Твою ж берёзу! — мысленно прогнусавил Вэй Ин.

      Боль в пояснице, на которую пришёлся удар при падении, не позволяла ему и дальше притворяться трупом. Нужно было срочно сменить положение. Он медленно переместил обе руки на пострадавший участок тела и принялся растирать ушиб. Опасливо приоткрыв один глаз, а потом второй, Вэй Ин попытался мигом оценить обстановку, продумать нападение, отступление или, что никогда не являлось лишним — побег!

      Могвай меня задери! Это ещё, что такое?! — обалдел он, ощутив, как пол под ним — грубо отшлифованный, в колдобинах и не то, чтобы шибко чистый, заходил ходуном, словно постройка в которую он неясно, каким образом, угодил, ворочалась, сотрясалась и кряхтела, ни то топая куда-то, ни то усаживаясь поудобнее: — Вот невидаль! Хорошо же меня приложило… Мерещится, что деревянная хибара двигается сама по себе!

      Шибануло запоздалым приступом ужаса.

      Так… А что, если не мерещится?

      Лихорадочно озираясь в потёмках, Вэй Ин вскочил на ноги.

      Где это я?!

      Рука инстинктивно сжала рукоять Суйбяня: удивило, что меч всё ещё на месте, а кое-что, куда безвреднее, как оказалось, пропало.

      Заколка — подарок Лань Чжаня! Как же так?.. Ох, горе мне! Наверное, выпала из-за пазухи по дороге сюда. Ну ничего, разберусь что да как и поищу.

      Вэй Ин выпрямился и сделал пару осторожных шажков, вытянув перед собой руки, как слепец без палицы. Освещения в постройке катастрофически не хватало даже с условием, что он не абы какой заклинатель и видит в полумраке не хуже филина в ночи. По-прежнему оставалось неясно, что за место стало его приютом после падения.

      Надо бросать пить! Что ни попойка — то приключения! Никак проклятия Цзян Чэна работают!

      Но не в духе Вэй Ина было унывать и долго роптать на судьбину.

      Ведь не зря же говорят: «Какова мысль, такова и жизнь»!

      Быстрым движением намагичив на ладони скупой огонёк, он осмотрелся. На первый взгляд, занесло его в какую-то жалкую лачугу, хозяин которой не жаловал уборку, порядок да и многое другое, в общем-то, не жаловал. Например, мебель! Её в обстановке сурового жилища было раз-два и обчёлся: пару пеньков вместо табуретов, стол — всё такой же пенёк, только пошире и повыше, и лежанка — матрас, туго набитый сухой травой. Возле неё-то Вэй Ин и очнулся — видать, в забытьи из-за пошатывания хижины ненароком скатился и зашиб спину.

      Словно удар молнии рассудок обдало воспоминанием, как недобрая понесла в кусты, где он углядел сверхъестественную зверюгу — предположительно пресловутую хули-цзин в мужском исполнении, а после всё вдруг заметалось — бабочки, хвосты, игральные кости и горящие алым глазища. Вэй Ин — парень шустрый, не растерялся, по привычке сплёл заклинание, но оно почему-то возьми да отскочи от того, в кого он им метил, отправив его самого в полёт сквозь радужный, а может, и не такой уж радужный, тоннель прямо в обстановку чужой обители.

      Должно быть, довелось столкнуться с опытной демонической лисицей, а это, стало быть, её нора!

      На нору жалкий домишка всё же мало походил. Уж землянку Вэй Ин без труда бы отличил от деревянной хибары. Пытаясь из осколков памяти сложить мало-мальски ясную картину приключившегося, он пустился в размышления. Отключился вроде на всего ничего. То, что выкатиться в угаре падения к деревне или одиноким поселенцам, представлялось возможностью маловероятной. Будь хоть небольшой шанс на подобное стечение обстоятельств, Лань Сичэнь упомянул бы, что на Тропе Четырёх Великих Бедствий таковые имеются, однако он, напротив, заверил, что земли в этих краях гиблые и безлюдные от слова «совсем». Вокруг глухомань глухоманью, дремучий и могучий лес, засилье нечисти, а не благодатные луга и долины, куда, по обыкновению, влечёт честных мирян. Добавить к этому травяные запахи в обозреваемой каморке, простоту убранства, липкую сырость да морочащую темень, живой завесой наступавшую со всех сторон, и вывод напрашивался сам — как пить дать, он в логове высокоуровневого демона, хотя и слегка облагороженном человеческими атрибутами.

