— Какого чародея стряслось?! — искренне негодуя, воскликнул Вэй Ин, вырвавшись с Суйбянем наголо на берег реки, где спиной к спине возвышались Лань Сичэнь и Цзян Чэн, напряжённо вглядывающиеся в обступающую их ночную тьму.
Смерив испытывающим взглядом растрёпанного шисюна, ещё не восстановившего дыхание после сладострастных утех с Лань Чжанем, Цзян Чэн, чудилось, напрочь позабыл из-за чего обнажил Саньду.
— Учитывая обстоятельства, на удивление быстро явился! — кинул он с кривым смешком.
Вэй Ин не среагировал на издёвку, точнее — сделал вид, будто ему по боку, что думает о его времяпрепровождении шиди. Он ещё какое-то время продолжал осматривать уютную прогалину у воды, но никакой угрозы взору не предстало. Вокруг стояли тишь, гладь и покой. Ещё мгновение помедлив, Вэй Ин с облегчением опустил меч.
— К вам что, нечисть на огонёк заглянула, но не задержалась?
— Ещё бы она не заглянула! — сердито буркнул Цзян Чэн. — Твои ахи-вздохи всем тварям в округе сон разогнали!
— То-то я не вижу с чего переполох! — парировал Вэй Ин. — Небось, просто вздумал обломать мне малину и припугнуть заодно?!
— Ага! Прямо все мысли о том, что ты там по кустам вытворяешь, и как бы этому помешать! Будто мне заняться больше нечем!
Цзян Чэн машинально встретился глазами с мягко усмехающимся Лань Сичэнем и сразу же их отвёл:
— В кои-то веки прояви сознательность! — снова напустился он на шисюна. — Мы не на прогулке в конце концов!
— А с чего ты взял, что если мы с Лань Чжанем уединились ненадолго, то потеряли бдительность? — вскинулся Вэй Ин, приводя в порядок впопыхах наброшенную одежду.
Цзян Чэн, конечно же, в его слова не поверил.
— Руку на отсечение даю, ты ещё минуту назад светил голой задницей, думать забыл, где находишься, и какие тут, возможно, обитают чудища!
Вэй Ин не стал его разубеждать — он ведь и в самом деле совсем недавно чуть имя своё не позабыл, тая в сильных руках Лань Чжаня, и угрызения совести никоим образом не сопутствовали этим сладким мгновениям. Голова всё ещё блаженно кружилась. На теле жарко горели следы касаний и поцелуев, к которым хотелось вернуться.
Лишившись желанного продолжения в объятиях Лань Чжаня, Вэй Ин пыхтел от недовольства и мысленно ругался на нечисть, в это время суток, как правило, выползающую из укрытий. Не добавляла оптимизма и мерзопакостная погодка, поливавшая землю мелкой изморосью, отчего почва под ногами давно превратилась в хлюпающую и чвакающую грязь. Одежда отсырела и неприятно ёрзала. Мокрые волосы липли к шее.
— Не время голову терять и обжиматься за каждым деревом! — бубнил Цзян Чэн. — Мы на серьёзном задании и ни в зуб ногой, что нас ждёт впереди!
— Хватит допекать меня нотациями, без них тошно! — не остался в долгу Вэй Ин. — Или в этом путешествии матушку свою подменяешь, дабы мне жизнь сахаром не казалась?!
На секунду воздух между юношами сгустился и потемнел.
— Что ты ляпнул? — свирепо рявкнул Цзян Чэн. — А ну, повтори!
— Зачем повторять? С первого раза не доходит?
— Договоришься у меня!
— Не бузи! Я не в настроении!
Лань Чжань предусмотрительно обхватил талию Вэй Ина, готового ринуться к Цзян Чэну, предчувствуя, что, если эти двое сцепятся по-настоящему — это надолго.
— Что у вас случилось, брат? — спросил он, сохраняя на лице бесстрастное выражение.
Лань Сичэнь сделал примерно то же только со своим избранником — машинально сгрёб в кольцо рук хорохорившегося Цзян Чэна и властно притиснул к себе, вопреки его активным возражениям.
