— Он что, умер?! Он действительно умер?! — голос макнэ прозвучал неожиданно громко, словно мир в этот момент намеренно притих. — Хён, они его убили?!

Младший тоже обращался к альфе. Для него такое было впервые. Ни разу не видевший смерть он удерживал свой разум из последних сил, хватаясь за голову. Но альфа не мог ему помочь, он и сам едва держался.

— Они убили его! Господи, они убили его! — кричал он, обливаясь такими горькими слезами, что Чану хотелось исчезнуть.

— Неееееет! — словно раненый зверь взревел Хан. — Нет! Он не мог! Он не умер! Минхо, пожалуйста!

Душа Бан Чана распадалась на осколки. Пронизывающий насквозь крик образовывал чёрную холодную дыру на месте сердца. Весь мир в одночасье заледенел, и тело било крупной дрожью. Чанбин в его руках громко всхлипнул, а Сынмин в стороне болезненно взвыл и отошёл ещё дальше от стаи, пряча мокрое лицо. Никто больше не видел смысла в дальнейшей борьбе.

— Нет! Это не правда! Не правда! — надрывался Джисон. — Очнись! Ты не можешь меня тут оставить! Нет, только не ты!

Он тряс ягуара с такой силой, что голова того почти завалилась на бок. Но ответа не было. В пустом взгляде уже не было жизни.

Поднявшись на ноги, Чан опасливо приблизился к Ли Ноу. Как бы то ни было, ещё был шанс на позитивный исход. Природа ягуара должна была его спасти. Однако увиденное вызвало лишь сильный рвотный рефлекс и дополнительную порцию сердечной боли. Зияющая дыра в теле беты не скрывала пространства под спиной Ли Ноу. Ранение было слишком большим и рваным, чтобы могла помочь регенерация. Это было безнадёжно.

Больше Джисон ничего не говорил, просто отчаянно кричал, с огромным трудом делая новый вдох. Глаза его мигали, словно перегорающие лампочки, а тело ломало от боли неконтролируемого обращения. Всё, что он мог, это лечь рядом с убитым и просто душераздирающе рыдать в голос, царапая свою грудь в области сердца. Закашливаясь и скуля, он ещё долго не мог успокоиться, а вместе с ним и вся остальная стая. Больнее гибели Минхо были только страдания Хана, видеть их было абсолютно невыносимо.

— Он ягуар, он ещё может очнуться! — нервно выкрикнул Хван, когда стало понятно, что никто не собирается ничего делать. Он единственный ещё не пролил слёз, которые блестели в уголках его глаз.

— Ты же знаешь, что их не всегда девять, — тихо произнёс альфа, приблизившись к нему, чтобы не напрягать голос. — Может быть и меньше. 

— А может быть и больше! — агрессивнее, чем следовало, возразил Хёнджин, почти толкнув его грудью. — Что больше, что меньше – всё это исключения. Самое распространённое – девять. Поэтому он встанет!

— Рана слишком большая, чтобы она могла регенерировать…

— Некоторые шрамы на его спине от ранений, повреждающих позвонок. Однако даже после такого он оживал и даже не садился в инвалидное кресло. И в этот раз оживёт! — дрожащим голосом спорил бета, боясь лишний раз смотреть в сторону Минхо, под которым медленно растекалась тёмная кровь. — Можно попробовать зашить его.

— Органы повреждены, — не в силах контролировать голос, почти прошептал Бан. Честно говоря, у него не было сил спорить.

— Мы должны попробовать! Хуже не будет!

Хёнджин был настроен решительно. Что-то уточнив у рыдающего Чанбина, он побежал к машине и вернулся уже с зажигалкой, ниткой и иголкой. Грохнувшись на колени рядом с Ли Ноу, он трясущимися руками стал пытаться вдеть нитку в иглу, а потом, чтобы хоть как-то её обеззаразить, этими же непослушными руками принялся обжигать иглу зажигалкой. Все внимательно наблюдали за ним, и даже Джисон рыдал чуть тише, бегая взглядом от безжизненного лица возлюбленного к рукам Хвана. Хёнджин проделал все подготовительные этапы и задумчиво осмотрел то кровавое месиво, что ему предстояло зашить, а потом задержал взгляд на лице ягуара. Аккуратно опустив его веки пальцами, он прошептал «извини», словно даже в этом состоянии Ли Ноу мог его наказать.

