Наутро Марк проснулся больным. Он обнаружил себя в постели, с ужасным чувством, что у него «отпала» поясница. Всё-таки валяться на полу, тем более сквозняки, да ещё и вчера на кухне, ну и вообще…

      Дан склонился к нему откуда-то сверху и, пожелав доброго утра, предложил куда-нибудь смотаться.

      — Ладно, — вяло сказал Марк.

      — Ты не заболел?

      — Мне что-то не очень, — признался Марк.

      — Так, значит, отменяется… — Дан положил ему руку на лоб: — Э-э, да у тебя температура?

      Ощущения и в самом деле были такие. Марка тошнило, и мысли путались.

      — Сквозняки, — слабо сказал Марк.

      — Ничего не поделаешь, буду тебя лечить. У меня новости: возобновились полёты, и связь наладилась… — Дан намотал на него ещё одно одеяло и присел рядом, подогнув под себя ногу. — Ты бы позвонил домой.

      — Ну зачем? — морщась, проговорил Марк.

      — Затем, что ты здесь уже неделю. Всё это очень хорошо, мы замечательно провели время, но тебе нужно возвращаться домой.

      — Ненавижу тебя!

      — Я знаю. Я сейчас принесу тебе что-нибудь… — И он ушёл.

      Марк позвонил домой, но дозвониться не смог. «К счастью», — подумал Марк, набирая номер Алекса. Тот неожиданно оказался дома.

      — Ты куда пропал? — поинтересовался Алекс.

      Марк вкратце обрисовал ему сложившуюся ситуацию.

      — Прикольно, — сказал Алекс.

      — Ты там… скажи Анжелике…

      — А сам что?

      — Не могу дозвониться.

      — Она стала невыносима.

      — В смысле?

      — Я стараюсь ей на глаза не попадаться. Она что-то подозревает, я уверен.

      — О-ля-ля… Ну ладно, Алекс.

      — Пока, — сказал Алекс, — но…

      И тут связь опять прервалась.

      Дан принёс небольшой стаканчик, на четверть наполненный чем-то.

      — Что за гадость? — спросил Марк, когда понял, что Торески собирается заставить его выпить это.

      — Лекарство… — Дан взболтал его немного. — Пей, только залпом.

      — Что за лекарство?

      — Пей, потом скажу.

      Марк опрокинул стаканчик, но ничего понять не успел: он махом вырубился, едва это «лекарство» попало в горло.

      Когда он очнулся, то почувствовал, что недомогания как не бывало. Лоб был холодным, и его больше не трясло. Но всё-таки Марк чувствовал себя странно: какой-то эластичный комок катался по его крови, он это чувствовал.

      Дан поцеловал его и спросил:

      — Тебе лучше?

      — Что ты мне подсунул? — поразился Марк, садясь.

      — Я знал, что это тебе поможет, — с удовлетворением сказал Дан. — Мне это всегда помогает, когда я простужусь. Морфин. Вижу, тебе тоже.

      — Да уж…

      Торески хохотнул, потом стал серьёзным и проговорил:

      — Я заказал тебе билет на завтрашний рейс.

      — Дан!

      — Не спорь.

      — Тебе так хочется меня спровадить? — Марк обиделся.

      — Глупости! Но пора вернуться в реальность, Марк. Сказка закончилась. Начался новый год. Новые дела. И всё такое… — Торески привалился на спину кровати. — Куда вывезет.

      Марк вылез из постели и стал одеваться, злясь на Дана и на весь мир. Дан вполглаза наблюдал за ним.

      — И куда ты собираешься?

      — В аэропорт.

      — Рейс завтра.

      — Не думаю, что ты расстроишься, если я уеду сейчас! — Марк запутался в штанах и едва не упал.

      — Да? Ну и проваливай! — Щёки Дана ярко вспыхнули. — Больно надо! Правда, что мне расстраиваться? Тоже мне, думаешь, такой незаменимый? — Он зашвырнул в Марка стаканом, но промахнулся, возможно специально, и стакан разлетелся вдребезги о стену. — Давай, проваливай, никто тебя не держит!

      — Ничуть не сомневался. — Марк натянул свитер. — Ещё скажи, что сейчас не в меня стаканом бросил!

      — Убирайся. — Дан хмуро обнял подушку.

      — И уберусь… — Марк стал бросать вещи в чемодан. — Ну, понятно… Я тебе за неделю надоел… Затосковал, поди, по своим любовничкам?

