Комната, которая досталась им, по праву могла называться королевскими покоями… и она была вовсе не самая богатая в этом доме. Влад никогда не любил роскоши, но не стал ничего говорить — надеялся, что они не задержатся в Авентисе. Поджидая, пока Кара договорится или окончательно рассорится с Мелехом, он был бы доволен даже каморкой чулана, жизнь научила Влада быть неприхотливым.

Широкая кровать, больше подходящая для оргий, мягкие кресла, обитые бархатом винного цвета, внушительная мебель с резными ножками: столы, стулья, шкафы. На Девятом такое богатство сначала распродавали задешево, чтобы урвать хотя бы немного выгоды, а потом, когда деньги обесценились, и вовсе стали использовать на растопку: на холодном кругу всегда нужно что-то жечь, чтобы не замерзнуть. В собственных комнатах Влад чувствует себя дикарем, который вломился в музей и почему-то остался в нем жить.

Вряд ли Мелех хотел похвастаться перед ними, думал Влад, вспоминая просторное имение губернатора, что занял Падший. Скорее всего, такое богатство окружает всех его союзников.

Но что толку в золоте, если проклятый Падший сломает тебе мозг?

Ян в огромной комнате тоже робел, но было у него любимое местечко — на подоконнике, у широкого окна в резной раме. Влад шутил, что он похож на кота, пригревшегося на солнце. Вид выходил прямиком на канал, в котором плескалась черная вода, на перекинутый через него каменный мостик с колоннами, на улочку, по которой часто проезжали кареты и проходили торопливые прохожие. Все это напоминало Яну о Петербурге; он скучал по миру людей, хотя не признавался в этом, понимал, что они нескоро туда выберутся.

Сидя с утра на подоконнике с исходящей паром чашкой чая, Ян в задумчивости рассматривал темную воду, что лизала гранитный берег. Владу нравилось наблюдать — не за улицей, за ним. Острое лицо, синие глаза. Иногда он подходил, чтобы приобнять Яна со спины, уткнуться в светлые волосы, почувствовать запах его кожи, к которому примешивался холодок черного мрака. Влад бы соврал, что не хотел большего, слишком уж расслабляющими, обманчиво безмятежными были последние дни…

Но в углу, устроившись в мягком кресле, обычно сидел Дир и болтал с ними, или рассказывал что-то, или листал одну из книг, найденных в доме, или просто молчал, словно находиться рядом уже было ему приятно. Мальчишка с самого прибытия на Пятый круг был немного не в себе, и Влад радовался, что так он хотя бы может присматривать за ним — когда Дир шатался где-нибудь по улице, ему на хвост садился Ройс.

— По-моему, ты прячешься, — все же проворчал Влад, когда ленивый утренний разговор зашел в тупик.

— Вы моя семья! Я провожу с вами время! — воскликнул Дир, с вызовом тряхнул головой. Солнечный свет, такой яркий на Авентисе, превращал его вихры в ослепительно-белые.

— Ну, Кара тоже семья, но от нее ты бегаешь.

— Кара очень занята с переговорами, — напомнил Дир. — Я не хочу ее отвлекать.

А вот остальные ничего серьезного не делали… Влад покачал головой, в который раз задумываясь, что Кара притащила их только ради устрашения, какого-то статуса. Иногда казалось, что командор устроила им внеочередной отпуск, настолько все было безмятежным… и это пиздец как напрягало Влада.

— Ты так и не поговорил с отцом? — заботливо спросил Ян.

— Не уверен, что нам есть, о чем разговаривать… Кара сказала, что он хотел бы меня видеть, но… — Дир замялся. Он сидел, терзая уголок книги, которую сегодня притащил. Какие-то биографии местных лордов — не интересно, но подходит, чтобы забить голову. — Он хотел меня использовать. Конечно, для Гвардии я тоже убиваю — то есть сражаюсь, но я не хочу возвращаться к прежнему. Быть чьим-то наемником… И мне кажется, что Мелех не настроен слышать отказы! — горько усмехнулся Дир.

— Я понимаю, — сказал Ян. — Когда-то я решил просто никогда не встречаться со своим отцом. У меня были способы и средства его найти, когда я пошел работать в Инквизицию, но я решил просто… отпустить.

— То есть простить? — нахмурился Дир, удивленный.

— Вряд ли, — на лице Яна прорезался оскал. Влад поймал его руку, чуть сжал пальцы. — Думаю, если бы мы встретились… все закончилось бы печально. Но я не хотел себя тревожить, мое душевное спокойствие мне дороже. И если ты не хочешь встречаться с Мелехом и говорить с ним, это твое право, заставить тебя никто не может.

С благодарностью Дир покивал и немного успокоился. Он допил свой чай, отставленный на невысокий столик, потянулся, скучая. Ян как раз открыл окно и закурил, выдыхая дым на улицу. Когда весь пепел просыпался, решено было прогуляться — правда, Влад не был уверен, что снаружи они найдут хоть что-то интересное: весь центр они уже обошли, а соваться в неблагополучные окраинные районы не хотелось. Не потому что они боялись, а потому что переговоры наверняка пойдут не по плану, устрой они небольшую резню.

Хотя Влад, собираясь, все равно почему-то чувствовал, что резня их настигнет.

***

Когда Кара в первый раз прошла мимо двухэтажного длинного дома с красной яркой крышей, она совсем не обратила на это внимания, занятая своими мыслями о Мелехе, ответственности и его удивительно щедром предложении разделить Ад. Очередной день переговоров, как она думала, приведет к окончательному соглашению: Гвардия помогает Мелеху захватить Столицу, Мелех оставляет их в покое. И никаких больше уступок, никаких полумер. Спокойствие гвардейцев и отвоеванных ими кругов ей важнее…

Когда дом с красной крышей мелькнул второй раз, Кара не остановилась. Она еще плохо знала Авентис, но предпочитала ходить пешком, а не летать, становясь легкой мишенью. На пятый же раз она встала напротив, уставилась на старые стены, на пыльное замызганное окно. Почему-то именно дом привлек ее внимание, а не кривое полуголое дерево рядом, не выбоина в брусчатке, не соседнее здание с флигелем, а именно покосившаяся двухэтажка с красной крышей.

