Через пару дней Дан отошёл. Он встретил Марка вполне ясным взглядом и сказал:

      — Привет.

      Марк подумал, что это хороший знак, и присел на кровать рядом с ним:

      — Привет. Как ты?

      — Если честно, — поморщился он, — отвратительно. Как будто меня наизнанку вывернули… Хотел встать — не смог: голова кружится…

      — Тебе нужно поесть, это от голода, — предположил Марк. — Хочешь, я принесу что-нибудь?

      — Нет. У меня нет аппетита… — Он с тоской посмотрел вокруг. — Как будто потерял вкусовые качества… Во рту какой-то… пепельный вкус…

      — Это пройдёт. — Марк провёл по его щеке. — Никаких болей не чувствуешь?

      — Нет… — Торески поворочался. — Немного внутри побаливает…

      — Где именно?

      — Тут… — Он положил руку на солнечное сплетение. — И в голове всё как-то… перемешалось…

      — Это пройдёт, верно? — Марк наклонился и поцеловал его.

      — Ещё раз, — потребовал Дан.

      Марк снова наклонился к нему.

      — Никаких физических контактов личного порядка с пациентами, — почти продекламировал вошедший Фледер.

      — Иди ты! — впервые за несколько дней миролюбиво сказал Дан. — Это всего лишь дружеский поцелуй.

      — Правила есть правила… — Доктор вручил ему термометр. — Неплохо выглядишь сегодня.

      Марк вкратце пересказал врачу то, что узнал от Дана.

      — Это естественная реакция организма, не о чем беспокоиться… Ну-ка? Что там? — Фледер взял термометр. — Температура пониженная.

      — Это плохо? — тревожно спросил Марк.

      — Нет, всего лишь небольшой упадок сил. Но это даже на пользу. Поест, и всё будет в порядке. Хочешь есть, Дан?

      Дан отвернулся к стене:

      — Оставьте меня в покое. Я ничего не хочу.

      — Растормоши его как-нибудь, — шепнул Фледер Марку. — Как бы депрессии ни было.

      Марк остался с Даном наедине. Тот долго лежал лицом к стене, потом перевернулся и спросил:

      — Я, наверное, плохо выгляжу?

      — Нет, что ты…

      На самом деле выглядел Дан неважно. Он очень похудел и был бледен, но взгляд его становился более живым, чем прежде, значит, он понемногу выкарабкивался.

      — Марк, у тебя и самого вид неважный… Ты не расстраивайся из-за меня, ладно? — Дан приподнялся на локте.

      — Я просто очень люблю тебя и беспокоюсь о тебе. Но теперь-то всё будет хорошо. Ты сделал это, Дан.

      — Не я… ты.

      — Мы.

      — Мы… — Дан вдруг опять отвернулся. — Оставь меня, ладно? Ненадолго…

      — Я буду в коридоре.

      Марк вышел, практически успокоенный. Он облокотился о подоконник, глядя на небо через зарешеченное окно. «Дан поправляется, — подумал он радостно. — Его глаза становятся прежними, когда он смотрит на меня. О да, мы это сделали… И уж я-то позабочусь, чтобы он больше и близко к этой гадости не приближался!»

      — Эй…

      Марк обернулся. Дан вышел из палаты и вцепился за косяк. Его шатало, но выглядел он вполне уверенным.

      — Зачем ты встал? — Марк придержал его за талию.

      — Я в порядке… — Дан убрал его руку. — Я в состоянии прогуляться по коридору… Я смогу… — Он сделал шаг, его шатнуло, и он упал в руки Марка. — Ох, как голова кружится!

      — Тебе лучше прилечь, — заметил Марк.

      — Нет. Я хочу пройтись… — В нём была уже его прежняя напористость и упрямство. — Ты мне поможешь?

      С помощью Марка он прошёлся туда-сюда по больничному коридору, потом остановился напротив одного из окон и спросил:

      — Когда выпишусь, знаешь, что сделаю в первую очередь? Займусь с тобой любовью. Мне жутко тебя не хватает… — В его глазах промелькнуло прежнее лукавство. — И, как назло, никто из врачей не заглядывает…

      — Пусть только попробуют! — полусерьёзно ответил Марк. — Но… я тоже очень по тебе скучаю.