      Глаза Торески сузились, но он промолчал.

      — Конечно… Явился тут «святоша», говорит тебе: не делай того, не делай этого… Конечно же, лучше нюхать всякую дрянь и шататься направо и налево… Кем бы ты ни хотел казаться, ты остаёшься только тем, кто ты есть!

      — Заткнись! — Дан отшвырнул подушку. — Заткнись и убирайся!

      — Правда тебе не нравится? Ну, понятно…

      — А ты? — Дан вышел из себя. — Знаешь, кто ты? Неудачник, вот ты кто!

      — Что?

      — Неудачник! — Дан прищёлкнул пальцами. — Да я тебя просто пожалел… Было бы во что влюбляться! Зануда, постоянно сомневаешься, всему ищешь оправдания… У тебя ничего нет! Вся твоя жизнь — это болото!

      — Вот как? Значит, пожалел? — Тут уже и Марк вышел из себя. — Значит, притворялся, что это любовь? А мне поровну. Может, я и неудачник, зато я не использую постель, чтобы чего-то добиться. И если хочешь начистоту… Да разве можно верить шлюхе? Или любить шлюху? Так, переспать, поразвлечься… Я, может, и зануда… А вот ты как был шлюхой, так и останешься! Изменился… Конечно! Что? Не так, да?

      Лицо Дана перекосилось.

      — Тогда, прежде чем ты уберёшься, и я тебе скажу кое-что: у меня было полно любовников! Не сравнивал ли я тебя с ними? Да сравнивал! Самый последний из них был лучше тебя. Ты ноль. Думаешь, с тобой так классно? Да меня тошнит при мысли об этом! Мне приходилось напиваться до чёртиков, чтобы с тобой в постель ложиться… Да меня баллончик от дезодоранта больше возбуждает, чем ты!

      Марк, окончательно разозлившись, влепил ему пощёчину. Дан упал ничком на кровать, но тут же развернулся, в руке его блеснул пистолет, и он выстрелил. Пуля задела Марка за плечо; он вскрикнул, и его свитер обагрился кровью. В спальню влетел Эван, и без тени похмелья на лице. Он мигом оценил ситуацию и попытался отнять у Торески пистолет.

      — Отдай, Дан, — ласково говорил он.

      — Если он отсюда не уберётся, я его пристрелю! — Дан и не думал отдавать оружие.

      Эван ловко завалил его на кровать, прижал его руки к кровати:

      — Успокойся, Дан!

      — Отпусти меня! — возмутился Дан. — Мне больно!

      Эван держал крепко, пистолет вывалился из руки Дана. Марку та поза, в которой они оказались, вовсе не понравилась.

      — Эй, отпусти его! — воскликнул Марк.

      — Да ну вас! — Эван встал. — Оба вы психи ненормальные! Сами разбирайтесь.

      Но пистолет он всё-таки забрал.

      Дан лежал пару минут, не двигаясь, потом встал и отчётливо сказал:

      — Я больше не желаю тебя видеть. Никогда, ясно?

      Он повернулся и вышел, едва не сбив Эвана с ног.

      — Эй! — воскликнул тот. — Я всё-таки не пустое место!

      Марк с досадой пнул свой чемодан.

      — Снимай свитер, — приказал Эван, — посмотрим, насколько это серьёзно.

      Было больно. Эван помог Марку снять свитер. На плече у Марка была здоровенная ссадина.

      — Так, где-то полдюйма… Не слишком глубокая, — со знанием дела сказал Эван. — Дан, вероятно, был очень расстроен…

      — Чёрт, больно… — вскрикнул Марк, когда Эван стал протирать ему рану спиртом.

      — Из-за чего поссорились?

      — Не помню.

      Эван ловко перебинтовал ему плечо:

      — Советую тебе, в самом деле, убраться отсюда. Дан слов на ветер не бросает… А уж если за оружие взялся — значит, его конкретно пробрало… Для твоей же безопасности.

      — Я знаю… — Марк вновь надел свитер. — Рейс у меня только завтра, но я перекантуюсь в аэропорту. Не вызовешь мне такси?

      — Я могу тебя подвезти, — предложил Эван.

      — Идёт, — согласился Марк. — Так глупо всё получилось…

      — Может, и к лучшему. Возвращайся домой, к обычной жизни, пока ещё не поздно.

