«…и на Белой Башне цитадели знамя Наместников,

сияюще-белое, как снег под солнцем,

не несущее ни гербовой фигуры, ни девиза,

было поднято над Гондором в последний раз»

(«Возвращение короля», гл. «Наместник и король»)

***

      После недолгих споров коронацию решили перенести на день Середины Лета. Недавно переживший чудовищную осаду Город еще приходил в себя. Еще возвращались жители, еще выздоравливали раненые. Ничье нетерпение не в силах было даже вернуть на место обрушенные во время штурма ворота. Негде еще было селить гостей, ибо многие дома пострадали и нуждались в ремонте. Да и гости не спешили бы съезжаться — жизнь продолжалась, со всеми ее трудами и заботами, пахотой и севом, и работой на виноградниках, ведь солнцу и земле не было никакого дела до земных королей.

      Нет, первое за тысячу лет событие такого рода заслуживало большего, чем торопливое и наспех отмечание среди развалин. Сверх того, предстояла еще и свадьба государя, а, как спокойно поведал о том князь Имрахиль, истощенная многолетней войной казна Гондора не выдержала бы сейчас двух столь крупных празднеств подряд. С этим пришлось согласиться даже Гэндальфу.

      Все это время будущий государь Элессар продолжал жить в шатре на Пеленнорском поле вблизи ворот Города. Пожалуй, полупоходное это бытье нравилось ему более всего, ибо было привычным, и Арагорн был доволен этой небольшой проволочкой перед необходимостью следовать подобающим королю условностям. Леголас и Гимли охотно составляли ему компанию. Эскортом и свитой служил Серый Отряд, чуть уменьшившийся после недавних битв. Возглавлял дунэдайн теперь Хаталдир, палатки их стояли вокруг шатра.

Гэндальф вернулся в комнату, которую населял раньше вместе с Пиппином. Пиппин, быстро оправившийся после своего ратного подвига, продолжал нести службу в Цитадели, в свободное время навещая друзей. Мерри тоже считался теперь при исполнении, но обязанностей у него было не в пример меньше. Фродо и Сэм пребывали почетными гостями, отдыхали от пережитого и вместе с остальными ждали торжества.

      Назначенный день приближался. Было украшено пространство перед воротами, пошиты одежды. Слухи о торжественной процессии высоких гостей, грядущей со стороны Рохана, делались известными каждому. Город замер в предвкушении.

***

      Прямо перед Воротами, на самом виду, возвышался теперь помост, крытый ковровой тканью. На нем должно было происходить главное действо сегодняшнего дня. Пространство слева было отдано добрым горожанам с их праздничными одеждами и венками девушек. Кто попроще, толпились на стенах. Справа от Ворот возвели трибуны для знатных зрителей, и среди них были Эомер, и Эльфхельм, и супруга Имрахиля, княгиня Дол Амрота, со всеми детьми, кроме старшего, а в отдельной ложе сидели особенные гости из народов Лориэна и Ривенделла, Галадриэль и Келеборн, и Владыка Элронд с дочерью.

      Два часа назад к пристани Харлонда причалил большой умбарский корабль. Пришел он как должно, открыто, под флагом, и если его пропустили в Пеларгире, не было никаких причин не пускать его сюда. Посланников Умбара в Городе не видели уже целую вечность, незваными они были и теперь, но учтивость не позволяла отказывать им в присутствии. Пришлось потеснить почетных гостей, и сейчас умбарцы располагались на дальнем от Города крае трибуны, отвечая на не слишком приязненные взгляды окружающих взглядами заносчивыми.

      Ворота Минас Тирита были теперь отворены, но проем перегораживал легкий барьер, увитый цветами. Возле него выстроились стражники Цитадели и с ними лорд Хурин, Хранитель Ключей — он должен был открывать королю проход в Город. Имрахиль был здесь же, внизу, а не с гостями. Он находился чуть в стороне, и в облике его сквозила едва заметная нервозность — впрочем, возможно, неудивительная, ибо князь взял на себя подготовку всего грядущего действа и был главным его распорядителем.