      — Доктор не говорил, когда меня выпишут? — спросил Дан, уже без помощи Марка направляясь к своей палате.

      — Нет. Но думаю, что скоро.

      Дан вздохнул.

      В день выписки Фледер завёл Марка к себе в кабинет, чтобы поговорить.

      — Там, вне больницы, вы больше, чем друзья? — поинтересовался он.

      Марк вынужден был это признать.

      — Это значит: у тебя есть возможность быть с ним круглосуточно?

      — Да.

      — И очень хорошо. Пока присматривай за ним. В первую неделю особенно. Никакой выпивки и сигарет, ясно? Это только навредит ему.

      — Хорошо, — кивнул Марк.

      — Сейчас ему нужны витамины. Таблетки покупать не советую, лучше фрукты, — продолжал врач, — иначе он может подсесть.

      — На витамины? — изумился Марк.

      — На что угодно. Его иммунная система сейчас очень слаба. Да, и кофе тоже лучше не пить.

      — Я за ним присмотрю, — пообещал Марк.

      Фледер выписал пару бумажек:

      — Ну всё, можешь его забирать.

      — Он уже знает?

      — Нет, ещё не успел сказать. У тебя есть шанс его осчастливить.

      Марк отправился к Дану. Тот сидел на кровати, болтая ногами, и пил сок. Чувствовалось, что ему было больно.

      — Ты в порядке? — Марк опустился рядом с ним.

      — Да, — ответил Дан, — просто что-то тяжело внутри.

      — Где именно?

      — На желудке… — Он глотнул сока и поморщился.

      — Это потому что ты несколько дней ничего не ел.

      — Наверное… Ты сегодня припозднился… Я прождал тебя всё утро. — Торески бросил на него взгляд обиженного ребёнка. — Где ты был?

      — Напоил Фледера, и сейчас мы с тобой отсюда смотаемся. — Марк вытащил из шкафа одежду Дана. — Переодевайся.

      Дан подскочил:

      — Ты что, шутишь?

      — Нет.

      — Тогда ты спятил?

      — Я думал: ты обрадуешься.

      — Чему обрадуюсь?

      — Тому, что тебя выписали?

      — Ты…

      Марк повалил его на койку:

      — Что? Жалеешь, что нет под рукой пистолета?

      — Жалею, что стакан пластиковый. — Дан распластался головой по подушке и негромко засмеялся. — Значит, меня выписали?

      — Несколько минут назад.

      — Получается… Я прошёл весь курс? — Его губы дрогнули.

      — Да, весь курс.

      — Это значит…

      — Это значит, что ты совершенно здоров. — Марк отпустил его. — И мы едем домой.

      — Прямо сейчас?

      — Как только переоденешься.

      Через минуту Дан уже был одет. Его немного лихорадило, но он сказал, что это всё пустяки. На крыльце клиники Дан задержался. Он каким-то странным взглядом окинул всё вокруг.

      — Что с тобой? — удивился и даже слегка обеспокоился Марк.

      — Мне показалось, что… ко мне вернулось давно забытое ощущение… — Торески попытался растянуть губы в улыбке.

      — Ощущение чего?

      — Того, что я… не ощущаю в себе… этого тягучего чувства… жажды. Да, именно так мне и показалось.

      — Тебе не показалось, — возразил Марк, обняв его за плечи. — Всё это осталось позади, ты выздоровел. С сегодняшнего дня начинается новая жизнь.

      — Новая жизнь… — повторил Дан, поёжился и полез в машину.

      — Ты что? — Марк сел за руль.

      — Новая жизнь-то, может, и началась, — сказал Торески, — только, если честно, я не знаю, что мне с ней делать.

      — Мир опять раскололся, да?

      — Не то слово.

      — Я помогу тебе собрать всё в кучу, — пообещал Марк, выводя машину на дорогу. — Если ты тоже постараешься…

      Дан сосредоточенно шарил по бардачку.

      — Что ты ищешь? — Марк перехватил его руку.