— Мы кое-кого увидели, — как ни в чём не бывало поведал Первый Нефрит, задумчиво водя глазами вдоль чернеющих поодаль деревьев.
— Кого? — нетерпеливо уточнил Лань Чжань, одной рукой отправляя Бичэнь в виду отсутствия в поле зрения врагов в ножны, другой — продолжая властно удерживать возле себя Вэй Ина.
— Не уверен, что у меня имеется ответ, — покачал головой Лань Сичэнь.
Вырвавшись, Цзян Чэн чопорно пригладил волосы и горделиво выпрямился.
— Это было что-то косматое, рыжее, красноглазое, с хвостом и ушами, скачущее с ветки на ветку… — сорвался в поток слов он, указывая во тьму. — Примерно вон на тех деревьях!
— Белка?! — плутовато отчебучил Вэй Ин, прекратив бессмысленную борьбу и добровольно обвив руками шею Лань Чжаня.
— Белка у тебя с башкой! — покрутил пальцем у виска Цзян Чэн. — Существо было размером с человека и сложением почти не отличалось… Демон, полагаю.
— Полагает он… — насмешливо выкатил глаза Вэй Ин, заигрывая с налобной лентой Второго Нефрита. — Что, по-твоему, демон забыл на дереве?
— Да, чёрт знает, что он там забыл! Следил, подбирался может! Напасть готовился исподтишка!
— Или же просто в полутьме что-то померещилось!
— Ты так и выпрашиваешь, чтобы надрали зад! — гневался Цзян Чэн.
— Но-но-но! — запричитал Вэй Ин, прячась за спину Лань Чжаня. — Не надо угроз и руки распускать поостерегись! Мой зад теперь есть кому драть, а ты занимайся своим!
Жар ополоснул щёки, когда до рассудка дошёл смысл сказанного, но слово не воробей, вылетит — не поймаешь.
— За языком следи! — окончательно вскипел Цзян Чэн. — Совести у тебя нет! Постыдился бы молоть такое! Уши вянут!
Вэй Ин, спасая лицо, встал в позу.
— Тебе ли не знать, стыд моё слабое место!
— Ошибаешься! Слабое место у тебя — мозги!
В ночной тишине словесная баталия разносилась не хуже эха в горном ущелье.
— Уж поверь, моя голова покрепче твоих нервишек будет! — схлестнувшись с шиди, Вэй Ин перестал обращать внимание на начавший хлюпать нос и противно заползающие за шиворот капли. — Я на белок с мечом не хожу и от кроликов не шарахаюсь!
Цзян Чэн так побагровел от ярости, что казалось, ещё мгновение — изойдёт кровью из цицяо.
— Смельчак нашёлся! Посмотрю я, как ты запоешь, когда сам увидишь это адское отродье!
— Да мне уже не терпится! Ау-аааууу! Белка! Покажись!
— Существо, вообще-то, больше походило на лисицу, — осторожно вставил в этой череде пикирования Лань Сичэнь, совершенно не воспринимая разворачивающуюся стычку всерьёз. — Но с чертами молодого парня и в облачении.
— Занятно, — почёсывая затылок, отметил Вэй Ин. — Лиса, смахивающая на человека?
— Да встряхни ты мозги! — не вытерпел Цзян Чэн. — О лисьих духах не доводилось слышать?
— Ладно, не ерепенься! Понял я, что тебя явление проняло знатно! И где же этот рыжий, косматый хули-цзин сейчас?
— Саньду и Шоюэ его спугнули.
— Эх, обидно! Вживую никогда этих тварей не видел. Редчайшее же, по сути, создание!
— Оставайтесь на чеку, — низко процедил Лань Чжань. — Тварь, кем бы или чем ни была, вероятней всего, ещё себя проявит. Не разбредайтесь поодиночке и не шумите. Место ночёвки окружим всеми защитными средствами, что у нас имеются, и спать будем по очереди — двое бодрствуют, двое отдыхают, потом меняемся.
— Так и сделаем, — кивнул на слова брата Лань Сичэнь.
— Раз уж речь зашла о ночёвке — чему я, признаться, несказанно рад — может, пришло время отужинать? — оживился Вэй Ин. — Подкрепиться охота.
