Большую часть дороги Дан молчал. Ему явно было не по себе.

      — Боишься? — спросил Марк.

      — Немного, — признался тот, натянуто хохотнув. — Походы к докторам — не самое моё любимое занятие.

      — Я с тобой. — Марк сжал его руку.

      — Это ободряет… — Торески свернул на аллею. — Четыре раза уже сюда ездил…

      — Это хорошо.

      — Почему?

      — Дорога тебе знакома, значит: не заблудимся.

      Дан слегка улыбнулся.

      Дорогу преградили решетчатые ворота, на которых была вывеска с надписью: «Наркологическая клиника Н. Серро».

      — Это имя врача? — поинтересовался Марк.

      — Нет. — Дан посигналил, и ворота автоматически разъехались. — Это имя одного… наркомана, который открыл эту клинику для… товарищей по несчастью. Он всё равно умер.

      — Передозировка?

      — СПИД. Был слишком неразборчив… во всём… — Дан въехал, и ворота за ними задвинулись. — А врача зовут Гаэль Фледер.

      «Где-то я слышал это имя», — подумалось Марку.

      — Ты что-то притих, — сказал вдруг Дан. — Наверняка подумал, а не спал ли я и с этим доктором?

      — Вовсе нет… — возразил Марк. — Но мне кажется, я уже где-то слышал это имя.

      — Ну… Отвечая на вопрос, который ты так и не задал, но непременно задал бы, увидев Гаэля… Я с ним не спал, но у нас с ним довольно тёплые отношения.

      — То есть?

      — Мы друзья. А насчёт того, что ты слышал где-то его имя… Про него часто пишут в журналах. Он ещё и учёный.

      — В какой сфере?

      — Генетика. У него родилась интересная теория насчёт врождённости гомосексуализма и тяги к наркотикам.

      — Ты в это веришь?

      Дан завернул за угол, и они едва не въехали в стену. Это было здание в готическом стиле, но не мрачное. Его стены были увиты плющом, и оно скорее напоминало чей-нибудь загородный особняк, а не лечебницу.

      — Верю. Я ведь родился геем, я тебе говорил. — Дан вылез из машины. — Я всегда хотел мальчиков.

      — А что насчёт второго пункта? Тоже веришь?

      — Нет. Я точно помню, как всё начиналось, и знаю, что до того как я… подсел… наркоты мне не хотелось.

      — Знаешь, что это значит? — Марк взял Дана за подбородок.

      — Что?

      — То, что ты легко можешь вылечиться. В этот раз непременно получится, да?

      Торески не ответил.

      Дан легко взбежал по ступенькам и открыл дверь. Внутри всё сверкало, как и полагается в больницах. У раскрытого окна стоял и курил мужчина.

      — Это пациент? — удивился Марк.

      — Нет, больным здесь курить запрещено, так что… — Он вытащил из кармана зажигалку и отдал её любовнику. — Пусть она пока у тебя побудет, чтобы не искушала.

      У лифта они столкнулись с молодым врачом. Тот заулыбался:

      — Привет, Дан.

      — Привет, — ответил Торески, протянув ему руку.

      Тот пожал её, но видно с явным недоумением, как будто ожидал чего-то большего.

      — И опять здесь, да?

      — Снова. Это доктор Кларенс. А это Марк.

      — Привет, — сказал врач.

      Марк поздоровался, а сам подумал, что с этим Дан точно спал, и тут же поймал себя на мысли, что ревнует, хотя повода-то и нет.

      Они вошли в лифт, врач нажал на третий. На Дана, кажется, нахлынула какая-то тревожность или неуверенность. Он прошёлся из угла в угол; когда он оказался возле Марка, тот его сцапал и притянул к себе:

      — Что такое?

      — Ничего.

      Иногда он становился до отвращения скрытным.

      Кларенс вышел, Дан нажал на кнопку с цифрой восемь.

      — Сколько тут этажей? — поинтересовался Марк.

      — Одиннадцать… — Дан несколько раз стукнул рукой в дверь лифта.

      Марк снова привлёк его к себе:

      — Ну-ка, успокойся.

      — Мне плохо… Марк, мне плохо… Давай уедем отсюда…

      Похоже, ломка вернулась. Взгляд Дана стал затравленным. Никогда ещё Марк не видел Дана в таком состоянии.

      — Успокойся. — Марк крепче сжал его плечи. — Всё хорошо…

      Дан, видимо, смог взять себя в руки. Когда двери лифта открылись, он уже был относительно спокоен. Они попали в длинный коридор с большими окнами. Марк подметил, что стёкла были из пластика, а на рамах висели замки. Дан поймал взгляд Марка и пояснил:

      — Это чтобы не выпрыгнули из окна. На второй неделе пребывания здесь охватывает паника… Хочется бежать…

      — И ты пробовал? — поинтересовался Марк.

