Дин укладывает Сэма спать, как только они возвращаются в бункер, не обращая внимания на многочисленные и красочные протесты Сэма.

— Я ничего не слышу, Сэмми, — твёрдо говорит он, и двадцатый раз Сэм повторяет, что хочет проверить ноутбук. — Ты тащишь свою задницу в постель. Делай всё, что хочешь, когда немного отдохнёшь.

— Дин, я не ребёнок, — отвечает ему Сэм тоже в двадцатый раз.

— Мне всё равно, — коротко отвечает Дин. — Кровать. Живо.

Сэм вздыхает громко и преувеличенно, но всё равно следует за Дином в его комнату. Он раздражённо закатывает глаза, когда Дин бросает на него острый взгляд, но всё равно раздевается до трусов, прежде чем скрестить руки на голой груди и свирепо посмотреть на Дина.

— Счастлив?

Дин ухмыляется.

— Невероятно, — говорит он. Снимает куртку, отбрасывает её в сторону, прежде чем расстегнуть брюки, позволяя им упасть, и выйти из них. — Знаешь, что сделает меня ещё счастливее, Сэмми? — спрашивает он, придвигаясь поближе к брату и похотливо улыбаясь ему.

Сэм невольно вздрагивает, поза немного расслабляется.

— Ч-что? — спрашивает он, и Дину приятно слышать заикание в его голосе.

— Ты, на кровати, — шепчет он в нескольких миллиметрах от уха Сэма.

— Да? — хрипло отвечает Сэм, хотя явно пытается вести себя так, будто ничего не произошло.

— Да, — подтверждает Дин низким голосом, положив одну руку на голую талию Сэма. — И я там, с тобой. И знаешь, что мы делаем?

Сэм опускает руки вдоль тела.

— И что же? — спрашивает он, и румянец ползёт по его шее.

Дин ухмыляется, берёт Сэма за руку и тащит к кровати. Улыбка резко исчезает с его лица, как только Сэм оказывается на спине.

— Спим, Сэмми. Мы спим. Ну знаешь, отдыхаем. Особенно ты.

— Сукин сын, — стонет Сэм и закрывает глаза, его лицо всё ещё розовое.

Дин скатывается с него и ложится сбоку.

— Чертовски верно, — говорит он. — Ты чуть не умер, Сэмми. Ты ни хрена не сделаешь, пока снова не наберёшься сил.

Сэм открывает глаза и поворачивается лицом к Дину.

— Да, вроде того. Дин, мы должны поговорить об этом.

— Нет, — сразу же отвечает Дин. — Лучше не надо, большое спасибо.

— Дин, — говорит Сэм, и его голос такой мягкий, а глаза широко раскрыты, когда он смотрит на своего брата, и чёрт, это нечестно, это пиздец как нечестно, Сэм знает, что Дин не может отказать ему, когда он смотрит вот так. Блядь.

— Сэмми, послушай, — начинает Дин. — Я хотел бы, чтобы этого не было. Боже, это такое преуменьшение, блядь, я хотел бы… Ладно. Не имеет значения, чего я хочу. Это случилось, но всё кончено, и я действительно хочу забыть об этом.

— Да, я понимаю, — говорит Сэм и кладёт руку на запястье Дина. Блядские запрещённые приёмы. Парень мастер в этой игре, Дин должен признать. Один взгляд сюда, прикосновение туда, и Дин сделает всё, что он попросит. И он, блядь, тоже это знает, но никогда не признается в этом. — Дин, я это понимаю, правда. Просто… я не хочу, чтобы ты винил себя, Дин. И я знаю, что ты это делаешь, — добавляет он, прежде чем Дин успевает перебить. — Я знаю тебя, Дин. И это была не твоя вина, Дин. Ифрит заставил тебя это сделать.

— Сэмми, я похоронил тебя, — говорит Дин, и да, конечно же, сейчас его прорывает. — Собственными руками, блядь, я похоронил тебя и даже не проверил, жив ли ты. И я не думал, как будто мой мозг просто… отключился. Я лишь чертовски рад, что не додумался тебя посолить и сжечь.

