Наследственность

***

      — Что ты ищешь? — спросила Тамиэн, глядя на озадаченного супруга.

      — Малый молоток. Вчера, я помню, принес его из мастерской, а теперь нет его.

      — Его, видимо, Нерданэль взяла. Я слышала, как она чем-то стучала во дворе.

      Махтан улыбнулся и вышел во двор. Дочку он нашел неподалеку от ограды, где недавно чинили каменное основание и еще не успели убрать осколки серо-розовых глыб. С одной из них и возилась девочка, приставляя к камню какую-то железку и тюкая по ней молотком.

      Махтан с удовольствием отметил, как она держит инструмент, как сквозь детскую неловкость уже пробиваются ростки мастерства. Несколько минут он постоял, любуясь дочерью, и его, в который уже раз, захлестнула волна необыкновенного счастья от того, что вот это создание с короткой рыжей косичкой, в зеленом платьице и кожаном фартуке — его собственная, его дорогая, самая родная на свете девочка.

      Правда, рассказывала иной раз жена, некоторые считают, что с такими пристрастиями и склонностями, как у маленькой Нерданэли, лучше бы ей было родиться мальчиком. В ответ на эти замечания Махтан лишь щурился и улыбался в рыжую бороду:

      — Нет такого дела, которым могли бы заниматься только мужчины, — говорил он.

      На лице Тамиэн отражалось некоторое сомнение.

      — Трудно убедить в этом всех.

      — А если валар напишут это в законе, тогда убедятся?

      — Наверное, да, — смеялась Тамиэн.

      Выбрав момент, когда Нерданэль на минутку оставила свое занятие, чтобы передохнуть, Махтан шагнул поближе.

      — Послушай, Лисенок, — сказал он, присаживаясь рядом с дочерью на корточки. — Тебе еще рано работать с камнем. И инструмент у тебя неподходящий. Вот станешь постарше, я тебя научу.

      — Но папа, я внимательно смотрела, как работали каменотесы. И ведь у меня получается.

      — Да, получается у тебя неплохо, — согласился Махтан, осмотрев камень, с которым возилась дочь. — Только ты ведь не каменотесом быть хочешь, а скульптором. Тут нужны другие приемы. И другие инструменты. И руки у тебя пока недостаточно сильные. Работай пока с глиной, набирайся опыта, а подрастешь — и до камня дело дойдет.

      Нерданэль поднялась на ноги, деловито отряхнула коленки и фартук. Она долго просила, и мать в конце концов заказала для нее этот кожаный передник с карманами и петлями для инструментов на поясе — такой же в точности, как у отца. Махтан подхватил ее на руки и понес в дом: он всегда это делал, потому что так удобнее было разговаривать.

      — Папа, как ты думаешь, а Владыка Аулэ возьмет меня в ученики, когда я вырасту?

      — А ты бы хотела?

      — Очень!

      — Это зависит от твоего старания и умения. Правда, до сих пор у него в обучении не было ни одной нис, но ты, возможно, станешь первой. Только для этого нужно много работать. Владыка Аулэ берет только самых лучших.

      — Но ты же будешь мне помогать?

Это было то, о чем Махтан всегда мечтал.

      — Само собой, Лисенок. И помогать, и учить всему, что умею сам. Только этого мало. Ты должна не только учиться у меня, но искать свои пути.

      Девочка сдвинула брови.

      — Свои пути? — переспросила она.

      — То есть свои приемы в работе, свое видение мира.

      — А как искать?

      — А этого тебе никто объяснить не сможет. Они потому и свои, что у каждого мастера разные, на других не похожие. Только так мастер становится мастером.

      — А без этого он кто?

      — Ремесленник.

      — Я все-таки не понимаю…

      — Со временем поймешь. Главное, ты это запомни.

      — Я запомню, папа.

      — Нашлась пропажа? — с улыбкой встретила их Тамиэн.

      — Нашлась, — ставя девочку на пол, ответил Махтан и засунул молоток в кожаную петлю на поясе фартука. Крупные инструменты он хранил в мастерской, а мелкие, старательно и любовно сделанные под собственную руку, носил с собой. — Но сейчас мне пора. Много работы. Может быть, придется заночевать в кузнице.

      Такое иногда случалось. Бывало, Махтан пропадал в мастерских Аулэ по несколько дней подряд. Тогда он отправлял кого-нибудь из помощников, чтобы известить домашних, а жена, уже привычная к таким вещам, посылала с тем же помощником судки с обедом для мужа.

      — Я помню, ты говорил, — кивнула Тамиэн. — Я распорядилась на кухне, чтобы тебе приготовили запас.

      — Спасибо, — Махтан наклонился и поцеловал ее в щеку. — Ты у меня самая лучшая и самая красивая.

      Про себя Тамиэн считала, что и муж ее очень красив. Хотя внешностью Махтан обладал не совсем обычной — он был очень широкоплеч, и у него единственного из эльдар росла борода.

      — Валар не любят, когда опаздывают. Не скучайте без меня.

      Прихватив сумку с инструментами, он покинул дом и скорым шагом отправился к мастерским Аулэ. Дорога заняла не очень много времени, но в распоряжении кузнеца оставалось не больше часа: в полдень ожидалось собрание валар в Круге Судеб.

      Час спустя, убедившись, что работа идет своим чередом, Махтан ушел к себе — в его распоряжении была маленькая комнатка вроде кабинета. Там он занимался расчетами, хранил свои чертежи и прочие записи, там же можно было и отдохнуть. В дальнем углу комнаты скрывалась неприметная вторая дверь…

***

      Манвэ уже с неудовольствием поглядывал на единственный пустой трон, когда в Круг Судеб вошел рыжебородый Аулэ.

      — Из-за чего сегодня собрание?

      — Ты едва не опоздал, — сказала с упреком Варда.

      — Много работы. Поэтому, если ничего особо важного, я не буду долго прохлаждаться. Да, пока не забыл, — добавил Аулэ, усаживаясь и расправляя широкие плечи, словно пользуясь возможностью отдохнуть, — давно собирался сказать. В законы эльдар надо вписать вот что: «За исключением деторождения, нет таких занятий, которыми может заниматься только нэр, или других, к которым имеет отношение только нис».