      Хотел славной охоты и сражений с невиданными порождениями тьмы, получай! — сокрушался Вэй Ин, вращая головой по сторонам. — Только где же схоронился монстр? Не слышно, не видно его.

      Положение, в котором он пребывал, представлялось каким-то неправильным. Одно дело искать приключения на задницу в привычных условиях — в буквальном смысле по методичке Лань Цижэня, набивавшего головы адептов под завязку наставнической пищей, и совсем другое — угодить в ситуацию, когда не то, что идей нет, как выбираться, но и понимания, где ты и с кем имеешь честь.

      Не зря же говорят — предупреждён и, следовательно, вооружён, а тут ну совсем никакой определённости!

      — С добрым утречком тебя, чаровник! — донеслось невесть откуда, едва Вэй Ин помыслил о том, что ни слухом не духом о своём нынешнем противнике. — Осваивайся, будь как дома. Сейчас огонь разожгу и за ранним завтраком дело не станет.

      Вэй Ина невольно подбросило на месте и окатило морозом. Ладонь, спугнув удерживаемый огонёк, прилегла на грудь, сердце ухнуло в пятки.

      Прочь от меня, нечисть! — едва не выпалил он от неожиданности.

      Незнакомый голос принадлежал пожилой женщине и был по-старчески скрипучим, хотя интонации в нём звучали певучие, вовсе невраждебные, а скорей уж мягкие и гостеприимные. Вместе с этим где-то за стенкой чиркнуло — затрещал огонь, зашипело и забулькало готовящееся на нём варево. По захудалому строению поплыл густой аромат грибной похлёбки, приправленной джусаем.

      У потолка, затянутого живописным кружевом паутины, внезапно кучным скоплением забрезжили те самые серебристые бабочки, что приветствовали четвёрку юных заклинателей у выхода на таинственную тропу. Свет мистических пульсаров разогнал остатки тени, окутав собой неказистые чертоги и явив перед Вэй Ином дивную новую действительность во всей красе. К тому, что он рассмотрел до этого, теперь добавился очаг с висящим над огнём котелком и древняя на вид старушка с улыбчивым лицом, выбеленными сединой косами и шныряющим туда-сюда у её ног выводком пухленьких крольчат. Единственный её глаз — левый — загадочно и ярко блестел, как далёкая мистическая звезда, а правый — надёжно закрывала чёрная повязка.

      Парочка особо бойких ушастых, завидев взбодрившегося гостя, осмелилась устремиться к нему, но Вэй Ин от нежданности такого дружелюбия попятился, зацепился на неровных половицах сапогом и аккурат приземлился пятой точкой на скромную лежанку. Вместо ушибленной вторично задницы он схватился за голову, пытаясь наспех отыскать в ней подсказку, какими судьбами его к лесной ведьме на огонёк занесло. То, что перед ним, была не простая бабуся, Вэй Ин допёр сразу — подсказок уйма: во-первых, мистические бабочки вьются, как комары в крапиве, во-вторых, хижина продолжала кряхтеть, скрипеть и шататься, словно вовсе не на месте стояла, а шагала лесами-долинами, куда глаза глядят, или в данном случае, куда крышу воротит. В-третьих, глаз её хозяйки был алым, как зрелая земляника и сияющим как драгоценный диамант, что могло означать только одно — либо перед ним редкая по силе заклинательница, пренебрегающая законами Светлого Пути, либо изощрённый демон из числа тех, что способны принимать любую физическую форму и ходить-бродить по белому свету, не ограничиваясь ночным временем суток.

      Вэй Ин уродился чувствительным к сверхъестественным материям и необычную ауру старушки уловил бы, даже не будь на виду всего остального. Тёмная ци так веяла от неё, окутывая оторопевшего гостя могильной прохладой.

      — Как отдохнул? — с необъяснимой радостью уставилась на него женщина, переплетая узловатые пальцы на груди.

      Она явно его нисколечко не опасалась и врагом покамест не воспринимала.

      — Ох и шибко ты приложился затылком, как летел с кручи. Пару трухлявых пней собой сшиб, а потом ещё порог мой зацепил. Болит, видать головушка?

      Вэй Ин ровным счётом ничего не понимал. Голова пухла, но не от боли, а в силу замешательства.

