Хотя Итэр позволил Сяо вести себя, идею о том, чтобы мыться в общей душевой он быстро отверг, отдав предпочтение ванной комнате в его гостиничном номере. Она была гораздо уютней, на полочках лежали всевозможные баночки для ухода и самое главное никто не мог помешать их уединению.

— Сначала помоемся, а потом понежимся в ванне, хорошо? — Итэр протянул Сяо корзинку для белья, которую тот покорно принял. — Тогда раздевайся.

Пока охотник на демонов бережно складывал каждую деталь своих одежд, путешественник быстро избавился от них, безразлично оставив где-то в углу на полу и принялся расплетать косу. Густые пряди не поддавались, схватившись друг за друга крепкой хваткой. Итэр на секунду позавидовал короткой прическе своего друга, их наверняка было намного легче расчесывать, укладывать, не говоря уже об экономии различных средств по уходу. Хотя вряд ли Сяо утруждал себя даже такой обыденной вещью как расчесывание своих волос. Они выглядели сухими и безжизненными, а их положение было беспорядочным. Желая это проверить Итэр запустил пятерню в тёмные волосы, перебирая одну прядку за другой. И какое же было его удивление, когда на ощупь всё оказалось ещё хуже.

— О боже! — воскликнул он, широко раскрыв глаза, — Когда ты в последний раз смазывал свои волосы хоть чем-то?! У пустынников волосы и то мягче.

Сяо даже не сразу понял суть претензии, — Я моюсь регулярно.

— Я же говорил тебе много раз, что этого недостаточно, чтобы волосы были здоровыми и красивыми.

— Кхм, охотников на демонов не должны волновать подобные излишества, они мешают сосредоточиться на долге.

Итэр тяжело вздохнул, зная, что не сможет переубедить друга, не сможет вытравить из него скупого якшу. Но возможно он может делать исключение хотя бы иногда. Его рука ложится на щеку Сяо, большим пальцем оглаживая мягкую кожу.

— Тогда позволь мне побаловать тебя сегодня, хорошо?

Парень согласно кивает, сильнее льнёт к тёплой шершавой ладони, хочет впитать в себя каждое прикосновение. Любовь, забота, преданность — всё это кажется роскошью, которая охотнику на демонов недоступна. Роскошью, которую могут позволить себе лишь люди вроде Итэра. А всё что остаётся ему, это наслаждаться щедрыми крохами с его стола.

Шампуни, маски и скрабы сменяли друг друга один за другими, очищая и улучшая состояние кожи. Всё как написано в рекламе. Ненатуральный запах фруктов обволакивал, настойчиво забивался в ноздри, не важно как сильно его пытались прогнать от туда. На фоне Итэр нашептывал о чудесных свойствах смесей и почему так важно чтобы Сяо их использовал. Сяо, конечно же, слушал, но не придавал этому особого значения, что для него имело значения, так это руки. Заботливые руки путешественника, что твёрдо, но без боли массировали кожу головы. Он часто поражался, как в Итэре могут сочетаться такие противоречивые качества. Он смел в бою, но абсолютный трус в отношениях, он добр ко всем, но эта доброта — бесконечный источник боли и душевных терзаний. Он не жесток по натуре, но сейчас он бесстыдно дразнит Сяо, лаская его тело мочалкой. Шершавая ткань безжалостно трёт спину, сбавляет темп, переходя на плечи, а затем и на грудь, еле касаясь кожи, лишь бы не причинить боли. Движения Итэра нельзя было назвать неприличными, но почему-то Сяо ждал их, и это ожидание вкупе намекающими, ходящими вокруг да около поглаживаниями, заставляли его желать большего. Его возбуждение растёт с каждой секундой, член набухает, как почки шелковицы по весне, но Итэр как будто не замечает затруднённого положения своего друга, продолжает свой танец. Щекоча, мочалка гуляет по торсу, очерчивает линию бедёр, проходит под животиком, как бы случайно дрогнув, задевает лобок, спешит подняться обратно наверх. И в этот самый миг, словно по щелчку в теле охотника рой бабочек расправил свои крылья и взнёсся в высь. Сяо накрывает чужую прыткую руку своей, давит, побуждая всё же опуститься ниже. Итэр поднимает голову и встречается со взглядом полным мольбы. Сухим хриплым голосом охотник шепчет:

— Побалуй меня ещё немного... пожалуйста.