      — Жевательную резинку… — Торески ссыпал всю мелочь обратно в бардачок. — Но ей тут и не пахнет… У тебя нет?

      — Нет, но у меня есть кое-что получше. — Марк притормозил на повороте и поцеловал Дана. — Ну как?

      — Нормально. — Он не проявил особого воодушевления.

      — Что?

      — Ничего… — Торески наполовину опустил ветровое стекло, и в салон ворвался морозный воздух. — Дай мне немного времени…

      — Немного времени для чего? — Марку опять показалось, что Дан далёк от него.

      — Чтобы привыкнуть к тому ощущению, которое внутри меня… — Дан беспомощно щёлкнул пальцами. — К этой… свободе…

      — Но между нами всё по-прежнему?

      — Конечно же! Странно, что ты задаёшь мне этот вопрос. — Дан потрепал Марка по щеке. — Я люблю тебя…

      Они выехали на шоссе, и Марк сбавил скорость: тут была покатая дорога, блестящая гололёдом. А Дану хотелось скорости, и он слегка надулся, когда Марк отказался ехать быстрее.

      — Ты что, обиделся?

      — Нет… — Торески застучал пальцами по стеклу.

      — Знаешь, что? Когда приедем домой, сам будешь выбирать скорости. — Марк сжал его колено.

      Дан рассмеялся:

      — Я тебя за язык не тянул… Останови!

      Марк затормозил:

      — Зачем?

      — Там кафе. Зайди, купи мне резинку или что-нибудь в этом роде.

      Марку пришлось вылезти из салона автомобиля и идти покупать жевательную резинку. Он купил ещё и упаковку презервативов, так как ему хотелось поднять Дану настроение и развеселить его. Он вернулся, стряхнул с себя снег и залез в машину.

      — Купил? — Дан протянул руку.

      Марк положил ему на ладонь презервативы. Торески, не глядя, попытался развернуть упаковку. Потом он опустил взгляд и едва не выронил пакетик из рук.

      — Слушай, это что такое, а? — воскликнул он, поднимая на Марка совершенно круглые глаза.

      — Ну, ты же просил «резинку»? — Марк едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

      — Жевательную!

      — А эта тебе не подойдёт?

      — Я ещё не настолько свихнулся, чтобы жевать презик вместо жвачки. Это у тебя, похоже, крыша поехала.

      — Это шутка, Дан. — Марк вытащил из кармана жевательную резинку.

      — А ты думал, что я всё это всерьёз принял? — Торески рассмеялся.

      Дан сунул одну пластинку в рот Марку, другую зажевал сам, а остальное отправил в бардачок.

      — А я почему-то подумал, что ты «купился», — признался Марк.

      — Я? — Дан перевернул в пальцах пакетик. — Ну что ты… Резинка вместо резинки… Это хорошая шутка, но принять её за чистую монету… Какой тут размер? — Он, прищурившись, разглядывал презервативы. — Тебе не подойдёт?

      — Что?

      Марк и опомниться не успел, как рука Дана оказалась у него на поясе.

      — Может, примерим?

      — Ты с ума сошёл! — Марк едва не выпустил руль. — Перестань!

      — Ага, попался! — Дан засмеялся так, что даже сполз с сиденья. — Поверил?

      — Дан, это слишком…

      Торески забросил и презервативы в бардачок:

      — Да, ты прав. Это нам всё равно не нужно… Если бы ты ехал побыстрее, мы бы уже были дома.

      — Если бы я ехал побыстрее, — парировал Марк, — то мы бы уже были в травматологии, а твоя машина на свалке в куче металлолома.

      Дан хохотнул:

      — Марк, а это не слишком мрачно?

      — Да ну тебя! — Марк сосредоточился на дороге.

      Наконец, они добрались. Марк вылез и открыл дверцу перед Даном.

      — Да ты сама галантность! — Торески вылез, приняв его руку.

      — В порядке исключения. Ты ведь только что выписался…

      — И меня нужно баловать? — Дан полузакрыл глаза.

      Марк прикоснулся к его губам своими:

      — И оберегать… Чем я и собираюсь заняться.