      С какой кручи летел-то? И раз я здесь, то, где Цзян Чэн и остальные?

      В том месте где он, шиди и братья Лань планировали заночевать, никакой кручи поблизости не запомнилось — только река, бамбуковая чаща и прочие деревья.

      — Вы кто? — теряясь в догадках, недоумённо пролепетал Вэй Ин. — И как я сюда попал?

      — Погодь, расскажу, — подалась к нему женщина, и весь её кроличий табун за ней. — Зовут меня Хуа Чунь, но ты зови просто — бабуля или тётушка Чунь, меня вполне устроит. Как твоё имя, я знаю.

      Вэй Ин напрягся, резонно предположив, а не сам ли пронырливый хули-цзин, обернувшаяся старушкой, морочит ему голову.

      — Откуда знаете? Мы разве знакомы?

      — Ты, пока почивал, много чего наболтал, — захихикала седовласая, поясняя осведомлённость. — Ой и бойкий же ты парень, что во сне, что наяву!

      — Ага, этого не отнять… — заторможенно согласился Вэй Ин, потихоньку обходя старушку кругом и шаря взглядом вдоль стен в попытке наткнуться на окно или дверь, через которые можно было бы сию минуту смотать, но ни того, ни другого не обнаружил.

      Ну точно — лачуга зачарована! Хоть бы одним глазком взглянуть, что за этими стенами, но нет — замуровано!

      — Да ты не тревожься, милый, — мягко увещевала Хуа Чунь. — Отдыхай спокойно, я о тебе позабочусь.

      Звучит прямо, как обещание красивого отпевания, — совсем потерялся Вэй Ин.

      — Муженёк мой тебя бессознательного приволок сюда и устроил на постели, — проворковала Хуа Чунь, щуря хитрый глаз. — Говорит, хотел поближе поглядеть и ненароком спугнул.

      — О-о-о, — протянул Вэй Ин.

      Кое-что начинало проясняться. Судя по всему, ему свезло натолкнуться не на одного оборотня, а на целое семейство.

      — Так ваш муженёк, выходит… — Вэй Ин вовремя себя одёрнул, прежде чем бойкий язык сболтнул лишнего. — Выходит, добрейшей души человек! — зарядил он с чувством.

      — И не говори, — активно закивала Хуа Чунь. — Но одиноко ему в этих краях привольных, — добавила она с досадой: — Путники на тропе через сумрачные земли явление редкое, а такие молоденькие да пригожие — так и подавно!

      — Сумрачные земли?

      — Ну конечно, сумрачные, ведь лежат между мирами людей и демонов.

      — Разрази меня гром!

      — Упаси тебя небесные чертоги!

      Старушка вдруг воодушевлённо подалась вперёд, ничем не уступая в прыти своим ушастым питомцам, и потрепала Вэй Ина по щеке.

      — Смотрю на тебя и сердце радуется, давно я живых потомков демонической лисы не встречала.

      А бабуля-то из ума выжила, — пронзило Вэй Ина. — Никак приняла меня за своего!

      Сердце ухнуло в пятки.

      То-то думаю, чего это демон со мной так учтив и приветлив!

      Касание Хуа Чунь было безобидным, но он шарахнулся от неё, как от полымя, и при этом чуть не угодил в огонь самый настоящий — в очаге, на что хозяйка жилища только посмеялась.

      — Да ты не бойся, здесь тебя никто не обидит.

      — Вы, тётушка, видать, ошиблись, — похлопывая по чадящему рукаву, просипел Вэй Ин, отступая по стеночке и гадая, выхватить Суйбянь сейчас или пока рано. — Спутали что-то… Я не тот, кем вам кажусь.

      Хуа Чунь залилась смехом ещё звонче.

      — И бойкий, и прыткий, и кудесник, и шутник! То-то же гэгэ обрадуется другу в твоём лице.

      — Гэгэ?

      — Муженёк мой — Се Лянь. Любит он играть и веселиться. Что с него взять? Юн ещё, всего-то восьмую сотню лет как разменял.

      Духи милостивые! Если он юн, то я по вашим меркам кто? Не родившийся ещё младенец?!

      Вэй Ин помотал головой, коря себя за глупые мысли — бабка однозначно была не в себе и несла сплошную околесицу! Следовало думать, как поскорее покинуть ведьмовские чертоги и вернуться к Лань Чжаню, а не возраст сравнивать.