      Впереди всех с белым жезлом Наместников в руке стоял Фарамир. Бледность и довольно заметные круги под глазами свидетельствовали, что, должно быть, он не вполне еще оправился от болезни. Но держался Фарамир прямо и смотрел перед собой туда, где вот-вот должно было начаться шествие. За его спиной высоко на башне Эктелиона знамя Наместников поднялось над Гондором в последний раз.

      Условленный час настал. Все заняли свои места, солнцу было еще далеко до знойного полудня, цветы пока были свежи. Имрахиль дал знак распорядителям. Загремели фанфары, затрепетали под ветерком флаги, и вот на дороге, ведущей к Городу, показалась небольшая процессия. Первым шел Арагорн, одетый в белое, и плащ его был застегнут зеленым камнем, а на лбу блестела Звезда Элендила на тонкой серебряной нити. Сопровождали его Гэндальф и Фродо, маленькую фигурку которого было странно видеть многим, а замыкали шествие Следопыты Севера в серых с серебром одеждах. Навстречу им чуть погодя выступили Фарамир и четверо Стражей Цитадели, соразмеряя шаг, чтобы встретить процессию точно у помоста. Там все остановились, и на помост вслед за Фарамиром и Арагорном поднялись Гэндальф и Фродо, ибо желанием Арагорна было получить корону из рук тех, кому он ею обязан.

      Все притихли, предвкушая зрелище, какого не было видано уже тысячу лет.

Фарамир повернулся к Городу, к Цитадели, к Белой Башне…

      — Люди Гондора! Слушайте теперь Наместника королевства! Смотрите! наконец пришел некто притязать на корону снова. Вот Арагорн сын Араторна, предводитель дунэдайн Арнора, вождь Дружины Запада, носитель Звезды Севера, владетель Меча Перекованного, победоносный в битве, чьи руки несут исцеление, — перечень казался бесконечным, — Эльфийский Камень, Элессар из рода Валандила сына Исилдура, сына Элендила из Нуменора. Будет ли он королем и вступит ли…

      — Подожди, Наместник Гондора!

      Спустя мгновение Фарамир осознал, что впервые слышит эти слова обращенными к нему, а не к отцу. Один из гостей встал, сделавшись в ту же секунду центром всеобщего внимания.

      — Он не единственный, кто пришел за этим!

      Дав знак двоим следовать за ним, возмутитель спокойствия направился к помосту. Умбарец был молод, примерно в одних годах с Фарамиром, держался горделиво и даже надменно, и манеры его обличали привычку принимать повиновение как должное. Пройдя мимо строя замерших дунэдайн, мимо Стражей Цитадели, он поднялся на помост и заговорил твердо и уверенно:

      — Я Асеанармо, сын правителя Умбара Хиармениона из рода Менельдила, сына Анариона, сына Элендила из Нуменора, пришел предъявить права на корону Гондора, и мои притязания законнее, чем притязания этого Арагорна. Ибо корона и королевская власть в Гондоре принадлежат только потомкам Анариона.

      Сверкни сейчас молния с ясных июльских небес, и она не наделала бы большего. Фродо в смятении завертел головой, перебегая взглядом от одного к другому, к третьему, не веря в происходящее.

      Гэндальф первым оправился от изумления.

      — Люди Гондора не потерпят, чтобы ими правили помеси Черных нуменорцев!

      Легкий гул прокатился по толпе, но умбарец не дал ему разрастись.

      — Кто ты в Гондоре, старик, чтобы говорить за его народ? — Асеанармо явно был не робкого десятка. Подобных насмешек Гэндальф не забывал никогда, и сейчас его ответ был уже на языке, но за мгновение до того, как маг открыл рот, умбарец перевел взгляд на Арагорна. — Тебе есть чем защитить свои претензии? Или твое молчание знак твоего согласия?

      Неожиданность была его преимуществом, и умбарец пользовался им, не давая никому опомниться.

      Лорд Хурин протолкался к Имрахилю.

      — Откуда взялся этот фигляр?!

      — Не имею понятия, — пробормотал Имрахиль, не отводя взгляда от происходящего.

      — Его надо убрать оттуда.