Было удивительно тихо. Оказался район нежилым или что-то в мире сломалось вместе со временем, закольцевавшись, водя ее по кругу, Кара не знала. Она подумала мимолетом, глядя в окно и зачем-то надеясь найти в нем шевеление, что Влад точно закопался бы в изнанку, попробовал перестроить ее сложный рисунок, расправить, выровнять. Подсознательно она знала, что там искривилось что-то, хотя в магии Кара никогда не была сильна.

Она привыкла поддаваться инстинктам. Кара просто выхватила из кобуры револьвер, прицелилась в окно, громогласно в уличной тишине выстрелила в него несколько раз, но пули не разбили старое стекло, даже не поцарапали. Ушли, как будто в воде потонули. Рядом что-то надрывно заскрипело, тротуар под ногами пошатнулся.

Она ринулась в небо, надрывая крылья, не испуганная еще, но ошалевшая от ярости: ее осмелились поймать в ловушку, закольцевать дорогу! С воплем ринувшись вверх, Кара уже чувствовала, как жутковато кружится голова, как тянет к земле вмиг отяжелевшее тело. Зажмурившись, попыталась выровняться, перевернуться в воздухе, но почувствовала только, что ребрами грянулась об землю. Стиснула зубы, пытаясь не орать во весь голос, раскусила губу и открыла глаза, чтобы увидеть, как кровь ее тоже бесследно впитывается в пошедшую волнами брусчатку.

Выпускать ее с этой исказившейся улицы, похоже, не хотели.

***

Когда Кара так и не вернулась и ближе к вечеру, они начали беспокоиться. Ишим как раз устраивала обед к ее возвращению, чтобы за едой можно было все обсудить — благо, Мелех прислал кого-то с продуктами, которые были тщательно осмотрены и признаны неядовитыми. Сначала они решили не паниковать, Кара могла попросту задержаться, споря с Мелехом, такое и в предыдущие дни случалось. Связной амулет не отвечал, но имение Падшего было окутано столькими заклинаниями, что немудрены были сбои. Они могли бы найти тысячу оправданий для произошедшего, однако предчувствие подсказывало: что-то не так.

Едва только небо начало окрашиваться в предзакатный красноватый цвет, забили тревогу. Собравшись внизу вверенного им дома, они устроили настоящий военный совет. Несмотря на то, что еда была готова на кухне, ни к обеду, ни к ужину никто не приступал: сначала ждали Кару, считая невежливым начинать без командора, а потом и вовсе от тревоги не могли притронуться к пище. Опасения, зревшие с самого прибытия в город, разродились почти паникой.

Влад аккуратно тронул изнанку, готовясь тут же отдернуть руку, чтобы не обжечься и не покалечиться, но она удивительно порывисто поддалась, позволила сплести первую половину заклинания перехода совершенно беспрепятственно. Их не пытались удержать или отрезать путь. Неведомым ему образом Влад чувствовал, что Мелех здесь совсем не причем — он бы не стал ограничиваться только Карой, уничтожил бы их всех, если хотел. Какой смысл убивать командора, но оставлять целую роту ее солдат?.. Весь Авентис подчинялся Мелеху, пожелай он, в дом уже ворвались бы — и они даже не смогли бы сопротивляться, ведь это была не их территория.

— Пошлите к нему, пусть объяснится, — нехотя приказал Влад. — Хотя могу спорить, что это не он.

— А кто? — спросила Ишим. Несмотря на страх за Кару, она старалась мыслить трезво и не поддаваться панике, призывала к тому же и остальных гвардейцев. — Если только мятежные Высшие… Кто-то из них мог бы отомстить за прошлые обиды, как Шакс хотел.

Рахаб кивнула — ей тоже нравилась эта версия. Гвардейцы обменивались ворчанием: если Мелех не в состоянии контролировать своих союзников, то незачем заключать с ним соглашения.

— Значит, точно надо идти к Мелеху, пусть он с ними разберется, — нахмурившись, сказал Ройс. — Если мы устроим расправу над его ручными Высшими, это никому не понравится.

— Кому мы, блядь, собираемся нравиться? Кара пропала! — возмутился Влад. — Нет, если я пойду к этому ублюдку, то открою дверь с ноги и потребую или выдать ее, или помогать с поисками!

Его поддержали все, даже Дир, которому идея отправиться к отцу, кажется, совсем не улыбалась. Но, несмотря на недовольство, парень молчал и тоже голосовал за то, чтобы наведаться к хозяину города: дело было серьезное, не до семейных ссор и личных обид. А может, Дир даже надеялся, что после такого происшествия они покинут Пятый круг и забудут все как страшный сон?

Рыча на Мелеха, Влад хотел забыться, найти себе удобного врага, не желая признавать, что пропажа Кары может быть связана именно с ним. У силы, накрывшей город, были вполне знакомые и ненавистные очертания; Ян оказался прав: Вацлав не стал сидеть без дела, зная, что Владу придется задержаться на Пятом. Настолько сильна была его ненависть, что он решился выступить против Мелеха, не испугавшись, что у него отнимут долгожданную магию? Влад долго стоял, прислушиваясь к шепотам изнанки — может быть, Вацлав решит передать какое-то послание?

О том, что Влад с Карой близки, как брат и сестра, всем было известно. Как и о том, что они с Яном вместе — несмотря на то, что это Яна до ужаса смущало. Все гвардейцы были семьей, а значит, нападение на Кару могло быть не политическим, а самой заурядной местью: Вацлав хотел задеть Влада, сделать ему больно. И если с Яном Влад сразу же понял бы, что что-то случилось, из-за звенящих нитей контракта, то вот пропажу Кары они не сразу заметили… Но разве стоило оно того? Вацлав должен был понимать, что ни один гвардеец теперь не отпустит его живьем, если он навредил командору.

«Все в порядке? — спросил Ян, коснувшись ментальной связи. Он мягко, вкрадчиво вклинился между мыслей, постарался прочувствовать переживания Влада — стало немного легче, когда Ян оттащил часть тревог на себя. — Ты правая рука Кары, тебе решать, что нам теперь делать».

На него смотрели, от него ждали четких приказов, которые исполнили бы без раздумий. Влад всегда знал, что после смерти Кары Гвардия будет вверена ему, но в такие моменты думать об этом было особенно тягостно. Он не хотел такой ответственности, но оставаться в стороне не мог.

— Ишим, Рахаб, вы двое тоже, будьте здесь, — решительно повелел Влад. — Не знаю, осмелится ли кто-то атаковать дом, но я на него навесил все заградительное, что мог, это наша неприступная крепость.

