно пожал плечами Войцек. Обернулся…

Чуть отстав от них, прощалась с эльфом Ишим — различить можно было только обрывки их разговора, но демоница, грустно и смущенно улыбаясь, благодарила Персея за помощь.

Эльф улыбался, сверкая глазами, полными слез. Аккуратно положив руку на плечо демонессы, он подмигнул Ишимке.

— Береги себя, ладно? Ты заслужила провести жизнь счастливой. Каждый достоин… Впереди — Гроза, Ишим. Время свистать всех наверх. Лишь вопрос в глазах: «сможем ли мы или нет пережить закат, снова увидеть рассвет?» Когда начнется ночь, вспомни о нас, хорошо?

— Никогда не забуду, — шептала она. — Спасибо за все, Перс. Ты тоже будь счастлив.

Она бросилась навстречу, порывисто обняв его за шею, всхлипнула в плечо, часто дрожала всем телом — душила рвущиеся из груди громкие рыдания. Стараясь не оглядываться, остальные понятливо оставили их наедине, дав возможность попрощаться.

— Боюсь, счастье мое скоро рухнет. А ты береги свое. И люби всех, кто рядом. Любовь поможет, это уж точно!

Ишим подняла на него заплаканные глаза, улыбаясь неуверенно. Кивнула, дрожащими руками поправила растрепанные волосы, взмахнула хвостом.

Эльф чмокнул ее в рыжие волосы и, резко развернувшись, прыгнул в седло, ударив пятками по бокам коня, взметнулся покинуть Долину.

Влад с легкой грустью следил за ними; в замок тянуло все же сильнее, потому Ишим недолго оставалась на месте. Отступив неловко, тихо прощалась — уже не различить, на Всеобщем или на архидемонском, потом опрометью кинулась за своими, будто боясь не догнать и потеряться. Не оглядывалась, вслед за ними залетела в ворота, остановилась, только когда почувствовала, как Влад, прижав к груди, гладит ее, вздрагивающую, по голове и шепчет что-то полубессмысленное в висок — сам Войцек не знал, что говорил, или говорил вовсе не с ней.

Молча глядя на них, Ян явно не находил слов, чтобы вмешаться; Влад понимал его — сейчас больше, чем самого себя. Путался в чужих эмоциях и уже не различал границу, их разделяющую. Понимал, что вид его вызывал у Яна странные смешанные чувства — никогда тот не видел Влада таким разбитым. Сломанным. Неестественно-страшным, с пустым взглядом. Влад застыл, слепо глядя перед собой, перебирая волосы Ишим; демоница пыталась утереть слезы, но они текли только сильнее. Ричард наблюдал за ними, стоя немного дальше.

Откуда-то изнутри замка послышался грохот, неясный шум.

Темная фигура, устроившись на водостоке под одним из окон верхних этажей особняка Ричарда, уставилась точно на путников. На расстоянии рассмотреть ее было сложно, пусть она была не маленьких размеров. Узнать все равно получилось сразу. Вспыхнуло перед глазами несколько старых видений, оставшихся после того амулета. Смешалось что-то еще — Влад едва не согнулся пополам, чувствуя, как голову разрывают чьи-то еще мысли.

Корак, всем телом чувствующий пронизывающий холодный ветер на высоте, несколько раз стукнул зубами, повел плечами и нервно хихикнул. Хоть что-то, кроме рабынь, продолжало его веселить.

Согнув в колени ноги, Корак подал туловище вперед, качнулся с пяток на носки, напряг колени и прыгнул вниз.

Свист в ушах заполонил все мысли, земля, размытая от скорости, приближалась все стремительнее, готовясь принять в чрево свое безрассудного Падшего. Чувствуя, что удар как никогда близок, Корак наконец расправил крылья и, чувствуя, как лопатки стремятся вырваться из плоти, хлопнул крыльями, снова набирая высоту, затем завис прямо над инквизиторами, демонессой и вампиром. Стараясь хлопать крыльями как можно громче, он опустился на землю перед ними и улыбнулся уголком губ.

— Эффектно, — не выдержав, усмехнулся Влад, скрывая боль за насмешкой. Без особого дружелюбия посмотрел на Падшего, стоящего перед ним, как бы невзначай коснулся виска — вспыхнувший там огонь едва не закончил реплику позорным воем, но он, сцепив зубы, сдержался.

Ишим, напротив, радостно улыбнулась — отчасти то, наверное, была попытка забыть о слезах, еще минуту назад лившихся у нее из глаз. Продолжая утираться от них уже чисто механически, она осторожно отстранилась подальше от Влада, по пальцам которого прокатилось несколько жгучих алых искр.

Войцек же мрачно рассматривал Корака, словно, несмотря на улыбку, в которой внимательный зритель мог рассмотреть откровенную издевку, ожидал от него какой-то опасности.

— Assa, — прошипел Падший. — Herret mai Gerr. [1] Добро пожаловать в Долину Теней, вас здесь ждали.

Он чуть приподнял руки до уровня груди, открыв ладони чашами к небу, весьма латентно копируя знаменитые изображения Фемиды, заметно довольный своим движением. Выскочивший из покоев в одних брюках и берцах, с поднятыми руками, он демонстрировал татуировку в виде недавно произнесенной фразы на местном языке, тянущейся от локтевого сгиба к подмышке по внутренней стороне руки.

— Is haghre d`iel, il fahte d`ard, [2] — в тон отозвался Влад, касаясь виска — на этот раз не от боли, а в привычном ему гвардейском приветствии. Внимательно присмотрелся к Кораку, пытаясь определить, понял ли он что-то, но сам нисколько не желая показывать, что слова Падшего для него прозвучали неясной тарабарщиной.

— Ты же понимаешь, кто шепнул Каре этот девиз, да? — тот хитро улыбнулся.

Напрягая руку, Корак повернулся боком, демонстрируя драконью морду на плече уже правой руки. Затем, характерно приподняв верхнюю губу, слегка рыкнул. И Влад помнил этот рык. Всего несколько месяцев назад точно такой же рык, пусть громче в сотни раз, звучал на улицах Петербурга, когда возрожденный Дракон выступил на стороне Божьих Воинов.

Если бы ауру можно было нарисовать на холсте, Корак был бы не то знаменитым «Криком», не то детской мазней. Изобилие цветов и форм, нагроможденных столь плотно друг к другу, что вычленить их в отдельности было практически невозможно. Изобилие энергетик разных существ, как известных Владу: демона, человека, эльфа, Падшего, так и совершенно незнакомых. Но чутье подсказывало совершенно точно — Оилаен есть магнит около компаса.

И, по любимой своей манере, он склонился, стараясь не терять взгляда сверху вниз на Влада, который был его выше, пропевая как можно более ласково и с издевкой:

— У меня есть еще. Но не при всех, малыш, я слишком стесняюс’.

