Дан уткнулся лицом в дверной косяк и шумно выдохнул. Дэрил продолжал что-то требовать уже за дверью. Кажется, сказал: «Больше на меня не рассчитывай». И всё стихло.

      Марк по-прежнему стоял, держа ребёнка на руках, и уже забыв, что собирался уезжать. Самое время было нажать на Дана, лучшего случая могло и не представиться.

      — Дан, — негромко позвал Марк.

      — Что? — буркнул тот, не оборачиваясь.

      — Я бы предпочёл разговаривать с тобой, а не с твоей спиной.

      Дан обернулся и облокотился о дверь:

      — Ну?

      — Я не хочу, чтобы ты… Если хочешь, можешь открыть эту дверь, и… он войдёт, а я уйду. — Марку было бесконечно сложно это говорить, потому что говорил он не то, что чувствовал.

      — Я уж как-нибудь сам разберусь.

      — Если хочешь, можешь меня выпроводить.

      — Куда ж ты пойдёшь… с ребёнком? Там ведь дождь. — Он сел на диван.

      Вправду, Торески стал каким-то неуловимым. О чём он думал? Что чувствовал? Взгляд у него был совершенно пустой.

      — Дан… — Марк пристроился на другой край дивана. — Я хочу ясного ответа… теперь… когда мы разобрались… с тем недоразумением…

      — Говори прямо. — Торески как-то раздражённо посмотрел на него.

      — Что с тобой, Дан? Неужели ты не можешь меня простить?

      — Простить? — переспросил Дан.

      — Дан, послушай. Умоляю тебя. Давай начнём всё сначала? Я ведь люблю тебя, Дан.

      Торески опять дёрнулся и встал:

      — Забудь.

      — Что забудь? — Марк оставил ребёнка на диване и подошёл к нему. — О чём забудь? О том, что было? Или о том, что было между нами?

      — Замолчи! — Он отвернулся к окну.

      Марк сжал его плечи и повернул лицом к себе:

      — Нет, не замолчу. И ты не будешь отмалчиваться. Ты ещё любишь меня, Дан? Любишь или нет?

      — Мне нужно время…

      — Чёрта с два! Хватит! Здесь и сейчас, никаких отсрочек! — возразил Марк, решивший твёрдо стоять на своём. — Это то, о чём мы говорили. Давай попробуем создать… семью. Почему бы и нет?

      — Ничего хорошего из этого не выйдет.

      — Откуда ты знаешь? Этого никто не может знать. Почему бы не попытаться? Если ты по-прежнему меня… Что может тогда этому помешать?

      Дан промолчал. Марк подождал немного, но так как Торески, по всей видимости, отвечать не собирался, то он решил внести немного действия. Он привлёк любовника к себе и поцеловал. Физически Дан сдался. Как бы ещё сломить его упрямство!

      — Значит, да? — Марк заглянул ему в лицо.

      — Многое произошло, Марк, — словно бы нехотя ответил Дан.

      — Вот именно, произошло. Это в прошлом, Дан. Не пора ли о будущем подумать? Что будет, если мы расстанемся? Я даже думать об этом не хочу! — Марк вновь прижал его к себе.

      — Я уже отвык от тебя.

      — Ничего, снова привыкнешь.

      — Есть ещё кое-что.

      — Дэрил?

      — К чёрту Дэрила! — Он опять раздражённо мотнул головой.

      — Тогда что?

      — А если я скажу тебе, что снова подсел? — Дан вполне ясно посмотрел в глаза Марка.

      — Подсел?

      — Да… — Его рот дёрнулся. — Просто не мог выдерживать то, что случилось. Эту чёртову непрекращающуюся боль. Это отражение в зеркале. Это… это… — Его губы задрожали, лицо исказилось.

      — Бедный… — Марк провёл по его щеке ладонью.

      Торески почти отшатнулся, сбросил его руку:

      — Не надо!

      — Почему, чёрт возьми? — Марк готов был вспыхнуть.

      — Мне больно. Это только внешне всё так красиво, а внутри… Это очень больно. — Дан с боязнью провёл по своей щеке и поморщился. — От пластики ещё больнее, чем прежде. Эта боль никогда не пройдёт.

      Марк прижал его к себе, целуя в висок:

      — Прости. Боже мой, как я хочу забрать эту боль у тебя!

      — Тебе-то она зачем? — Чувствовалось, что Дан старается вернуться к своему прежнему тону.

      — Не надо. — Марк осторожно приложил палец к его губам. — Скажи мне только то, что я хочу слышать. Ты согласен?

      — Я должен подумать.

      — Минуты хватит?

      — Марк!

      — На большее не рассчитывай. Я больше не хочу терять времени. Я слишком долго… нет, мы слишком долго ждали. Да или нет?

      — А то, что я тебе сказал, тебя не волнует?

      — Насчёт чего?

      — Насчёт наркотиков?

      — Ты справишься. Мы снова пройдём курс, — с уверенностью сказал Марк. — Какие бы ни были проблемы и трудности, я больше не оставлю тебя одного. Никогда, Дан, слышишь? Никогда!

      — Значит, предлагаешь создать семью?

      — Скорее требую.

      Дан освободился из его рук и зашагал по комнате, сжимая лоб пальцами. Марк следил за ним, пока у него не закружилась голова. Тогда он сказал:

      — Ну, так что, Дан?

      Торески остановился, как будто споткнулся о его слова:

      — Я даже не могу себе представить, как бы всё это было.

      — И не надо представлять. Сами увидим, как это.

      Губы Дана опять изогнулись в какую-то кривую, совершенно чужую улыбку, и он мотнул головой. А Марк заметил, что на его шее блестит тот самый кулончик, и сразу же воспрянул. Марк за руку притянул Торески к себе:

      — Слушай, признайся честно, ты ведь никогда всерьёз не думал, что это конец, а?

      Дан не ответил.

      — Не молчи. Ответь мне! Ты примешь моё предложение?

      — Это так… сложно, — ответил Дан. — Я не уверен. Не знаю, Марк. Возможно, это было бы ошибкой.

      — Поживём — увидим, а?

      Он всё ещё сомневался.

      — Ну, послушай, ты же говорил, что хотел бы детей?

      — Это твой ребёнок, Марк.

      — Если скажешь «да», это будет наш ребёнок.

      Наверное, этот довод и сыграл решающую роль, потому что Дан в этот момент посмотрел на ребёнка, и взгляд его стал очень глубоким и нежным.

      — Боже, — пробормотал Дан, — я чувствую, что пожалею об этом когда-нибудь.

      — Я уйду, как только ты меня попросишь. Наш договор насчёт этого остаётся в силе, — пообещал Марк.

      — Начать всё с нуля? — задумчиво спросил Дан.

      — Рискнём?

      Торески помолчал, потом кивнул. Марк только этого и ждал: он обнял Дана и поцеловал, ожидая немедленного развития действия. Но Дан неожиданно отстранился:

      — Нет.

      — Почему?

      — Не здесь.

      — В смысле? — не понял Марк.

      — Тут же ребёнок.

      Марк почесал затылок.

      Да, теперь их было уже не двое, а трое, и с этим приходилось считаться.