Ян попытался что-то сказать, знал прекрасно, что Влад лжет, что он не навесил заклинания, а попросту содрал их с себя и перекинул на дом, как когда-то перекидывал на Яна возле борделя. Времени изображать Высшую магию не было, Влад знал, что нужно торопиться.

— Если что-то пойдет совсем плохо, я всех отправлю в дом, — решительно зачастил Влад, не давая Яну сказать ни слова. — В теории это самое безопасное место в городе. Сидите, не высовывайтесь, мы пойдем к Мелеху, а по пути поищем Кару… Сейчас нам лучше разделиться и поддерживать связь, считайте нас разведывательным отрядом.

Он ни капли не сомневался, что Ян тут же отлипнет от колонны, которую он мрачно подпирал, скрестив руки на груди, что Дир вынырнет из передней, что Ройс тоже пойдет из непонятного желания рискнуть жизнью. Это все было так правильно и естественно, что Влад уже не думал о тех троих, что следуют за ним, он ловил слабые отголоски от Кары, словно скрытой из этого мира в заворот пространства и времени — за мутное непрозрачное стекло, в которое она, судя по ощущениям, колотила руками.

Немногие жители города, встреченные ими по пути, уже поняли, что происходит нечто неладное, торопились, спешили спрятаться, но все равно долго смотрели в спины медленно идущим по улицам гвардейцам. Темная магия заливала город, пенилась в реке, ее, жутко рокочущую вокруг, уже нельзя было не заметить. Влад знал: если бы сорвался в Дите в ту страшную ночь, когда Ян стал Всадником, весь Шестой круг точно так же залило бы кровавым бешенством, как сейчас город накрывает липкой магией Вацлава. Он поглядел на далекое здание, на имение Андрамелеха, но тот, похоже, не собирался вмешиваться. Возможно, хотел испытать их лишний раз…

— Ладно, остальных ты успокоил, но нам можешь сказать правду! — воскликнул Ян, догоняя его. Влад шел так быстро, что почти бежал. — Что происходит?

Он мало что знал о магии, поэтому растерянно оглядывался, глядя на сгустившиеся над городом тучи, на беснующуюся черную воду. Вацлав притаился где-то рядом, теперь Влад не сомневался, что пропажа Кары была всего лишь приманкой… Но для чего? Он хотел выбить их из равновесия, показать свое могущество? Если бы дело оказалось только в мести, он мог настигнуть Влада во время одной из прогулок.

— Ему точно понадобилось привлечь мое внимание, — бормотал Влад, шепча заклинание. — Хотя самого Ваца я не чую, прячется где-то, издалека работает, как обычно, но это ничего… Вы двое, — Влад указал на двух убийц Серы, которых послали охранять командора; теперь девушка и парень выглядели весьма взволнованными от того, что упустили ее — но Кара сама отправилась одна, они были невиновны, — отправляйтесь в имение Мелеха и доложите обо всем. Я попробую найти Кару.

— Так значит, мы не идем к нему? — удивился Дир, когда двое убийц скрылись из вида.

— Мелех прекрасно должен видеть, что тут происходит. Шторм на изнанке все поднимается, я не думал, что Вацлав настолько оборзел. Если Мелех не хочет вмешиваться… — Влад помотал головой. — То мы, блядь, только потеряем время на нахуй не нужные разговоры!

— Не злись, — подсказал Ян. — Успокойся и следи за заклинанием. Давай я помогу, сосредоточься на мне.

Красная нить, связанная с Карой, забилась в руках, указывая путь. Тянула на себя, увлекала неизвестной дорогой, будто волшебный клубок из детской сказки, но магия была страшнее, тяжелее и мучительнее.

— Мы похожим заклинанием когда-то крестоносцев искали, — узнал нить Ян. — Только оно меня потом чуть не удушило, потому что никто не предупредил, что оно может нехило дернуть.

Влад усмехнулся мимолетно.

Нить вела его странными путями, запутывалась, делала кольца, и он никак не мог перехватить ее увереннее и распрямить, потому им приходилось нырять в подворотни, в проходные дворики, срываться бегом по мостам… Но магия все равно никуда не приводила. Задохнулся от бега, тяжело привалившись к стене, Ройс, и они остановились все. Влад озлобленно переплетал заклинание, но знал, что только зря тратит силы.

Стоило Диру открыть рот, чтобы высказать эту мысль, как раздался грохот. Они вчетвером пригнулись, вздрогнули, и Владу невыразимо ярко вспомнился какой-то бой и летящие во все стороны пушечные ядра и боевые заклинания — любое сражение одинаково в этих звуках и картинах. Этот город не знал войны, он ее избежал, хоть и хранил в своем сердце, и вот она все-таки вошла тяжелой поступью на его улицы.

По тому, как задрожали заклинания издалека, Влад догадался, что Вацлав вдарил по дому. Наверняка подозревал, что на нем стояла защита, но все равно попытался пробить, налетел со всей злобой, на которую был способен. Не без гордости Влад понял, что магия его не оставила ни одной царапины на барьерах.

А потом боевые разрывные заклинания рухнули с неба, с воем разметали кирпичную кладку дома, у которого стоял Ройс. Камень брызнул осколками в разные стороны, только Ян успел развернуть простенький щит — его снесло после первого же удара. Мелкие обломки впились в руки, которые Влад раскинул для заклинания, оборвали нить. Заорал Дир, крикнул еще кто-то со стороны — из местных, отупело соображал Влад, случайно под магию попал.

Вокруг грохало, шанса спрятаться не было: никакая стена не выдержит удара. Но сбитые мысли понемногу переплетались, выталкивая какой-никакой план: ринуться вперед, подставиться, перехватить магию, по ее следу вдарить по Вацлаву своей. Влад думал лихорадочно, руки делали все сами, а тело рванулось навстречу заклинанию. Изнанка блистала тысячами огней; осколки его слабенькой защиты разлетелись от удара, в глазах потемнело, ноги подломились, но след Вацлава засиял новой красной нитью. Влад его нашел! Однако заклинание Ваца не только содрало щит, как он думал, но и частично — ауру, в тех точно местах, где Вацлав ее когда-то ломал, запустило когти слишком глубоко и рвануло с силой, раскурочивая заново его душу; зазвенели тревожно серебряные нити, сжившиеся с ним, удержали — иначе бы потерял сознание сразу же. Влад взмахнул руками навстречу следующему заклинанию, но с пальцев только сухо посыпались искры. Сердце прострелило дикой болью, заставило согнуться…

Ян прикрывал с другой стороны, отбивая заклинания по мере сил, чтобы они не вдарили в спину. Он не сразу заметил, но обернулся, увидел беспомощного Влада и летящее на него заклинание, заорал, попытался что-то колдовать, но магия срывалась с пальцев и искрила. Глядя на разворачивающуюся над ним печать, Влад знал, что закрыться не успеет, наколдовать даже самый слабый щит не оставалось времени. Он скрипел зубами, но не мог даже двинуться с места от боли. Ян побежал к нему — слишком медленно.

