Леса вокруг ничем не удивляли — до фига деревьев, недостаток света, коряга на коряге. Хотя бы каким-то утешением могли бы служить свежесть и прохлада подбирающейся ночи на фоне жаркого летнего денька, но вот незадача, никакого жаркого денька квартет юных заклинателей так и не увидел — дождина ныл и ныл.
Сейчас бы к костру — обсохнуть, перекусить, выпить! — мысленно стенал Вэй Ин.
Последнее определение вызывало прилив тепла в области желудка — запас винца Вэй Ин прихватил и приличный.
Хвала тому, кто изобрёл мешочки цянькунь!
Только к неудовольствию Вэй Ина, в ближайшие часы стоянка в планах не значилась: впереди маячила ночь — время активности богомерзких тварей, которые как пить дать вскоре не преминут заявить о себе. Несмотря на отсутствие видимых опасностей, молодые люди двигались совершенно бесшумно, не прилагая для этого особых усилий и не страдая от густого полумрака — навыки охотников на нечисть в действии!
И всё же истёк час, другой, третий, а обитатели окрестностей всё не показывались. За это время Вэй Ин от скуки успел передумать больше, чем за предыдущие семнадцать лет. Настала ночь. Дождь забылся. В расчистившихся проёмах в небе мелькала поразительно яркая луна, так что под лесной сенью стало видно даже без чар. Отсутствие ожидаемых трудностей подтачивало дух пуще, чем их наличие. Не прерывая ходьбы, Вэй Ин сделал несколько разминочных упражнений, с хрустом мотнул головой влево-вправо, поскрёб затылок и дал наконец выход эмоциям.
— Либо что-то тут не так, либо это не Тропа Четырёх Бедствий! — разочарованно выпалил он.
— А я уж было начал мысленно возносить благодарность Небожителям за твоё молчание, — с непередаваемой тоской кинул Цзян Чэн, вяло переставляя гудящие ноги.
— Пока рано делать заключения, — с глубокомысленным видом изрёк Лань Сичэнь.
Рано не рано, а тропа, хотя и носила внушительное название, бедствиями гостей вправду не баловала. Нечисти в поле зрения не значилось абсолютно никакой — отряду не встретилось ни одного низкоуровневого преображённого трупа, ни одного захудалого призрака! Травка под ногами стелилась тонкая и мягкая, вскрикивали ночные птицы, полуночничали белки, среди попадающихся цветочных и ягодных полян проворно порхали юркие мотыльки. Всё это смотрелось, как минимум, странно.
Недоразумение, а не поприще героических свершений! — вздыхал Вэй Ин.
В местах засилья нечистой силы природа, как правило, выглядела соответственно — угольного или ржавого оттенка бесплодная земля, непривлекательные очертания хилой растительности или, напротив — переплетающейся ветвями и корнями дремучие чащобы, изломанные почерневшие пни, гниль, топь, вонь, рыскают падальщики да трезвонит вороньё. Мрачность одним словом.
А здесь как в грёбаной сказке! Больше шансов повстречать танцующих в свете луны небесных фей, чем гигантскую сколопендру или шаньсяо!
Вэй Ину наскучило бестолково приминать дубраву без шанса схлестнуться с достойным противником, которого ищи-свищи как ветра в поле. Всматриваясь в безмятежное окружение, он всё больше грезил о расслабляющем омовении и дрёме с сосудом «Улыбки Императора» в руке под каким-нибудь славным деревцем, незаметно зевал в кулачок и тихонько отплёвывался от набивающейся в рот мошкары. Запал порешить полчище монстров таял, а к полуночи надежда сверкнуть талантами истребления тварей и вовсе улетучилась.
Стараясь хоть немного взбодриться, Вэй Ин принялся подразнивать Лань Чжаня. Оно и понятно — любимый перед носом, ночь на дворе, и, невзирая на то, что обстоятельства несильно располагают, но на любовные свершения тянет и всё тут! Нефрит отзывчиво косил взор. Его уши то и дело розовели, источая жар как настоящие угольки.
