Ароматный дым поднимался в небо, и ей хотелось губами его ловить, не отпускать, сохранять на память. Дым магической завесой обнимал площадь, неся с собой сотни оброненных этим вечером заклинаний. Пальцы искрились, игрились чарами, потому, сжимая большую деревянную ложку, ведьма жалела, что надела не перчатки, а удобные митенки – вдруг кто-нибудь заметит и догадается? Но люди сновали вокруг – счастливые до безумия и сумасшедшие от необъяснимого, непонятого ими предновогоднего счастья – и ничего ровным счётом не замечали. Всё обыденное этим вечером было для них чудесным, оттого чудесам на какое-то время дозволено было стать обыденностью, рассыпаться по ветру, спрятаться в песнях, блестящих целлофановых звёздах и в огоньках.

У ведьмы были длинные светлые волосы и глаза цвета осеннего небосвода. Ведьма, как пушистая кошка, льнула к раскаленным углям, котлу, огню – чтобы не обжигаться – согреться – вполне достаточно. Деревянная ложка неторопливо танцевала в руке у ведьмы, заставляя кружиться хороводом звёздочки бадьяна, кусочки апельсина, палочки корицы, гвоздику, ягоды… У ведьм перед новым годом своё, особое предназначение. И соревнование тоже. Ведьмы варят глинтвейн на площади.

Щедрой горстью волшебных трав сероглазая ведьма отпустила в котёл чудо, придуманное ею на этот вечер. Пусть тот, кто отведает сегодня её глинтвейна, целую ночь владеет осколком магии.

Только для добрых дел.

Тут и там искрами костров вспыхивали и гасли другие чары. Тот, кто отведает сегодня глинтвейн из котлов подружек, непременно что-то прекрасное обретёт-отыщет. Шабаш у ведьм регулярно теперь – на ярмарках. И целый год к нему готовятся-запасаются, целый год творят без устали, собирая в маленькие мешочки кусочки весны, светлые сны и грёзы, летние ливни, грозы, улыбки, липкие от сладкой ваты ладошки в парке и фейерверки настолько яркие, что больно глазам, но не отводишь – смотришь потому, что такая красота, она с тобой навсегда останется.

- А с чем у вас глинтвейн? – человек безымянный, в шапке и шарфе – почти безликий. Ведьма запомнит лишь его раскрасневшийся от мороза картошку-нос.

- А у меня с магией, - отвечает обыденно. – Вам налить?

Человек хохочет, как будто услышал шутку.

- Ну, уж если с магией, наливайте. – Он ей не верит. И берёт стакан озябшими пальцами, делает глоток, а за ним – другой, чтобы через миг воздушным шаром взмыть в подсвеченное праздником поднебесье.

На ладонях у ведьмы, не скрываясь, танцуют искры.

- Я же сказала: с магией, - улыбается она, помешивая глинтвейн.

А безликий человек с покрасневшим картошкой-носом, видимо, очень сильно хотел летать.