      — Церемонией распоряжаюсь я, — холодно напомнил Имрахиль. — И я позволю ему договорить. Неуклюже публично затыкать рот соискателю, словно мы чего-то боимся. Умбарцев немного, переворота они не устроят, — усмехнулся князь напоследок.

      Хурин недовольно фыркнул и остался поблизости.

      Рука Арагорна медленно легла на рукоять Андурила, как будто напоминая дунадану, кто он такой.

      — Потомки Исилдура сражались со Злом и никогда не пятнали себя союзом с Врагом.

      Ответ не смутил умбарца нисколько.

      — Потомки Исилдура давно растеряли все в бесконечных междоусобицах и теперь ищут, куда прийти на готовое. Мы же правим и держим свои владения, невзирая ни на каких врагов.

      — В Умбаре есть люди, которые ближе к короне, чем ты, — бесстрастно сказал Фарамир.

      — Мой отец и старшие братья отказались от своих притязаний в мою пользу, — Асеанармо принял от одного из сопровождающих шкатулку. — Здесь их в том свидетельства и мое родословие, заверенное правителями Умбара.

      Фарамир поднял руку. Наступила тишина.

      — Люди Гондора! Такой спор не решается криком на площади. Я останавливаю коронацию. Решение вынесет Совет.

      Фарамир сошел с помоста, прекращая тем самым всю церемонию. Сопровождающие Стражи Цитадели уносили с собой ларец с древней короной гондорских королей. Умбарец стоял с видом победителя.

      Тотчас же по сигналу князя Имрахиля Стражи Цитадели вклинились в толпу, аккуратно разделяя людей на небольшие кучки, чтобы предотвратить беспорядок и толчею.

      К Гэндальфу, взявшись словно ниоткуда, с четырех сторон подступили воины в парадных одеяниях.

      — Мы проводим вас в ваши покои, — почтительно кланяясь, сказал один. — Чтобы не случилось чего-нибудь, если вдруг начнется давка на улицах.

      Все происходило так быстро, что Фродо даже не успел ухватиться за руку мага или хотя бы за край плаща.

      — Гэндальф! — перепугано вскрикнул он, больше всего боявшийся затеряться в толпе людей. Но маг, должно быть, не расслышал его голос в общем шуме, он искал глазами Арагорна.

      — Я сперва хочу сказать два слова…

      — Вы успеете это сделать позже, — твердо молвил Страж. — Поторопимся, пока свободен проход. Через насколько минут передвигаться по улицам станет затруднительно.

      Четверка сдвинулась плотнее, и маг был вынужден следовать в одном направлении с нею.

      — Но мой посох! — спохватился он, когда миновали ворота. — Я же оставил у кого-то из Стражей свой посох, когда поднимался на помост!

      — Его принесут в ваши покои. Он не пропадет. А сейчас не надо задерживаться.

      Маг глянул на беспокойно кипевшую толпу и подумал, что стражник, пожалуй, прав. А с Арагорном он снесется позже, когда народ разойдется. Тем более, что дунадану, кажется, тоже предлагают пройти в Цитадель.

      — Но я должен был взойти в город уже в качестве короля! — воспротивился было тот.

      — Пока вы войдете в него в качестве гостя Наместника. Положение неясное, и вам лучше находиться поблизости.

      Это прозвучало разумно, и Арагорн отправился вместе с ними.

      Лорд Хурин видел все это, но со своей стороны ничего предпринять не успел. К нему придвинулись разом восемь человек, и он глазом не моргнул, как локти его были уже плотно прижаты к ребрам, и в спину чуть выше поясницы недвусмысленно уперлось острие кинжала.

      — Рот откроешь — убью, — тихо сообщил ему в ухо бесстрастный голос. — Двигайся! Быстро и без танцев…

      Затертый среди широких плеч своих внезапных конвоиров, Хурин все-таки сумел разглядеть, что, помимо этих восьми его сопровождают еще не меньше десятка: сколько-то с флангов и пятеро в авангарде, клином — расчищают дорогу. Впрочем, с этим больших трудностей не возникло, ибо повели его не к воротам, а в боковой тоннель, поднимающийся сразу на третий ярус. Хурин не успел подумать, что ему теперь делать, как тут тяжелый удар в затылок прервал все размышления, и свет померк в его глазах.