Страсть, обуявшая Вэй Ина, вынуждала поднимать градус напора. Он тянулся к жениху, задевал его струящуюся по воздуху ленту, а когда тот грациозно оборачивался, ловил между пальцев пряди его волос или пробегал ими по тесёмкам на поясе. Не в пример их прежнему взаимодействию, Лань Чжань всё позволял, взволнованно хлопал пушистыми ресницами и пожирал любимого озорника пылким взглядом.
— Лань Чжань, а Лань Чжань? — хитро ухмыляясь, донимал его Вэй Ин. — Нас неделю держали под надзором старейшины твоего ордена, а сейчас их рядом нет, и ты что же, даже ни разу не поцелуешь будущего мужа?
Глаза Нефрита эффектно распахнулись. Движения сделались неловкими. Пропустив корягу, он споткнулся и после некоторой паузы проговорил:
— Сейчас поцеловать?
— Ну не завтра же!
Сам того не замечая, Вэй Ин в нетерпеливом ожидании смял в кулаках ткань ханьфу. Губы Лань Чжаня, заметившего этот жест, тронул призрак улыбки. В решительном выражении лица отразилась готовность выполнить его пожелание со всей прилежностью. Холодность Нефрита, на самом деле являвшаяся результатом натренированного умения безупречно контролировать себя, отхлынула, как сорванная ветром вуаль.
Молодые люди одновременно сделали шаг друг к другу. Вэй Ину от долгого томления казалось, воздух загустел и земля под ногами начала раскачиваться. Руки в поисках опоры легли на плечи Лань Чжаня, обвили шею, заползли пальцами в волосы, тревожа их перехватывающую ленту. Лань Чжань переживал ту же бурю чувств. Его ладони собственнически стиснули стройную талию Вэй Ина и без долгих раздумий притянули его к себе.
Словно испугавшись их резвости в навёрстывании недельной нормы поцелуев, Лань Сичэнь смущённо кашлянул.
— Кхе-кхе! Я… Вроде бы слышу ручей, — он вдруг ломанулся куда-то вперёд, явно спеша оставить влюблённых за спиной. — Думаю, пора сделать привал. Ты как считаешь, Ваньинь? — обыденным тоном произнёс он при этом. — Пойдём, подождём их там.
— Боги нам в помощь в этом походе! — Цзян Чэн с покрасневшими скулами устремился за ним с видом «занесла нелёгкая в эту дыру да ещё в такой компании!».
Загипнотизированные друг другом Вэй Ин и Лань Чжань даже ухом не повели. Их объятие стало ещё теснее и откровеннее. Вэй Ин сражался с «не место» и «до чёртиков хочу» — последнее побеждало.
Я достаточно держал себя в руках — довольно! Должен же быть и на моей улице праздник!
Он большую часть пути мучил себя раздумьями, не будет ли слишком дерзновенно, если он возьмёт Лань Чжаня за руку, а потом не отпустит, и они, переплетя пальцы, пойдут так дальше, или, допустим, нежно чмокнет в щёку, а потом погорячее в губы — они же с Цайи нормально не целовались! Подобные терзания были несвойственны Вэй Ину, но последнюю неделю посещали с пугающей регулярностью, а ведь до признаний в чувствах он делал, что хотел, и, как выяснилось, чопорному Лань Ванцзи это вовсе не претило — било в голову — да, распаляло — да, но отнюдь не в отрицательном смысле!
Так почему же сейчас, когда мы уже всё выяснили, когда видели друг друга без одежды — да что там видели, касались, ласкали, вместе достигали пика, вдруг стало так тяжело вести себя абсолютно свободно?
С ночи в Цайи многое изменилось. В намерении принесения обетов Нефриты с непревзойдённым рвением переворачивали устои собственного ордена, но близость, что связала их в союзы, после того, как опьянение выветрилось, всем четверым представлялась сном. Никто не осмеливался заново заступить черту, замахнуться на вольности и, тем более, провокации.
Я это сделаю!
Вэй Ин погладил Ванцзи по щеке, нежно и осторожно припал губами к его рту.
