Филипп

Он очень торопился, но всё равно опоздал. К тому моменту, как он добрался до городского музея, с автостоянки уже отчаливала, со звуками, напоминающими губную гармошку в руках пьяного, белая карета скорой. За нею, неторопливо разворачиваясь, выезжали откуда-то с заднего двора две алые пожарные машины. Немногие очевидцы-прохожие торопливо проходили мимо по своим делам, бросая на здание совершенно не заинтересованные взгляды. Расползались во все стороны немногочисленные автомобили обслуживающего персонала. Персонал же, не имевший машин, суетливо разбегался по домам.

Как и следовало ожидать, причиной отсутствия всеобщего интереса к происходящему была выставленная тёмными вокруг здания пелена отторжения внимания. Под крыльцом расхаживал тёмный Михей (подумалось: можно ли его считать "замом зама" в Заледеевском Дневном?), разговаривая с кем-то по смартфону. Ещё, Филипп почувствовал, что кроме Михея где-то по ближайшей округе шарили четверо тёмных разных уровней и специализаций. 

А на верхней площадке широкой музейной лестницы стоял сам Жальцев, сунув руки в карманы распахнутого пальтишки. Ледяной ветер растрёпывал обычно прилизанные волосы, но кажется тёмному было на это плевать. Сейчас, философской гримасой и торжественной позой, он ещё более чем раньше напоминал поэта Евтушенко на творческой встрече.

Однако, у Филиппа от этого зрелища потеплело на душе. Жив. Не пострадал. Тогда что же случилось? Зная Жальцева, будь здесь что-то чуть меньшее конца света, Филипп услышал бы от него через трубку гораздо ветвистее сухого "Музей, срочно." Язвительные напоминания о задержке Филиппа на обещанную встречу и извинения в том, что его, очевидно очень занятого неотложными делами светлого, "осмелились потревожить справочкой о времени возможного скорого прибытия" - вот, что бы это было.

Филипп выскочил из машины, коротко кивнул Михею, пробегая мимо, и через ступеньку взлетел по лестнице.

- Что случилось? - спросил он, замирая напротив Жальцева.

Тот поморгал, глядя будто бы сквозь него. Или приходя в себя.

- Филипп Даниилович, - сказал он чуть ли не через целую минуту, которую Филипп терпеливо пережидал с колотящимся в предвкушении неприятностей сердцем, произнёс Евгеша, - У вас сигаретки нету?

Филипп моргнул, задержав дыхание. Потом резко выдохнул. Всё-таки ответил:

- Простите, я не курю.

- Жаль, - всё так же задумчиво проговорил тёмный, - Что вы не курите. Я бы не преминул.

- Так что... - начал Филипп.

- Давайте не здесь, - Евгеша поёжился, будто бы лишь сейчас ощутив зимний холод, - Идёмте внутрь.

Ладно, - решил про себя Филипп, - Потерпим.

- Знаете, - проговорил Жальцев, ступая по непривычно безлюдному холлу музея, где даже на вертушке сидел тёмный иной, - Я думаю, что мы с вами совершили большую ошибку, оставив эту подлую хрень в центре города. Туризм - туризмом, однако я... С гораздо большим бы удовлетворением эту каменюку в пыль раскрошил. И поверьте моему профессиональному чутью, он нам ещё доставит... разного.

- Так что... - в третий раз начал Филипп, - Кто был на скорой?

- Познадзорный Казанцев, - сильно поморщившись ответил Жальцев, - Колотая рана и большая потеря крови. Но, кажется, жив.

- Кто... - Филипп сглотнул, усиленно соображая, что делать в данной ситуации.

Жальцев глянул на него с удивлением, будто вопрос был совсем лёгким и ответ лежал на поверхности. Ответил:

- Сам, - вздохнул, - Влез на каменюку и воткнул нож себе в грудину. Вот на столечко от сердца промазал, - Евгеша, прищурившись, продемонстрировал расстояние между большим и указательным пальцами, длинными, тонкими, болезненно-желтоватыми, с очень аккуратно обработанными белыми ногтями, - Ножичек могу показать, я его прибрал, в моём кабинете лежит.

- Зачем? - одними губами произнёс ошарашенный Филипп.

- Мне бы тоже хотелось...

Они стали медленно подниматься по лестнице, и Филипп поймал себя на том, что очень не хочет входить в Большой зал.