— Юморист, — мрачно резюмировал Влад. — Ну допустим… Не надо мне от тебя ничего, родной, если что, захочу прирезать, там и глянем… А ведь столько проблем-то сразу решится… — задумчиво протянул он, словно всерьез раздумывал над этим. Разумеется, блефовал, но хотел просто понаблюдать за реакцией собеседника.

Глаза Корака вспыхнули черным, лишились человеческого белка и радужки. Он улыбнулся, рассмеялся. В руках, будто вытащенный из густого тумана, блеснул чуть изогнутый кинжал. Перекинув его в воздухе, Корак схватился за лезвие, окропив землю черноватой кровью, закипающей при контакте. Сунув рукоять в руку Влада, Падший приблизился к нему вплотную достаточно, чтобы инквизитор чувствовал воздух, мерно покидающий легкие ангела, кожей.

— Ты не смог убить Бога, верно? Мечта стольких твоих лет, смысл новой жизни. Пепелище. Огонь. Пламя. Все это сожрало и тебя, и твою сестру, и твою прошлую жизнь. Треск любого пламени, который ты будешь слышать всю свою жизнь — отрыжка. Даже у Огня от тебя изжога, сука! Сегодня для тебя я — не Оиален. Не Везувий. Не Корак. Для тебя я сегодня ангел, исполняющий мечты. Я есть Прах, я есть Червь, я есть Бога Подобие. Или нет, о чем это я вдруг…

Сжав кисть инквизитора, Падший направил кинжал себе чуть ниже груди, повернул с хрустом.

— Я есть Бог, Владислав. Я, именно Я смотрел на тебя свыше, смеялся. Сначала смеялся, когда ты появился на свет. Столь же ничтожный, как и всегда. Затем смеялся, когда тебя били. Помнишь Кару тогда? Когда ты терял все, что у тебя есть — у Меня уже болел живот. Когда ты пытался отомстить, Я был заинтересован. Примерно таким взглядом смотрят за смываемой в унитаз рыбкой. Когда ты начал Меня ненавидеть, перестало быть смешно. Я не боялся, Я был удивлен. Меня начинало тошнить каждый раз, когда я обращал к тебе Свой Взор. Кунсткамера Петербурга — вот что был Ты. Сожми крепче! Ты всегда этого хотел. Хотел убить Меня тогда, когда я пришел на выручку против Теней. И все это время хотел. Тебе нужен враг, чтобы жить. Я — твой аппарат искусственной вентиляции легких. Я — даю тебе дышать, дышать вулканическим пеплом и жаждой крови…

Ведя кинжал ниже, Корак говорил не так четко. Изо рта помимо звука вырывалась черная кровь, заливающая лицо Влада, обжигающая. Она же стекала по его руке, в то время как Падший продолжал хохотать.

От запаха крови мутило — странной, черной, но не демонической. Почти лишенный сил, дуреющий от близости этой темной энергии, Влад начинал понимать, что то не кровь — настоящий, первозданный, первородный мрак. Слишком близко, чтобы не кружить голову, не сжимать рукоять кинжала… Его повело, он только чудом устоял, склонился к Падшему, насколько еще позволяли последние представления о приличии, кривясь в неестественной улыбке, тихо, проникновенно прошептал:

— Корак, ты ебанутый, тебе лечиться надо…

Набрав побольше воздуха, вызвав этим хлюпающие звуки собственной крови, булькающей во рту, качнув головой в сторону Влада, он наконец выплюнул собравшуюся жидкость в сторону инквизитора, продолжая водить кинжалом внутри себя, управляя рукой Войцека.

— Бей меня, маг! Ибо твои заклинания меня не убьют, помнишь? Режь! Исполосуй, порви. Чувствуй, как под холодным металлом трещат мои кости, как жадный ритуальный кинжал желает еще больше крови, как он захлебывается. Вытащи и раздави мое сердце, ибо я ваш Данко. Плюнь на него, выкинь в сточную канаву, сожги, прокляни меня и всех, кто мною любим. Но все это — потом. А сейчас делай мне максимально больно, убей меня. Выдави мне глаза, чтобы я не смог возродиться!

«Первородный Мрак — вместо крови мне!» — продолжал давление Падший, то и дело срываясь с голоса на телепатию, будто бы всего этого спектакля ему было мало.

Продолжая отплевываться, Корак вдруг остановил кинжал, превративший грудь и живот ангела в сплошные порезы, из которых продолжала сочиться или бить фонтаном несворачивающаяся кровь. Будь Корак смертным, умер бы давно. Истек кровью; сердце бы остановилось от болевого шока; перебитые легкие заставили бы захлебнуться собственной кровью. Он остановился, не давая Владу отпрянуть или убрать руку с рукояти кинжала. Затем посмотрел в глаза инквизитора поголубевшими человеческими глазами, глазами ребенка.

— Убей меня, Влад. И все кончится. Убей.

Глаза Падшего вновь потемнели, стали демоническими.

— А потом — беги. Так быстро, как только можешь. Беги — и не останавливайся. Потому что я вернусь. Низверженный с самых высоких Небес в самые низкие Ады, я пройду через все круги Преисподней, я головой своей пробью земную твердь — и вернусь. И тогда буду убивать тебя.

Корак отпустил кинжал, дрожа руками. Даже если ты бессмертен, превращенные в салат внутренние органы не рады. Схватив Влада за грудки, он поднял инквизитора в воздух, потрясывая.

— Не можешь, да? Я, блять, всегда знал! Всегда знал, что ты не сможешь. У тебя не хватит духу, Влад! Так вот, Верховный. Если у тебя достаточно воли, ты не пиздеть будешь, а действовать. Убей меня — или заткнись, пока я не вырвал тебе язык.

Теперь Корак плюнул в сторону, откинув и без того обессиленного Влада в сторону.

Тот с трудом поднялся, брезгливо утирая лицо рукавом, разглядывая отвратительные темные пятна на новой, некогда белой, рубахе. Отмахнулся от потянувшегося помочь Яна слишком резко, неясно рыкнув что-то на архидемонском, обратил взгляд на Корака.