Целомудреннее поцелуй сложно и придумать, на обольщение совсем не тянет, — пристыдил себя он, но тут же ощутил, как яростно сжимаются на талии чужие пальцы.
Лань Чжань действовал куда менее целомудренно — прижал его к себе до неромантичного хруста в рёбрах, порывисто впился в губы, доминируя и вырывая стоны. Его поцелуй не имел ничего общего со скромностью или робостью. Он владел, выпивал дыхание, обнажал остроту чувств, возносил до Небес и низвергал к инстинктам, которые тут же напомнили о себе натяжением штанов.
Вэй Ина жарко окатило краской.
Грёбаный ёж! Самоконтроль ни к чёрту!
Он напрягся, безотчётно вознамерившись отстраниться, чтобы скрыть слишком очевидную реакцию, но ему этого не позволили. Шею обожгло горячим дыханием на пару с почти звериным рыком.
— Что не так? Нацеловался уже? — голос Лань Чжаня звучал низко и сильно дрожал, выдавая его немалое волнение.
Мочки бледных ушей налились до красноты. В глазах свернуло дикое и голодное выражение, но он заставил себя его умерить, поморщившись как от боли. До Вэй Ина наконец дошло, что Нефрит до предела взвинчен и возбуждён. По выпирающим под штанами буграм стало очевидно, насколько они рады заключить друг друга в тиски объятий.
— Гэгэ… Ты такой необузданный и горячий… Я пока не привык к тебе такому, давай помедленнее…
Помедленнее, как же!
Пока Вэй Ин что-то растерянно мямлил, Лань Чжань хапнул его за руку и поволочил к высокой поросли папоротника.
— Туда!
Хм… Таки заглянем в кусты! — осенило Вэй Ина. — Лишь бы не проморгать тварей, а то ведь чем Князья Демонов не шутят, пока Небожители спят!
Душу одолевала смесь возбуждения и опаски.
— Лань-гэ, к чему спешка? Несёмся как на пожар!
Хотя, почему как? Пожар имеется! — в определённом месте в действительности горело и до того болезненно пульсировало, что быстрая ходьба представляла собой муку.
— Я так кони двину с тобой, Лань Чжань!
В ответ вновь раздалось сдавленное рычание.
Ясно. Понятно. Лучше смириться!
В овеянном таинственностью полумраке юноши пролетели насквозь заросли орешника и оказались у мелкой речушки с весьма живописной заводью. Этот водоём несколькими минутами ранее привлёк внимание Лань Сичэнь, только он с Цзян Чэном направились значительно выше того места, где сейчас пребывали Вэй Ин и Лань Чжань. Последний резко развернул к себе избранника.
— Раздевайся!
Вэй Ина посетило отчётливое дежавю. Оторопев от очередной дозы смущения, он замешкался, неуверенно елозя по поясу руками. Лань Чжань, в рекордные сроки стянув с себя верхнюю одежду, скользнул по нему быстрым взглядом и нетерпеливо бросил:
— Я уже всё видел, помнишь?
От этого не легче! — Вэй Ина как в первый раз ломало смущением.
Лань Чжань грубовато цапнул его за грудки и потянул на себя, вонзаясь в губы поцелуем — испытывающим, влажным, прожигающим до самого сердца. Ошалев от страсти, он сдёрнул с Вэй Ина ханьфу, непристойно ухватил за зад, куснул за губу и ошеломляюще честно произнёс:
— Хочу тебя.
Это вывело Вэй Ина из ступора и уже в следующее мгновение он сам пустился зацеловывать Лань Чжаня до искр в глазах.
— Я тоже тебя хочу!
Придя к полному взаимопониманию, от остатков одежды избавились споро. Её отдельные элементы вольготно раскинулись по всем обозримым кустам. Сапоги улетели туда же. Сумбурно выбирая место поровнее, парни разом рухнули на мокрую траву. Ни холода, ни неудобств Вэй Ин не ощутил. Он давился слюной, выгибался, хрипел, перехватывал инициативу — в общем, успешно и благополучно расставался с рассудком.