— М? Сколько инициативы за один день.

— Прости...

Итэр хитро улыбается, одну руку прикладывает к щеке яксы, успокаивающее подгаживает. Другую покорно ведет ниже, гладит нежную головку, размазывая меж пальцами предэякулят. Его тихий тягучий, словно мёд, голос опутывает, ещё больше затягивая в паутину похоти. Итэр играет с бедным юношей, словно кошка со своим ужином. И Сяо послушно будет следовать за ним и тайно молиться, чтобы эта игра не продлилась слишком долго.

— Нет-нет, не извиняйся. Ты был таким смелым сегодня: хорошо поработал в бюро, смог попросить о помощи и даже просишь прикоснуться к тебе... - влажное скольжение по стволу вниз к яйцам. Сяо чувствует жар исходящий от руки, ещё немного и ему будет хорошо, но Итэр прерывает движение, — Хм?.. Ты ведь этого просишь, ли я неправильно понял?

— Нет, я— , Сяо закусывает губу, слишком стыдно. Раздражает, неужели и так не понятно чего он хочет?

— Ну же, — Но пшеничный демон не унимается, продолжает соблазнительно шептать, уткнувшись носом в порозовевшую щеку, — Это ведь совсем не сложно.

— Д-да, хочу... П-прикоснись ко мне.

— Такой развязный и честный. — Итэр коротко целует Сяо в щеку, — Мне нравится, это заслуживает награды. — рука оглаживает, мягко сжимает мешочки и из груди яксы вырывается сдержанный стон. В паху разливается приятное тепло и он закрывает глаза, пытаясь полностью окунуться в даримые ему ощущения. Похоть, жадность, нетерпение — низшие чувства, которые не должен испытывать адепт. Которые он не должен испытывать. И которые каждый раз берут над ним верх, когда в дело вступает Итэр. Это не он, он не хочет этого. Это всё его демоны виноваты. Это они не могут довольствоваться малым и смиренно принять то, что им дали. Им всегда хочется больше, это они качают его бёдра вперед, скуля и плача о большем; это они его руками прижимают Итэра ближе, сминая тонкую талию; Это они заставляют его самодовольно искривить губы, когда его пульсирующий член скрещивается с членом Итэра.

"Это из-за меня! Я возбуждаю его! Он хочет меня!" — ликует его душа. В сердце расцветают цветы от сладкого голоска Итэра у его уха. И хриплые стоны покидают его иссохшее горло, когда руки влюблённых, сплетая пальцы, в унисон скользят вверх-вниз, наращивая темп и даря долгожданное наслаждение. А за тем и облегчение, когда и без того уставшее тело напрягается до предела и оргазм накрывает их с головой. Сяо смотрит на их сплетённые руки полные спермы и думает, как бы было здорово напомнить ей Итэра до краёв. Как он жаждет увидеть её сочащуюся из его разнузданного колечка. Его член вздрагивает вторя похотливым мыслям хозяина. И Сяо со стыдом признаётся себе, что хотел и всегда будет хотеть ещё.

— Хах, — Итэр улыбается немного устало, но игриво, — кажется, кому-то этого было мало. Ты только что кончил, но всё ещё твёрдый, — он крепко сжимает твердеющий член и несколько раз делает движение вверх-вниз, — И обмякать не собираешься.

— Прости..., — в очередной раз за вечер извиняется Сяо. Он на самом деле не чувствует вины, но больше не знает сказать. Ему неловко, мысли спутаны, он не может собраться, а его опыта недостаточно, чтобы понять действительно ли Итэр им недоволен или это очередная его игра.