В атмосфере похоронной серьёзности это предложение поддержали с редким единодушием. Закипела бурная деятельность. Лань Чжань и Лань Сичэнь принялись извлекать из мешочков цянькунь прихваченные в дорогу припасы, распространяющие аппетитные ароматы. На траву под раскидистым деревом легла белоснежная скатерть с вышивкой из облаков, через минуту сплошь уставленная разными вкусностями.
Вэй Ин довольно приподнял брови, окидывая манящее многообразие угощений, заставляющих радостно урчать его желудок.
Ничего себе! Умеют же братья Лань собираться в дорогу!
Цзян Чэн глядел на него волком, но в грядущую четверть часа за едой царил дружный стук палочек и хруст разламываемых лепёшек, перемежаемый фразами одобрения от Вэй Ина, для которого Лань Чжань специально захватил несколько мешочков с острыми специями.
Когда юноши насытились и наполненные желудки заставили мир посветлеть и показаться более дружелюбным, Вэй Ин тягуче заявил:
— С вами приятно иметь дело, господа. Вот уж честное слово, мы с Цзян Чэном просто счастливчики! Отхватили на зависть всем без преувеличения лучших мужей в Поднебесной! Красивы, сильны и предусмотрительны, а сколько ещё скрытых достоинств предстоит нам обнаружить!
Под действием услышанного Цзян Чэн надрывно закашлялся, подавившись куском. Лань Сичэнь едва не опрокинул на себя содержимое пиалы и только Лань Чжань остался неподвижен и с виду непоколебим, хотя уши его чуточку покраснели и взгляд застыл на словоохотливом балагуре.
— А что такого я сказал? — вытаращил невинные как у младенца глаза Вэй Ин и захихикал: — Ведь правда же!
— Хватит дурачиться.
Лань Чжань осторожно коснулся его скул белоснежным платком, стирая какую-то крапинку, появившуюся во время трапезы.
— За едой не принято разговаривать, — строго обронил он, хотя в глазах его золотящимся восхищением лучилось: «хочу тебя увести отсюда и залюбить до изнеможения».
Вэй Ин всё лучше читал взор будущего супруга, а потому ещё задорнее залился смехом, внутренне сжимаясь от волнительного чувства.
Приятно, чёрт возьми, когда тебя окружают заботой и буквально пылинки сдувают!
Он намеренно выпятил губы как для поцелуя, отчего пальцы Первого Нефрита, сжимавшие платок, застыли в воздухе и едва заметно дрогнули, а затем судорожно смяли ткань в кулаке. С трудом подавляя порыв опрокинуть Вэй Ина на спину и зацеловать до красноты, Лань Чжань медленно опустил руку, а заодно и глаза.
Ободрённый его реакцией, Вэй Ин, разгорячившись и нисколько не смущаясь свидетелей, прильнул к его плечу, бормоча наивные непристойности на ухо:
— Обожаю, когда ты смущаешься, Чжань-эр. Так мило и неискушённо… И это после всего, чем мы с тобой занимались меньше часа назад!
Лань Чжань, трепеща длиннющими ресницами, молчал и не делал попыток его усмирить, а потому Вэй Ин всё ближе придвигался к нему, едва не забираясь на колени. От непрерывной возни его намокшие волосы то и дело падали на лицо, вынуждая раз за разом раздражённо заводить их на затылок. Ленту повязать было практически невозможно — шёлк скользил и пряди снова и снова рассыпались как им заблагорассудится. Лань Чжань, какое-то время наблюдавший за сражением Вэй Ина с непослушной шевелюрой, вдруг запустил в рукав ладонь, вынул что-то изысканное и поблескивающее, в несколько быстрых движений собрал копну жениха в аккуратный пучок и закрепил поверх извлечённый предмет.
Вэй Ин широко распахнул глаза и удивлённо вскинул руку. Пальцы коснулись выпуклых граней массивной заколки из серебра и крайне редких коралловых бусин тёмно-красного оттенка. Всё это драгоценное великолепие было исполнено в форме грозди рябины, а в сочетании с серебром порождало ассоциацию со спелыми ягодами под снежной изморозью.
— Лань Чжань? Что это?