— Лань Чжань, быстрее! Я еле сдерживаюсь…
Слепая нужда лишала воли. Дыхание частило. В спешке ласки выходили хаотичными и грубыми. Вэй Ин пару раз довольно громко вскрикнул.
— Тс-с-с! — Лань Чжань рывком развёл его ноги, устроившись между ними так проворно, словно делал это сотни раз. — Веди себя тише… Мы в стане врага.
Вэй Ин закивал, но издавать стоны продолжил в том же духе, потому что, изнывая от вожделения, плевать он хотел на осторожность с высокой колокольни! А ведь правда — всё творящееся не укладывалось в голове! Они как безумные предавались любовным утехам посреди незнакомого леса, якобы кишащего сверхъестественными тварями всех мастей. О сдерживающих злые силы талисманах никто не вспомнил. Ещё бы, куда уж тут, когда пустеет и дымится пониже живота!
Лань Чжань резко подался вперёд, ритмично заёрзав стоящим колом членом вдоль такого же напряжённого, подрагивающего естества Вэй Ина, захлёбывавшегося ощущениями каждый раз, когда их бёдра сталкивались и тёрлись друг о друга.
— Милостивые духи! Я… Я уже так близко… — Вэй Ин боднул его налитую головку собственным влажным концом и от вспышки истомы прикусил губу, стараясь отсрочить момент быстро настигающей разрядки.
Лань Чжань, чувствуя, как он дрожит и мечется под ним, опустил ладонь на его пылающий жаром пах, смыкая пальцы на скользком от смазки члене. Надвигающийся растущим валом оргазм выкручивал нервы. Вэй Ина скулил и корчился в судорожных рывках чужих рук. Стараясь продлить его удовольствие, Лань Чжань ослабил хватку на члене и спустился поглаживающими касаниями к поджавшейся мошонке, массируя чувствительный участок кожи под ней. Периодически он позволял пальцам скользнуть ниже — на тугую звёздочку ануса, слегка надавливая и разминая её. С непривычки Вэй Ин ошеломлённо вздрагивал, ловил ртом воздух, силясь не вскрикнуть, тонул в необычных ощущениях как в ярком сне. Знания, почерпнутые из сборников Лунъяна, хотя и заполнили пустоты в сексуальном образовании, но не до конца да и теория от практики, как известно, существенно отличается.
Когда тонкий палец Лань Чжаня нажал на заветное место чуточку сильнее, Вэй Ин безотчётно поджал ноги и немного отстранился. Скулы и шею окатило горячей волной прилившей крови.
— Лань Чжань… — вырвалось одновременно с мольбой и предостережением.
— Больно? — в голосе Нефрита слышались тревожные нотки.
— Нет, но…
Но сейчас я трезв и, когда ты меня там так касаешься, мне неловко, хоть в петлю лезь!
Вэй Ин сам себя не узнавал. Вспыхнув лицом ещё жарче, он попытался улыбнуться, но вышел какой-то мученический оскал или вроде того.
Какого чёрта я дёргаюсь? Мимоза стыдливая курам на смех! Это же Лань Чжань! Мой возлюбленный и будущий муж!
И всё же скованность не удавалось так просто отмести. Стыд придавил к земле как стена, не оставив шанса обернуть ситуацию вспять.
— Прости… — почти беззвучно выдохнул Вэй Ин, пытаясь сгладить конфуз. — Просто дай мне время.
Он благодарил полумрак за возможность хотя бы отчасти за ним скрыться, несмотря на то, что будучи заклинателями, они видели ночью не на много хуже, чем днём. Лань Чжань покорно кивнул и сразу прекратил заигрывать с потайным отверстием Вэй Ина, вместо этого всем телом придвинулся ближе и, совершая поступательные движения, заскользил твёрдостью вдоль твёрдости.
Вэй Ина подбросило от прострелившего тело удовольствия. Сознание заволокло туманом намного гуще того, что серебристыми волнами реял вокруг. Невыразимая лавина эмоций захлестнула с непередаваемой силой.