      Только они вошли в дом, из-за углов высыпали сотрудники компании и осыпали Дана (а заодно и Марка) серпантином. Чуть ли не на потолке красовался плакат: «С возвращением!». Это был сюрприз и для Марка тоже. Он не знал, что Эван что-то «замышлял». А если честно, несмотря на повод, не стоило устраивать всё это. Эван подал Дану бокал шампанского:

      — Стоит отметить твоё выздоровление, а?

      Но Марк перехватил бокал, прежде чем тот оказался в руке Дана:

      — Нет, он не будет пить.

      Дан, изогнув бровь, повернулся к Марку:

      — Да?

      — Доктор запретил тебе пить.

      — Но это всего лишь шампанское? — возразил Эван.

      — Хотя бы и шампанское, — твёрдо сказал Марк.

      Дан пожал плечами и спрятал руки за спину:

      — Выпей за меня.

      Марк пригубил из бокала. Дан улыбнулся улыбкой гостеприимного хозяина:

      — Ну, вы тут празднуйте, а мы пойдём наверх, если никто не возражает… раз от меня тут всё равно никакого толку…

      Он быстро побежал наверх.

      — Ты, по-моему, чересчур строг, — сказал Эван.

      — Ничуть. Для его же пользы. — Марк допил шампанское и отправился наверх.

      Дан что-то сосредоточенно искал по спальне.

      — Что ты ищешь? — поинтересовался Марк.

      — Зажигалку… Я ведь её тебе отдавал, да?

      — Она у меня.

      — Дай мне… и сигареты.

      — Нет.

      — Почему?

      — Доктор запретил тебе курить.

      — Да ну? — Он был не очень доволен. — И что ещё мне доктор запретил?

      — Ещё пить кофе. — Марк приблизился к нему. — И у меня только что родилась мысль: всякий раз, как тебе захочется чего-нибудь, используй меня.

      — Тебя? — Дан изогнул бровь. — И каким же это образом? На что ты вообще намекал? На минет?

      — Нет, конечно… Не только на это.

      — Ладно, я на всё это соглашусь, но только при одном условии.

      — При каком условии?

      — Станцуешь для меня. Стриптиз.

      — Что? — Марк ошалело посмотрел на него.

      Дан явно наслаждался эффектом, который произвели его слова:

      — Да, именно так.

      Марк сел на кровать:

      — Я не буду.

      — Почему?

      — Потому что я не стриптизёр.

      — Хочешь сказать, что не сможешь раздеться? — Дан завалился поперёк кровати. — Даже если я очень попрошу?

      — Зачем тебе это, Дан? — Марк склонился над ним. — Кем ты хочешь, чтобы я был для тебя?

      — Да никем… — Он вдруг психанул.

      — Успокойся. — Марк сжал его плечи. — Я всё для тебя сделаю. Хочешь — значит, станцую. Я знаю, что буду выглядеть полным идиотом, но если ты хочешь…

      — Не хочу. — Дан прижался к нему. — Ничего не хочу… Просто хочу, чтобы ты был рядом… Прости меня.

      — Забудь.

      Но когда Марк попытался «развести» Торески на что-то большее, чем поцелуй, Дан заупрямился.

      — Ну что такое? — шепнул Марк.

      — Не хочу… не сейчас… Не смотри на меня сейчас, как на любовника…

      — А как же мне смотреть?

      — Как на друга. Мне сейчас больше нужен друг, чем любовник… Понимаешь?

      — Прекрасно понимаю. И я твой друг, ты ведь знаешь… Иди сюда.

      Дан прижался к нему:

      — Мне не по себе.

      — Что тебя беспокоит?

      — Не знаю… Предчувствие, что ли… — Он повернулся на другой бок. — Всё это глупости, верно?

      — Наверное.

      — Нет, я знаю, в чём дело… Мне нужно привыкнуть к тому, что я опять нормальный человек… Я уже забыл, как это… — Он закрыл глаза и вздохнул: — Я ведь теперь нормальный, да?

      — Конечно, Дан.

      Минут через пять Дан уже забыл о том, что «ему не хотелось», и остаток ночи они провели весьма и весьма бурно.