      Ох и непросто мне будет отсюда вырваться, — заключил он, видя, как расположена к нему хозяйка хижины.

      Вэй Ин, хоть и был чрезвычайно молод по меркам заклинателей, но в сравнении со сверстниками уже успел повидать всякого. Доля растившего Золотое Ядро адепта подразумевала приобщение к ремеслу чуть ли не с детских лет. Цзян Фэнмянь и Юй Цзыюань, будучи людьми практичными и дальновидными, всячески способствовали тому, чтобы родной сын и приёмный набирались опыта, и регулярно отправляли подростков зачищать близлежащие к Пристани Лотоса водоёмы Юньмэна от гулей. Не бранились они и по поводу вылазок вне дома — позволяли убегать в лес охотиться на бинфэн​​‌‌‌‌, летать на мечах в горы и докучать шаньсяо и многое другое, от чего иные родители старались до поры до времени своих отпрысков оградить.

      Вэй Ин был крайне неусидчивым, но на редкость способным учеником, и, пусть последние недели на уроках он часто подвергался критике со стороны дядюшки лучезарных Нефритов, в применении заклинаний поднаторел ещё до того, как нагрянул просвещаться в закоснелую во взглядах обитель клана Лань.

      Так что же пошло не так с хули-цзин? — задавался резонным вопросом Вэй Ин, тараща глазищи на Хуа Чунь.

      Существ подобных ей Вэй Ин никогда вживую не встречал. Создание, скрывающееся за её личиной, несмотря на то, что прекрасно понимало, что перед ним заклинатель, природу свою маскировать даже не помышляло, о чём во всеуслышание заявлял выскользнувший из-под длинной юбки хвост — к ошеломлению гостя, не один, следом показались ещё.

      Очередная неожиданность заставила Вэй Ина подавиться воздухом и закашляться. Прочистив горло, он лилейным голосом спросил:

      — А муженёк ваш сам где?

      — Носится по округе в поисках ингредиентов для лекарства, — небрежно махнула рукой Хуа Чунь, словно изрекла совершенно обычную вещь.

      — Он что же, не здоров? — срывающимся на высокие ноты голосом поддерживал диалог Вэй Ин.

      — Преисподняя храни! Приболел наш сосед — Хозяин Чёрных Вод, — растолковывала старушка, — а лечение всякого Князя Демонов — дело значительное, не терпящее легкомысленного к себе отношения. Говорила я этому дурню — следи за рационом, не слушал — сожрал что-то не то, отравился.

      Вэй Ин, потирая то виски, то подбородок, хмурился.

      А может, это я что-то не то сожрал? И всё это мне мерещится в горячке? Хули-цзин в кустах, бабка с притрухом и князь водяной иже с ними!

      — Ты что-то бледноват, — озаботилась Хуа Чунь, — может присядешь? В ногах правды нет.

      — Я сейчас даже прилечь готов, — слабо проскулил Вэй Ин, послушно забираясь на лежанку и беря из её рук ладную плошку с чем-то, по запаху напоминающим забродивший дикий виноград. — А это, уважаемая, что?

      — Винцо. Не то, чтобы сильно крепкое, но тебе в самый раз для восстановления сил будет.

      — Винцо это здорово, винцо я люблю… Только уместно ли до завтрака прикладываться?

      — Так ты ж в благих целях — бодрящих, оздораливающих.

      — Именно! Исключительно в благих, — закивал Вэй Ин.

      Помниться, перед тем, как я в загул по зарослям бамбука ушёл, тоже прилично накатил. Может, это Цзян Чэн что-то в питьё моё подмешал в отместку за Цайи и теперь у меня мозги набекрень?

      — А ещё пирожками с черникой тебя угощу, — ворвалась в его мысли Хуа Чунь, насовывая ему в обе ладони съестного. — Отведай скорее, пока горячие.

      — Не-не-не-не! — вдруг переполошился Вэй Ин, обнаружив, что думать забыл об опасности, устроил привал и завернулся в одеяло в окружении вездесущих кроликов, сдобы и спиртного.

      Ну точно, я при падении слишком сильно приложился головой!

      — Уютно у вас, тётушка, но пора бы мне и честь знать.

      — С чего спешить, сахарный? Оставайся, расскажешь подробнее, откуда и зачем в эти леса пожаловал. За беседами и сам не заметишь, как день минул, а там, глядишь, и Се Лянь воротится.

