оставаться наедине с потенциально опасным человеком существом, так или иначе, идея сумасбродная и ничем хорошим закончится не может. тем более, если это вампир. ещё хуже, если это вампир голодный, но упорно сдерживающий рвущийся наружу инстинкт. это не романтические истории о запретной связи и преодолении трудностей стоя бок о бок. реальность, оглушая, бьёт по голове, когда отступать уже некуда, а в глазах напротив плещется кровавое море.
шиноа никогда не думала оказаться в такой ситуации снова. скулы сводит от будто приклеенной улыбки, глупые шутки сыплются одна за другой, сама понимает, что только выводит зверя из себя, но пока он слышит чужой голос, есть возможность вернуть самообладание, снова стать собой.
от стальной хватки на предплечьях немеют руки и колит кончики пальцев, сидя на полу, коленками царапаясь о старые доски, голову посещают только мысли о холодном дыхании на шее.
шиноа понятия не имеет, как оказалась в объятиях монстра. она не помнит даже собственного имени, только страх, что сковал тело.
луна сквозь побитые окна освещает волосы, такие знакомые, отражается в красных диких глазах. дом молчит, лишь изредка скрепит открытая форточка, да срывается дыхание над ухом. в комнте две застывшие сгорбленные фигуры, одна возвышается над другой.
микаэла молодой вампир, его не учили сдерживать порывы, только подначивали утолить голод пока рядом бегали несносные дети, в чьих глазах застывал ужас стоило показаться из-за угла.
шиноа на переферии ловит мысль, что от того, как микаэла сжимает её руки, вот-вот переломится кость. тело напрягается, когда холодный лоб упирается в плечо, и готово распаться на атомы после, стоит только губам коснуться шеи.
перед глазами старый грязный потолок, на мгновение вспыхивает воспоминанием поле боя, пока внутри судорожно бьётся сердце, болью отдаваясь в висках.