— Сдохнуть хочешь, да? — осклабился он. — Больше всего на свете, Корак, ты хотел бы сейчас закрыть глаза и рухнуть в блаженную темноту. Без воспоминаний, без прошлого, выворачивающего наизнанку остатки твоей гнилой души. Или не рождаться вовсе — это было бы даже лучше для тебя, ты никогда не думал?.. Не думал, сколько бед этот мир мог бы избежать, не будь тебя? Для тебя небытие — спасение… А я не люблю спасать. Был тут один забавный парнишка — очень, кстати, на тебя похож… — Влад неожиданно замолк, приглядываясь к Кораку и в действительности отмечая какие-то сходства с Торнаком, но быстро встряхнулся и продолжил: — Ну, да не о том речь, Корак. Я не буду тебя убивать, потому что ты не мой враг. Потому что мне хочется смотреть, как ты мучаешься жизнью. Нравственный калека, не способный ни на какие чувства, умеющий только обладать, никогда не знавший ни проблеска любви. Рабыни — это ж все не то, да?.. Ничего настоящего. Мне тебя жалко, Везувий, но я не ангел Смерти, несущий милость страждущим Ее, я не достоин того высокого звания, мне ли распоряжаться жизнью… существованием твоим? И ты не Бог, Корак. Ты всего лишь человек. Сломанный. Жалкий. Не способный ни на что, кроме длинных речей и ненависти к себе. Господь был Творцом, ты не сделал ничего. Ты даже разрушать нормально не умеешь — только себя. Постепенно. По кусочку. Утрачивая человечность много раз, как змея год за годом скидывает кожу, хотя, казалось бы, куда еще ниже падать?.. Когда-то ты упивался величием, теперь хочешь только позорно сдохнуть от хоть чьего-нибудь ножа? Мог ли ты подумать, тогда, в самом начале, что так однажды будет, а, Кристофер?

— Ты слишком мал, Влад. Поживи мои года. Если я выгляжу чуть старше Яна, это же не значит, что я не видел Его, не видел первых Его детей, а может — зарождение Вселенной? Ты почти прав. Больше всего на свете я, Корак, хотел бы сейчас закрыть глаза и рухнуть в блаженную горячую ванну. Отмыться от крови и твоего запаха на одежде. Без меня мир лишился бы меня. Это самоцель. Я знаю себе цену. Если я не способен испытывать чувства, я заставлю других их испытывать за меня. Знаешь, как приятно делать больно, Влад? Как приятно чувствовать дрожащее под тобой тело, вне зависимости от того, будешь ли ты ломать ему зубы в следующий момент или слышать всхлип стыда и желания, стон. Забытую песнь Творца сорву стоном ваших сладких губ… Знаешь, в чем отличие между нами? Закончив одну войну, ты начинаешь другую. Потому что, видимо, вставлять кинжал в грудь тебе нравится больше всего. А я убрал его в ножны, надеюсь, ты хорошо понимаешь, о чем я. Прежде чем сотворить Мир, Творец совершил много херни, я тебя уверяю. Надеюсь, ты никогда не увидишь мир, созданный мною. Восьмой мир. Бог создал Детей Своих, а я этой возможности лишен. За силу приходится платить, но откуда тебе знать? Может, раньше я был сильнее, но и сейчас, спустя тысячи лет, я по-прежнему великий маг Кареона. И ты прав. Ты — не ангел Смерти, у тебя нет полномочий забирать меня, уносить в Забвение. Но такое право есть у меня. Я — Ангел Смерти. И Смерть — моя госпожа, — он снова кивнул на татуировку. — Смерть — моя любовь. Нет ничего страшнее и оттого ничего более возбуждающего. Ничего не заставляет трястись всем телом навстречу, кроме ее голодного сладкого дыхания. Я ушел, Влад. От проблем Света и Тьмы, от проблемы Четырех Стихий, от проблем Времени — и начал жить. Жить после стольких смертей. Ты назвал меня чужим именем, Владислав. Если когда-то так меня звали, и ты про это знаешь, то попробуй представить, каково мальчишке было вместить в свое тело и душу, в свой разум разум Девятого Лорда Хаоса. Я могу показать тебе, Влад. Это больше, чем одержимость. Но если ты умрешь от этого чувства, кто скажет мне спасибо? Если я не нравлюсь тебе, ты можешь уйти. Кареон большой. Только помни, что делает организм с щепкой, попавшей в руку? Он пытается растворить ее, уничтожить. Вали отсюда, никогда не появляйся больше.

Повернув руку, Корак шепнул что-то беззвучно. Масса воздуха тяжело глухо ударила Влада под дых, сбив с ног. Раны на животе Падшего затягивались с завидной быстротой.

— Я и не к тебе пришел, — прохрипел Войцек, упрямо не разрывая зрительного контакта с Падшим. — Не питай иллюзий, что ты кому-то во всех существующих мирах нужен. Что моя неприязнь к тебе могла быть настолько сильна, чтобы я протащился сюда за полмира… Некогда великий маг, проебывающий время здесь — слишком жалкое зрелище… — Он сухо, неестественно рассмеялся: — И за силу, говоришь, платить надо? Действительно. Откуда ж мне знать… Откуда мне, сука, знать?!

Он хотел сказать что-то еще, но захлебнулся кровью точно так же, как захлебывался Корак совсем недавно. Кровью ярко-алой, человеческой, не содержащей ни доли той тьмы, которая шла по венам Падшего.

— Хватит, — метнулась между ними худая фигура. Влад с трудом различил инквизитора мутным взглядом, застонал — не от боли, а от отчаяния. Ян ни за что не отойдет в сторону.

Он даже не стал доставать оружие, не представляя даже, что может всерьез выступать против любого из магов. Только загородил Влада, медленно пытающегося отскрестись от холодного пола.

— Поскольку никаких приятных чувств от общества друг друга мы, очевидно, не испытываем, предлагаю больше не испытывать свое и чужое терпение беседой, — резко бросил инквизитор. — Мы и правда здесь не ради тебя и не для твоего убийства. Влад не станет просить о помощи, но она нам правда нужна. Только покажи дорогу в наш мир, и ты больше никого здесь не увидишь.

— Ян — я запомнил твое имя, — если нет существ, которым я нужен, то эта Долина пуста. Вам некого здесь искать. Влад считает себя сильным магом, неужели он сам не способен отправиться домой?

Рик пока присел около Влада, не подавая руку. Чуть наклонился к нему, раскрыв рот, который сейчас можно было назвать пастью. Расстегивающаяся до ушей с двумя особо длинными клыками и несколькими более короткими в глубине пасти. Звериные красные глаза по-хищному смотрели на инквизитора, с явным желанием сожрать кролика холодной зимой. Вот теперь человеческого подобия в вампире не наблюдалось.

— Я загрызу тебя, мальчик, если ты продолжишь в том же духе.

— Крайне не советую, — отозвался Ян, краем глаза следя за вампиром. В руке сверкнул тонкий метательный нож. — Во-первых, Влад невкусный и несъедобный, во-вторых, тебе же будет неприятно, если этот ножичек прилетит в горло?

— Я не почувствую, можешь не беспокоиться. Но твоя храбрость похвальна.

Ян спокойно улыбнулся и убрал оружие так же незаметно, как и достал из ножен.

Корак тем временем отрегенерировал и достаточно успокоился, продолжая рассматривать его.

— Если даже вы нашли Кару, то почему я должен помогать? Мне хорошо вне зависимости от вашего присутствия здесь. А тем более, вполне нравится присутствие Каролины.