- Мне бы многое хотелось знать, - продолжал на ходу Евгений, - Например, почему на момент "жертвоприношения" в зале никого не было? Кто потрудился всех разогнать? Не мог же он сам, с заблокированными силами...

- А вы?.. - начал Филипп.

Тот оглянулся поставив ногу на верхнюю ступень.

- Мы же с вами сигналочку ставили. Вместе. Забыли? - вдруг прищурился с подозрением, - Вы тоже должны были... - встрепенулся, - Что вас задержало?

Филипп запоздало достал из кармана свой смартфон с привязанной на него сигналкой, и тот, лишь сейчас, запиликал короткими отрывистыми звуками сигналки. Отчаянно захотелось выругаться, но он позволил себе только едва слышно простонать сквозь зубы. Чёртов Орлов!

- Ясссно, - по-змеиному прошипел Евгеша, и совсем невесело улыбнулся одними губами.

- Простите, - вдруг, неожиданно для самого себя, откровенно признался Филипп, - Меня нагрели как мальчишку. Орлов попросил о встрече. И судя по всему, заблокировал сигналку, пока находился рядом.

- Рядом?

Показалось на миг, что из-под растянутой в фальшивой улыбке губы появился острый клык, загнутый чуть внутрь. Да нет, показалось, конечно же. Как и хищный стальной блеск в серых глазах за стёклами очков.

- В машине, - быстро пояснил Филипп, - Он не захотел разговаривать в офисе. Вынудил катать его по городу под предлогом возможной слежки. Не сказал ничего толкового и вышел.

Жальцев поджал бледные губы, а потом произнёс почти философским тоном:

- Надоело, знаете. Не пора ли в Инквизицию звонить? Чтоб сами занялись своим работником?

- Я звонил, - опять же удивляясь себе, сознался Филипп, - По своим, разумеется, каналам. Чтобы без шумихи.

- И?

- Мне ответили, что он здесь именно по этому делу, и в своём праве. То есть, мне намекнули, что его права запросто перекрывают наши с вами.

- Чёрти что.

- Согласен.

Они вошли в огромный и по-пустому гулкий зал. Филипп в удивлении поднял брови, наблюдая, как по Камню ползает мужчина в форменном комбинезоне уборщика, оттирая гладкую поверхность в центре пенистыми моющими средствами.

Жальцев, не дожидаясь вопросов, объяснил:

- Я побоялся очищать его с помощью магии. Да и иных пускать к нему точно не следует. Во избежание, так сказать. Вряд ли это что-то уже произошедшее отменит, конечно... А человеку потом память подчистим и всё. Кстати, для официальных источников, в помещении кафе случилось возгорание, оттого были вызваны пожарная команда и скорая помощь. Госпитализирован служащий кафе, ожёгся при тушении.

Филипп кивнул. И спросил:

- Казанцева не допрашивали?

- Он не в том состоянии, знаете ли. А как придёт мало-мальски в сознание, мне должны сообщить.

Филипп подумал немного. Смартфон всё ещё был в руке.

- Вы позволите? - спросил он собеседника, и набрал номер.

Три длинных гудка.

- Николай, Акимова срочно взять под стражу и в СИЗО.

Несколько секунд тишины.

- А Алексей... - только и произнёс Николай.

- Если окажет сопротивление. Только в разные камеры. И... - Филипп поколебался, но добавил, - Возьмите амулеты из запаса. Те, что я вам приготовил.

- По дозорным...

- Сазонова и Вдовина возьмите.

- Вдовина? - очень удивился Николай, - Может, Яшу или Кирилла?

- Нет. - отрезал Филипп, - Делайте, как я сказал. Приступайте. И... Николай, если возникнет хотя бы намёк на нестандартную ситуацию, звоните.

- Хорошо.

Судя по голосу Николая, он немало был потрясён полученным приказом.

Евгеша же опять с подозрением щурился:

- Считаете, Акимов ваш так опасен? Так может, его сразу и без предупреждений во фриз загнать?

- На него не действует магия, - в этот странный день из Филиппа просто сыпались тайны и откровения. Но деваться уже было некуда, - Никакая.

- Любопытно, почему я только теперь об этом узнаю, - проворчал тёмный, - Тогда амулеты все ваши против него - пшик.