— Чжань-эр… — надломлено звал Вэй Ин, неосознанно вгоняя в спину Нефрита ногти, проваливаясь в удовольствие и в экстазе запрокидывая голову. — Гэгэ! Ещё…
Стоны неудержимо срывались в пространство. Было сладко, странно, немного страшно. Дурея от томления, Вэй Ин прижался зубами, а потом губами к бешено бьющейся голубоватой жилке на шее Нефрита. Он хотел слиться с ним — поглотить целиком. Солоноватый вкус кожи, лёгкий запах пота и неизменно сандала прошивали чувства стежками наслаждения, вынуждая выгибаться дугами от скрутившего желания обладать и дарить. Стоило Вэй Ину представить, как Лань Чжань входит в него, как движется частыми толчками, опаляя не снаружи, а изнутри, он, едва не кончив, конвульсивно вскинул бёдра. Лань Чжань гортанно застонал, сунул руку меж их тел, подставляя ладонь под сочащуюся влагой головку Вэй Ина, и сомкнул пальцы на стволе как до этого.
Вэй Ин, понимая, что у них всего несколько секунд, от него не отставал. Задвигал рукой поверх обжигающего члена Лань Чжаня, в который раз не преминув отметить, какой же у него всё-таки огромный!
— Вэй Ин! — на грани слышимости выдохнул Лань Чжань, сжимая веки, заводя назад голову и мощно содрогаясь всем телом.
Открытый и беззащитный в срывающем покровы удовольствии, неприступный как гора Хуашань, младший господин Лань преображался. Проступившие сквозь маску хладнокровия эмоции меняли его лицо — эфемерное ледяное божество превращалось в божество, олицетворяющие страсть и пламя.
Вэй Ин, до немоты завороженный этой красотой, силясь слепнущими от подступающего оргазма глазами успеть насмотреться в волю, поддался собственным разрядам удовольствия и кончил секундой позднее. Сердце колотилось в горле. Блаженство обрушилось шквалом. Вэй Ин предельно отчётливо ощутил, как истязающее его так долго напряжение устремившимся во вне потоком покидает тело, а следом накрывает одеяло опустошения и умиротворения. Подхваченный чувством на грани яви, он отчаянно вцеплялся в плечи Нефрита — дышал им, словно боясь очнуться и понять, что всё это ему привиделось. Пьяный от пережитого, взмокший и обмякший, он лежал под Лань Чжанем, не находя сил привести себя в мало-мальски приличный вид, да что там — ему даже не удалось с первой попытки свести обратно колени, когда тот, опасаясь причинить дискомфорт, перекатился на бок. Сердцебиение не хотело униматься и долбило грудину, отражаясь гулким эхом глубже.
— М-м… Это было… — Вэй Ин сорванным голосом рассмеялся — куда только делась робость, что одолела его незадолго до финала!
— Мгм, — тяжело дыша, согласился Лань Чжань, утыкаясь лицом в изгиб его шеи, подгребая к себе поближе и осыпая маленькими поцелуями каждый цунь кожи.
Вэй Ин подставлялся под них, с удивлением понимая, что едва покинувший нутро накал, вновь возвращается. Неожиданно он вспомнил, что где-то неподалёку находятся их братья и кое-что из происходившего могло донестись до их ушей.
— Как думаешь, Цзэу-цзюнь и Цзян Чэн нас слышали? — вкрадчиво поинтересовался он у Лань Чжаня.
Задумавшись, тот через секунду ровно ответил:
— По-моему… нас слышала вся долина.
Вэй Ин прыснул смехом в разы громче, чем до этого — не помогла даже попытка прикрыть рот ладонью. Отсмеявшись, он с ленцой прикусил саднящую, немного опухшую нижнюю губу, окидывая Лань Чжаня испытывающим взглядом.
— Раз то, что мы делаем всё равно ни для кого не секрет, может, повторим?
В янтарных глазах вновь хищно запылал огонь. На белках проступили кровавые прожилки. Из глотки стал подниматься глухой звук одобрения.
— Мгм.
— Но для начала искупаемся, хорошо? — голос Вэй Ина стал масляным и обволакивающим.
