Ещё сотня лет — и всё по кругу. 

Снова Сола ещё девочкой в Готее, снова Кира не может не взять её лейтенантом. 

Истосковавшийся по теплу за век, оказалось, не способный отпустить Кира тянется к ней снова. Сола снова ничего не помнит, но к капитану тянется также искренне, также легко и всё с той же спокойной улыбкой. Всё возвращается на свои рельсы, и успокаивается шторм внутри у обоих. Кире иногда кажется, что таким счастливым он никогда не был, а потом он вспоминает век назад и понимает: был. С ней же. 

Он снова хочет хотя бы попытаться её спасти. 

В прошлый раз же удалось выиграть век. Да, и в позапрошлый, без всех его попыток было также, но попытаться стоит. Кира не может не попробовать, чтобы потом снова себя бесконечно винить за её смерть. 

В этот раз года не тянутся, а несутся невероятно быстро. Кира вскоре забывает, каково просыпаться одному, а не в её объятиях, как можно делать всё самому и не целовать её по утрам. Века без неё в воспоминаниях блекнут, оставляя лишь яркие картинки, в которых Сола рядом. 

Кира любит и говорит об этом открыто. 

Каждое утро, каждый вечер, почти при каждой встрече, только бы успеть как можно больше до её смерти. 

Соле столько нежности непонятно, и она каждый раз задаёт вопросы, а Кира снова и снова не в силах её ответить. Как можно сказать наивному ребёнку, что она обязательно умрёт скоро, что это неизбежно, что статистика показывает… 

Против математики банкай бессилен, а у Киры и банкая такого-то нет, который мог бы остановить судьбу. Уничтожить бы её, все эти закономерности разрубить, да только нечем. Ни единого способа. 

Кире страшно. 

И поэтому он тянется ближе, говорит больше, целует чаще, вырывая у вечности по мгновению, по дню, по году, пока на горизонте не начинает маячить война. 

Учёные двенадцатого отряда не могут дать Готею ответа на вопрос, почему вдруг за две сотни лет Васто Лорде в Уэко Мундо стало ещё больше, чем в прошлый рейд. Здесь не разобраться одним сражением, здесь, кажется, вовсе ничего уже не сделать. 

Но делать что-то надо. 

Желательно, раньше, чем они пойдут по земле пожирать всех душ.  

Война начинается по всем правилам и заканчивается решающим сражением. Киру с самого начала не отпускает удушающая тревога за лейтенанта. Он не готов потерять её сейчас, никак нет. Но вот становится понятно, что этот бой будет последним, и он отчаянно верит, что всё обойдётся. 

Только бы не пустить её на поле боя. 

Сола ранена, её бы оставить в лагере, но девушка сама рвётся сражаться, и Кира не успевает её остановить. Он замечает лейтенанта лишь в тот момент, когда та уже кружится в самом центре битвы, когда огненные ленты меча разметают в стороны пустых, и когда она не замечает атаки со спины.

Так глупо. 

Короткий меч в чьих-то руках вонзается девушке между лопатками. Кира успевает увидеть голубую рукоять, успевает заметить, как лезвие вдруг становится в десятки раз длиннее, но сорваться на сюнпо и выхватить лейтенанта времени ему уже не хватает. 

Доли секунды — и вот лезвие уже поворачивается, оставляя в грудной клетке дыру диаметров в несколько сантиметров. 

Кира подлетает только после этого. 

Противник тут же исчезает, чтобы после мелькнуть на другом крае поля, чтобы свернуть голубыми глазами и исчезнуть. Сола падает Кире на руки и только шепчет ещё что-то про то, что бесполезно её спасать.

— Иди. 

Кира не может уйти.