— Да, — говорит Сэм, — да, я тоже, но послушай, Дин. Ты сам это сказал. Всё кончено. Ты не посолил и не сжёг меня, и ты вернулся за мной. Ты спас меня, Дин. Я бы умер там, если бы не ты.

Это ужасная мысль, и сердце разрывается, когда Дин слишком много думает об этом: его младший брат один в темноте, изо всех сил пытается дышать, изо всех сил пытается выбраться, зная, что умрёт в полном одиночестве. И когда он думает об этом вот так…

Слеза срывается прежде, чем он осознаёт.

— Дин. — Голос Сэма такой мягкий, а его рука на лице Дина такая нежная, и Дин просто закрывает глаза, позволяя себе раствориться в прикосновении. — Дин, я здесь. Ты спас меня, Дин, я здесь. Я живой. Клянусь. Смотри. — Он убирает ладонь с лица Дина, хватает его руку и прижимает её к своей груди прямо над татуировкой. — Видишь? — говорит он, когда Дин открывает глаза и смотрит на их руки. — Ты чувствуешь, Дин? Я никуда не уйду.

Дин снова закрывает глаза, позволяя себе не чувствовать ничего, кроме сердцебиения Сэма под своей ладонью, сильного и уверенного, такого же упрямого, как и сам Сэм.

— Да, — шепчет он. — Я знаю, Сэм. Но каждый раз, когда что-то подобное происходит… — Он снова открывает глаза и понимает, что Сэм всё это время смотрел на него. — Сэм, я чуть не потерял тебя, чувак. И я не могу… Ты же знаешь, что от этого не станет легче. И я не знаю, как долго ещё смогу продолжать это делать. Я просто боюсь, понимаешь, что однажды это случится по-настоящему, и тогда что я, блядь, буду делать?

— Ты пойдёшь дальше, — мягко говорит Сэм, положив тёплую ладонь на руку Дина. — Ты пойдёшь дальше, Дин, и спасёшь маму, и Джека, и…

— О, да пошёл ты, Сэмми, — перебивает его Дин. Это звучит слишком похоже на всхлип. — Ты же знаешь, что этого не случится.

— Дин…

— Ты стал бы? — требует Дин. Сэм не единственный может бить ниже пояса.

На мгновение воцаряется тишина. Сэм наблюдает за Дином, слегка сжимая его пальцы.

— Дин, это не честно, — тихо говорит он в конце концов.

— Да, не честно, так что не смей так поступать со мной, — огрызается Дин. — Не смей, Сэмми, чёрт возьми, не смей!

Сэм сжимает губы, давая Дину понять, что сейчас начнётся спор. Он наблюдает, как в считанные секунды на лице брата проносятся мириады эмоций, и на какое-то мгновение кажется, что Сэм переживает какую-то большую внутреннюю битву. Затем, наконец, он отпускает себя.

— Ладно, — говорит он, смирившись. — Ладно, Дин. Просто… ты должен пообещать, чувак. Обещай мне, что ты не будешь винить себя за это.

Это не так просто, но в данный момент Дин готов сделать или сказать Сэму что угодно.

— Хорошо, Сэм, обещаю, — говорит он сразу же. — Клянусь, чувак. Я с этим разберусь.

Сэм прищуривается, глядя на него, выискивая любые признаки того, что он лжёт. Он, видимо, ничего не находит, потому что в следующий момент вздыхает и придвигается ближе к Дину.

— Ладно, Дин.

— Ладно, — говорит Дин. Его рука всё ещё лежит на сердце Сэма. — А сейчас ты поспишь или хочешь ещё что-нибудь обсудить?

Сэм фыркает и закатывает глаза.

