Брагин зашел в ординаторскую и резко остановился. За столом, заполняя очередные бумаги, сидела Нарочинская.
Марины ему только сегодня не хватало. Олег почему-то был уверен, что дежурить он будет не с ней.
«Дисциплинированная, блин, до зубного скрежета», — раздраженно подумал мужчина.
Кстати, сегодня было их первое ночное дежурство.
— Драсьте.
Марина, не понимая головы, угукнула. Кажется, даже не поняла, кто конкретно с ней поздоровался.
И Брагин невольно залюбовался: когда Нарочинская молчала, она была на удивление хорошенькой.
На самом деле Марина была хорошенькой и когда разговаривала. Но не с Олегом: его она почему-то невзлюбила и всячески это демонстрировала.
А Брагин, как известно, существом был любопытным, поэтому решил снова попробовать найти общий язык с этой язвой бубонной. Он вообще не любил быть с кем-то в конфронтации.
— Как тут все, спокойно? — решил начать с рабочих вопросов. Нарочинская не ответила, и Брагин повысил голос. — Марина Владимировна!
Она оторвала взгляд от документов и подняла на него глаза:
— Что? А, это вы, — действительно только заметила. — Ну я же поздоровалась уже.
— А на вопросы вы принципиально не отвечаете? — настойчиво продолжал мужчина.
Женщина с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза:
— На какие?
Он пожал плечами:
— Спросил, все ли спокойно, раз вы раньше пришли.
— Я просто не опоздала.
Олег выразительно поморщился:
— Вот че вы к словам цепляетесь, а? Уже двадцать раз бы ответили.
— А у других коллег вы не могли спросить? Или все, включая Нину, разбежались по домам? — с легкой язвительностью поинтересовалась Марина и вернулась к бумагам.
Понятно, что мог. Да и Дубровская бы сразу сказала, ежели бы что произошло. Но Брагин не успокаивался — так зудела ему эта заноза, отцом которой он искренне восхищался. Да и сейчас восхищается.
— То есть вы все-таки принципиально не отвечаете на мои вопросы, — с сарказмом заключил он.
Нарочинская со стуком положила ручку на стол:
— А до вас еще не дошло, что я не хочу с вами общаться?
Олег помрачнел:
— Да че я вам сделал-то? — раздраженно спросил он. — Неужели из-за блузки так взъелись? Дорогая была? Так давайте я оплачу, — бросил с вызовом.
Марина замешкалась, потому что не сразу сообразила, о чем речь, и Брагин это увидел.
«Все-таки не железная, уже хорошо», — подумал он.
Впрочем, нашлась Нарочинская быстро:
— При чем здесь блузка? Вы мне не нравитесь, Брагин, только и всего, — Марина пожала плечами, недоумевая, почему ее собеседник настолько недогадливый.
Услышать подобное заявление было очень неприятно и, если честно, несколько неожиданно — Олег чуть мимо стула не сел:
— В каком смысле?
— В общечеловеческом. Врач вы хороший, но дружить я с вами не хочу. Так понятно? — и она посмотрела на него как на умственно отсталого.
Брагин, естественно, разозлился:
— А я и не о дружбе, — грубо отреагировал он, — а об обычном рабочем общении. Вы же все время на меня шипите.
Нарочинская встала и скрестила руки на груди:
— Да потому что вы ведете себя по-дурацки и кривляетесь как идиот.
— Не вам меня учить, — буркнул Брагин.
— И шуточки у вас такие же, — проигнорировала его выпад Марина.
Сложно было не увидеть, как почернели и без того темные глаза Олега:
— У вас просто чувства юмора нет.
— А у вас — границ, — парировала она.
— Я вам пограничник, что ли? — возмутился мужчина. — Каких границ?
— Кажется, что никаких нет, — сообщила Нарочинская и собралась на обход.
— Когда кажется — креститься надо, — язвительно фыркнул он.
Женщина резко развернулась, пронзив Брагина насмешливым взглядом:
— Марксисты-ленинисты не крестятся, — и вышла.
Олег раздосадовано хлопнул сам себя по колену и завалился на диван:
— Роза Люксембург, тоже мне.
Интересно, за что она его все-таки невзлюбила? С другими же нормально общается.
Хотя нет. Больше неинтересно.
***
Марина вздохнула, оторвала взгляд от стены и снова посмотрела на Лену. Та глядела так выжидающе, будто от Нарочинской зависела ее жизнь, и Марине стало неловко.
Дело в том, что у Михалевой имелась идея фикс: выйти замуж. В самом этом желании не было ничего плохого. Ситуация усложнялась тем, что у Лены категорически не складывалась личная жизнь: мужчины редко обращали на нее внимание, а те, кто это делал, вскоре заканчивали с Михалевой любые отношения.
Марине переживания подруги были понятны, но не близки. Во-первых, у Нарочинской с юности было много поклонников. Во-вторых, она не рвалась замуж: уже побывала там и ей не понравилось. В-третьих, последние годы Марине даже мало-мальски серьезные отношения были не нужны, поэтому все ее романы заканчивались ровно на том моменте, когда мужчина давал понять, что хочет большего, чем просто постель. В-четвертых, уже несколько месяцев Нарочинскую даже секс не привлекал. Вообще не до того было.
Лена же с недавних пор начала терроризировать всех близких людей — жаждала советов и мнений, которые помогут найти корень зла, причину всех несчастий и снять обет безбрачия.
Но Марине было нечего ей ответить. Почти. И она знала, что ее «почти» Михалеву не устроит.
Молчание затянулось, и Лена не выдержала:
— Ну, что думаешь?
— Может, — нейрохирург помедлила и все же озвучила. — Ты слишком, кхм, настойчивая? Не все мужчины такое любят.
— Да нет же! — возмутилась медсестра. — Им наоборот нравятся смелые и уверенные в себе женщины. Сколько можно перекладывать на них ответственность за первые шаги!
Марина, если честно, не назвала бы Лену уверенной в себе. Видела, что у Михалевой много комплексов, которые та маскирует изо всех сил, но не лезла. А Лена, в свою очередь, не влезала в заморочки Нарочинской.
— Тогда не знаю, — Марина пожала плечами. — Может, тебе к психологу сходить? — осторожно предложила она. — Он точнее скажет.
Осторожность не помогла — Лена надулась как мышь на крупу:
— Какой еще психолог? Я вообще-то нормальная!
Нарочинская мысленно закатила глаза. Михалева, вроде бы, дурочкой не была, но иногда несла откровенную ересь. То ли не знала ряда очевидных вещей, то ли делала вид.
— К психологам нормальные и ходят, Ленок. Они не врачи, но погружаются в свою тему так же глубоко, как и мы. И знают то, чего не знают неспециалисты.
Холод в голосе Марины слегка отрезвил Михалеву, и она виновато улыбнулась:
— Прости.
Нарочинская кивнула:
— Пойдем работать, обед закончился уже.