Дир и Ройс переглянулись мимолетно — они были близко, в паре метров, у них был шанс. Первым кинулся не Дир, тоже напрягшийся, почуявший опасность и задравший голову; нет, первым без сомнений побежал наперерез Ройс, загородил собой — невысоким худым телом. Печать вспыхнула, магия вгрызлась глубоко и голодно, перекусила в один миг. Никто не успел закричать снова. С неба сыпались заклинание за заклинанием, разворачивали вокруг улицу, рикошетили о стены окрестных домов и выкусывали из них целые куски.

Подхватив Ройса, Влад позволил оттащить их обоих куда-то в сторону, за угол, в ненадежное и глупое укрытие. След горел на изнанке, но он колдовать не мог: руки были заняты, он, обезумев от вида крови, цеплялся за Ройса. Где-то в уме билась поразительная в своей наивности мысль, что это все жуткий кошмар, что сейчас он проснется, встанет с кровати, заварит Яну кофе и отправится в пахнущий илом и ржавчиной Петербург…

Ржавчиной несло невыносимо, заставляло вернуться в яркий солнечный день, в гудящий город на Пятом, на маленькую улочку, обернувшуюся для них ловушкой. Город утопал в сумерках. Ройс замер, согнулся, прижимая руки к животу; крови совсем не видно было на его темной форме, но в нос бил отвратительный железный запах, который невозможно ни с чем спутать, а в глаза сразу же кидались жуткие подробности: выдран, вырезан магией бок, ребра наружу, мясо, темные внутренности… Ройс слабо ухмылялся, чувствуя, как Влад держит его спину, нашарил взглядом склонившегося над ним Яна, обеспокоенного, закусывающего губы, остервенело пытающегося колдовать. Магия срывалась, жизнь из Ройса утекала.

— Что ж ты… своего… не защищаешь?.. — проронил Ройс полусонно, уже закрывая глаза, тоже утекая — в Бездну. — Я вот… должен… Все хорошо, — неожиданно спокойно, четко и ясно проговорил он, глядя на них троих. — Теперь все точно будет хорошо…

И замер. Замерли и они, пораженные и ошарашенные. Где-то рядом грянулось с неба новое заклинание, раздался чей-то тоненький — девичий — визг, но все это совершенно утратило ценность, стало незаметным и далеким. Они смотрели не на яркие вспышки, не на печати, накрывшие целые улицы и кварталы, но на тщедушное тело беса у Влада на руках, на лужи крови по брусчатке, на липкие черные отметины на них — везде. Все, что осталось от живого, настоящего Ройса — мальчишки с блестящими глазами.

— Ты же Смерть! — вдруг ринулся к Яну Дир, трясущийся и нервный, едва не воющий. — Ты должен его вернуть, ты же можешь! Ты!..

Он почему-то думал, что Ян способен тотчас же взмахнуть рукой и оживить, «встань и иди» — и этого будет достаточно, но Ян сам пытался, нелепо колдовал что-то, шептал, и ничего не происходило. Дрожала земля, с неба сыпались заклинания, точно как те, что рухнули рядом с Ройсом. Одно из них разорвалось где-то совсем близко; их осыпало каменной крошкой.

— Я не могу, не могу… — побледневший Ян бормотал беспрестанно, растерянно. Лицо все мокрое от слез. — Так нельзя. Дир, прости меня, я не могу…

Дир глухо взревел, круглыми от ужаса глазами смотрел по сторонам, дрожал, снова обратился взглядом к Яну, и на мгновение Владу показалось, что он бросится, ударит, укусит по-звериному. Дир остался на месте, запустил пальцы в волосы, привалился к стене, раскачивался. А Ян бы и принял удар, позволил растерзать себя, беспомощного, ничего не значащего даже с огромной силой Всадника — не способного спорить с неотвратимой Судьбой.

Все время, пока улицы вокруг рушились, пока кто-то из прохожих так же умирал, как Ройс, пока отчаянно выли Ян и Дир, Влад сидел неподвижно, стискивая плечи мертвого друга, не проронил ни слова. Магия, насыщенная эмоциями, звенела, гремела и выла рядом, под ухом, изнанка бешено скручивалась в крепкие морские узлы.

Он не чувствовал той боли, что была, когда Ян перестал дышать, у него не выдрали, не разломали в обломки сердце. Это было проще. Влад просто не мог поверить, не мог свыкнуться с мыслью. Казалось, сейчас Ройс откроет глаза, огрызнется, оскалится. Ройс был постоянной этого мира. Усталой, ехидной, успокаивающей своим существованием под боком постоянной. Он умер так давно, что, казалось, всегда был в Аду, всегда поддерживал Кару и дружил с ними, рассказывал байки про рок-музыкантов и предлагал самые осторожные и разумные планы. Ройс был его другом, хотя они редко об этом говорили. Сейчас все казалось так: редко, мало, глупо…

Магия снова утягивала вглубь, но в этот раз Влад уцепился за пахнущую кровью реальность, якорем для себя обозначив испуганного и растерянного Яна, сжавшегося рядом. Влад медленно расслабил хватку на теле Ройса, почувствовал, что пальцы болезненно сводит.