— Подарок.
Цзян Чэн опять придушенно заходился кашлем и Лань Сичэнь легонько похлопал его по спине.
— Хотел бы такую?
— Нет, на хрен! Обойдусь!
Вэй Ин же обрадованно и захвачено трогал алые бусины, венчающие его голову на манер маленькой короны, и щурился, словно в глаза бил яркий свет.
— Лань Чжань, ты прихватил заколку с собой Облачных Глубин специально на такой случай? Спасибо большое. Ну как тобой не восхищаться и не нахваливать? Что бы я без тебя делал?
«Может, жил долго и счастливо?» — отразилось на кислой физиономии Цзян Чэна, но Вэй Ин и раньше не больно обращал внимания на его укоризненные взгляды, а теперь так и подавно. После сытного и вкусного ужина море стало по колено, а тут ещё и дар преподнесли. Чего и следовало ожидать, всякие там хули-цзин и прочие возможные напасти на Тропе Четырёх Бедствий отошли на второй план. Теперь Вэй Ина так и подмывало трогать и дразнить Лань Чжаня.
— Руки мёрзнут, — пожаловался он, запуская ладони ему за пазуху. — Не возражаешь, если немного на тебе погрею? Ты как печка, обжечься можно.
Внешняя невозмутимость Лань Чжаня чуть ли не ежеминутно подвергалась испытанию на прочность. Едва длинные худые пальцы озорника заползли под ворот младшего господина Лань, сквозь обычно каменное выражение лица пробилась тень муки. Вэй Ин почувствовал, как сердце Лань Чжаня зачастило. Его грудь непрестанно вздымалась и опускалась, словно доводилось претерпевать трудно переносимую нагрузку.
— Остановись, — чуть погодя, слабо пробормотал Лань Чжань, глядя на Вэй Ина странно покрасневшими глазами. — Мы не одни, — напомнил он, как будто, сидя в шаге от других участников похода, тот мог забыть.
— Тяжёлый случай, — констатировал Цзян Чэн, запрещая себе смотреть на отъявленные проказы шисюна. — И никакой управы.
Вэй Ин перевёл дыхание и с преувеличенной досадой немного отодвинулся. Окажись они с Лань Чжанем наедине, ничто бы не удержало его от более смелых действий, но сейчас и в самом деле стоило подумать о пристойности, так как он волей-неволей ощутил характерное напряжение в собственном теле и теле, по которому гуляли его пальцы.
Лань Чжань не в силах больше терпеть игр со своей выдержкой мягко отвёл от себя шаловливые руки и встал, цепляясь за ствол дерева, как пропойца за забор. Загляни к ним на огонёк незнакомец, непременно решил бы, что светлоглазый юноша крепко перебрал и теперь лыка не вяжет да и двигается с трудом. Вэй Ин же был собой до крайности доволен и нисколько не стыдился, что стал причиной такого состояния Нефрита.
— Ты чего подскочил? — поймав кончик пояса Лань Чжаня, простодушно осведомился он. — Мы же ещё не доели.
— Я наелся, а ты не торопись. Оставайтесь с Ваньинем здесь, подкрепитесь получше и располагайтесь на отдых.
— А ты?
— Мы с братом возведём защиту, чтобы предстоящая ночёвка прошла спокойно, — объявил Лань Чжань тоном, не терпящим возражений.
Лань Сичэнь, уже закончивший трапезу, с готовностью поднялся со своего места.
— Хорошая ли это идея, разделяться? — голос переполошившегося Цзян Чэна предательски дрогнул.
Брови Лань Сичэня сосредоточенно сошлись к переносице, демонстрируя сомнения — может, и правда нехорошая?
— Долой тревоги! Я же с тобой! — воскликнул Вэй Ин, грациозно склонив увенчанную прекрасным украшением голову на бок. — В случае чего ты меня знаешь…
— Да, гуль меня подери, — с прискорбием согласился Цзян Чэн. — К собственной печали, знаю!
— Не хочешь ли ты сказать, что сомневаешься в моей смелости и доблести?
— Ой, завали ты уже со своей смелостью и доблестью!
Лань Чжань, чей вид ничем не выдавал чувств, прикрыл ресницы и едва слышно застонал.