      — Кстати, о муже вашем, — решился спросить Вэй Ин. — Вижу я, вы с ним не из простых селян будете.

      — Не из простых, — подтвердила Хуа Чунь, задумчиво покосившись на кончики своих девяти хвостов. — Так и ты ж поди непрост.

      — И то верно, — не совсем поняв, что она имеет в виду, брякнул Вэй Ин.

      Наверное, речь о том, что я заклинатель. Не может же она всерьёз думать, что я тоже демон!

      Становилось всё больше не по себе от таких мыслей.

      — Вы ко мне по-доброму отнеслись и я вам благодарен, но тут такое дело… — начал Вэй Ин. — Не могу я на дольше оставаться.

      — Отчего же?

      — Жених меня искать будет. Волнуется небось, куда я подевался ума не приложит. Ещё рассердится и свадьбу отменит.

      — Было бы из-за чего рвать на себе волосы, — философски заметила старушка, совсем не удивившись услышанному. — Женихов у нас самых разных пруд пруди, я тебе хоть дюжину завтра приведу. Такого красавца любой с радостью замуж позовёт.

      — Не надо меня звать, я уже засватан и обещан Лань Чжаню! — шмыгнул носом Вэй Ин, негодуя на порыв, из-за которого угораздило сунуться за демоническим лисом и угодить в нынешнюю переделку.

      Впрочем, пока особо жаловаться было не на что, Ночная Охота обернулась знакомством с местным населением, угощениями и приглашением задержаться подольше.

      Занимательная вышла ситуация, как ни крути. То-то парни удивятся, когда я по возвращении расскажу им о своих мытарствах… Впрочем, задержусь тут ещё и они сами за мной явятся.

      Любопытство брало верх над эмоциями, бурлящими в теле. Вэй Ин заинтригованно принюхался к манящему вино, глотнул, посмаковал, держа в уме на изготовке заклинание от отравления, однако ничего опасного не почувствовал. Дикие ягоды и травы в смешении создавали неповторимый вкус — в меру горечи, сладости и кислинки. Он уже было собирался похвалить хозяйку и выспросить рецепт приготовления напитка, как снова себя одёрнул и заставил отодвинуть кувшин подальше. Всё же он не на пиру, а в логове нечисти и бдительность терять не годится!

      Колеблясь, Вэй Ин с тоской посматривал на ладные рыжие хвосты Хуа Чунь, расторопно шныряющей по лачуге и собирающей на стол. И кто бы мог подумать, что к нему так проникнется тёмное создание! Вэй Ин потёр лоб, потом затылок — наткнулся на выступающую припухлость и вздрогнул: а ведь и правда долбанулся он от души!

      — Не огорчайся, — нежно промурлыкала Хуа Чунь, наблюдая его метания. — Выпей ещё вина. Не заметишь, как боль пройдёт. А чтобы наверняка, искупаю тебя в отваре из мяты, календулы и ромашки. От головных болей самое то. Тебе в любом случае освежиться не мешает и одежду выстирать, вся соком травы и грязью перепачкана.

      Согласия на предложение женщина не дожидалась, молвила и сразу хлопнула в ладоши: что-то клацнуло, брякнуло, зашуршало. Вэй Ин и глазом не успел моргнуть, как лачуга вдруг стала просторнее, а перед ним материализовалась и развернулась полукругом высокая ширма с изображениями плещущихся в пруду русалок. Прямо перед ней из сгустившегося воздуха выросла приличного размера бадья с водой, от которой шёл пар с ароматом всех перечисленных Хуа Чунь растений.

      — Залезай в бочку, а я нарядом твоим займусь, — хлопотала деятельная хозяйка, сыпанув в бочку щепотку чабреца. — Да ты не стесняйся, чего я там у тебя не видела?

      Вэй Ин нервно икнул и уставился на преисполнившуюся материнской заботы бабусю с выражением плохо маскируемого ужаса на лице.

      — Много чего.

      — Что ж, раз робкий такой, так и быть, вернусь пока к очагу, — уступила Хуа Чунь. — Сам разбирайся, только не засиживайся. Еда почти готова.

      Вэй Ин побледнел как полотно, вцепляясь в Суйбянь с такой необузданной страстью, что побелели костяшки пальцев.

      — А если откажусь мыться?