Аура восстанавливалась, снова кружила голову изнанка. Он косым движением заблокировал печать в небе, скривился, жалея, что не смог сделать это раньше — и уберечь глупого Ройса, решившего, как и Дир, поиграть в героя и спасти чью-нибудь проклятую жизнь. Отбил пару заклинаний механически, как будто не своими пальцами. Он снова настроился на ярость мага — Вацлава. Вацлава Стшельбицкого, человека, решившего разрушить все, что у Влада было, все, что Гвардия могла бы построить. Влад выдохнул сквозь зубы, заклокотал в горле звериный рык. Чувствовал, как враг приближается неотвратимым шагом, как он, подобно породистой собаке, учуявшей след, загоняет его, пугает всполохами ауры, надеясь, что Влад станет ошибаться. След накалился, сокращался слишком быстро. Но теперь он точно знал, откуда Вацлав появится.

На руках у него до сих пор был удивительно безмятежный, после смерти успокоенный, сбросивший все переживания и страхи Ройс. Лежал тяжелым грузом, мешал тут же вскочить на ноги и ринуться в бой. Влад улыбнулся мимолетно, позволил ему лечь на землю, на разбитую брусчатку. Кто-то звал его по имени, дергал за плечи, пытался отстранить, увести прочь от опасности. Он ответил что-то невпопад, просто прохрипел какие-то слова — сам не знал, на каком из языков, пестрой шелухой распиравших голову.

Пальцы сами складывались в жесты, словно кто-то подсказывал ему, нашептывал, помогал, вел руку. В глазах потемнело от резкого всплеска магии, перетряхнувшего всю изнанку, разошедшегося крупными кругами на воде. Рядом прерывисто вздохнул Ян, глядя, как искры сыплются у Влада из-под пальцев. Как скоро и уверенно прорастают из мертвого тела Ройса пышные черные цветы. Пробиваются отовсюду сразу, укрывают и прячут лицо, цветут буйной клумбой из груди, из сердца. Тело распалось, растворилось, остался только неясный цветочный силуэт, а природа, разбушевавшись, не остановилась, вскрыла брусчатку, пробилась из-под нее черным живым ковром. Цветы скользнули по стене ближайшего дома вьюном, послышался отовсюду неясный треск.

Tio ilifade, память павшим. Влад встал, пошатываясь, глядя на острые иголочки-цветочки, проросшие на пролитой крови. Знал, что их не сломить, не выкорчевать, что они будут покрывать эту улицу еще не один год.

— Я убью его, — прохрипел Влад, не зная, кому: себе самому, Ройсу или Яну с Диром, одинаково замершим и глядящим на него в священном ужасе.

Сначала он открыл портал, запросто пронзая податливую ткань мира, в дом, окруженный непробиваемыми стенами. Вацлав не блокировал; знал, что Влад не станет бежать от этой битвы, да и гарантией его была запертая где-то рядом Кара. В разлом портала Дир шагнул без вопросов: он тоже вдруг замолчал, ожесточился, смотрел вокруг загнанно и все больше — себе под ноги, на устилающие землю черные цветы, и шел по-кошачьи мягко и невесомо, стараясь не наступать на хрупкую поросль, проступавшую в швах брусчатки. Дир знал, что в битву магов ему не стоит соваться, потому и не спорил.

— Я с тобой, — уверенно заявил Ян.

— Ты только что видел, как погиб Ройс… — невнятно пробормотал Влад. — Ты не должен…

— Но я хочу.

Влад постоял немного, нагнулся, сорвал один из цветков, аккуратно скользнул пальцами по нему. Разлом медленно угасал: рана в пространстве затягивалась, спешно штопалась изнанкой.

— Упрямый идиот, — пожаловался он. Ян улыбался.

Влад ударил магией по все еще сияющему направлению, без слов, почти без движений — чистой силой. Попал — широкий дикий оскал прорезал лицо. Рука изогнулась снова, метя в уже нанесенную рану: глубже, расковырять, вскрыть… Все инстинкты выли: Вацлав не сошел со следа. Сошел он на улицу, соткался из ничего, медленно приближался, крутя руки в каких-то заклинаниях, которые Влад никак не мог опознать, но боевыми они точно не были. Времени думать не стало.

Вацлав ступал как-то тяжело, чуть не подволакивал под себя ногу, и Влада так и тянуло расхохотаться, по-дружески уточнить, прибавилась ли к воландовским глазам мефистофельская хромота после его заклинания, которым он Вацлава шарахнул, но слова никак не складывались. Говорить не хотелось, только рычать и выть от гнева.

Вскинув руку с револьвером, Ян целился ему точно между глаз, и Влад откуда-то твердо знал, что пули с рунными насечками прошибут все блоки. Пули такие же, как те, которыми он застрелил Бога.

— Опусти револьвер, — ровно скомандовал Вацлав и двинул рукой, проговорил несколько незнакомых слов.

Смех застрял у Влада в глотке: Ян покорно опустил руку, застыл, обессмыслившимися глазами глядя перед собой. Вацлав зато рассмеялся сухо, коротко и неприятно, продолжил читать заклинание на незнакомом древнем языке, в котором Влад явно расслышал имя, дико выделяющееся среди напевных и гортанных звучаний. Ян Александрович Зарницкий — настоящее имя, которое он сам ему подсказал. Сам…

— Подойди, — продолжал развлекаться с силой Вацлав.

Влад прекрасно различил, как на изнанке накалились нити, обвязавшие Яна, смотрел безмолвно, как тот чеканно вышагивает к Вацлаву. Не мог произнести ни одного заклинания, боясь его задеть, а искры выли и звенели на пальцах, жгли развороченную брусчатку, но не причиняли никакого вреда черным цветам…

Ян покорно стоял возле Стшельбицкого, и Влад отстраненно замечал, что он выше Вацлава на полголовы.

— Хороший у тебя мальчик, Войцек, послушный, — кривлялся Вац, не опуская объятых сиянием рук. — Я возьму ненадолго, ладно? Хотя кто там тебя спрашивает…

Он смотрел внимательно на Влада, следил за его лицом своими разными глазами. Изучал, анализировал, упивался тщательно спланированной игрой и близкой победой. Влад не смотрел на его лицо — смотрел на Яна неотрывно и растерянно, ожидая, что мрак всколыхнется непокорно, бросится на наглого мага и выжрет изнутри.

Ян сам захотел оставаться человеком; у человека должно быть имя. Именем Вацлав его повязал, натянул поводок против воли, именем, которое Влад ему передал. Передал и не подумал вовсе, зачем это Вацлаву надо. Глупый человек, не помнящий, какую силу имеют в этом мире имена, не догадавшийся, что Вац раскопал древнюю страшную силу, о которой он слышал краем уха… Да, теперь Влад видел сходства заклинания Соломона и того, что обвило Яна.