Не дожидаясь одобрения своей идеи, он вывернулся из объятия и вскочил.
— Водица, полагаю, студёная, но ты ведь такую и любишь, верно, Лань Чжань? Источники в Облачных Глубинах куда холоднее!
Стараясь не оступиться на слегка подгибающихся ногах, Вэй Ин утиной походкой направился к реке, подёрнутой белёсой завесой. Горе-соблазнитель кидал на Лань Чжаня плутоватые взгляды через плечо и завлекал лучистой улыбкой. Воздух между ними, хотя и колыхнулся завитками тумана, потрескивал как над жаровней.
— Идёшь или нет?
Долго заманивать не пришлось. Лань Чжань смотрел на Вэй Ина безотрывно, с неослабевающей и даже пугающей зацикленностью. Особого рода жажда билась в его слегка прищуренном взоре, нарастая с каждой секундой.
— Иду, — он очутился рядом за один взмах ресниц, оплетая желанное тело руками и прижимая к себе.
Крепко стиснув в кулаке волосы Вэй Ина, Нефрит заставил его запрокинуть голову и, нависая над приоткрывшимися губами, прошептал:
— Вздумал поиграть?
Он прошёлся языком по ямке между его ключицами, собирая и вбирая в себя любимый вкус, поднялся по шее вверх, захватил в плен смеющиеся губы.
— А что? — между вдохами обронил Вэй Ин. — Я люблю игры… И эта заводит нас обоих.
Он охнул, когда Лань Чжань с силой стиснул его и ворвался языком в рот. Насытившись поцелуем, Нефрит немного расслабился, а Вэй Ина, напротив, загорелся шалостью. Улучив момент, он обхватил Лань Чжаня за талию и опрокинул в речные пучины с шумом и фонтаном брызг. Пикантная сцена обратилась метушнёй рук, ног и других мест, весьма явственно засветившихся в мистическом лунном свете. Со дна поднялись разводы ила. Водоросли переплелись с прядями волос.
— Попался! — пыхтя от стараний, Вэй Ин старался утянуть Лань Чжаня на глубину, которая, у его разочарованию, оказалась от силы им по грудь.
Нефрита такое обращение привело в замешательство, но лишь на доли секунды — резко сгруппировавшись, он легко легко сбросил захват, и теперь уже весельчаку-затейнику пришлось сбегать от цепких, удивительно сильных рук, искушающих поддаться им. Что-что, а в удовольствии от души облапать и помять упругий зад Вэй Ина Лань Чжань себе не отказывал, впрочем, как и своё пристрастие кусаться. Шуточное сражение между ними породило блеск, плеск и много возни. Упиваясь моментом игры и вседозволенности, они гонялись друг за другом и окунали, омывая поднятыми вихрами воды укоризненно покачивающиеся соцветия кувшинок. Под кожей струились молнии. Мокрые волосы тяжёлым покрывалом облепили спину.
— Попался! — подражая Вэй Ину, выдохнул Лань Чжань, когда наконец заставил того замереть в своих объятиях, прежде чем увлечь в долгий поцелуй.
Поняв, что продолжать борьбу бесполезно, Вэй Ин оставил это занятие — в действительности он не хотел, чтобы Лань Чжань отпускал его. Ему нравилось выуживать из него эмоции, которые тот являл в эти мгновения со всей полнотой и искренностью.
— Я не попался, я поддался! — дразняще возразил Вэй Ин. — Послушай, — ущипнув Лань Чжаня за подбородок, начал он: — Как отучить тебя вгонять в меня зубы? Что за ненормальная тяга?
— Сам напросился. Терпи, — низко донеслось в ответ.
Вэй Ин возмущённо выкатил глаза, но в следующий миг застонал от очередного упрямого вторжения чужого языка в свой рот и затерялся в ощущениях ласки, прохлады воды и изнуряющего возбуждения. Внутри зароилось непреодолимое желание помотать Лань Чжаню нервы.
Терпеть, значит? Ну ладно, посмотрим, что ты на это скажешь!