- Амулеты для Алексея Гаева. На сегодняшний день он в Заледеевске второй или третий по силе. Плюс-минус. Если захочет защитить Акимова, ребятам с ним просто так не справиться.

- Воля ваша, - дёрнул плечами Жальцев, - Но странная у вас система. Зачем же вы его из Дозора отпустили?

- А какой смысл держать в Дозоре неуправляемого иного? - вопросом ответил Филипп, - Да и он сам ушёл. Он - человек искусства, вот пусть и творит. Никто не мешает мне держать его в резерве. На всякий случай. К тому же, я предпочёл, чтобы он за Акимовым приглядывал. Почти круглосуточно.

Евгеша уже с уважением покивал.

- Думаете, если Акимова поместить в СИЗО, то он оттуда не выберется?

- Я надеюсь, что тогда до него не доберутся извне. Тот, кто убедил Казанцева на жертву. Прежде за ним суицидальных наклонностей не водилось.

- Ах, если бы нам Орлова к стеночке бы прижать. - проговорил Евгеша мечтательно, - Да нечем.

- Он мне сказал... - припомнил Филипп, - чтобы я на то, деревенское кладбище не ходил. И судя по тону, переживал не за кладбище, за меня, - Филипп повернулся к Жальцеву, и в упор посмотрел в прозрачно-серые, почти не человеческие глаза, - Туманов сказал, что ему кладбищенский сторож очень не понравился. Выяснить бы, что он такое?

- Выясним, - не отводя глаз согласился тёмный, - А вы не зря ли "кровью жреца" так рискуете? А?

- Думаю, как раз Вдовин - единственный, кто по-настоящему защищён. И если что-то случится...

Николай

Он ожидал от Лёхи чего угодно, но только не той молчаливой покорности, с какой встретил его хозяин квартиры.

Алексей устало привалился плечом к дверному косяку, почти не глядя явившуюся троицу дозорных.

- Я не знаю, где он, - ответил Алексей на сообщение о цели визита.

- Мы... - у Николая что-то закаменело внутри. Он при исполнении. Он должен. Это приказ. А порефлексировать можно и позже. - Мы можем осмотреть квартиру?

- Да, пожалуйста. - Алексей безропотно отступил вглубь коридора.

Первым мимо него деловитой махиной прошагал Дмитрий. Андрей неловко перетаптывался за порогом, он явно чувствовал себя не в своей тарелке. И вообще понять не мог, почему его взяли третьим на явно опасное мероприятие.

- Давно ушёл? - спросил Николай ступая в прихожую.

Не успел войти, а Дмитрий уже вернулся, сухо сообщая:

- Чисто. Ушел в районе получаса.

Алексей кивнул, подтверждая.

- Ничего не хочешь сказать? - спросил его Николай.

Отрицательное движение головой.

- Он говорил что-нибудь перед тем, как уйти?

Алексей наконец поднял на него больные, покрасневшие глаза:

- Мы почти не разговариваем в последнее время. Если только ругаемся.

- По поводу?

- У Севки пунктик на контроле. А я боюсь его из квартиры выпускать одного. Пока в душ ходил, он... - Гаев осёкся.

- Почему? - в принципе Николай знал, и о подозрениях шефа, и о странностях в поведении Севы, но хотел услышать.

- Я боюсь, что это... - Алексей помялся, но сдался, - Это уже не он, не Сева. Он... стал другой.

- Почему не сообщил? Мне, Филиппу?

- Я надеялся... Что он вернётся. Я... - оглядел по очереди всех троих пришедших, будто боясь осуждения, - Я знаю, что он опасен, но я его люблю.

- И отпустил просто так? - нахмурился Дмитрий, - Не поверю.

Николай требовательно вскинулся на Лёху. Не то, чтобы они были друзьями, так, скорее хорошие приятели, но вот ему самому такое в голову не пришло.

Алексей глянул на Сазонова неожиданно зло, с вызовом. Но того было не пронять:

- У тебя наверняка есть способ его отследить. Ведь так?

Николай понял, что назревает драка. Даже до Андрея, так и стоящего в дверях, дошло - сразу подобрался, напрягся, переставая казаться нелепым дополнением. 

- Лёш, он может навредить не только себе, но и другим, - встрял Николай поспешно, - Я видел. С ним что-то произошло, тогда, в Круге. А может, и раньше. Вспомни, подумай, он со Степаном пошел добровольно, когда на него магия уже не действовала. Степан уже не мог его колдонуть. Но в любом случае, до поры ему лучше побыть под присмотром. А в СИЗО с ним ничего не случится.