— Брат, надо идти. Чем быстрее покончим с возведением защиты, тем больше времени останется на отдых.
Вэй Ин усмехнулся. Что-то подсказывало ему, сегодня никто из них не отдохнет и не выспится.
Уж я-то точно не дам Лань Чжаню глаз сомкнуть. Не после того, что недавно было…
Силуэты в белом быстро удалялись.
— Какого дьявола? — обвинительно гаркнул Цзян Чэн, едва Нефриты отдалились достаточно, чтобы их не слышать: — Нет бы при себе руки подержать, хотя бы за ужином! Тебе самого не коробит? Ведёшь себя как чванливая, распущенная и не очень умная девка!
Вэй Ин равнодушно хмыкнул, со скучающим видом закинул в рот баоцзы с утятиной, которые готовили по его прихоти, ведь члены клана Лань животную пищу не вкушали, и принялся добавлять специй к соусу.
— Лань Чжань без трёх поклонов как мой супруг, а ты и Цзэу-цзюнь наши ближайшие родственники, которые, к слову, сами горазды друг на друга наброситься. Так к чему заморачиваться и блюсти дистанцию? Мы же не на званом пиршестве, где пруд-пруди чужих людей и надо помнить о правилах.
— Чужие или свои, ты не бродяга какой-нибудь и вести себя обязан соответствующе. Мои родители тебя так не воспитывали.
— Какая муха тебя укусила? — проглотив содержимое рта, Вэй Ин продолжил дегустацию блюд перед собой, но уже без ухмылки: — Чем ещё мне ткнуть собрался? Тем, что брюхо набиваю, как с голодного края, или что висну на Лань Чжане, как оборванец на толстосуме? Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива!
— Не строй из себя обиженного! — прорычал Цзян Чэн. — Тебя совсем не волнует, что нас заслали в проклятые земли и не сегодня-завтра нам светит столкнуться с немыслимыми ужасами? Обитатели Диюй устроят нам такой разнос, что век будем помнить, если вообще столько проживём!
— А с чего ты про Диюй-то заговорил? Неужто бешеная белка — тьфу, лисица, так напугала?! Хотя я и сам распереживался — видишь, заедаю нервы, — посмеивался Вэй Ин, решительно придвигая к себе тарелку с головокружительно пахнущими вонтонами.
— Вэй Усянь! Это тебе не шутки!
— И что ты от меня хочешь? Что я демонов не видел что ли? Меня больше заботит, как пройдёт ночёвка!
На что рассчитывает Лань Чжань? Собирается, как истинный Лань, с главным блюдом подождать до брачной ночи или не дотерпит?
Вэй Ин мечтательно закатил глаза. При взгляде на Лань Чжаня у него возникала только одна мысль — хочу!
Так что, может, он и дотерпит, а вот дотерплю ли я, неизвестно!
— Испереживался ты, конечно! — пыхтел рядом Цзян Чэн. — Только и делаешь, что липнешь к Ванцзи, будто в одном месте чешется!
— Я, между прочим, вживаюсь в роль супруга. И тебе рекомендую.
— У тебя, видать, рассудок отнялся от переизбытка пищи! Мы сюда не жрать и не трахаться пожаловали!
— Про «ни капли в рот, ни цуня в жопу», расскажешь Сичэню, как вернётся, потому как, мне сдаётся, он многое запланировал попробовать на сон грядущий.
Цзян Чэн вспыхнул и забористо выругался сквозь зубы.
— Невыносимый ты человек, Усянь!
— Невыносимый так и не выноси! Лань Чжаню, кстати, очень даже по нраву таскать меня всюду на руках!
Вэй Ин всё же слегка поумерил пыл, увидев сатанеющее лицо шиди.
Бедный Сичэнь! Он вообще в курсе, что его дражайшая половинка способна убить в порыве страсти?
Между тем немного распогодилось. Вэй Ин воздел к небу очи. Месяц, что едва показался, снова ретировался за лохматую тучку, не желая принимать участия в дальнейшем подглядывании за сварой юношей. Далёкие, колючие, кое-где всё же проглядывающие сквозь облачную завесу звёзды мерцали хладным серебром. В глубине пышного кустарника вблизи речки пронзительно стрекотали крупные зелёные кузнечики. У кромки воды без устали квакали лягушки.