      — И с чего бы тебе отказываться? — деловым тоном донеслось из-за ширмы. — Неужто боишься меня, голубчик? Напрасно. Хотела бы я тебе навредить, навредила бы, пока ты крепко почивал.

      — И то так, — подозревая, что теряет рассудок, Вэй Ин помедлил с минуту, а потом решительно сбросил ханьфу и прочее, примостил поближе к бадье меч и забрался в душистую воду.

      В конце концов Хуа Чунь не соврала. То ли от купания, то ли от вина боль как рукой сняло. По коже пробежал табун мурашек, когда Вэй Ин заметил, как сваленная в кучу грязная одежда исчезла, а на её месте без промедления появилась чистая. Увиденное с непривычки вогнало в ступор. Реальность происходящего поминутно подвергалась Вэй Ином сомнению, только что толку? Менее настоящим от этого жилище хули-цзин, как и она сама, не выглядело.

      Вэй Ин и сам не понял, в какой момент успокоился и почти расслабился. Четверть часа он сидел, отмокал, вино попивал, отгоняя мысли о плачевном исходе, и наконец сказал:

      — Вы ко мне так добры, тётушка, потому, что полагаете, будто я имею какое-то отношение к вашему роду, но это не так. Я — человек и, к тому же, заклинатель.

      Хуа Чунь, не отвлекаясь от копошения у очага, рассмеялась.

      — Что заклинатель — верно, а что человек… Дорогой мой, ты в плену глупых заблуждений!

      Вэй Ин впал в состояние, близкое к прострации. Счастье, что сидел в бочке, стой он на ногах, не удержался бы ровно и рухнул, а так лишь поскользнулся и чуток воды расплескал. Парнем он был достаточно смышлёным, чтобы сообразить, что привечали его в демонической обители как дорого гостя не за красивые глаза, но то, что причина радушия кроется в своеобразном родстве с порождениями тёмной стороны, ошеломляло не на шутку.

      — Каких-таких заблуждений, тётушка? — выпучив глаза, едва слышно выдавил он и как-то резко сник.

      Мысли в ошалевшей от заявления ведьмы голове метались как молнии в грозу.

      — Так ли хорошо ты знал своих отца и мать? — вопрошала старушка. — Подозреваю, что не очень, раз не ведаешь, что доля человеческого в тебе соседствует со сверхъестественным.

      Отряхнувшись от замешательства, Вэй Ин открыл рот, чтобы озвучить возражение, но Хуа Чунь задушила его намерение в зародыше, заявив:

      — Прежде чем спорить со мной, поразмышляй, отчего Се Лянь тобой заинтересовался? Отчего заклятие твоё от него отзеркалило, но не нанесло вам обоим никакого вреда? Отчего мы с тобой беседуем как ни в чём не бывало? Окажись, ты обычным человеком, дорожки наши, скорее всего, не пересеклись бы. Я не из тех, кому общество людей по нраву. За свою долгую жизнь в этом не раз убеждалась.

      Глаза Вэй Ина стали ещё круглее. Он поперхнулся слюной, заплутал в подкативших к сердцу смутных чувствах. С заклинанием и в самом деле получилось странно, и о родных ему было известно чрезвычайно мало. Он потерял родителей в раннем возрасте и влачил жизнь на улице, пока его не разыскал глава клана Цзян — Фэнмянь. Мужчина взял сироту к себе, сделал частью семьи и относился не хуже, чем к родному сыну, а его супруге так и вовсе чудилось, что значительно лучше.

      Ходили слухи — и они крайне сердили Юй Цзыюань — что Цзян Фэнмянь был без памяти влюблён в Цансэ Саньжэнь — мать Вэй Ина, и даже звал её замуж, но та ему отказала и стала женой его слуги— Вэй Чанцзэ. И, если последний ничем особо не выделялся, то его без преувеличения лучезарная Цансэ Саньжэнь, напротив, была примечательна сверхмеры — обладала удивительными талантами и красотой, достойной Небожительницы, что не преминуло воплотиться во внешности её сына.