— О Господи! — нервно выдохнул Хван, прежде чем зажать два края кожи и хорошенько стянуть их ниткой.

Руки скользили в крови, он с трудом удерживал плоть, но стежок за стежком зашивал рану. По правде говоря, он и сам не шибко верил в то, что делал. Дыра действительно была слишком большой в диаметре, поэтому в некоторых местах кожу приходилось сильно натягивать, а вместе с ней и двигать повреждённые органы. Закончив шов с одной стороны, Хёнджин аккуратно перевернул Ли Ноу на живот и зашил рану со спины. Когда хирургические дела были завершены, он как мог перевязал бок теми средствами, что принёс ему Чанбин из дорожной аптечки. После всего этого руки Хвана были полностью алыми, словно в кровавых перчатках, и тряслись они пуще прежнего. На ватных ногах оборотень отошёл к океану, смыл кровь солёной водой и немного перевёл дыхание. Всё это время остальные просто наблюдали за ним, утирая слёзы.

— Думаю, его телу нужен кислород и движение крови, а ещё разряд тока, — продолжил свою операцию Хван, поравнявшись с альфой, что с болью смотрел на побледневшее лицо Минхо, стоя рядом. — Попробую сделать массаж сердца.

Расположив кулак посередине груди погибшего, он накрыл его второй рукой и сделал на пробу пару нажимов. Тело Минхо легко поддалось манипуляции, прокачивая по телу кровь, но всё равно этого было недостаточно. По-хорошему, следовало его ещё немного наполнить кислородом. Хёнджин нервно посматривал на губы Ли Ноу и лицо Хана, что в это время лежал рядом и смотрел без отрыва. Джисон превратился в тень самого себя.

— Думаешь сделать искусственное дыхание? — догадался Чан.

— Я же говорю, нужен кислород, — заикаясь ответил Хван.

Он нерешительно приблизился к голове ягуара и сжал пальцами его подбородок, почти без остановки моля «прости-прости». Зажав тому нос, Хёнджин пару раз вдохнул в него воздух и тут же промассировал сердце. Повторив цикл несколько раз, Хван медленно выдохнул и сел смирно. Ягуар не задышал, но было ещё кое-что. 

— Чонини, нужна твоя помощь, — подрагивающим голосом позвал Хван. Когда макнэ приблизился к нему и сел рядом, оборотень лишь ласково вытер его мокрые щёки и зарылся пальцами в волосы. — Нужен резкий удар током, сюда, точно в сердце. Думаю, шесть тысяч вольт будет достаточно. В каждом из нас есть немного электричества, с его помощью работает наш мозг. В лисах этого электричества значительно больше, поэтому тебе нужно немного им поделиться.

Послушно кивнув, макнэ громко всхлипнул очередной раз, роняя слёзы на своего хёна, и расположил ладонь точно посередине груди ягуара. Встряхнув головой, чтобы унять собственный плач, он пару раз выдохнул и передал в тело убитого сильный разряд. Грудь от этого заметно вздрогнула, но сердце по-прежнему было безмолвным.

Теперь оставалось только ждать.

— Как скоро обычно оживают кошки? — видя критическое состояние Хёнджина, Крис присел рядом с ним на корточки и крепко приобнял за плечи.

— От пары часов до полусуток, — дрожащим голосом проговорил Хёнджин. Его трясло так сильно, что Бан Чан побоялся его отпускать и встал вместе с Хваном, когда тот решил стряхнуть с себя лишнее напряжение, — Не хорошо мне что-то, — только и успел поведать он, как тут же свалился на землю без сознания.

Нервная система парня просто не выдержала.

***

Дорога без направления длилась в абсолютном молчании. Небо затянуло тёмными тучами, воздух пах приближающимся дождём, сухой травой и горем. Горем пропахло всё буквально насквозь, и Бан Чан всем сердцем хотел выпрыгнуть из машины на полном ходу, чтобы убежать куда-нибудь в лес или поле, подальше от боли и привязанностей, чтобы больше ничего не ощущать. Но он не мог. Его стая нуждалась в нём как никогда до этого.

Когда Хван свалился в беспамятстве, роль локомотива пришлось взять на себя. Он и так повёл себя совсем не как альфа, расклеившись, вынудив парня стать опорой и источником веры. Хван по локоть извозился в крови Минхо, чтобы дать тому хотя бы сотую долю процента вероятности вернуться. Именно он, а не альфа. И за это Чану было ужасно стыдно.