Вэй Ин поймал в ладони лицо Нефрита и медленно лизнул его губы, затем сменил позу — повернулся к нему спиной и тесно прижался ягодицами к давно восставшей плоти возлюбленного. Совершая соблазняющие покачивания задом, Вэй Ин гладил себя и хрипло постанывал, прикрывая веки.
— Нравиться тебе?
Ещё бы Лань Чжаню не нравилось! Его лицо вытянулось в изумлении. Дыхание при виде крайне развратного зрелища сбилось. Он поморщился, словно его прижги раскалённым железом, испуская долгий стон. Набухший и твёрдый как сталь член гулял туда-сюда аккурат вдоль заветной впадины Вэй Ина, продолжающего свой плавный танец, переместив руки на бёдра Лань Чжаня и не давая отстраниться. Вэй Ин прекрасно сознавал — его действия лишают Нефрита воли. Особенно невмоготу Нефриту стало, когда Вэй Ин широко разомкнул губы и эротично прогнулся в спине, изобразив убедительное желание насадиться на жаждущий пронзить его орган.
Янтарные глаза стали ровного чёрного цвета и обалдело полезли из орбит. По и без того накалённым до крайности нервным окончаниям пальнуло импульсом вожделения. Вэй Ин ощутил эту вибрацию и самодовольно осклабился.
— Непросто устоять, да?
Он нашарил член Лань Чжаня, сжал ствол, потёр головку и, как ни в чём не бывало, отстранился.
— Терпи! — с придыханием и вызовом проронил он, обернулся, уколов Лань Чжаня взглядом, и плеснул ему в лицо пригоршню прохладной водицы.
Сполна осуществив месть, Вэй Ин преспокойно занялся выуживанием из спутанных волос растений, которые как невод подбирали всё, что плавало вокруг. В облике Лань Чжаня не осталось и кровинки.
— Вэй Ин! — сердито процедил он, вынуждая наглеца внутренне аплодировать самому себе.
— Что, Вэй Ин? — захохотал Вэй Ин. — Должен же я был тебя проучить! Продолжишь кусаться, я буду…
Он не закончил, поперхнувшись воздухом. Задуманная колкость оборвалась на полуслове. От иронии не осталось и следа, потому что Лань Чжань, рассвирепев, грубо подхватил его под бёдра, так что Вэй Ина механически обвили его торс и, не сдерживаясь, укусил за сосок, до которого теперь легко дотягивался. Укус был не столько болезненным, сколько обескураживающим, но Вэй Ин заголосил как резанный.
— А-а-а! Нет! Ну, что же ты делаешь?!
Он попытался высвободиться, да не тут то было — Лань Чжань стиснул его ещё сильнее, и второй сосок тоже прострелило горько-сладкой мукой.
— Ты виноват! — в своё оправдание выдохнул Нефрит, даже не думая ослабить хватку.
Между ними опять завязалось любовное побоище, неизвестно на каком моменте перетёкшее в бурные ласки и увенчавшееся ещё одним одновременным оргазмом. Когда дымка безрассудства и похоти поредела, Вэй Ин с удивлением обнаружил, что они уже не в воде, а на холодной гальке берега, лежат друг напротив друга валетом и на натруженных губах Лань Чжаня виднеется его семя.
— М-да… Похоже, мы надолго здесь, — поменяв положение, Вэй Ин бережно стёр с лица напротив следы их близости и устало признал: — Надо было сказать Цзэу-цзюню и Цзян Чэну, чтоб до рассвета нас не ждали…
Он собирался добавить, что, скорее всего, они заняты тем же и даже не заметили их отсутствия, но осёкся. Вспышка света в отдалении, сопровождаемая низким гулом, расцвела розовато-пурпурным и угасла, за ней грянула молочно-белая. После этого все звуки вокруг зловеще оборвались. Ветерок в кронах деревьев, трава, речка и даже туман устрашающе затаились. В воздухе растекалась опасность, стирая в порошок обманчивый покой.
— Саньду! Шоюэ! — в один голос выкрикнули Вэй Ин и Лань Чжань, стремительно кинувшись к одежде.