Растерянный, Влад коснулся подвески на шее, провел пальцами по гладкому серебристому камню. Он догадывался, зачем Ян понадобился Вацу, знал, что так просто тот его не отпустит — ни одного из них. Сдавить хрупкий камень пальцами, сыпануть искрами, убить, освобождая, их обоих…

Влад без раздумий уронил руки.

— Столько лет ждать, чтобы отомстить тебе, и найти вот это, — исходил ядом Вацлав, по-змеиному шипя, прорываясь каким-то странным акцентом. Разочарование Влад видел во всей его фигуре, жгучее и истекающее ненавистью. — Обжился тут, смирился, подстроился, выучился быть честным и хорошим… Нашел себе друзей-товарищей, поверил! Поверил!.. Не с таким человеком я хотел потягаться… Да к черту это все. Нас убивает то, что мы любим. Слышал такое, Войцек?

Он не сказал ни слова, только качнул рукой. Ян так же деревянно шагнул навстречу, стоял напротив, глядя страшно и сумрачно, в его правой руке дрожал прекрасно знакомый блестящий револьвер. Большим пальцем он взвел курок, качнулся вперед, словно что-то тянуло его, вынуждая идти, а он всеми силами сопротивлялся. Яна не трясло, вовсе нет, просто взгляд у него был странный, словно мертвый. За спиной его Вацлав широко улыбался, торжествующе глядя на Влада, гордо задирая голову: «Ну, как тебе?»

Как тебе умереть от руки человека, которого ты больше всего на свете хотел спасти? Стшельбицкий умел бить по больному с жуткой точностью, разить в самое сердце, хитро ударив со спины; он знал, что Влад не сможет колдовать и сопротивляться, а даже если он убьет Вацлава, заклинание уже произнесено, оно засело у Яна в голове, отравляя мысли и вынуждая поднимать револьвер.

— Не сопротивляйся, не надо. — Влад удивился, каким отрешенным звучит его голос. Слова путались в голове паутиной, но лились ровно и спокойно. — Так будет только больнее. Не… Если нужно, стреляй, я никогда не смогу… Не смог бы…

Принять смерть? Смерть… Он улыбался ласково, глядя в стремительно чернеющие глаза. Свою Смерть он уже давно принял, от его руки и умирать — в который раз — не страшно. У Яна лицо было бледным и спокойным, в руке пистолет. Вспомнилась та сцена в церкви, словно ненастоящая, поставленная каким-то изощренным театралом. Тогда Ян смог, хоть его и пришлось убеждать, что все сон, фикция…

— Стреляй, господин инквизитор, — шепнул он сухими губами, мучимый странным чувством дежавю. — Не надо сопротивляться. Я не хочу, чтобы тебя эта магия выворачивала и заставляла…

Влад толком не успел испугаться. Ничего не успел.

Выстрел прогремел, тогда, когда сердце у него на миг провалилось, остановилось. Только Влад совсем не почувствовал боли, а когда перед глазами прояснилось, он вдруг увидел перекошенное лицо Вацлава, от которого отлила вся кровь. Ошарашенное, по-детски обиженное выражение…

— Почему… — проскулил лишь он.

На Яна было страшно смотреть. Влад видел, как дрожит спина, видел узкие птичьи лопатки, жуткий звериный излом хребта. Знал, что Яна трясет от несдерживаемой ярости к этому человеку, что жажда мести с мраком напополам душит и кусает. Чувствовал эту бушующую гамму чувств совсем рядом, перед глазами, дикой дрожью контракта.

— С чего ты взял, уебок, что это мое имя? — проникновенным, страшным голосом поинтересовался Ян.

Револьвер в его руке еще дымился, Вацлав, тихо скуля, сползал по стене вниз. Простреленное колено подломилось, он упрямо пытался устоять на ногах, но припадал на бок. Цеплялся скрюченными пальцами за собственную шею, будто что-то его душило, но не мог оторвать взгляда от страшного лица Яна; Влад знал, что глаза у него провалились, обнажая дремлющую, вечно голодную Бездну. Вацлав попытался колдовать, но Ян, ошалевший от ярости, просто поглотил его магию: Влад видел, как огонь впитывается в протянутую руку с почерневшими кончиками пальцев.

Влад ошарашенно следил за Яном. Движения его вдруг стали выверенными и точными, порывистыми, а от искосого хищного взгляда сердце екнуло и у Влада. Он вдруг отчетливо понял, что Ян ни перед чем не остановится. Тянуло смеяться. «Меня зовут Ян. Ты сам мне так сказал», — вспомнилось далекое признание, брошенное невзначай в темную ночь. Не Ян Александрович Зарницкий, сын своего пропащего отца, как колдовал древние и неотвратимые заклинания Вацлав, а просто Ян, господин инквизитор, лейтенант Черной Гвардии… Не имя, данное при рождении, а имя настоящее нужно было продиктовать магии…

В пару шагов Ян приблизился, страшно выломался, склонившись к Стшельбицкому. Ухватив Вацлава за рыжеватые волосы, с силой саданул его по битой стене, с явным наслаждением прошипел что-то; Влад не услышал: в ушах шумела кровь. Замахнулся, ударил снова, ломая хрящ носа и растесывая холеную морду об стену. Вац сдавленно простонал что-то, хотя старался сдержаться, кусал губы. Вскрикнул не по-человечески, по-птичьи, будто врезавшаяся в стекло ворона.

А потом перестал. Рухнул на землю, скорчился, стараясь сжаться и казаться как можно более незаметным. И не издал ни звука, но Ян, с оттяжкой замахнувшись, врезал ему в живот. Ботинком на тяжелой подошве, подбитой сталью, таким, как и все гвардейцы носили. Раз, другой, третий…

По лицу Вацлава текла кровь, когда он, заперхав, ненадолго очнулся. И снова, закатив глаза и захлебнувшись, потерял сознание.

Влад не мог оторвать от него взгляд.

— Ян… — растерянно, беспомощно вклинился Влад, зная, что должен что-то сказать, сохранить, уберечь, спасти — не полуиздохшего Ваца, конечно… — Ян! Ты его вырубил уже. Хватит!