Так как оставаться на берегу было больше не безопасно, Ли Ноу и Хёнджина погрузили в пикап и двинулись куда-то, без ориентира. Чанбин был мрачнее самой тёмной тучи, он шмыгал носом время от времени и молчал, не отвечая даже на предложения перекусить. Чан решил его не трогать. 

Так они ехали, пока дорога не стала казаться подозрительно знакомой. Ничего не говоря, Крис рассматривал окружающую обстановку за окном до тех пор, пока вдалеке не стали виднеться крыши старых домов.

— Ночевать где-то надо, — неожиданно подал голос Со.

— Ты уверен, что хочешь заехать туда? — максимально деликатно уточнил Бан. Сам он разрывался между желанием свернуть на старую заросшую дорогу и продолжить путь вперёд.

— Только если ты готов, — тихо ответил Чанбин, не поворачивая головы. — Я просто подумал, что ночью будет дождь, и нам нужна хоть какая-то крыша.

— Поехали, — тяжело выдохнул Чан, соглашаясь с мыслями беты. — Давно там уже не были.

Машина неожиданно свернула с нормального шоссе на потрёпанную временем дорогу. Путь был таким неровным и ухабистым, что даже Хёнджин, проспавший несколько часов после обморока, наконец-то проснулся и сонно оценил местность.

Они остановились посреди главной улицы небольшого заброшенного селения. Выпрыгнув из машины, некоторые беты стали внимательно рассматривать всё вокруг. Селение было уже как несколько лет мертво: многие дома были сожжены до основания, некоторые ещё стояли, но окна и двери в них были разбиты, наиболее нормально выглядел большой деревянный гараж, внутри которого уже начал расти кустарник. Туда-то Чанбин и запрятал машину.

Чан рассматривал знакомые стены и остатки домов и впервые почти ничего не чувствовал. Тогда, когда новость о смерти стаи Бан прокатилась по всей стране, и «лютые» уже не могли действовать так смело, они с Чанбином и Эриком вернулись в родной край и не узнали его. Дом семьи Бан был полностью уничтожен, от дома Эрика остался лишь выжженный каркас, а дом семьи Со словно ограбили, не оставив ни единого окна целым. Тогда они впервые увидели могилы своих родных. Импровизированное кладбище сделали с противоположной стороны от главного въезда.

— Хён, куда его нести? — неожиданно окликнул альфу Хёнджин, и тот, вздрогнув, обернулся в его сторону.

Сердце Бан Чана болезненно сжалось. Это был тот самый участок дороги, на котором он последний раз видел своего брата. На асфальте уже давно не было следов крови, но он не забыл того зрелища. Урождённый «Лютоволк» стоял на месте, где умирал его брат, не скрывая своей проклятой татуировки, и держал на руках труп близкого друга Чана. Крис ощутил, как его жахнуло гневом.

— Я сделал что-то не так? — почувствовав враждебный импульс, нерешительно уточнил Хван, и Бан Чану пришлось утихомирить своего волка.

Хёнджин ни в чём не виноват: он не участвовал в зачистке, Минхо погиб от рук «пожирателя», а сам Хван ещё и сделал всё возможное, чтобы ягуар вернулся к жизни.

— Нет, прости, — помотал головой Крис. — Пойдём, покажу нормальный дом.

Они все расположились в маленьком доме, что более-менее уцелел. Этот дом принадлежал маленькой бабульке, что любила угощать всех детей своей выпечкой и имела красивый сад вокруг дома. Вместо цветов теперь рос бурьян, а крыша дома прохудилась, отныне чердак принадлежал птицам. Мебель была испорчена влажностью и временем, поэтому располагаться стае пришлось на полу.

Получив возможность немного перевести дыхание, Чан наконец-то вспомнил о здоровье Феликса. Тот не спешил заходить в дом, проводя время на крыльце в обнимку со своим рюкзаком. Сидя на скрипучих ступенях, он громко шмыгал носом и грустил.

— Эй, ты как? — тихо поинтересовался Крис, сев рядом и обняв его за плечи. К его сожалению, Феликс по-прежнему был слишком горячим, болезнь так и не отступила.

— Это из-за меня, — голос Феликса прозвучал глубже Марианской впадины. — Если бы я тогда не попался им, они бы нас вообще не преследовали.

— Не факт, они же союзники, — возразил альфа и прижал Ли к себе крепче. — Единственный, кто виноват, это тот «пожиратель». Виноват всегда только агрессор.