      Они спустились вниз. Вповалку спали гости. Дана не было. Его машины на улице тоже не было. Эван покачал головой:

      — Не дело садиться за руль в таком состоянии.

      — Он во многом был прав, — после молчания сказал Марк. — Я неудачник и зануда, и жизнь моя — болото. И я опять возвращаюсь в это болото, чтобы квакать всю оставшуюся жизнь.

      — А по-моему, ты преувеличиваешь. Похоже, вы друг другу порядочно гадостей наговорили?

Марк не стал отвечать. Ему было плохо. Плечо тоже саднило.

      Честно говоря, всё как-то неожиданно получилось. И с чего началась эта ссора? Наговорили столько… Неужели он говорил правду? Марк не считал, что он ноль в постели, но каким презрительным тоном это было сказано… Неужели он и вправду говорил то, что чувствовал? Марк знал, что он-то сам говорил не то, что чувствовал. Просто наговорил со злости всякую мерзость… Но никогда для Марка их отношения не были «трёпом». Но неужели Дан его и вправду пожалел? Бред какой-то…

      — Ты особо не расстраивайся, — сочувственно сказал Эван, покосившись на него. — Чего не скажешь сгоряча?

      Марк понуро посмотрел в окно: они уже были у аэропорта.

      — Что-нибудь передать от тебя? — поинтересовался Эван.

      — Нет. — Марк вылез. — Спасибо, что подвёз.

      — Как прилетишь, сходи к врачу, — посоветовал напоследок Эван. — А то мало ли что…

      — Спасибо.

      Эван уехал. Марк прошёл в зал ожидания, занял одно из свободных кресел. Он едва мог шевелить рукой, и настроение у него было отвратительное. Ему предстояло просидеть здесь всю ночь. Марк незаметно задремал. Когда он проснулся, на табло было уже восемь утра. Значит, он проспал всю ночь. Он повернул голову, чтобы размять затёкшую шею, и вздрогнул: в соседнем кресле сидел Дан. Он смотрел прямо перед собой, у него было непроницаемое выражение лица. Не переводя взгляда на Марка, Торески подал ему мобильник:

      — Ты забыл его в доме.

      — Спасибо.

      Какая же высокая стена была сейчас между ними! Как будто каждый говорил свой монолог, не слушая другого!

      — Как ты? — всё так же не глядя на него, спросил Дан.

      — А ты?

      — Я сожалею, что выстрелил в тебя.

      — Я сожалею, что ударил тебя.

      — Надеюсь, рана не серьёзная?

      — Я не разбил тебе лицо?

      Дан, наконец, перевёл взгляд на Марка:

      — Ты слышишь, что я тебе говорю?

      — А ты?

      — Как-то глупо получается. — Торески постукал пальцем по своему колену. — Как два глухих…

      — Наверное, слишком заняты своими мыслями?

      — Наверное.

      — Но, похоже, думаем об одном?

      — Похоже.

      Два совершенно чужих человека. Ничего общего. Пустой и бессмысленный разговор. Можно продолжить в том же духе и прикончить то, что осталось. Если осталось.

      — Я наговорил тебе кучу гадостей, Дан, — сказал Марк. — Ты извинишь меня за это?

      Дан молча смотрел на него. Но у него был такой холодный взгляд, что Марк не решился бы его поцеловать.

      — Наверное, я тоже сказал много лишнего. — Он слегка изогнул бровь.

      — Ты, правда, хочешь этого?

      — Чего?

      — Со всем покончить? — Марк чувствовал, что сердце у него проваливается.

      — Не знаю.

      Это «не знаю» прозвучало скорее как «да». Опять воцарилось молчание. Дан опустил взгляд себе под ноги. Взгляд Марка блуждал по залу.

      — Я не хочу, чтобы всё это заканчивалось так! — воскликнул Марк, стукнув кулаком по подлокотнику. — Я не могу этого допустить! Я не хочу тебя терять! Это так глупо…

      Дан, не поворачивая лица, перевёл на Марка свои глаза, которые казались необыкновенно тёмными:

      — Глупо?

      — Конечно, глупо. Я наговорил тебе много глупостей, но я никогда этого не чувствовал, никогда так не думал. Я никогда не думал о тебе, как о шлюхе… Я не хотел тыкать тебе этим в глаза…

      — Да ладно… — Он всё-таки повернул голову. — Я ведь тоже хорош… Тебя это взбесило… то, что я тебе сказал?

