Брагин не понимал, почему женщины так себя не любят, что готовы не есть неделями, убиваться в тренажерных залах и ложиться под нож ради кем-то придуманных стандартов красоты. Еще больше, чем не понимал женщин, он ненавидел мужиков, внушающих своим дамам лютые комплексы. Таких экземпляров и мужиками-то назвать было нельзя.
Вот и сегодня — один из них привез свою задыхающуюся жену. И Олег не смог ее спасти, хотя сделал все и даже больше.
Настроение мгновенно стало поганым, поэтому Брагин даже не затруднился принести соболезнования — считал, что муж погибшей их просто не заслуживает.
Олег подошел к кофейному автомату и плюхнулся на скамейку, чудом не зацепив сидящую там же Нарочинскую.
— Осторожнее!
Он перевел на нее недовольный взгляд и вместо извинений поинтересовался:
— Слушайте, Марин, а вы бы сделали себе пластическую операцию?
Она аж кофе подавилась от неожиданности.
— Что, простите?
Он поморщился, не в силах скрыть переживания:
— Да женщина к нам сегодня поступила после пластики, — пояснил отрывисто. — Реакция на просроченный лидокаин. Отек легких.
Сказал, не надеясь даже на реакцию, просто молчать не мог. Но увидел, как с Нарочинской спала ледяная маска.
— ИВЛ? — сочувствующе спросила Марина.
— Не помогло: отмирание тканей из-за гипоксии.
Нарочинская понимающе покачала головой и все же ответила на его вопрос:
— Я — нет. Но дело не в самой операции, а в том, чтобы чувствовать себя, наверное, поувереннее, — сказала, сама не зная, что ее отношение к подобным процедурам схоже с мыслями Брагина. — Не знаю, кому-то это нужно.
— Ну да, — снова приуныл он, но загнаться не успел, потому что их позвала Дубровская. К ним везли падение с высоты.
***
Ну хоть на что-то он еще способен! Спасли, несмотря на три остановки и два открывшихся кровотечения. Впрочем, не факт, что получилось бы, не будь с ним Нарочинская.
Несмотря на напряженные отношения, работали Олег и Марина всегда слаженно, даже если умудрялись спорить о плане операции и лаяться в ее процессе.
Брагин вышел на крыльцо и закурил, отключившись ото всех мыслей. И не заметил, как рядом оказалась Нарочинская.
— Сигарету можно?
— Конечно, — слегка нараспев ответил мужчина и протянул женщине пачку, а потом и дал закурить.
Несколько минут они стояли в тишине, а затем Олег дружелюбно спросил:
— Папка-то знает, что вы курите?
Он просто хотел поддержать разговор и никак не ожидал, что Марина одним взглядом расчленит его на множество маленьких Олежек, каждого из которых потом еще и придавит каблуком.
— Что? — не понял Брагин.
— Не смешно. Я же сказала — вообще никаких границ не видите, — она отошла в противоположный конец крыльца.
— Чего? — возмутился он, но уже через пару секунд отвлекся на скорую, которая привезла очередного пациента.
Скучать в институте Склифосовского однозначно не приходилось.
***
Олег стоял в кабинете главврача и методично закипал:
— Да почему опять я?!
Вера Георгиевна и глазом не моргнула — мужские истерики после неудачного брака на нее вообще не действовали. Да и Брагин, в сравнении с Зименским, был мальчиком-зайчиком.
— Больше некому.
— Да что значит «некому»? У нас столько человек в больнице!
— Нужны люди с солидным опытом в экстренной хирургии. И с научными степенями, — добавила главврач.
Хирург обрадовался и поспешил откосить:
— Так у меня же ее нет!
— А они вообще только у трех человек, включая меня.
— Вот пусть они и едут!
— Олег, не кипятитесь. Я знаю вашу нелюбовь к конференциям, на нее должен был ехать Петр Викторович, но он заболел.
Черт бы побрал этого Петруччо. На кой черт, спрашивается, он заведующий и кандидат наук, если на конференции все равно отправляют Брагина?
— А третий? — требовательно, как ребенок с диатезом, выпрашивающий сладкое, заканючил Олег.
— А третий тоже поедет. Точнее третья. Но у вас опыт больше, поэтому будете вдвоем.
— С кем? — не понял он. И вздрогнул, услышав за спиной голос Нарочинской:
— Вызывали, Вера Георгиевна?
— Да, Марина, проходи.
Брагин развернулся на пятках, смерил нейрохирурга многообещающим и ничего хорошего не выражающим взглядом и снова повернулся к начальнице:
— А она здесь каким боком? — Зименская посмотрела на него как на интеллектуально обиженного, и Олег простонал сквозь зубы. — Господи, у нее еще и степень…
Нарочинская вскинула бровь:
— Может, мне позже зайти? — на Олега она не смотрела.
Главврач остановила ее взглядом:
— Не обращай внимания.
Марина спокойно выслушала информацию от Зименской, уточнила, на какую тему готовить доклад и с кем его согласовывать, и кивнула:
— Хорошо, я поняла.
Вера Георгиевна довольно улыбнулась — хотя бы с бывшей ученицей проблем не возникло. И это несмотря на то, что конференция будет в выходные. Нет, врачам это, конечно, компенсируют деньгами и отгулами, но не сейчас.
— Вот, Брагин, берите пример с Нарочинской, — сказала Зименская.
Олег содрогнулся:
— Вы меня вообще не бережете.
Нарочинская громко фыркнула, и он пригвоздил ее взглядом к стене. Впрочем, Марину таким было не испугать:
— Вы че такой нервный? Пустырничка накапать?
Брагин решил не отвечать и продолжил давить на начальницу:
— Видите?! Да она сожрет меня, Вера Георгиевна!
— Не переживайте, Олег Михайлович, я вредную пищу не ем, — привычно-равнодушным тоном парировала Нарочинская.
Зименская перевела взгляд с одного на вторую и не поняла, почему между ними летают искры:
— Нам необходимы на конференции представители с большим опытом работы именно в экстренной хирургии и учеными степенями, — строго сказала она, замечая, что Брагин мрачнеет с каждым ее словом. — Я не виновата, что таких у нас немного, Олег Михайлович. Убедите кого-нибудь из коллег написать диссертацию — тогда, быть может, в следующий раз поедете в другой компании.
— В следующий раз я не поеду, — буркнул он. — Тоже заболею, — поймал ехидный взгляд Нарочинской и смирился с неизбежным. — Если у вас все, то я пойду, у меня очень много настоящей работы.
За годы знакомства с Верой Георгиевной Марина лишь дважды видела ее в стадии глубокого изумления. Первый был в Академии, второй — прямо сейчас.
— Что ты ему сделала такого? — поинтересовалась главврач, когда за Олегом закрылась дверь.
Нарочинская пожала плечами:
— Пару раз не пришла в восторг от его личности, — Зименская красноречиво хмыкнула, и Марина продолжила. — Не понимаю, почему Брагина все так любят.
— Зря ты так. Он очень талантливый врач, да и человек хороший, отзывчивый, хотя и ведет себя как шут.
Слова Веры Георгиевны Марину не убедили:
— Да ради бога, мне все равно. Лишь бы ко мне не лез.