Алексей долго сопел, боролся с собой. Потом простонал сквозь стиснутые зубы. И достал из кармана стеклянный шарик, протянул на ладони Николаю. Шарик был размером с фундук, прозрачно цветной, с нитями бирюзового и алого внутри.

- У Севы в подкладе куртки такой же зашит, - пояснил Алексей, - И... - он опять мялся и тяготился чем-то.

- Лёш, - поторопил Николай, - Могут люди пострадать, ты же светлый, ты понимаешь.

- У меня, - Алексей с трудом перевел дыхание, - сохранилась следилка за кабинетом Филиппа. Такой же шарик, только больше. А в кабинете мой "Циклоп" стоит с парным. Сегодня, когда Сева ушёл, я заметил, что он пропал. И я понятия не имею, как долго...

- Откуда он мог знать? - удивился Николай.

- Он видел как-то, как я смотрю в него. Но ведь не иной же, так? Он не может им пользоваться? - Алексей, казалось, больше самого себя пытается убедить в этом.

- Сам, может, и не мог, - сказал Дмитрий, - Но мог кому-нибудь передать. Тому, кто сможет.

И удостоился нового злого взгляда:

- Сева не стал бы!

Дмитрий с ним не спорил. Обратился по-деловому к Николаю, совсем теряя к Алексею интерес:

- Поехали. Время уходит, - посмотрел почему-то на друга, - Коля, может Андрея здесь оставим? За Алексеем присмотреть?

Вдовин собирался удивиться и возразить, но за него это сделал сам Алексей:

- Вы что, думаете, я останусь? Я с вами поеду.

- Коля, я не думаю, что это будет хорошо, - опять игнорируя хозяина квартиры сказал Дмитрий.

А Лёшка побегал взглядом от одного к другому, усиленно соображая, мечась между желаниями орать-ругаться, подраться, умолять, быстро определился в единственном способе:

- Я могу его убедить поехать с вами, в случае чего.

- Ладно, - решился Николай, - Собирайся, поехали, усмехнулся невесело, - Начальство разрешило тебя тоже в СИЗО, в соседнюю камеру.

Кажется, это было именно то, что Алексей хотел услышать. Он кинулся одеваться. А вот Дмитрий, недоверчиво посопев, вышел из квартиры. Не в его стиле было спорить со старшим по званию.

* * *

Пустырь на бывшем месте расположения Каменного круга не охранялся. За ненадобностью. Его лишь обнесли по периметру оградительными лентами с навешанными на всякий случай чарами отторжения, от людей.

С той самой странной осенней ночи, дозорные тут не были. И сейчас, притормозив у обочины проездной дороги Новых дач и выбравшись из машины, удивленно моргали на открывшуюся им картину. Николай даже присвистнул.

Изо всего хозяйства на территории, до сих пор официально принадлежавшей главе Дневного Дозора Заледеевска Серапину, сохранился один забор, высокий, из витой, кованой решётки, окрашенной чёрным, с наведенными золотыми колечками на перемычках художественно изогнутых прутьев. Коттеджи по соседству и напротив казались заброшенными, тёмными, нежилыми. По дороге, похоже, давненько никто не проезжал, так что и чистить её забыли. Толстое снежное полотно покрывало тут всё вокруг. А вот внутри, за забором, казалось, время остановилось. Там по-прежнему всё устлано было щебнем, трухой и опилками, в которые превратился здоровенный особняк. И ни одной снежинки. Лишь опрелая роса на уцелевших клумбах, как после дождя жарким летом.

А в центре всего этого недоумения сидел на пятках Всеволод Акимов. И смотрел в небо.

- Сева! - громко позвал Алексей, Николай не успел его остановить.

Тот медленно перевёл взгляд на явившихся за ним. И сказал:

- Уходите.

Расстояние было большим, но в гулкой снежной тишине тяжелое слово показалось усиленным магией, хоть Акимов лишь шевельнул губами.

Алексей обернулся на дозорных:

- Парни, давайте, я сам?

- Если фриз?.. - начал Дмитрий.

Николай отрицательно мотнул головой. Не получится. Да и всё остальное вряд ли. А вот если Алексею всё-таки удастся его убедить...