      — Зато я знаю, что тебе подарить в следующий раз, когда… если… я к тебе приеду.

      — Что?

      — Дезодорант. Ты же вроде бы сказал: тебя это заводит… — Марк пожал одним плечом: вторым двигать было больно.

      Торески не сдержался и рассмеялся. Марк подумал, что это хороший знак.

      — Я люблю слушать твой смех, — сказал он.

      Лицо Дана стало серьёзным, он закусил губу.

      — Ладно, — проговорил он, — давай начистоту. Я жалею, что сказал тебе всё это… Я тоже никогда не думал о тебе, как о неудачнике.

      — Как насчёт жалости? — поинтересовался Марк.

      — Я это со зла сказал.

      — А насчёт постели и выпивки?

      — Я дурак, если сказал это. А ты дурак, если поверил… — Дан негромко хохотнул. — А тебя это жутко взбесило!

      — Тебя ведь тоже?

      — Ещё бы.

      Они опять помолчали.

      — И что делать будем? — поинтересовался Марк.

      — Ничего, — сказал он уже обычным тоном.

      Марк мгновенно воспрянул духом:

      — Значит, всё по-прежнему?

      Дан продел руку Марка под локоть и опустил голову любовнику на плечо:

      — Конечно.

      — Рад это слышать… Чёрт! — Марк поморщился, потому что плечо заныло.

      — Извини. Не думал, что попаду в тебя.

      — Так уж и не думал?

      — Мне нужно было выпустить пар… Думал, промахнусь… Но рука дрогнула… Я никогда не был так зол… — Он потёрся щекой о предплечье Марка.

      — Я тоже, но ещё больше мне было страшно, — признался Марк.

      — Я тебя пугаю?

      — Мне было страшно, что всё между нами кончено…

      — Мне тоже…

      Зануда-диктор объявил посадку на рейс до Лос-Анджелеса.

      — Твой рейс, — сказал Дан.

      — Я тебе позвоню, ладно? — Марк встал, с трудом отведя плечо назад.

      — Ладно… — Дан с тревогой посмотрел на любовника. — Наверное, тебе следует врачу показаться?

      — Да, ерунда… — Марк поставил чемодан на пол и одной рукой приобнял Торески за талию, второй предпочитал не двигать. — Когда мы встретимся снова?

      — Ещё не знаю… — Дан обнял его так, чтобы не задеть его плечо. — Ты больше не злишься?

      — А ты?

      Он улыбнулся, легко поцеловал Марка в щёку, а потом в подбородок:

      — Давай забудем?

      — Может, приедешь ко мне? — предложил Марк.

      — Вряд ли. Ты же знаешь, компания, — пожал плечами Дан, — требует постоянного внимания…

      — Я тебе позвоню?

      — Ты уже говорил это. Иди, не то самолёт улетит без тебя. — Дан отступил на шаг. — Думаю, нам нужно время, чтобы всё это… обдумать…

      — Что обдумать?

      — Всё, что случилось. Не только вчера, но и вообще… Пока, Марк!

      — И это всё?

      — Тебе кажется: нет?

      — Конечно, нет. Это напоминает… прощание навсегда. И мне это не нравится! Ведь это не так? Мы встретимся?

      — Конечно. Обещаю тебе, я больше не возьму в руки пистолета. — Лицо его расплылось в улыбке. — Но если ты когда-нибудь ещё хоть раз меня ударишь…

      — Дан!

      — Знаю. — Он опять прикусил губу. — Ты иди и ни о чём не волнуйся…

      Марк плюнул на больное плечо и, крепко притянув Торески к себе, поцеловал его. Нужно было как-то закрепить это примирение.

      Диктор повторил своё сообщение. Поневоле пришлось отпустить Дана.

      — Ладно, я пойду. — Марк поднял чемодан. — Но я хочу сказать кое-что.

      — Валяй, говори.- Дан вернулся к прежнему тону. — Только покороче.

      — Неисправим… Я хочу сказать, что никогда ещё в моей жизни, никогда я не был так счастлив, как здесь, с тобой…

      — Ох, Марк… — Его глаза заблестели. — Знал бы ты…

      Марк припомнил подслушанный разговор на кухне и сказал:

      — Я знаю. До встречи, Дан.

      — Пока, — сказал он в ответ. — И не забудь пойти к врачу.

      Марк кивнул. Торески дружески чмокнул его в щёку, на том и распрощались.