Все коты любят, когда их гладят. Когда нежные руки, лапы или вообще щупальца мягко скользят по шерсти, легко касаются кожи… А та, в свою очередь, испытывает чуть ли не космические ощущения прикосновений кончиков шерсти. Бургерпэнтс, конечно, утрирует, но иначе описать свои ощущения не может. Впрочем, хоть он и является котом, но у него есть и достоинство, которое никогда не позволит ему чисто по-животному искать ласки у первого встречного. Люди, может, и умилятся, Бургерпэнтс давно заметил, что человечество питает к котам особые чувства, а вот монстры вполне справедливо могут покрутить пальцами или тем, что заменяет им конечности, у виска.

Но как у любого правила есть исключения, так и у Бургерпэнтса есть человек, к кому он всегда готов ласкаться. Её зовут Фриск, и она — единственная, чьих прикосновений кот ждёт больше всего. Она умеет гладить его так, как никто другой. Фриск знает обо всех наиболее чувствительных местах кота и старается гладить только по ним, чтобы доставить коту наиболее приятные ощущения. Но Бургерпэнтс уверен в том, что даже если бы кто-нибудь другой знал об этих точках, его прикосновения никогда не были бы такими же мягкими и приятными, как у Фриск.

Она касается не только шерсти, но и души монстра. Впрочем, к последнему она перешла далеко не сразу. Поскольку она человек, а не монстр, ей было гораздо сложнее перейти к тому, чтобы Бургерпэнтс получал от её поглаживаний максимум удовольствия. Каким-то образом это было связано с резонансом душ, но кот не учёный, чтобы разбираться в таких научных тонкостях.

Единственное, что он с уверенностью может сказать, так это то, что когда они только-только начали встречаться, поглаживания Фриск были далеко не такими приятными. Хоть они и были мягкими и нежными… Но кот не испытывал теплоты, исходящей из самой души девушки, не был способен ощутить искренность. Впрочем, вины кота, как и Фриск, в этом не было. И Бургерпэнтс готов поспорить, что дело не только в душелогии и её странных законах.

Хоть кот и принял девушку такой, какая она есть, в любую минуту мог раскрыть ей душу… Глубоко внутри он всё ещё колебался. Он помнил, как отнёсся с Меттатону со всей верой и надеждой, что у него была… и как его в итоге бросили, как ненужную игрушку. Быть может, именно поэтому у Фриск мало что получалось в самом начале. Ей надо было доказать Бургерпэнтсу, что ей можно доверять, что она не предаст его.

Она никогда не покидала его на репетициях, всегда находилась рядом и была готова в любую минуту подать то, что ему нужно. Но будет неправильно сказать, что она помогала ему, только принося вещи. Её поддержка в редкие минуты неудач служила прекрасным вдохновением и мотивацией, заставляла Бургерпэнтса идти вперёд.

Первое сольное выступление кота никогда не состоялось бы, если бы Фриск и её осторожных поглаживаний не было рядом.

Но сейчас они перестали быть осторожными… А души монстра и человека наконец стали полностью открыты друг другу.