— Хён, они ведь ещё кого-то могут убить, — всхлипнул человек. — Я не понимаю, как это переживать. Мне словно сердце вынули! Вынули и размазали тонким слоем по земле. Нам нужно обратиться в полицию!

— Как думаешь, что сделала полиция, когда здесь всё уничтожили? — мазнув взглядом по руинам своего дома, тихо проговорил Крис, но, не получив ответа, сам его озвучил. — Ничего. Да, в этом чёртовом мире можно вырезать целую стаю и отделаться малой кровью. Посадили всего двоих, каких-то козлов отпущения. Но двое не могли сотворить такого.

— Это твой дом? — глаза Феликса шокировано округлились.

— Не, мой дом вон там, — Чан махнул в сторону чёрных руин, поросших травой, а потом на дом чуть в стороне от него. — А это дом Эрика, того самого, которого ты повстречал в одной из стай, когда решил пробраться на «Волчью сторону». Этот же дом принадлежал милой старушке. Ты бы видел, как она дралась. Она оказалась по-настоящему крутой! — чуть улыбнулся альфа, вспоминая, но улыбка не продержалась долго. — Ради нас, детей, она дралась наравне с церберами. Просто их было слишком много.

Где-то вдалеке прозвучал раскат грома.

— Как бы я хотел это изменить, — устало выдохнул альфа. — Вы, люди, смогли найти тот баланс, смогли объединиться ради защиты друг друга и построить систему, которая по-настоящему защищает. У нас же балом правят те, кто ради своей выгоды загубят целый мир. Нет сострадания даже к себе подобным. И самое отвратительное, что этим пронизана вся наша жизнь, и большинство считает это нормальным.

Феликс прижался к альфе ещё теснее. Если всё так, как он рассказывает, значит всё, что у них есть – это они сами. Понимание этого здорово отрезвляло, заставляло отвергнуть человеческую нерешительность и стать смелее.

— Мы в любой момент можем погибнуть, — прошептал Ли, и Бан Чан не сообразил, зачем тот это произнёс. Однако ответ он почувствовал на своих губах уже через мгновение.

Поцелуй получился с привкусом слёз. Его тепло деликатно согревало окоченевшее сердце. Чан невольно выдохнул, словно до того он сидел, задержав дыхание. Мягкость человеческих губ убаюкивала, пускала по телу странный разряд, щекочущий где-то под рёбрами. Он осторожно коснулся щеки Феликса слишком грязными для такого дела пальцами, прижал его к себе плотнее, будто надеялся слиться, и с упоением целовал паренька, чья улыбка могла затмить солнце.

— Я не хочу тебя потерять, — оторвавшись от альфы, прошептал Ли, и слезы покатились по его щекам с новой силой. — Я никого из вас не хочу потерять!

— Всё наладится, — Чан притянул его обратно в свои крепкие объятия и бережно погладил по голове. — Плохое когда-то сменится хорошим. По-другому и быть не может. Таков закон жизни. Вот увидишь!

Полночи они провели под одним одеялом, прижавшись друг к другу, как к последнему спасательному кругу. Дав все имеющиеся средства против простуды, альфа проследил, чтобы Феликс лёг спать. Ему нужны были силы для выздоровления. Чан согревал человека в своих руках, убаюкивал его и пытался хоть как-то уснуть сам, но сон так и не шёл. Поэтому, почувствовав, что Ли погрузился в сон, он поднялся и вышел на улицу, где дежурил Хёнджин с Чанбином. Там же шатался Джисон, не зная куда себя деть, он то рыдал, то успокаивался, но неизменно не мог войти в дом, где лежал он.

Сев рядом с бетами на потрёпанную временем лесенку, Крис не произнёс ни слова. Сложно было нарушить ночную холодную тишину, которая окутала их всех. Лишь отзвуки рыданий Хана разносились по округе, становясь похожими на голос призрака, отвергнутого небом. Слышать это было подобно пытке, но Чан не мог ничем тому помочь. Джисон должен был просто пережить свою боль.

— Они нас всех убьют, — тихо поведал Хёнджин, глядя перед собой.

— Я без боя им не сдамся, — фыркнул Чанбин и шмыгнул носом. В глазах его всё ещё стояли слёзы.

— Эх, если бы Ликс не полез на рожон, у него бы всё было хорошо, — Хван поднял глаза к небу, где висел широкий месяц. Да, повезёт, если они смогут увидеть ближайшее полнолуние. В такой расклад уже почти не верилось.