      О её происхождении практически ничего не было известно. До того, как стать выдающейся ученицей знаменитой Баошань Саньжэнь, Цансэ многие годы обитала на улице, что в последствии настигло и её сына, но в отличие от Вэй Ина, о родителях она совсем никаких сведений не имела или же намеренно о них никому не распространялась. После ухода от наставницы Цансэ отбоя не знала от богатых женихов и регулярно получала приглашения из прославленных орденов, мечтающих видеть её частью своих общин. Но ни к одному из них она не пожелала примкнуть, выбрав долю странствующей заклинательницы, что многие сочли весьма странным. Несмотря на самоотверженность и выдающиеся духовные способности заклинательницы, нашлись те, кто заподозрили, что у неё имеется страшный секрет, по причине которого она и покинула небесную гору, а после отказалась от покровительства благоволящих к ней кланов.

      Фактических подтверждений подобным выводам так и не последовало, но на первых порах жизни в новой семье Вэй Ин иногда нет-нет да ловил подогретые скандалами супругов Цзян пересуды прислуги о том, что Цансэ околдовала их господина и даже после смерти держит его сердце крепкой хваткой, ведь всем известно, что, если уж влюбишься в демоницу, разлюбить её не сможешь вовек.

      Вэй Ин часто думал о родителях, о матери в особенности, но не столько о том, какие тайны она хранила, сколько о том, как могла сложиться его жизнь, если бы они с отцом не погибли. Слова Хуа Чунь всколыхнули память, скорбь и сожаления. Могло ли статься, что Цансэ Саньжэнь являлась потомком созданий иного толка, нежели люди? Ответ на этот вопрос умер вместе с ней, но, даже окажись предположение о её двуликой природе правдивым, Вэй Ин не мог иначе относиться к матери, кроме как с неизменными любовью и уважением.

      Но, если я сын хули-цзин или кто-то в таком роде, значит, являюсь, пусть и наполовину, созданием противным заклинателям Светлого Пути, посвятившим себя истреблению сверхъестественных тварей! И может, Лань Чжаню, одному из ярчайших их представителей, есть дело до того, что его будущий спутник на тропе совершенствования — полукровка. Лань Чжань из строгого ордена, придерживающегося традиционных представлений о «плохом» и хорошем». Он с молоком матери впитал его устои и моральные ценности и ни за что от них не отступится. Если умолчу о вероятности своего отличия, это будет равносильно обману его доверия!

      — А как бы мне самому убедиться, что я вам прихожусь… собратом? — поражая собственные сознание, обронил Вэй Ин. — У меня ж отродясь ни алых глаз, ни хвостов, ни этих ваших бабочек…

      — Способности к оборотничеству у потомков сверхъестественных родителей формируются годам к двадцати, — со знанием дела ответила Хуа Чунь. — Но в этих лесах истину скрыть не получится при всём желании. Есть у них такая особенность: проявляют настоящую суть любого, кто по ним ступает, а потому не пугайся и не паникуй, если через день или два почувствуешь в себе перемены и впервые изменишься.

      — То есть, как изменюсь?

      — Поумерь любопытство, оставь место для открытий.

      Искушение завопить в три горла было велико, но Вэй Ин сдержался, только зашипел как ошпаренный кот, выскочил из бадьи и схватился за одежду. Он живо представил картину, когда, предаваясь любовным утехам с Лань Чжанем, внезапно начинает меняться, краснеть глазами, распушаться веером хвостов пониже поясницы, отращивать острые зубы и когти ни к месту.

      Лань Чжаня, как пить дать, удар хватит, а потом по цепочке и всю его родню! Моя тоже не обрадуется! Чего доброго не разберутся что к чему и собаками затравят! Надо действовать на опережение! Подготовить почву, дабы в дальнейшем исключить недопонимание!

      Хуа Чунь высунулась из-за ширмы, когда Вэй Ин впопыхах повязывал пояс.

      — Ты чего переполошился?

      — Загостился у вас, нужно возвращаться к спутникам!

      — Побудь, хотя бы до вечера.

      — Не уговаривайте, тётушка. Не могу. Разговор у меня к компании назрел, не без вашего, позвольте отметить, содействия. Да и не годится бросать будущего супруга на Тропе Четырёх Великих Бедствий в разгар важной миссии.

      — Пяти, а в скором времени, возможно, и шести, — со вздохом вставила Хуа Чунь, многозначительно закатывая единственный глаз.

      — Что?

      — Говорю, устарели твои об этой тропе представления. Бедствий тут уже как пару десятков лет обитает не четыре, а пять, и то, лишь если не считать полоумного пса, возомнившего себя императором и его не в меру заносчивого кота…

      — Ох ты ж, Небожители!