- Иди, - разрешил он.

За незапертую кованную калитку они вошли вчетвером. Но дальше, к центру пошёл один Алексей. Медленно, будто приближался к дикому, опасному зверю.

- Сева, - заговорил он, - Поехали домой, холодно тут.

Сидящий на земле парень склонил голову на бок, глядя снизу:

- Опять врешь, - негромко отозвался он, - Ты же меня не домой повезёшь. Ты хочешь от меня избавиться.

- Сева...

- Не надо, не ври. Сейчас опять начнёшь, про любовь, и бла-бла. Тебя ко мне приставили, следить. Только и всего. Я верил даже. Какое-то время...

- Сева, - всё-таки вклинился Алексей, - Зачем ты сюда пришёл?

Он отвернулся.

- Где-то должно же всё кончиться. Почему не здесь?

- Сев, - вдруг выдохнул Алексей, - Давай без театральщины. Я уже нанюхался этого до чёртиков. Я понимаю, что тебе тяжело, но другим тоже не легче. Так что вставай и пойдём. Что, тебе ещё потом и воспаление лёгких лечить?

Это возымело эффект. Как показалось Николаю, именно такого Лёша и добивался.

Всеволод вскочил на ноги. Как-то резко, мгновенно, слишком легко для человека, очень долго просидевшего в неудобной позе на земле.

- Я к тебе не просился. Я тебя не заставлял, - прорычал он, сжимая кулаки и зыркая на друга из-под длинной светлой пряди, выбившейся из хвоста.

- Да, - согласился Алексей, - Я сам этого хотел. Да и ты был не против, - он усмехнулся, припомнив недавно услышанное, - Какое-то время. Давай сделаем так. Купим тебе квартиру, живи один. Хочешь?

- А ты будешь у подъезда дежурить? - Всеволод скривился, дёрнув носом, мотнул подбородком в сторону дозорных, - Вместе с ними?

Дмитрий незаметно тронул Николая за локоть, указывая куда-то в сторону, а сам, одним движением, будто невзначай, переместился так, чтобы оттеснить к калитке Андрея.

Николай осмотрелся. С крыши соседнего коттеджа, медленно, по наклонной, съезжала шапка навалившего за декабрь снега. С крон недалёкого перелеска сорвались какие-то птицы, с шумом крыльев и щебетом улетая прочь. Захотелось дать понять о неладном Алексею, но тот заметил сам. И поступил, как считал нужным.

Он шагнул к Всеволоду, обнял его, обхватив за плечи руками, прижал к себе. И тот неожиданно будто обмяк. Сообщил еле слышно:

- Лёш, я так устал.

- Я знаю, - ответил он, - Тебе просто нужна помощь, а ты не хочешь её принимать. Просто разреши тебе помочь.

- Мы домой поедем?

Николай мимоходом поразился переменам во внешности странного не-иного. Он помнил его больше похожим на ясного солнечного зайчика, тёплого и светлого, когда увидел впервые. Помнил погасшим и сникшим, но всё ещё отзывчивым и доверчивым пареньком, не старше двадцати. Помнил, как на встрече с Сашкой увидел быстро стареющего мужчину за сорок, прошедшего огонь, воду и медные трубы. А сейчас он видел перед собой совсем подростка, которому и семнадцати не дашь. Тихий и робкий, просто очень больной.

- Сев... - Лёшка замялся, - Тебе надо пожить в одном защищённом месте. Для твоей же безопасности. Но ты не бойся, я рядом с тобой буду.

- Я не хочу. - Всеволод стал выпутываться из объятий, сосредоточенно глядя по сторонам, будто что-то потерял, - Я хочу домой!

И Николай наконец понял, увидел в его глазах самое настоящее безумие.

- Сева, - придерживая парня за плечи и заглядывая ему в лицо, сказал Алексей, - Скажи мне, ты шарик куда дел?

- Какой? - Всеволод водил пустым взглядом по земле, но не пытался вырваться.

- В мастерской у меня, - он говорил тихо, спокойно, обыденно, и, пожалуй, только Николай смог уловить в голосе боль и обречённость Авраама, занёсшего жертвенный нож над самым дорогим, - В шкафу, в стеклянной вазе. Шарик, самый большой. Ты куда его дел?

Всеволод поморгал, будто бы вспоминая и отчасти недоумевая чему-то:

- Отдал.