— Тебе хорошо, пока она здесь? — тихо спросила до того молчавшая Ишим. — А когда она захочет пойти с нами? Вернуться в тот мир, где ее держит нечто большее?

— Тогда я буду делать то, что делаю последние тысячи лет, да… Страдать. Жизнь нужна для этого, чтобы страдать, я уверен.

— Прекрасная позиция, — слабо откликнулся Влад, косясь на Ричарда, по-прежнему держащегося подозрительно близко. Нашел необходимой едкую усмешку: — Обнять и плакать, блять…

— Где Кара? — жадно перебила его Ишим. Ни намека на прежнюю, привычную инквизиторам, вежливую мягкость в ней больше не было — они видели только демона, напавшую на желанный след адскую гончую.

— В особняке, — откликнулся Ричард, приводя себя в должный человеческий вид. — И если мы закончили друг друга поносить и драться, то можно пройти.

***

Взлетая вверх по лестнице, Ишим слышала только, как гремят сапоги по отполированному до блеска мрамору и как грохочет в ушах пульс, слишком учащенный даже для демона, грозящий разрывом измученного сердца. Достигнув последней ступени, она на миг остановилась, обессилено повисла на перилах, чувствуя, как они впиваются под ребра, но не способная двинуть ни рукой, ни ногой. Из горла вырвался неясный вздох-хрип, отнявший у нее все силы, агонично дернулся хвост.

Ей уже не нужны были объяснения Ричарда, рассказывавшего, как добраться до комнаты Кары, все они вмиг вылетели из головы; Ишим влекло, тащило вперед что-то, что было сильнее ее. Древний зов демонической крови, заставивший ее встать на след. Кара была близко, Кара ходила по этому замку, улыбалась его обитателям, и это заставляло Ишим задыхаться еще больше. Захлебываться воздухом, дрожать, как утопающая в мутной болотной воде.

Дверь в комнату загрохотала, хоть Ишим и казалось, что она совсем не приложила силу, та просто вдруг разлетелась в разные стороны двумя створками, как тяжелые ворота, и демоница маленьким обезумевшим вихрем ворвалась внутрь, дико оглядывая убранство просторной комнаты и ища глазами знакомую фигуру.

Кара сидела на подоконнике, за спиной ее было раскрытое окно, ветер играл встрепанными короткими волосами. На громкий звук она вздрогнула, едва не пошатнулась, отклоняясь назад, но в последний миг смогла удержать равновесие — ненадолго высвободила крылья, хлестко ударила ими, кидая худое, почти человеческое тело вперед.

Сама Ишим не помнила, когда кинулась ей навстречу. Наверное, еще в тот долгий миг, когда показалось, что Кара вот-вот сорвется вниз. Она не успела даже подумать, просто бросилась за ней — подхватить, удержать, помочь… Теперь Кара, знакомо обнимая ее, шарясь в спутанных волосах, шептала что-то бессвязное, уткнувшись носом в затылок, прижимая к себе всем телом; чувствуя ее выступающие кости, знакомый жар кожи, Ишим затихла, обмякла в ее руках, отстраненно думая, что ноги подкашиваются, и она вот-вот упадет.

Вжавшись в ее плечо, в отворот свободной, явно с чужого плеча, рубахи, Ишим думала, что от Кары здесь не пахнет порохом и кровью, как обычно. Яблочным сидром — сильнее, перекрывая все остальное. Слишком сладко. Чувствуя, что начинает всхлипывать, Ишим плотнее прижалась к ней, тихо взвыла, уже не в силах сдержать опалившие веки слезы.

Шепча на смеси странных языков, путаясь в словах, Кара безмысленно гладила ее по волосам, не в силах отстраниться ни на минуту, словно боясь, что Ишим испарится, исчезнет. Она не плакала — Ишим знала, что Кара не умеет. Только тело била крупная, лихорадочная дрожь, а голос хрипло срывался, раз за разом выговаривая одни и те же слова.

— Прости меня, прости, прости… — тихо бормотала Кара, наконец оторвавшись от нее, торопливо целовала, поглаживая Ишим по спине. — Родная моя, Ишим, silar me, хорошая, я… прости… я тебя…

— Я знаю, — шепнула она.

— Только не пропадай больше, — шептала Кара. — Не оставляй меня. Что угодно, только… прости, милая, прости…

Она даже не желала знать, за что Кара так отчаянно и надрывно просит прощения, просто закрыла глаза — отчасти, чтобы не было видно ее слез. Кара потянула ее на широкую кровать, просто прижала к себе, до сих пор боясь выпустить из рук, долго молчала. Чувствуя, как она перебирает ее волосы, Ишим тихо мурлыкала, ластясь ближе.

— Никогда не уходи больше, ладно? — выдохнула Кара в самое ухо. — Никогда. Я не могу без тебя, солнце, я начинаю сходить с ума. Я слишком долго была совсем одна, чтобы потерять на миг обретенное счастье, я… — голос снова сорвался, она замолкла. — Просто не уходи. Пожалуйста… Обещаешь?

Она прижала ее крепче, греясь теплом тела, вздрагивая от порывистого ночного ветра, веющего через распахнутое окно; тот задул свечи, неровно освещавшие комнату, стало совсем темно. Кара дышала в миллиметре от губ Ишим, вплетала пальцы в ее волосы, почесывала за ухом.

Ласковое мурлыканье домашней кошки накрывало неестественным, странным теплом, их обеих — уже и не понять было, от кого оно исходило. Кара еще шептала что-то почти неслышно — прикрыв глаза, ткнувшись Ишим в шею, не размыкая объятий, но та ее почти не слышала.

Измотанная долгой дорогой, закрыла глаза и впервые за долгое время спокойно заснула.

***

— Влад? Войцек! Зар-раза, да проснись ты…

Тот с трудом разлепил веки, хрипло закашлялся с первого вздоха, только потом слезящимися глазами посмотрел на Яна, склонившегося над ним. Инквизитор метнулся куда-то в сторону, вернулся, втиснул в руки стакан, наполовину наполненный водой.

— Я кричал? — между крупными глотками выдохнул он.

— Истерически смеялся. Я аж проснулся… — Ян неясно мотнул головой на диван, стоящий под окном. — Страшно так, с утра…

Поправляя встрепанные спросонья волосы, Влад исподлобья глянул на Яна, недоверчиво склонил голову.

— А. Да это херня, часто так, — отмахнулся Войцек — осторожно, чтобы не повело. — Нервы, в общем. Сам не помню, что там мне снилось… Короче, не стоило так волноваться, хотя приятно, конечно… И водичку достал где-то…

— Сейчас я тебе на голову ее вылью, — вежливо улыбнулся Ян, многозначительно кивнув на графин, стоящий на прикроватной тумбочке.

— Ооо, давай, — неожиданно согласился Влад. — Башка раскалывается — знать бы еще, с чего… Ян, родной, там ничего покрепче не найдется?