Резкий отчаянный окрик заставил замереть; на миг Владу показалось, что Ян сейчас развернется и ударит уже его — страшно и наотмашь. Но Ян отступил от Стшельбицкого, растерянно уставился на свои руки. Окровавленные, дрожащие. Только глаза у него по-прежнему оставались неживыми, будто у поднятого из могилы мертвеца, черными дырами, вскрытым нутром мира.

— Прости, — прошептал он. — Он заслужил. Он же…

Вацлав бесчувственным телом скрючился у стены; Влад мельком глянул на него сквозь дымку боевого транса, уловил в нем слабое биение жизни, перекривился: живучий, что ему будет… Думая о чем-то, о Каре и Мелехе, о скандале, о том, что теперь союза никакого наверняка не выйдет, он шагнул к застывшему у стены мелко дрожащему Яну, вздохнул. Ян ткнулся в плечо доверчиво, неловко обнял, обмяк, закрыл глаза.

— Ну ты актер, я правда думал, что он тебя заколдовал, — сбивчиво бормотал Влад.

— Я ведь чуть его не убил. Я хотел, очень хотел, я видел, как сломается шея, как будет вытекать кровь и жизнь, — монотонно, словно в глубоком трансе, выговаривал Ян. — Я совсем не сомневался, думал, это же так правильно…

Отстранился, заглянул в глаза. Несмело, совсем неуверенно, полагая, что от него тут же отвернутся. Влад смотрел в черноту увлеченно, узнавая в ней свое нечеткое отражение. Смотрел радостно и совсем легко.

— Я сам бы его задушил, — нервно хохотнул Влад. — Прямо сейчас.

Вацлав слабо застонал, попытался приподняться на локтях, но не смог: рухнул мордой в грязную землю, зарычал что-то обозленно. Двинул запястьями, но Влад ловко выплел заклинание на долю секунды раньше, и руки Стшельбицкого застыли, скованные сияющими алыми браслетами из чистой переливающейся магии.

Медленно подняв голову к темнеющему небу, наливающемуся красным на западе, он покачал головой. Буря, поднятая Вацлавом, успокаивалась, начинал накрапывать дождь.

— Надеюсь, у Кары все в порядке, — подумал Влад вслух. — Надо ее найти.

***

Кара выучила на этой улице каждый шов в стене, каждый посеревший от времени кирпич дома и каждый листочек на кривеньких деревьях, загибавшихся куда-то вбок, все — в одном только направлении. Она точно знала, что прошло много часов, пока она беспрестанно билась тут о стены, не щадя ни кровоточащих рук, ни жалобно звенящей сабли, но солнце в небе стояло так же ярко и высоко, не двигалось. Облака ни на сантиметр не уползли, тени лежали так же, совершенно недвижно, одна только Кара живым яростным смерчем металась по мертвой улице, разгоняя страшную тишину.

Иллюзия — или чем бы оно ни было — спала неожиданно, когда она уже отчаялась дозваться кого-нибудь, и Кара вывалилась в настоящий мир, наполненный вскриками вокруг, топотом сапог, пахнущий гарью и чадящий дымом издалека. Сразу навалились вечерняя темнота и прохлада, оглушили; Кара ослепла на мгновение: глаза не отвыкли от палящего солнца. Она оглянулась, чувствовала себя не то чтобы выброшенной на берег рыбой — нет, ее, напротив, вернули в воду, дали воздух, вырвали из беспрестанного кошмара, но Кара была слишком оглушена, чтобы о чем-то думать. Стояла, тяжело дышащая, взмыленная, со сбитыми в кровь костяшками, покачивалась, никак не могла найти опору — для тела и для мыслей.

Проморгавшись несколько раз, Кара с изумлением поняла, что перед ней стоит вовсе не Влад, как она ожидала, а Мелех собственной персоной, разодетый в мантию — у этой по рукавам змеились какие-то руны, вышитые золотом, складывались в причудливый узор. Она настолько долго зависла на этих рунках, что Мелеху понадобилось вежливо откашляться — в ее голове это звучало на редкость забавно, и Кара была слишком уставшей, чтобы контролировать свое лицо. Усмехнулась, оскалилась.

Это вовсе не было похоже на атаку, на взятие в плен: Мелех стоял спокойно, наблюдая за Карой ожившими от внезапного интереса глазами; она вдруг поняла, что они у него того же темно-зеленого цвета, что и у Дира. Не просто похожие, но того же оттенка, вплоть до отдельных переливов радужки. Вокруг сновали солдаты: и ее, и Мелеха, оживленно разговаривали о чем-то, но Кара не могла разобрать слов, все время на что-то отвлекаясь.

— Кажется, нам обещали полную безопасность, — сипло пролаяла Кара Мелеху. — А я, как вижу, — она обвела широким жестом дымящийся разбитый город, — тут произошло что угодно, только не «безопасность».

— Один из моих людей очень уж ненавидит капитана Черной Гвардии, — развел руками Мелех. — Приношу извинения за это происшествие, но я готов снова приносить клятвы на крови, что не отдавал этому человеку никаких приказов… А он в лицо проорет вам то же, я думаю. Сейчас он — Вацлав Стшельбицкий — лишен мной магических сил и находится в плену у ваших офицеров. Он больше не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к моим подчиненным, и вы можете сделать с ним все, что только захотите.

Рассуждал Мелех спокойно, и не похоже было, чтобы он злился на то, как его чародей пошел в самоволку. Об этом еще нужно будет подумать, но позже, все позже. Кара кивнула, соглашаясь. Влад говорил ей про Стшельбицкого, предупреждал, но она, признаться, ожидала чего-нибудь посильнее закольцованной дороги. Не считая побитых рук, она вышла совершенно бескровно из этой истории… хотя город, отдыхающий от дневного жара, выглядел слишком плачевно.

— Командор, — мягко вклинился в голову голос Мелеха. — Я надеюсь, этот пренеприятный, но уже решенный инцидент никак не повлияет на наше возможное сотрудничество?..

Совсем не хотелось снова возвращаться к переговорам прямо сейчас, потому Кара невнятно покивала головой, отступила в сторону, пошатываясь, ища взглядом кого-нибудь знакомого. Стоило ей обессиленно откинуться на стену дома — самую настоящую, ощутимую, прохладную, — как окончательно навалилась усталость, заставила сонно прикрыть глаза. Среди солдатских фигур она различила Ишимку.