Поняв, что больше ни кусочка не влезет, Вэй Ин с ленцой отодвинул еду и нахмурился, попытавшись выбраться из окружения съестного так, чтобы всё не очутилось в траве. Спина ныла, тянуло размяться. Цзян Чэн продолжал взирать на него с красноречивым неодобрением, впрочем, он пребывал в дурном настроении с самого начала пути и через слово дерзил, словно в этом находил для себя утешение. Вэй Ину же, напротив, уже порядком надоело с ним лаяться да и мысли его были совсем не о том.
Пойти что ли, разыскать Лань Чжаня? Ему-то моё общество явно приятнее, нежели Цзян Чэну…
— Представляешь, я ведь совсем позабыл о вине! — внезапно выкрикнул он, бросившись к мешочку цянькунь, оставленному Лань Чжанем. — Где-то тут должно быть!
Цзян Чэн шумно потянул носом воздух.
— Лань Ванцзи превзошёл сам себя. Уверен, никто из членов Ордена Гусу Лань не откармливал мясом и не потчевал вином своих избранников!
В глазах Вэй Ина полыхнул жаркий огонёк. Он быстро занырнул рукой в цянькунь и на свет показалась пара пузатых сосудов с «Улыбкой Императора».
— Что сказать… Мне достанется идеальный муж!
— А Ванцзи, вероятно, вскоре получит располневшего увальня с интересами, ограничивающимися спальней и винной лавкой.
— Ну правда, Цзян Чэн, чего ты как заведённый? Зудишь и зудишь, и то тебе не так и это! Лучше выпей со мной! Глядишь попустит страх перед хули-цзин и иже с ними! Станешь приветливее!
— Катись к чёрту! Не буду я с тобой пить! Ещё не забылся прошлый раз, из-за которого мы тут и кукарекаем!
— Как знаешь! Уговаривать не буду, самому больше достанется!
— Убери ты, ради Небожителей, эту штуку из волос! — неожиданно потребовал Цзян Чэн. — Выглядишь с ней как полный придурок!
Вэй Ин уже и забыл, что на нём красуется изысканная заколка, и обескураженно замер.
— С чего бы мне её убирать? Она от Лань Чжаня!
Ему жест Нефрита показался чрезвычайно милым, но теперь с подачи Цзян Чэна впечатление неумолимо портилось.
— И почему это я с ней как придурок?
— С того, что слащаво до усеру, — завзято рубанул Цзян Чэн. — Ты ж не девчонка, чтобы цеплять на себя подобные побрякушки!
— Завидуешь просто, — лицо Вэй Ина мрачнело.
Ну бусины и что теперь сразу девчонка? Я что, стал хуже управляться с мечом или драться? — рука, тем не менее, безотчётно заползла в волосы — срывать заколку не хотелось, но шиди смотрел с такой откровенной презрительностью, что Вэй Ину стало не по себе.
— А если Лань Ванцзи вздумается тебя в женское платье нарядить, тоже с радостью напялишь и будешь в нём преспокойненько щеголять? — глумливо проговорил Цзян Чэн, подливая масла в огонь.
— Иди-ка ты к гую! — Вэй Ин резко сорвал заколку и подбросил на ладони. — Доволен? Расшумелся как старый дед, в чей огород забрались воры. Это же клан Лань, забыл? Дай людям соблюсти приличия — так они показывают, что ухаживают за нами.
— Кошмар! — содрогнувшись, протянул Цзян Чэн. — Как по мне так всё это вздор и абсурд, начиная с того, чтобы нянчить нас как малых ребятишек, и заканчивая этими дурацкими цацками! Чувствую себя не в своей тарелке! Девчонкам понятное дело такое нравится, но мы же не…
— Слушай, ты всё сказал, а?! — перебил его Вэй Ин, вскочив на ноги.
Ворчание Цзян Чэна в кои-то веки довело его до ручки. Даже любимая «Улыбка Императора» не спасала напрочь испорченного настроения.