— Нет.

Ян сел рядом, поднял с пола скинутую Владом рубашку, безнадежно запачканную в черной крови — сейчас Войцек валялся на кровати в каком-то кораковском шмотье. На безжалостный треск ткани Влад лениво повернул голову, блаженно взвыл, стоило прохладной тряпке опуститься на лоб.

— Я идиот, да? — тихо уточнил он. — Сам опять ввязался непонятно во что, Корак, он… В общем, виноват, сорвался. Ебанат…

— Полнейший, — столь же спокойно согласился Ян.

Между тем он продолжал рвать рубашку — все равно ее только выбрасывать. Странно покосившись на непрекращающийся звук разрываемой ткани, Влад возмущенно ворчал:

— Да он же…

— Скажешь, что первый начал, я тебе двину.

— А вот это не надо, — чуть оживился Войцек, привстав на локтях с болезненным стоном. — Совсем откинусь, наверно. Старый стал…

— Кризис среднего возраста?

— Иди ты… — отмахнулся Влад. — Правда, не очень получилось, мы все-таки в его дом пришли, а тут сразу так. Но ты меня тоже пойми, он как будто нарочно меня из себя выводит, скотина пернатая, начал толкать эту тему про Бога… А я все забыть про это пытаюсь, новую, сука, жизнь начать… Я, я ведь правда хочу. Забыть. Все кончилось, а тут он со своими пафосными речами, и мне сразу крышу сорвало.

— Да я-то понимаю, только со стороны это выглядело так, как будто сейчас там будет два трупа. Или один. Твой.

Влад рассматривал высокий потолок, кусая губы.

— Когда мы встретились, я был таким же невозможным психопатом, да? Тоже орал что-то громкое и пафосное, больше всего мечтая сдохнуть от твоей руки? Был убежден в своей правоте, сгорал от ненависти к себе же, заливал этот пожар самоиронией?.. Я есть Бог, да, все такое… Чтобы убить Бога, мне нужно было всего лишь стрельнуть себе в башку, а у меня рука так не поднималась… Нужен был грандиозный спектакль… и я в главной роли. Я тебе жизнь сломал, инквизиторство… к черту… Ян… только лишь из-за этого. Из-за эгоистичного своего желания быть чем-то большим, чем запутавшимся в самом себе мертвецом. И что, это того стоило?.. Стоило калечить, стоило навязывать свои идеи, становиться чем-то значимым, зная, что впереди меня ждет желанная смерть?.. Больше всего я жалею об этом, веришь? Что с начала знал, чем это закончится.

— Ты… мечтал умереть?.. — слабо вздохнул Ян, кажется, уловив только это.

— А? — удивленно переспросил Влад. — Да… Хотел. За что-то великое, иначе какой в этом смысл, — дерганно пожал плечами он, запрокидывая голову вверх, чуть кривясь; перевернул прохладный компресс другой стороной. — Теперь не могу, Ян. Я не могу умереть, зная, что ты кинешься в Бездну следом.

— Нет, ты говорил… — инквизитор замялся, вздохнул: — Не важно. Что было, то было, мы уже сотню раз об этом говорили.

Ян поднялся с кровати, прошелся по комнате, нервно продолжая рвать кусок рубашки, пропитанный черным, огляделся. Пока Влад что-то неясно бормотал про Корака — преимущественно нецензурно, — вытащил откуда-то дешевенький портсигар, украденный у неизвестного путешественника, достал последнюю сигарету… Кончик ее почти мгновенно вспыхнул ярким огоньком.

— Я хорош? — уточнил Влад, косо улыбаясь.

— А если бы ты меня спалил?

— Не спалил бы. Ну, не всего. Максимум брови. Тебе пойдет… — Влад попытался дернуться, но запущенный Яном портсигар едва не прилетел ему в голову. — Да ладно тебе, инквизиторство, я ж шучу, что ты нервный такой! — взвыл Войцек, отшатнувшись. — Я ж почти любя!

Ян фыркнул, завалился обратно на диван, потянулся, блаженно зажмурился от первой затяжки.

— Кара просила заглянуть. Она… где-то тут. Говорит, найдешь.

— Ты ж от моих воплей проснулся, — недоверчиво перебил Влад.

— Там Кара залетала, разбудила. Я пытался заснуть опять, а потом ты орешь… Оно вообще… часто так?

— Зато прикинь, как ты на работе заебываешься, что спишь без задних ног и нихрена не слышишь? — оскалился Влад.

Он сам понимал, что напускная веселость звучит еще хуже, чем если бы он просто выл от отчаяния, но не знал никакого другого способа заставить Яна кривовато улыбаться в ответ.

— Ладно, я пойду… — Влад рывком поднялся — иначе просто не смог бы оторваться от постели, особенно сейчас, после почти недельного путешествия и сна на голой земле. Не смог бы удержаться от искушения продолжить говорить и винить себя во всех бедах. — Кара просто так не зовет. А ты пока поспи, что ли…

Влад кинул мокрую тряпку на тумбочку, взмахнул рукой, почти незаметным движением вырывая сигарету из рук Яна и перехватывая себе. Возмущенный вскрик инквизитора он уже не слышал — шатнулся за дверь, торопливо захлопывая ее за собой.

***

Корак тарабанил пальцем по столу, раздумывая. К прочим проблемам, заключающимся в спорах с Воландом о землях, медленном осознании собственной деградации и, что самое ужасное, прокисшему соку, прибавились еще.

Как минимум, Владислав Войцек, представляющий из себя не просто проблему, а весьма подвижную, с руками, ногами, острым языком и аналитическим складом ума. Маг рано или поздно поймет, что Падший вовсе не желает отпускать Кару домой, хотя и приходится. Еще и действует на нервы, постоянно напоминая про «запыленность» отошедшего от дел Корака.

Что мы имеем в итоге? Неизвестного недоброжелателя, отправившего Гвардейцев в Кареон, прокисший сок, проныру-мага и, судя по словам последнего, первый не просто желал Кораку что-то недоброе, а именно смерти. Какая-то часть Падшего со свойственным пафосом даже перед самим собой вспомнила о семье. Братьях и сестрах — Лордах Хаоса, ныне нашедших упокоение в Пустоте. И, будучи любителем прыгать с темы на тему и с мысли на мысль, он сделал умозаключение, от которого хотелось рассмеяться и пустить пулю себе в висок.

Совершив ряд простеньких махинаций, Корак снял иллюзию с собственной шеи и груди, оставив амулет в виде пятиконечной звезды — части пентаграммы, не вписанной в окружность и с достаточно острыми краями. Коснулся его, Падшего пробрали мурашки. Несильный заряд тока будто прошелся по подушечкам, тепло разлилось по руке, достигая локтя.