      — Что? Бежать?

      — Нет, прыгнуть?

      — Ну, в самом начале… даже на подоконник залез… Я тогда плохо соображал. Все на второй неделе плохо соображают. Препараты тут очень сильные… Но с окна меня, конечно, сняли и накололи транквилизаторами… Я очень хорошо понял тогда, чего я хочу.

      — И чего же?

      — Жить. Самоубийство не решает проблем. Нам сюда.

      Они свернули в другой коридор. Тут уже не было окон. На потолке сияли круглые лампы, с обеих сторон коридора были двери.

      — Это палаты?

      — Ага. Здесь реанимация после передозировки, так сказать. Сюда я никогда не попадал.

      Дан остановился и постучал в дверь с табличкой: «Доктор Г. Фледер». Они вошли. Кабинет был масштабный, видимо он служил ещё и смотровой, поскольку кроме докторского стола тут была раздёрнута ширма, из-за которой виднелась белая кожаная кушетка и прозрачный столик с инструментами. Пахло нашатырём.

      — Никаких сопровождений, ты ведь знаешь правила, — раздался откуда-то сбоку голос.

      Из подсобки вышел мужчина в белом халате с полотенцем в руках, сильно запахло спиртом. Доктору было лет сорок, и у него были очень быстрые глаза.

      — Тогда это будет исключением из правил, мне так спокойнее, — возразил Дан.

      — Ладно. — Фледер бросил полотенце на стул и кивнул Марку: — Садись вон туда…

      Марк послушно сел, и врач про него тут же забыл.

      — Решился ещё раз? — поинтересовался врач, натягивая на руки тонкие полупрозрачные перчатки. — Ну, давай, раздевайся, посмотрим…

      Дан разделся до пояса и привычно развалился на кушетке. Доктор окинул его тело внимательным взглядом и покачал головой:

      — И что ты на этот раз с собой сделал? Героином балуешься?

      Марк подумал, что доктор и вправду профессионал. Фледер пощупал миндалины Дана, помял его живот под нижним рядом рёбер и покачал головой:

      — Слишком много пил?

      Дан виновато кивнул.

      — Открой-ка рот.

      Торески послушно открыл рот, Фледер посветил внутрь его горла стетоскопом.

      — Ну-ка, поверни голову влево… — Он слегка нахмурился. — Я бы на твоём месте перестал нюхать всякую гадость.

      — Что-то не так? — Дан потёр углы рта.

      — Пока ещё не знаю. Сдашь анализы, посмотрим… — Фледер взял шприц. — А пока определим, по какой ступени мне тебя оформлять.

      Он ловко наложил жгут и забрал немного крови из вены Дана.

      — Посмотрим…

      Фледер отошёл к столу, прыснул из шприца на стёклышко, положил его в микроскоп и щёлкнул по одной из кнопок клавиатуры. Тотчас загорелся дисплей, и на нём появились разные цифры, диаграммы и графики.

      — Хм… — сказал Гаэль.

      — Это «хм» что значит? — спросил Дан, садясь и зажимая руку.

      — Значит, что оформлю тебя по третьей ступени. — Доктор снял перчатки и выбросил их.

      — По третей?

      — Да, мой дорогой, по третьей. Из тебя эту дрянь долго придётся выводить… Морфин, героин, что ещё?

      Дан опустил глаза.

      — Четыре недели, — сказал доктор, садясь за стол и вытаскивая толстую папку, на которой красовалось имя Дана и номер, — и если ты пройдёшь курс до конца, я гарантирую выздоровление на… на девяносто процентов. Ну, попытаешься?

      — Попытаюсь. — Дан кивнул. — Когда меня положишь?

      — Прямо сейчас. — Врач быстро заполнил с десяток бланков и протянул их Торески. — Куда это отнести — ты знаешь. А я пока перекинусь парой слов с твоим «сопровождающим».

      Дан ушёл. Фледер указал Марку на кресло напротив стола, и Марк пересел туда.

      — Тебя зовут… — начал доктор.

      — Марк.

      — Так вот, Марк… Ты, наверное, знаешь, как обстоят дела со здоровьем Дана?

      — В смысле? Знаю ли я о степени тяжести его наркологической зависимости? — уточнил Марк.

      — Что-то вроде того.

      — Об этом я знаю.

      — А о том, что на его счету четыре неудачные попытки?

      — Знаю.

      — В таком случае буду с тобой откровенен. — Фледер снял очки и близоруко посмотрел на Марка. — Неважные у него дела.