— И это я невыносимый человек! Прах тебя побери! Думаешь мне в радость таскаться по лесу в поисках не пойми чего, не пойми зачем и не понятно вообще как?! И разве я к тебе цепляюсь или устраиваю тебе разнос по поводу шашней с Сичэнем? Вот что! — хлопнул себя по бёдрам Вэй Ин. — Хочешь, чтобы Лани в нас мужиков без страха и упрёка видели, прекрасно! Бери Саньду и топай за мной!
Лицо Цзян Чэна передёрнулось, зрачки расширились, глаза остекленели.
— Куда? — ахнул он и даже приоткрыл рот, ужаснувшись сказанному.
— Куда?! Куда?! На кудыкины горы воровать помидоры! Мы ведь не девчонки, сам сказал, а не робкого десятка заклинатели! Пока Лани ловушки устанавливают, давай округу обойдём. Проверим, не скрывается ли где-то поблизости какая-нибудь вредоносная тварь.
— Гениальный план! Опять тебя на подвиги потянуло!
Желание Вэй Ина штурмовать темноту и шарить на свой страх и риск в недружелюбного вида кущах, ошеломила Цзян Чэна настолько, что он поначалу совсем растерялся.
— Сказано было сидеть, уничтожать жрачку, а потом на боковую, значит, так и поступим!
— Тебя не поймёшь — то рвёшься в бой и отчитываешь меня за украшения в волосах, то упираешься, когда предлагаю проявить мужество и отвагу!
Цзян Чэн настороженно отмахнулся.
— Скорее вертлявость и идиотию! Не! Сыт я по горло твоими идеями! Послушал тебя недавно и чё? Здравствуй полная жопа огурцов и сон на голых камнях под открытым небом!
— Чудненько! — обиделся Вэй Ин и, демонстративно потрясая перед носом шиди пальцем, заявил: — Сам пойду!
— Не пойдёшь!
— Попытаешься остановить, отхватишь в челюсть!
— Лучше получить в челюсть, чем объяснять Лань Ванцзи за каким хером тебя понесло в чащу, когда велено было ждать! И что я скажу Сичэню?!
— Твою ж корягу! — в притворном ошеломлении всплеснул руками Вэй Ин. — И ты мне ещё про платье выговаривал?! Как несказанно повезло Цзэу-цзюню! Вы ещё не принесли обеты, а ты уже в верные жёнушки заделался! Шаг без дозволения мужа боишься ступить!
— Это кто боится? Думай, что мелешь! — проорал Цзян Чэн, вскакивая на ноги.
Вэй Ин несколькими глотками осушил сосуд с вином и небрежно отряхнулся. Так или иначе он не изменял девизу:
Не стоит слёзы лить напрасно, пошли всё на хрен — жизнь прекрасна!
— Кончай трёп и держись за мной!
— Ты оглох?! Я в твоей компании я с места не сдвинусь! — заверял Цзян Чэн и всё-таки почему-то поплёлся за ним.
— Не больно и надо, оставайся!
— Не дури! — дёрнул Вэй Ина за рукав Цзян Чэн, в очередной раз коря себя мысленно и всуе. — Что за выходка? Твой благоверный придёт в ярость, если не найдёт тебя там, где оставил!
— Он пока ещё не мой благоверный, это раз, а два — страстность не порок! Это же Лань Чжань! Мне ли страшиться его ярости? Мы с ним до недавних пор только так и общались, забыл? Мне вообще очень даже нравится, когда он зол и взбешён.
Крыть было нечем. Не отрывая от шисюна загипнотизированного взгляда, Цзян Чэн покачал головой.
— Ой, чувствую, по традиции найдём приключений на свои задницы!
— Не волнуйся ты о своей пятой точке, лучше погляди какая ночь! И пока нет причин раскисать, ничего действительно плохого не случилось! Быстренько осмотримся и обратно!
— Любой кавардак с твоей подачи обычно с этого и начинается, — обречённо изрёк Цзян Чэн.
— Будь сильнее обстоятельств и нытья!