Подорвавшись, накинув рубаху, застегнутую наспех, Корак вышел из покоев, хлопнул дверью и, двигаясь по обычаю быстрым шагом, направился к двери покоев Кары, открыв ее достаточно бесшумно. К счастью, положение друга Владыки Долины позволяло открывать все замки в особняке.

Мирно сопящая демонесса, уставшая с долгой дороги, представляла собой умилительное зрелище. Расплывшийся в коронной умилительно-похотливо-маньяческой улыбке Падший склонился над Ишим, чувствуя исходящий от белья запах свежести, ощущаемый обычно в первые дни после стирки оного, когда, минуя тяжелый день, ты наконец мог позволить себе упасть на кровать и не вставать, а также аромат сирени, заполонивший комнату.

Стоило его тени упасть на лицо Ишим, как та тут же нахмурилась, вздрогнула; метнулся, изогнулся на простынях хвост, веки задрожали… Через несколько мгновений она резко, на вздохе, граничащим с воплем, распахнула глаза небесной синевы, вскрикнула, взметнулась, оскалясь в лицо Кораку, хлестнула хвостом из стороны в сторону, подобралась. Встрепанная, взъерошенная, напоминала больше хищного зверька, готового броситься на обидчика — порывисто, всем телом.

— Что? — рублено, отрывисто бросила она, прищурилась, недоверчиво глядя на Корака. Краем глаза косила в правую от себя сторону — видно, искала Кару, давно покинувшую комнату.

— Спокойно, все хорошо… Присяду?

Не дожидаясь ответа, он занял самый краешек кровати, чувствуя знакомое успокоение. С демонессами ему было проще.

Падший невинно улыбнулся, пригладил волосы, облизнул губы.

— Я бы хотел… Поговорить?

Эта демонесса была не совсем такой, как он привык; чувствовалось за внешней хрупкостью что-то сильное и опасное, особенно в те мгновения, когда Ишим показывала аккуратные клычки. Тем не менее, сейчас она успокоилась, села ровнее, избавившись от хищничьего излома спины и сердитого помахивания хвостом.

— Ты меня напугал, — почти смущенно заметила Ишим. — Но… говори.

Ишим с трудом подавила зевок — видно, все еще хотела спать.

— Смиренно прошу меня простить. Дело в чем… С тех пор, как ты попала в Кареон, не возникало ли у тебя каких-то мыслей, которые не были бы тебе свойственны? Может, тебе хотелось поджечь какой-нибудь город, ограбить банк, убить кого-нибудь?

Корак старался придать голосу постоянственное спокойствие. Поток звуков лился в уши густым горячим шоколадом, согревая и обволакивая, полностью погружая в себя. И даже внутри можно было чувствовать, как горячая смесь обжигает горло, медленно стекает по горлу, попадает в желудок и остаётся там… Ишим сонно моргнула, протерла глаза кулачком, прищурилась, словно пытаясь удержать перед собой расплывающийся образ Корака.

— Мне хотелось двинуть по носу одному эльфу, — расслабленно пробормотала она. — И я это сделала. А… это важно?

Корак вздохнул, как вздыхает учитель, рассматривая ученицу, что не может родной город показать на карте. Улыбнулся, найдя смешным и увлекательным собственный ход мыслей.

— А то, что ты не сделала? Что-то навязчивое, давящее, ломающее волю? Может, Оно взывало к твоей демонической сущности, Оно шептало, что ты не ангел и что пора, пора делать то, что свойственно демонам? Тебе хотелось убивать?

— Убить Везувия, — зачарованно кивнула Ишим. — Только я не хочу никого убивать. Только потом поняла, что это и есть ты, но с самого начала не хотела. Это Влад сходит с ума и кидается на тебя, а мне это не нужно. Мы же… и так найдем отсюда выход?

С какой-то трогательной надеждой она посмотрела на Корака, как смотрят только дети. Улыбнулась, покачала головой своим мыслям.

— Интересно, — тихо пробормотала она, — что я за демон такой, что не хочу никому вредить.

— Демон, который стал умнее животного.

Корак взглянул ей в глаза тёмным, мутным взглядом. Таким глубоким, что Ишим разглядела бы там мириады падающих звёзд, летящие кометы, рождение целых галактик и неистовый гнев, смешанный с диким ошеломлением от происходящего.

— Выходит, моих же товарищей с Земли прислали убить меня, да?

Эха не было, но ответ вернулся ему в голову его же голосом, врезаясь в кору головного мозга и задевая самые напряженные струны души. В виски ударило трижды.

Он начал бояться. Бояться за окружающих. Бояться, что какие-то внутренние инстинкты Везувия почувствуют опасность. И ликвидируют её. На секунду в голове вспыхнула картина того, как Падший носится по особняку, убивая каждого, кто встретится на пути. Он чувствовал как табакерка холодила руку, оттеняя ощущение тепла от горячей крови, стекающей по рукаву. Чувствовал, как пальцы покалывает, как чёрные крылья отзываются упоением на Смертельные заклинания. Они не причиняют боль. Они убивают.

Он чувствовал, что давно сошел с ума.

Моргнул.

Очнулся, когда уже держал руку Ишим в ладонях, когда глотка судорожно дергалась, будто пытаясь пить воздух.

— Ишим…

Та успокаивающе мурлыкала что-то под ухом, осторожно касаясь его ладони. Без страха заглядывала в глаза, не прекращая кошачью уютную песню, каким-то чудом чуть отодвигая боль.

— Никто из нас не будет тебя убивать, — призналась она. — Они могут говорить что угодно, только ты нужен Каре, а мы все живы и живем только ради нее. Так что успокойся, Корак. Дыши.

— Ишим Иш’Хара, я давно не боюсь Смерти.

Он наклонил голову, подмигнув девушке, уже намеревающейся его поправить.

— Она красивая. Но не для всех, конечно. Скажи мне, Кораку, рабовладельцу, убийце, насильнику, демону, худшему, чем ты. Ты была создана для Войны, которая кончилась. Мы были созданы, чтобы уничтожить все. Мир погубит левша. Скажи, ты можешь довериться мне и позволить взвалить тебе на плечи очень тяжёлое бремя?

— Довериться? — рассмеялась Ишим. — Еще не зная, что за бремя? Нет, Корак, демоны моего мира никогда не принимают таких расплывчатых предложений. Что ты хотел?

— Хотел услышать этот ответ. Давным-давно, когда трава была зеленее, вода чище и вкуснее, погода теплее, а отголоски Создания Мира чувствовали только шизофреники, в военном лагере жил сирота. От его друга, с которым он, как и полагается двум идиотам, познакомился в драке, отказались родители. Им было слишком сложно, хотя вряд ли это оправдание.

В руке Корака что-то сверкнуло. Амулет в виде пентаграммы с острыми краями.