      — В каком плане? — насторожился Марк. — В физическом?

      — Да.

      — Поясните?

      — Если он не пройдёт этот курс, а опять вернётся к наркотикам, он может распрощаться с нормальной жизнью, а впоследствии и с жизнью вообще.

      — Господи… — Марка бросило в жар.

      — К тому же есть и кое-какие психические отклонения.

      — Как это?

      — Ломки ведут к расшатыванию нервной системы. В общем, я не уверен, что Дан завершит и этот курс.

      — Завершит.

      — Откуда такая уверенность? — удивился доктор.

      — Я не позволю ему бросить лечение… А в чём оно, кстати, заключается?

      — Это комплекс. В первую неделю мы проходим стадию ломки. Во вторую неделю даём сильнодействующие препараты, чтобы очистить организм. В третью неделю пытаемся предотвратить вторичную ломку… Обычно это самая сложная стадия, и её трудно преодолеть. А в четвёртую неделю проводится реабилитационный курс. Как видишь, ничего сверхъестественного.

      — А что за препараты?

      — Врачебная тайна. — Фледер улыбнулся. — Этого мы предпочитаем не разглашать.

      Вернулся Дан.

      — Всё, отнёс, — вполне весело сказал он, но Марк интуитивно почувствовал, что Торески подавлен.

      — Покажешь своему другу твою палату? — предложил доктор.

      — Да, — без особого энтузиазма согласился Дан.

      Они вышли из кабинета.

      — Я не хочу вести тебя туда, — прямо сказал Дан, едва закрылась дверь.

      — Почему?

      — Не хочу и всё. — К нему вернулась прежняя угрюмость.

      — А придётся. Я хочу посмотреть. Тем более я должен знать, где твоя палата: я ведь буду тебя навещать.

      — Не хочу я, чтобы ты меня навещал!

      — Дан. — Марк сжал его запястье. — Успокойся.

      — Я спокоен, — резко ответил он. — Всё равно… Не навещай меня, пока я буду здесь.

      — Я буду, Дан.

      — Тебе не понравится то, что ты увидишь… — Дан опёрся о стену. — Иногда ты бываешь таким упрямым!

      — Ты тоже, но в этот раз я не уступлю.

      — Ладно, идём. — Дан взял его за руку и повёл к лифту. — Прокатимся? На каком этаже твоя палата?

      — На одиннадцатом. Эта палата для меня забронирована. — Он хохотнул и нажал кнопку вызова.

      — Через четыре недели ты покинешь её навсегда.

      — Хм, — сказал Торески. — Ты хочешь убедить меня в том, что это и вправду случится?

      — Так и будет. — Марк привлёк его к себе и поцеловал.

      Двери лифта разъехались.

      — Гм, — сказал санитар, хотевший войти, но естественно остановившийся. — Тут клиника, а не бордель!

      Дан и Марк отпрянули друг от друга, Марк почувствовал смущение, а Дан только расхохотался и выбежал из лифта, утянув за собой и Марка. Санитар, ворча, вошёл в лифт.

      На одиннадцатом этаже было так же, как и на восьмом: с одной стороны окна, с другой двери палат. На каждой двери было по номерку, привешенному к ручке; там же висели белые папки (вероятно, с историей болезни); вверху было небольшое окошечко (это, видимо, чтобы врачи могли следить за пациентами). Из-за одной двери доносились крики.

      — Что это? — Марк вздрогнул.

      — Можешь заглянуть, увидишь. — Дан потёр подбородок.

      Марк осторожно подошёл к двери и заглянул в окошечко. Там по кровати катался парень, сдирая с себя рубашку. Его пытались удержать две женщины в белых халатах, но он вырывался, кричал какие-то угрозы…

      — Ломка второго периода, — сказал Дан. — Хуже всех ломок вместе взятых. Дикая боль, как будто кости ломаются… И до смерти хочется ширнуться… Я именно здесь слетал с катушек… А вот и моя «камера». — Он толкнул дверь. — Входи, ты ведь так сюда рвался!

      Марк вошёл. Палата и впрямь смахивала на камеру: небольшое окошечко с решётками, шкаф в углу, узкая кровать, стол и стул — и больше ничего. Впрочем, у изголовья было какое-то оборудование.

      — А это что?

      — На случай, если всё зайдёт слишком далеко и начнётся кома… — Дан упал на койку. — Ты со мной?

      — Конечно, Дан. — Марк присел на корточки возле кровати и провёл рукой по его щеке. — Главное помни, что ты во всём можешь положиться на меня. Во всём. Что бы ни случилось.

      — Спасибо, Марк, — сказал Дан, и в его голосе чувствовалась искренняя признательность.