— И Чонин, если бы мы его не позвали. Он был совершенно чист, — кивнул Со.

— Без него вы бы не справились тогда, — возразил Хван.

— Без него ты бы до сих пор был в своей стае. И всё было бы у тебя отлично.

— Какая печальная участь, — улыбнулся «экс-лютоволк» и огладил руку, что была украшена татуировкой.

— Я хочу их убить! — выпалил Джисон, совершенно внезапным образом оказавшись перед друзьями. Лицо его даже в темноте выглядело влажным и распухшим, веки отекли, увеличившись, а кожа была бледной и пятнистой. Смотреть на него было также больно, как и слушать.

— Хочу убить их. За каждый его шрам, за каждый чёртов раз, когда он боялся, за каждую секунду его боли, — Хан снова переходил в горький плач, но теперь и злость переполняла его. — За погубленную жизнь. Всех их до единого! И плевать мне, сколько их. Сотня или две, я убью их всех!

— Их двадцать тысяч, Джисон, — тихо осадил его Хёнджин, и лицо Хана растеряно исказилось.

— Уже двадцать?! — ужаснулся Крис. — Пару лет назад было пятнадцать.

— А ещё пару лет назад разных стай было больше, — угрюмо поведал Хван. — Да, большинство из них обычные мирные оборотни, и, да, единство этой стаи удерживается в основном деньгами и страхом. Но эту стаю проще разрушить изнутри, чем снаружи. Мы ничего не сможем им сделать.

— Почему никто не пытается пойти против альфы? Если он всех захватывает силой. Какого чёрта?! — выругался Хан.

— Потому что для этого нужно единство. Какой толк от мелкой группы смелых энтузиастов, если основная часть бет будет бездействовать? Тут нужен именно конфликт верхушки, но там потрясающее единодушие. Мой отец никогда бы не предал альфу, хотя возможности он бы смог найти. Он скорее сам меня казнит за предательство.

Услышанное заставило Джисона осесть на землю. Просто уперевшись локтями себе в ноги, он закрыл своё лицо ладонями, пуская новые слёзы. От негодования он скалился, а солёные потоки без конца мочили его лицо и руки.

— Ненавижу ваш мир. Ненавижу эту чёртову «Волчью сторону». Оборотни кретины, животные без сознания. Зачем я сюда сунулся? Лучше бы уговорил Ликса принять наказание или откупился бы вместо него. Я никогда не хотел быть оборотнем! Лучше бы я никогда его не знал, — всхлипывая тараторил Хан, но напоследок притормозился. — Лучше бы я действительно думал так.

— Прости меня, — шепнул Крис, чувствуя, как слезы подкатывают в который раз за день. — Это я во всём виноват. Я до сих пор чёртов слабак.

Чан опустил голову, пальцами накрывая свои глаза, чтобы перекрыть поток слёз. Чем больше он обдумывал произошедшее, тем чётче понимал, что виновен. И виновен абсолютно во всём. Виновен в обращении Хана, в том, что свёл его с Минхо, что посмел взять в заложники «лютоволка», что не смог уберечь Феликса от контакта с врагами. Виноват, что слишком много думал о человеке, совсем позабыв об остальных, о том, что все они смертны. Он не смог защитить своего бету, друга, который сделал для него слишком много, чтобы это просто забыть. И вот чем он за это отплатил – не защитил от врага.

— Заткнитесь оба, — рыкнул Чанбин и спешно поднялся на ноги, отворачивая голову в сторону дороги, по которой они приехали. Прятал бесконтрольные слёзы, но голос всё равно их выдал. — Толку уже от ваших «абы да кабы». Пусть слабее, но надо держаться вместе, бороться до конца! Живём, может, последний день, а вы хернёй маетесь. Да пошли вы!

Со зашагал в сторону своего дома детства, оставив друзей в полной тишине. Даже Джисон растерял весь свой гнев, оставшись в прострации и бессилии. Если бы Минхо услышал его слова, он бы влепил ему подзатыльник. Кто он такой, чтобы винить Чана в чём-либо? 

«Иди и проспись, кретин!» — злился на себя Джисон. Нужно было лишь встать с колен и найти лежбище, но сил не было. Ни у него, ни у других.

Ливень настиг их и точно крышкой накрыл мир водным потоком. В эту ночь никто так и не смог толком поспать.