— Однажды друга этого самого мальчика, Криса, настигло небольшое несчастье. Уж чем-то не угодил он паре тамошних обитателей. И они пошли драться. Ну не мог же Крис оставить друга в беде. Да? Ринулся помогать, а потом плевал кровью, лёжа на той самой зелёной траве, слушая журчание чистой воды. Но идиллию прервало чутье. Вставшие дыбом на затылке волосы. Крис схватил что-то, лежавшее под его рукой и закрылся от удара, закричав от боли. Его рука, от кисти до локтя, покрывалась татуировками, рассеченная острыми краями амулета истекала кровью. Нападавший обуглился так сильно, что кости были горячими. Амулет вселил в тело Криса Лорда Хаоса Везувия, чуть не уничтожив это самое тело. Но сначала это проходило бесследно, рука вернулась в прежнее состояние. А глупый мальчик носил амулет на груди.

Корак щелкнул по амулету, заставив его крутиться вокруг своей оси перед глазами Ишим.

— Когда в лагерь пришло письмо, что дом друга Криса, Кендалла, сгорел, тот долго плакал. А потом заметил перстень отца на пальце Кристофера. Последний бежал, раздираемый болью, ненавистью и отчаянием. Он умирал и воскресал, его лопатки прорывали крылья. Живя в лесу, он убивал каждого, кто приближался к его жилищу. Так родился Корак…

Падший закончил речь, а амулет продолжал крутиться, завораживая.

Ишим молчала, пристально рассматривая амулет, выглядящий не так страшно, как можно было представить по рассказу. Наморщив лоб, подергивая кисточкой хвоста, рассматривала грани, словно пыталась рассмотреть в них самого Лорда Хаоса. Напряженно молчала. Потом взглянула Кораку в глаза.

— И ты хочешь отдать его мне? — удивленно спросила она. — Не Каре, не кому-то, кого знаешь больше, чем какой-то час своей жизни?

— Хочу, но с условием. Никогда не надевай его. Ни на шею, ни на руку, ни на ногу, ни куда-либо ещё. Ни на себя. Ни на другое существо. Если условием вашего возвращения является моя смерть, то с амулетом шансов точно нет. Возьмешь его, Ишим?

Она долго молчала, разглядывая амулет снова и снова. Потом протянула руку:

— Не знаю, почему ты решил отдать его именно мне, но будь что будет. Я не так глупа, чтобы надевать эту вещь, Корак. За свою жизнь я видела только пару артефактов, от которых исходила похожая энергия. Одним чуть не убили меня, в огне другого едва не сгорел мой друг. Если я спрячу его на дно своей сумки, ты будешь доволен?

— Даже если положишь в карман. Это не столь важно. Будешь помнить меня, Ишим?

Он вложил амулет в руку демонессы. Тот сменил форму с пентаграммы на Чёрное Солнце, блеснул, хотя не должен был. Корак вздохнул, аккуратно собрал пальцы Ишим в кулак, сжимающий артефакт, и снова глянул в глаза.

— Помни Чёрное Солнце, Ишим. Будешь?

— Silar Daarkha, — с улыбкой кивнула Ишим. — Буду.

***

— Последний раз так хотел кого-то убить примерно полгода назад, — лениво отмечал Влад, с удобством устроившийся на стуле с резной спинкой и беспардонно закинувший ноги на стол. — Кара, что ты нашла в этом пернатом?

— Ты ревнуешь, — довольно отозвалась Падшая. Та прохаживалась вокруг, покручивая в руке кубок с вином, косилась на Войцека. Влад сам знал, что о громком знакомстве с Кораком ей уже известно, но извиняться нисколько не собирался.

— Кого, тебя? — пренебрежительно протянул он. — Это к Ишимке. Где она, кстати?.. — скорее подумал вслух, нисколько не заинтересовался ответным «Спит». — Мне просто этот тип не нравится… Ты хоть знаешь, что у него в голове?

Кара неожиданно остановилась, перестав вертеться вокруг. Поставила кубок на стол с грохотом, чуть расплескав темное, какого-то кровяного цвета, вино на почти черную поверхность столешницы. Четко, по-военному, развернулась, стукнув каблуками ботинок весьма громко в повисшем вдруг неприятной тишине. В излюбленном своем жесте чуть склонила голову, нависнув над сидящим собеседником.

От сверкающих алыми искрами глаз Влад взгляда отвести не смог.

— Знаю, — тихо, но убедительно припечатала Кара. — Сколь ни хочется тебе выцарапать ему сердце и выгрызть трахею, я не позволю.

Он задумчиво кивнул, чуть улыбнулся — уже лихорадочно соображал, как перевести все в шутку. Кара не спешила отступать, пристально его рассматривая. Влад устало подумал, что ему хотя бы повезло, что она не схватилась за рукоять меча, висевшего у нее на поясе.

Раскрыв дверь в покои, Падший, успевший накинуть рубаху и плащ, подкинул очередную бутылку вина в воздухе, аккуратно схватил ее затем за горлышко и кинул в сторону Кары.

— Приветствую честной народ! Празднуем сегодня! Завтра будет что-то. Может, нас уже и не будет, да? А сегодня мы тут, и нам очень хорошо…

С этими словами, Корак двинул магией одно из кресел ближе, прыгнул на него и, чуть не опрокинувшись назад, с трудом нашел баланс без раскрытия крыльев. Хихикнул, подмигнул Владу и цокнул, улыбнувшись уголком губ.

— Итак, господа, — не обращая внимания на гримасы Корака, начал Войцек. — Не хочу показаться невежливым гостем… а, в пизду, как говорится… Хочу как можно скорее покинуть этот мир и оказаться дома. Это возможно? — он внимательно посмотрел на Падшего, ожидая столь же серьезного взгляда в ответ. — Я, как тебе будет приятно узнать, в местной магии понимаю не особо много, так что прежде чем на ком-то экспериментировать, выслушал бы предложения.

В этот раз взгляд Корака полыхнул больше, чем при более наигранной сцене на улице. Сжав подлокотники настолько сильно, что можно было начать беспокоиться за щепки, впивающиеся под ногти, он закрыл глаза, коснулся виска и тихо вздохнул.

— Понимаю тебя, Войцек. Полагаю, я мог бы что-то сделать. Ты знаешь, кто вызвал вас сюда? Это точно не случайность, я уже приводил достаточно похерестические расчеты в виде рисунка от руки, но даже они показывают, что это очень тонкое заклинание.

— Есть тут один… — кивнул Влад. — Настойчиво лез мне в голову и призывал тебя убить… Но я, — радостно оскалился он, — не поддавался, хотя искушение, надо сказать, велико… Что такого надо сделать, чтобы на тебя точил клык вампир?

— Перейти ему дорогу, полагаю. А так же претендовать на хранилище Всемагических артефактов в Долине Теней и поддерживать убийцу своего отца, который ею завладел. Аш у Воланда, Кр… Корак.