      — Да и они тоже толпами заглядывают, — удручённо сокрушалась Хуа Чунь. — Припрутся, чванливо губы дуют, Се Ляню мозги полощут, да только напрасно. Никуда он от меня больше не денется.

      — Постойте, тётушка! Я уже совсем ничего не понимаю.

      У Вэй Ина кружилась голова и подкашивались ноги.

      Сколько народу по этим кущам в действительности шастает! Всех собрать на целый город потянет!

      — И разве Небожители снисходят до общения с… — озадачился Вэй Ин, но вдруг подумал, что ведёт себя крайне бестактно, но старушку его высказывание нисколько не задело.

      — Как будто у них есть выбор, — самодовольно ухмыльнулась Хуа Чунь. — А ты со своими спутниками, значит, как и прочие, здесь ради «сокровищ», оберегаемых «Четырьмя Великими Бедствиями»? — догадалась она.

      — Вы о них слышали?

      — А то! — таинственно рассмеялась демоница. — И повидала немало желавших завладеть легендарными дарами.

      — Мне до этих ценных штуковин дела нет. Я лишь хочу сберечь Лань Чжаня, его брата и Цзян Чэна, чтобы всем вместе вернуться домой…

      И пожениться, если на то воля небес, — хотел добавить Вэй Ин, но мысли о том, как отреагирует Второй Нефрит Ордена Гусу Лань на жениха с сомнительной родословной, заставила осечься.

      Вэй Ин и сам не понимал, почему позволил вопиюще странным высказываниям Хуа Чунь заронить в душе крепнущие подозрения. Что-то внутри тянулось к мысли, что лгать ей резона нет. Прошлое его было туманно, происхождение матери и вовсе сокрыто. Обнажит зачарованный лес его нечеловеческую натуру, если таковая взаправду имеется, или оставит крепко спать и дальше, Вэй Ин наверняка предугадать не мог, но начинать совместную жизнь с тайн и вранья любимому человеку точно не собирался даже с риском расстроить помолвку.

      Подтвердится во мне тёмная сторона или нет, но ни одному лишь Лань Чжаню не чуждо благородство. Расскажу, что услышал, и пусть сам решает, как с этим быть.

      Настигло ощущение, что легко эта проблема не разрешится. Второй Нефрит являлся обладателем сурового и упрямого характера, и был не из тех, кто отступает при малейших трудностях.

      Чую, он со всей прилежностью и перенятыми от дядюшки умениями примется выкуривать из меня всё лишнее. И что-то подсказывает, мне это не понравится.

      Вэй Ин силился унять тревогу в отношении мужчины своей мечты и спешил обсудить с ним опасные предпосылки, но со стороны выглядело так, будто просто перепугался до дрожи и собрался сделать ноги.

      — Не серчайте, тётушка, но я должен идти и идти без отлагательств, — твёрдо сообщил он, подхватив ножны с Суйбянем и напустив на лицо нетипичную серьёзность.

      Хуа Чунь в расстройстве всплеснула руками.

      — А завтрак как же, знакомство с Се Лянем?

      — Простите и дражайшему супругу мои извинения, но мешкать нельзя. Судьба моя решается на этой тропе.

      — Ладно, — расплылась в улыбке старушка. — Держать насильно не стану, ступай. Понадоблюсь — свисни трижды, топни дважды, единожды крикни — Сюэ Ю Тан Хуа. Явлюсь.

      Хуа Чунь шлёпнула в ладоши — ширма и бадья мгновенно испарились, а на их месте в полу образовалась квадратная дверь. Скрипнув петлями, она распахнулась. Хижина, создавая шум и тряску, как по команде, замерла на месте.

      Вэй Ин в изумлении заглянул в образовавшийся проём. До земли было пол чжана пустого пространства. Передвигалась хижина благодаря простирающимся от её основания корням — толстым и прочным, которыми она перебирала, как многоножка.

      — Чудеса да и только! — не утерпев, огорошено отметил Вэй Ин.

      — Пустяки, — подмигнула ему Хуа Чунь, протянув наспех собранный узелок припасов и сосуд, наполненный вином. — Возьми. Приключится что недоброе, глотни — мигом исцелишься.

      — Спасибо за полезный дар! Прощайте!

      — Ещё свидимся, — уверено предрекла Хуа Чунь.

      Вэй Ин послал ей широкую улыбку, подхватил подарок и соскочил на землю.