- Кому?

- Старик. Он... сказал, что так надо. Ему надо. Это он мне всё рассказал. Про тебя.

- Что за старик? Откуда?

- Он сказал, что всё знает.

- Что знает?

- Что всё должно в Круге кончиться. Что он всё закончит. А вы...

Неожиданно Всеволод все-таки рванулся, отскочил в сторону, опять набираясь неистовства:

- Я больше не хочу, чтобы мной управляли! Я не хочу быть взаперти! А вы пришли, чтобы меня запереть...

Николай понял, что пора принимать меры и помогать Алексею, сделал пару шагов ко Всеволоду:

- Слушай, никто не будет тебя запирать. Просто поживёшь под присмотром. Сейчас опасно, в городе неладное происходит. И этот твой старик...

- Вы все мне врёте! - уже в полный голос заорал Всеволод, - Я знаю! Мне всё про вас сказали! Вы, иные, вы все злитесь, что не можете больше управлять мной! Потому что во мне теперь тоже есть эта ваша сила... Вы... Вы нарочно этот проклятый камень привезли в город. Он требует жертвы. И вы... Вы... - он вытаращил глаза, вдруг осенённый дикой догадкой, - Вы хотите меня принести в жертву!

- Ты дичь несёшь! - возмутился Алексей, - Себя послушай! Какая жертва??

По всем присутствующим полоснуло злым порывом ледяного ветра, после волной ушедшего в разные стороны, сметая снег со всех домов в округе. Земля ощутимо дрогнула. Алексей и Николай, стоявшие близко к центру, ко Всеволоду, попадали на спины.

- Ненавижу вас всех! - перекрикивая налетающие яростные порывы ветра проорал Всеволод, - Всех иных на свете! Я хочу... Хочу чтобы вас не было! Никогда! - в его руке оказался нож, острый, тонкий, с наборной рукояткой. 

Николай сильно ушиб при падении затылок и сейчас пытался подняться, борясь с головокружением и мутью перед глазами. Алексею, которому тоже досталось, удалось встать на четвереньки.

А Дмитрий, не двигаясь с места, достал из внутреннего кармана куртки обычный пистолет, снял с предохранителя, и по-прежнему не произнося ни слова, выстрелил.

Всеволод вскрикнул, пуля попала ему в левое плечо. Но только и всего, он тут же об этом забыл. Полоснул по запястью раненой руки ножом, прямо по рукаву, потом ещё раз, по обнажившейся коже.

- Стой! Не надо!

Дмитрий действительно хотел выстрелить второй раз, да не успел. Андрей оттолкнул его с дороги и рванулся вперед, туда, ко Всеволоду. И отчего-то показалось, что остановить он хотел не Димку. И не Всеволода.

С сизого зимнего неба ухнул раскат грома, земля ответила, опять вздрогнув. Дмитрий кинулся следом за другом, спотыкаясь.

Было поздно. Всеволод стоял на коленях, медленно заваливаясь на бок. Алексей полз к нему, надеясь поймать в охапку.

- Стой! Стой! - повторял Андрей на каждом шагу.

Акимов последним усилием воткнул окровавленный нож в промёрзшую землю, и тот вошел, легко, как масло, по самую цветную рукоятку.

Земля вздрогнула ещё раз. И наступила тишина. В этой тишине, в замершем льдом воздухе, почудилось, будто все они одновременно провалились в недвижимый вакуум сумрака. 

Алексей держал своего Севу на руках, пытаясь зажать истекающее кровью запястье. Вихрь, круживший над их головами, медленно рассеивался, опадая снежной пылью.

Николай, сумевший встать на колени, моргнул, прогоняя из глаз невероятное, странное зрелище, тут же пропавшее из глаз. Ему померещилось, что рядом с лежащим на земле Всеволодом сидит девочка лет пяти-шести, в тёплой розовой курточке, из-под белой шапочки торчат светло-русые косички. Она смотрит на умирающего парня с укоризной и по-взрослому жёстко. Неверному от сотрясения уху Николая даже послышался детский голосок:

- Ты раньше такой хороший был. А стал злой. Злым быть плохо-плохо. И желание у тебя злое-презлое. Я его делать не буду. Уходи.

И по выражению лица Акимова, показалось, что он тоже увидел девочку и услышал её слова. Прежде чем голубые глаза парня остекленели и опустели.