Пихнув шлем под мышку, появившийся Кендалл полупоклонился Каре и кивнул головой Владу. Явно по старой привычке, с Кораком он не здоровался, не встречался с ним взглядом и питал наименее нежные чувства.

— Правильно, Воланд, — чуть расстроено — хотел сам это произнести — согласился Влад. — Представляешь, — усмехнулся Каре, — прямо как…

— У Булгакова, — завершила та. По нахмуренному виду и напрягшемуся телу, готовому вмиг взвиться вверх, вскочить и броситься куда-то, можно было точно сказать, что Каре это имя тоже было знакомо. Она подняла изумленный взгляд на Корака, недоверчиво протянула: — Это ведь тот вампир, у которого мы… были.

Прикусив губу почти до крови, Кара замолчала, потупив взгляд, — видно, мучаясь не самыми приятными воспоминаниями. Словно во сне, коснулась рукой плеча, лопаток — насколько доставала.

— Так от этого жгло крылья?.. — ни к кому не обращаясь, заметила она. — И мы не поняли?..

— Крылья жгло потому, что там колдовали на крови ангелов. И ты, будучи им когда-то, чувствовала. А я не настоящий, посему не разобрался. Воланд, значит…

— Выходит, твоя кровь в жилах Аш сделала ее целью для Воланда? — спросил Кендалл, не нуждаясь в ответе. Казалось, сцепятся. Рыцарь Смерти нынешний, облаченный в тяжелые доспехи с двуручным мечом на бедре, сжимающий кованый шлем с узкой прорезью для глаз.

И Рыцарь Смерти прошлый, с татуировкой, в легкой рубахе и брюках, с вечно развязанными шнурками, пьющий вино в отдалении от крупных конфликтов.

Кендалл успокоился, с ненавистью глянув на Корака. Тот проквакал что-то, прожестикулировал.

— Да сделаю я все. И Аш вытащим, и вас на землю отправим, только не надо так на меня смотреть!

— Кто смотрит, я смотрю? — неправдоподобно удивился Влад. Глянул на Кару, пристально изучающую свои руки, пожал плечами. — Ну, наверно, я. Ты только не волнуйся… — Он немного замялся, склонил голову набок, хмыкнул: — Данко, Данко… не, не нравится… Можно Оленькой?

Кара поперхнулась словами, заготовленными для ответной реплики. Влад преувеличенно-невинно улыбнулся:

— Оиален же.

— За какие грехи, Святая Тьма… — Корак закатил глаза беззвучно шепча что-то, обратив вверх взор. — Все можно, но только очень… очень осторожно. Застрелю тебя, это точно!

Влад улыбнулся шире, показывая клыки, которыми в Долине, впрочем, было никого не удивить.

— Кто еще кого… — вздохнув, протянул он.

— Да, ты у нас тот ещё стрелок!

— Буду ждать вас в замке. Крис, будь быстрее, — фыркнул Кендалл.

Портал закрылся в тот самый момент, когда в спину Рыцаря Смерти должен был влететь нож, схваченный со стола.

— Неплохо, — встряхнувшись, оценила Кара. — Поскольку Воланд, очевидно, имеет самое прямое отношение к нашему веселому путешествию, предлагаю не упускать шанса проломить ему голову… А то можем и не успеть, товарищ Кендалл настроен очень уж решительно… Влад, с нами?

Тот на пробу взмахнул рукой, дождавшись, пока загорятся огненные искры между пальцев. Успокоенно улыбнулся, почувствовав знакомое тепло магии.

— Эта скотина не давала мне спать, еще бы я не с вами, — проворчал он. — Кинуть Ишимке и Яну мысль, что мы ненадолго уйдем кое-кого убить?..

— А он разве?.. — нахмурилась Кара.

— Останется тут, — убежденно заявил Влад. — Нефиг к этим вампирам соваться, они все какие-то бешеные… не в обиду твоему Рику… — Войцек вдруг вспомнил оскаленную пасть вампира, увиденную прошлым вечером. — А, может, и в обиду.

— Обязательно возьми с собой Яна. Вдруг придется стрелять или убивать кого-то, да?

— С-сука, — коротко рыкнул Влад, но отчего-то одернул себя — продолжать не стал.

Корак снова рассмеялся. Встав с кресла, глянул на пол. Медный нагрудник появился под плащом. Владу в глаза бросился небольшой скол у его вершины.

— А вот Ишим я бы оставил Рику. Если что, Кассия забьет его подушкой насмерть, она девочка ревнивая. Да и не был бы столь позитивно настроенным. Воланд по праву один из самых сильных магов Кареона. И помните: нельзя смотреть князьям вампиров в глаза.

— Мне нравится идея, — разнеслось от двери.

Влад заметно вздрогнул, вывернул шею, рассматривая растрепанного инквизитора, стоящего чуть позади. Закатил глаза, натянуто рассмеялся:

— А, ты все-таки научился подкрадываться? Кто-то собирался спать…

— Передумал, — невозмутимо отмахнулся Ян. — Так что я с вами, и это не обсуждается…

— Давайте вы сразу перейдете к той стадии, где все мирятся, — встряла Кара.

— Там еще стадия, где я его бью, — задумчиво прикинул Ян, — но ладно, можно и так. Возражений нет?

Влад проворчал что-то неразборчиво на неясной смеси языков.

— Можно еще пару стадий, но многие будут не согласны, к сожалению… А вы неплохо смотритесь, если что — я могу быть свидетелем со стороны невесты. Да, Владушка?

Корак, готовый уклоняться от летящих в него сапогов, рассмеялся. Уж участились эти необычные виды осадков.

— В смысле?.. — вскинул голову Влад, отвлекшись от своих мыслей. Моргнул, обдумывая услышанное. Посмотрел на оторопевшего Яна. — А. Блядь. Я все-таки его убью, — мечтательно заметил он. — Зверски. Да. Кара, нам нужна эта патлатая башка на шпиль замка?

— Ты сначала вернись туда, — уклончиво ответила она. — А там глянем.

Поднялась, потянулась, проверила, как быстро вытаскивается клинок из ножен. Поочередно улыбнулась Владу и Кораку:

— Сначала Воланд, потом еще погрызетесь… А сейчас вы будете драться за право соорудить портал?

Влад двинул кистью, чуть поморщился.

— Дамы вперед, — учтиво склонил голову перед Кораком, не видя, как Кара кривится от стойкого ощущения дежавю.

— Глупый, мальчик просто симпатичный и вовсе не похож на девушку! Проходи, малыш! — Корак характерно двинул рукой, указав Яну на созданный портал.

— Идиоты, — беззлобно заметила Кара, легко миновав и окрысившегося в ответ Яна, и радостно лыбящегося Корака.

Глубоко вдохнув перед шагом, она уверенно шагнула в возведенный портал.