— Котик мой хороший… — устало пробормотала Кара, когда она подлетела с объятиями, по привычке поцеловала в лоб, но Ишим привстала на цыпочки, чуть не стукнув ее в челюсть, сама прижала к стене, и было в ее поцелуе что-то совсем отчаянное, нервное и неспокойное.

— Хорошо, что ты цела, — вздохнула Ишим. — Как же я испугалась…

— Что там случилось? Я же чувствую, что что-то не так, что все не так радужно и замечательно, как хочет выставить мне Мелех. Что?.. — Она посмотрела в глаза Ишим, блестящие в темноте, обреченно усмехнулась, все считывая и понимая без слов, по одному ее лицу, по дрожанию поджатых губ и мечущемуся из стороны в сторону хвосту. Поправилась хриплым, обреченным шепотом: — Кто?

***

Ян не видел прежде, как его близкие умирают.

Для него смерти были далеко, они относились не к нему, не к его семье. Были жертвы преступлений, были протоколы, вскрытия, облавы, задержания. Все спокойное, упорядоченное, там не находилось места для горя и для ужаса, только сухие отчеты. Случалось, инквизиторы погибали при исполнении, их работа была опасна, но все равно… Впервые кто-то, столь небезразличный ему, умер у него прямо на глазах. Не получалось поверить, что так бывает. Что его родные могут просто…

Исчезнуть в этом бою.

Ян шел за Владом, все вспоминая угасшие глаза Ройса. Ему все равно было, куда они бредут, не рискуя пользоваться порталом, чтобы не попасть в ловушку. Яну хотелось идти хотя бы куда-то. Он снова чувствовал себя беспомощным ребенком, который наблюдал, как его мать умирает от рака. Он ничего не мог изменить, только смотреть. Подавленные воспоминания снова вернулись: он, маленький, ничего не осознающий, стоит у белой постели.

Ян очнулся, когда увидел имение, отданное Черной Гвардии, услышал знакомые голоса. Ян так и не научился воспринимать это место как дом за эти несколько дней, однако почувствовал укол болезненной радости: это место надежно защищено, здесь их не достанут. Он больше не хотел видеть, как его родные умирают.

Это мог быть не только Ройс, но и Влад, Кара, Дир, Ишим, кто угодно, все они вместе. Закрывая глаза и окунаясь в темноту под веками, Ян снова видел смерть. Не сам уход из жизни пугал его, а то, как внезапно это случилось, какая пустота осталась в сердце после этого. Хотя это он был — Смерть, Ян все равно подсознательно ожидал, что Ройс выйдет из дома вместе с остальными, чтобы окружить их. Он знал, что Ройс никогда не вернется, но все равно… Факты ничего не значили. Он не мог смириться.

— Пойдем, давай, нам надо отдохнуть, — шепнул Влад, заметив, как Ян отстраненно смотрит сквозь других гвардейцев. — Не обессудьте, нас чуть не убили, — рыкнул он, отодвигая Рахаб, которая хотела узнать подробности. — Ян, родной, давай сюда.

Он послушался, пошел по лестнице, едва помня, как переставлять ноги. Ян знал, что его новое тело, сотканное из мрака, могло бы продержаться без сна столько, сколько ему нужно, но странная усталость навалилась на него и чуть не задушила. Может, это была его тревога, а может, последствия магии, которую на него пытался накинуть Вацлав. Это уже было не так важно. Не раздеваясь, Ян сел на краю кровати, наблюдал за Владом, который возился с чайничком, грел воду с помощью огненных заклинаний. Когда чай был готов, он настойчиво впихнул кружку в руки Яну, сел рядом и первым закурил.

— Ты не виноват, — сказал Влад, помолчав. — Я не виню тебя — и не слушай Дира, он просто испугался. Есть законы, которые даже Смерти не нарушить, так что… Ройс просто ушел. Нам надо это принять.

— Я… я знаю, — вздрогнул Ян. Он поспешил отхлебнуть еще горький травяной чай, чтобы слова не полились из него. — Я просто не был готов. Никогда не буду. Это так ужасно — когда завтра твоего друга может не стать. Я знаю, я эгоист. Демоны все время умирают, это война, но до этого дня я старался не думать об этом. Габриэль умерла. Но Ройс…

Он не мог выразить то, что хотел сказать. Ройс всегда был рядом, без Ройса невозможно было представить Гвардию. Он рассказывал новобранцам всякие байки и улыбался, хотя улыбка его оставалась неизменно печальной. Он по-братски приглядывал за Диром и везде ходил за ним хвостом. Ройс был им нужен, а они даже не понимали, насколько.

— Прости, что не подал никакого знака, когда Вацлав… — Ян вздохнул. Ему хотелось отвлечься на что угодно, но эта тема оказалась еще сложнее. — Я хотел сказать, но боялся, что он поймет.

— Ничего, я даже не успел испугаться.

Влад врал, Ян знал его достаточно хорошо, чтобы подметить дернувшиеся уголки губ. Отвернувшись, Влад смахнул пепел в подплывшую к нему с подоконника пепельницу. Он долго сидел в молчании, только прижимался боком — чтобы не чувствовать то же разъедающее одиночество. В такое время не хотелось ничего обсуждать, оправдываться, даже вспоминать, поэтому Ян просто, прикрыв глаза, наслаждался минутами спокойствия. Знал, что им еще предстоит разбирательство, нужно будет допросить Вацлава…

— Тебе надо отдохнуть, ты уже носом клюешь, — с мягкостью, которая прорезалась совсем редко, подсказал Влад. Вздрогнув, Ян распахнул глаза, очнулся от дремы. Влад уже задавил в пепельнице сигарету и в задумчивости рассматривал его лицо. — Давай, ложись. Помочь раздеться?

— Вот еще, — проворчал Ян.

Он хотел сказать, что горе не сделало его совсем беспомощным, но решил не обижать Влада — не так уж часто он проявлял такую трогательную заботу. В домашнем и правда как будто дышалось легче, и Ян сам не понимал, почему сразу не избавился от рубашки, на которой темнели капли крови. Поежившись, он забрался на широкую постель. Сон ничего не исправит, ему хотелось спрятаться от неизбежности смерти — но разве он мог скрыться от себя?..

Влад распахнул окно пошире, чтобы не было душно, и вернулся к нему. Спать он не хотел, все еще размышляя о чем-то, но последним, что Ян увидел, был Влад, сидящий на краю кровати и смотрящий на темное ночное небо Пятого круга.