Они гуськом прошмыгнули вдоль речки, мирно нёсшей свои воды вдаль. Пахло какими-то душистыми растениями и сырой землёй. Вэй Ин всерьёз не рассматривал возможность наткнуться на затаившегося в полутьме монстра так близко от места, где они преспокойно ужинали. Присутствия тёмной ци не прослеживалось, а потому дрожь пробила его от затылка до ступней, когда впереди между деревьев порхнула какая-то бурая тень, взлетела на ветку, затем ухнула вниз и скрылась среди бамбуковой поросли.
Цзян Чэн чужака заприметил тоже. Сплочённым дуэтом заклинатели застыли как вкопанные.
— Ага! Что-то есть! — стараясь не терять самообладания, обронил Вэй Ин, приглядываясь и прислушиваясь. — Только не пойму, на кого глядим? Нежить восставшая или что-то сродни духа?
Цзян Чэн издал странный гортанный звук, но толком не ответил — то ли от страха не сумел совладать с речевым аппаратом, то ли попросту разъярился на затейника, вытащившего его на небезопасную вылазку, до такой степени, что не мог внятно связать и двух слов.
— Пойду посмотрю поближе.
Вэй Ин отмер и прытко двинулся вперёд, не забыв перед этим обнажить Суйбянь и сплести защитное заклинание, которое готов был выбросить во врага в любую секунду.
У страха глаза велики… Может, показалось впотьмах? — ошеломлённо рассудил он и даже несколько раз моргнул, чтобы прогнать видение, но силуэт, схоронившийся в бамбуковой рощице, стал только чётче, а ко всему прочему, до слуха парней донёсся смех и будто бы напев детской песенки.
Маячило ощущение, что тот, кто напугал их, сам немало взбудоражен и пристально наблюдает за вторженцами в свою вотчину, гадая, как поступить — напасть или скрыться. Среди бамбуковых стеблей замелькали бледным сиянием призрачные мотыльки.
— Лучше нам не испытывать судьбу и повернуть обратно, — медленно вынимая Саньду, проговорил Цзян Чэн, стараясь не замечать как на голове начинают шевелиться волосы. — Воссоединимся с Ланями и там видно будет…
Вэй Ин, словно и не слышал его вовсе — как завороженный он смотрел на серебристых бабочек и продолжал красться в направлении таинственного чужака.
— Я только одним глазком взгляну, — бормотал он еле различимо. — Вдруг это та самая белка-лисица…
— Почти наверняка она и есть! Потому и не суйся! — предостерегал Цзян Чэн. — Кто знает, сможем ли вдвоём с ней управиться.
Упрямство любопытного самодура пугало его до нервной дрожи в коленях и радужных кругов в глазах, но помешать шисюну совершить очередное безумство он не успел. Вэй Ин отпустил заклинание, стремглав шмыгнул прямо в зелень и наткнулся на на кого-то и впрямь рыжеватого, пушистого и хвостатого — и не просто хвостатого, а девятихвостого!
Горящие алые глаза уставились в ошеломлённо распахнутые серые. Что-то щёлкнуло. Мелькнул алый зонт. Заклинание Вэй Ина отскочило. Воздух сотрясло вибрацией. С почти ясного неба мощно лупанул гром. Полыхнула золотым заревом молния, расчертив пространство паутиной жидкого огня. Поднялся сильнейший ветер. Хлынул дождь. Всё разом пришло в движение.
Твою ж налево! Настоящий хули-цзин! — толкнулось в голове Вэй Ина ошалелой мыслью.
Перед глазами пронеслись выброшенные игральные кости. Облако светящихся бабочек взвилось жалящим смерчем. Оступившись, Вэй Ин начал куда-то падать, не понимая, отчего столкновение с землёй так затягивается. Перед мутящимся взором материализовалось бледное, невероятно красивое лицо смеющегося юноши, чёрные как смоль волосы и веер из множества хвостов.
Словно во сне Вэй Ина вертело по спирали радужного серпантина вглубь возникшей из ниоткуда нескончаемой траншеи. Где-то неподалёку благим матом вопил Цзян Чэн, что-то настойчиво выкрикивал низкий голос Лань Чжаня, но и тот и другой вскоре исчезли, а Вэй Ина вращающимся потоком зашвырнуло в поглотившую все краски тьму.