— Нет, Дин, я сейчас посплю, — говорит он, язвительность возвращается в его голос, и Дин расслабляется. Затем Сэм придвигается ещё ближе, и Дин позволяет ему положить голову под подбородок, уткнувшись носом в шею Дина. Рука Дина всё ещё лежит на груди Сэма, зажатая между их телами.

— Боже, Сэм, — говорит Дин, голос срывается на имени брата. Он убирает руку, прижатую к груди Сэма, чтобы обнять его, и замолкает на несколько секунд. — Я люблю тебя, ты знаешь? — тихо говорит он.

Сэм замирает в его объятиях.

— Я знаю, что редко говорю это, но это правда, — продолжает Дин, проводя пальцами по волосам Сэма, заправляя их за уши, поглаживая медленными, томными движениями. — Я люблю тебя, Сэмми. И не хочу потерять тебя снова.

— Ты и не потеряешь, — сразу же отвечает Сэм.

Дин вздыхает.

— Ты не можешь этого обещать, Сэмми.

Сэму нечего на это возразить.

— Я не прошу тебя обещать, — говорит ему Дин. — Я просто говорю. Я не могу потерять тебя. Вот и всё.

— Ты же знаешь, что я тоже люблю тебя, Дин, — говорит Сэм через мгновение голосом мягким и приглушённым кожей Дина. — И я здесь. Дин, я никуда не денусь.

Дин знает его, знает, что он будет повторять это до посинения, или Дин ему поверит.

— Ладно, Сэмми, — говорит он в конце концов и целует Сэма в волосы. — Но сейчас тебе надо отдохнуть, ладно? Надо поспать.

Вместо ответа Сэм просто обнимает Дина за талию, вцепившись в его рубашку, как будто он всё ещё ребёнок, боящийся остаться один. Может быть, в каком-то смысле так оно и есть. Дин позволяет ему, сам крепче обнимая его, и делает глубокий вдох.

— Спокойной ночи, Дин, — говорит Сэм.

— Спокойной ночи, детка, — шепчет Дин.

Дыхание Сэма выравнивается за считанные минуты. Дин знает, что он смертельно устал после всего, через что прошёл, после усилий, которые его тело прилагало, чтобы исцелить себя. И он всегда лучше спит, когда Дин рядом, потому что только тогда он позволяет себе расслабиться. Но Дин не спит час за часом, считая удары сердца Сэма, считая каждый его вздох, пока не убеждает себя, что Сэм не ускользнёт и всё это не обернётся ложью.

Он наконец-то расслабляется и в конце концов медленно засыпает, удерживая в руках брата, который в полной безопасности. Сэм никуда не денется, по крайней мере сейчас. Он жив, он здесь с Дином, в доме, который они создали в этом старом бункере, и пока этого достаточно. Так и должно быть. Это единственный якорь, который есть у Дина, и он будет цепляться за него до последнего вздоха, и не отпустит, даже когда вся кровь в его венах давно иссохнет. Сэм его, принадлежит ему и оберегается им, и нет такой силы во Вселенной, которой Дин когда-нибудь позволит это изменить. Он хотел бы увидеть, как кто-нибудь попытается, будь то какой-нибудь мерзавец ифрит, Люцифер или буквально кто угодно.

Его мир вращается вокруг Сэма, поддерживается каждым его вдохом, его пульс дарит ему жизнь, дарит жизнь Дину, и если он в чём-то и уверен, так в том, что без Сэма нет ничего. Все Мэри, Джеки и бункеры в мире не могли даже надеяться на то, что Дин чувствует к Сэму, и единственное, что он знает наверняка в этом грёбаном мире, — это что Сэм сделал бы то же самое для него, в один удар сердца, в одно мгновение, не колеблясь.

Дин не в порядке, но вот так, когда Сэм в его объятиях, в его постели и принадлежит ему во всех смыслах? Он будет. Может быть, не сегодня, но когда-нибудь. Он будет в порядке, и Сэм тоже, и это всё, что имеет значение, всё, что когда-либо имело значение.

Лишь они вместе.