— Хватит извинятся, — Тёплый, успокаивающий поцелуй занимают губы якши, — Возьми то, что давно хочешь, сколько хочешь, как хочешь. — Не останавливаясь, Итэр продолжал нашептывать блазни в податливые губы, склоняя к очередному греху.

***

Освежающий бриз на балконе — то, что нужно после горячей ванны. Итэр, сидел в плетённом кресле, разморенный паром и долгой ночью, рядом, по другую сторону кругового столика сидел Сяо и, кажется, чувствовал себя бодрее обычного. Разливая чай, он обеспокоенно поглядывал на друга. Видеть его настолько притихшим -- редкое зрелище. Оно одновременно завораживает своей эксклюзивностью и пугает своей тайной, не знанием, что творится в уставшем тысячелетнем разуме. Итэр делает глоток и будто осознав свой выход из роли снова надевает привычную маску счастливого попрыгунчика, обращается к Сяо:

— Что ж, рассказывай, как поживаешь?

— Если ты спрашиваешь о моей карме, то всё нормально, — отвечает тот с неохотой,

— Почему ты думаешь, что я о ней? Может я просто спрашиваю, как у тебя дела? Как работа? Как твои дети?

— Ты всегда интересуешься в первую очередь ей.

— Туше, но это лишь потому, что я беспокоюсь, а ты мне врёшь постоянно.

— Когда это я врал?! — от возмущения Сяо чуть со стула не подпрыгнул.

— Например сейчас. Разве приступы не вернулись?

Сяо ничего не остаётся как только стыдливо опустить взгляд — Чжун Ли?

— Чжун Ли. Покажи талисман.

— Итэр, понимаешь...

— Чтобы с ним не случилось, я хочу взглянуть на него... пожалуйста.

Якса встаёт и уходит тихо, медленно семенит в номер. "Тянет время" — понимает Итэр и сердце в его груди сжимается. Юноша вскоре возвращается, бережно сжимает в ладонях янтарную бабочку — старый подарок любимого друга, выплавленная с помощью силы самого Солнца. Некогда весёлая оранжевая с зелеными переливами бабочка, что верно оберегала и очищала своего хозяина от воздействий кармы, теперь почернела, треснула в позвоночнике, лишившись крыла. Лицо Итэра мрачнеет, он вертит в руках мёртвое животное, не верит, что такое вообще могло произойти. Затуманенный разум пытается придумать хотя бы один способ, позволяющий исправить её или сделать новую, но всё тщетно. Мысленно заключает: "Это конец". Чувства бессилия и отчаяния завладевают его сердцем и ему приходиться закрыть на мгновение глаза, чтобы успокоиться и проглотить поступающий к горлу комок. Безнадёжно давит слёзы, чтобы произнести слова извинения тому, чью жизнь поклялся сделать лучше.

— Прости, я не смогу её починить. Без моей силы уж точно.

— Это неважно, — Сяо встаёт перед Итэром на колени, накрывает его ладони своими, слабо улыбается, потому что так всегда делают, когда желают приободрить. Но взгляд Итэра пустой, окутанный виной.

— Важно! — повышенный голос холодным ветерком прополз по позвоночнику Сяо, — Мне нужно было это предусмотреть, сделать его(талисман) лучше или больше... Мне— нужно было отдавать—

Но Сяо не даёт ему закончить, не даёт сильнее погрузиться в болото мыслей. Он притягивает угасающее солнце к себе, крепко сжимает в объятиях, ограждая маленький хрупкий огонёк от внешнее мира. Надеется, что сумеет уберечь его, поможет разгореться вновь пуще прежнего.

— Мне он не нужен, когда у меня есть ты. Мне хорошо с тобой. — Сяо сильнее смыкает руки, что-то внутри ему подсказывает, что есть что-то неправильное в следующих словах, но он уже не может себя остановить, — Если ты хочешь помочь, останься со мной. Останься в Ли Юэ.

Но его мольба сегодня ночью останется без ответа.