Иногда ощущалось странным, как сильно Генос Сайтаму обожал. Вот даже любовью это сложно назвать, да и язык не повернется про такие большие вещи говорить, однако что-то вот такое глобальное, всеобъемлющее, точно в нем жило. Причем жило ярко, активно, проявлялось при малейшей возможности, да и невозможности, в целом, тоже. Эти чувства вызывали много вопросов, кидали вспышки небольшой и доброй зависти. Удивляли, в конце концов. «Пусть будет» - повторял себе из раза в раз Сайтама, смиряясь с новым положением дел и ощущая, как в нем пробуждаются ощущения давно забытые, такие же изумительные и странные. Он давно привык чувствовать всё либо никак, либо слабо, ничто его душу, казалось, не могло встревожить и расшевелить. Вот будто пробовал он за последние четыре года вообще всё на свете, чтоб такие выводы делать, да-да. Влюбляться и привязываться, например, он не пробовал вообще никогда. Так и как можно сравнивать совершенно новое со всем остальным, очень даже знакомым? Вот и обрабатывай теперь все эти неожиданные сигналы мозга. Приглушенные, совсем не яркие, но всё-таки живые. Настоящие. Вот они, чувствуются на щеках и на кончиках пальцев, когда Генос рядом. А рядом он был практически всегда, что картину только веселее делало.

«Вот я влип, - Весело хмыкнул себе под нос Сайтама, намывая перчатки в раковине, - Хе-хе».

Генос вообще смешной какой-то. Вот совсем не по плохому, кстати. От него всегда было тепло и дома, и телу, и сердцу. Он пах непонятной Сайтаме синтетикой, при поломке – гарью, а если принюхаться к силиконовым частям, защищенным проводкам и металлическим пластинам, то кровью. Вот как-то даже и по-человечески пах кровью, как чувствуется, если нос сломать или на гвоздь наступить. И больно от него тоже вот так – специфично, звонко. Душу грызет от неясно к чему обращенного сочувствия, ведь всё у него, в целом, нормально. Ну, по крайней мере, он так говорил, а Сайтама не из тех, кто будет в душу лезть и в целом докапываться. Надо будет – расскажет, а если ему не надо, то и нечего приставать. Генос преданный, как пёс, интересный, приставучий и очень к себе тяжело относящийся. Будто только на его плечах весь мир держится, а в случае неудачи – всё! Конец! И так это драматично всегда, не до истерик и слёз, конечно, но до разгоряченных речей и личных сокрушений. В этом, да и во многом другом, Сайтама его совсем не понимал, но, привыкши, смирился. Ну, поругается, главное, что не расстроится, а только сделает выводы и станет лучше. И так Геноса всё трогало до глубины его механического ядра и человеческого мозга, что привыкнуть уже нельзя было. Это шевелило в Сайтаме те самые забытые или неизвестные ощущения, а с этим уже надо было работать. Как же влом и неохота.

- Слушай, Генос, - Сайтама обращается к ученику, остановившись около чрезмерно большой рекламы частной стоматологической клиники с изображением сильно-сильно улыбающихся людей, - А у тебя двадцать восемь или тридцать два зуба? У меня тридцать один, - думает, - С половиной. Еще один верхний до конца вылезать не хочет.

- У меня стандартный набор, - Генос тоже думает. А какой он, этот самый «стандарт» в мире зубов? – А.. я не знаю.  Я никогда не думал о зубах, всё равно ем я редко, а в бою по лицу получаю часто, так что естественным путем им портиться не удается.

- Ого, а я думал, что ты ваще всё о своем теле знаешь, - Сайтама поворачивает голову, пристально всматриваясь в щель рта Геноса, - Открой, давай посчитаю.

И Генос, как привычно-то, мгновенно исполняет просьбу, наклоняясь и, разинувши рот, обнажает все тридцать два идеальных, вот без единого изъяна, ровненьких керамических зубов.

- О-о-о, а ты мудрее меня будешь! Восьмерки – это зубы мудрости, - улыбается Сайтама, отнимаясь от разглядывания чужой ротовой полости, - У тебя и лицо от человеческого не отличается, и рот как рот. Вот обычный такой. Прикольно твой Доктор запарился.

- Да, Доктор Кусено очень заботится о том, чтобы моя жизнь была похожа на жизнь обычного человека моего возраста максимально сильно. Мне это особо не нужно, но, говорят, красивая улыбка помогает при построении разного рода личных и профессиональных связей. А вы как думаете, Учитель?

Сайтама, изгибая одну бровь, смешливо глядит на друга. Некоторые жесты так и просятся, так просятся, что быстрее мысли уже свершаются, и он, обняв ладонями щеки Геноса, большими пальцами тянет уголки его рта в стороны.

- Думаю, тебе надо начать этим пользоваться. Улыбаться когда начнешь?

«Запишу это в дневник. Или в план тренировок. Или просто в заметки?» - Сто мыслей, старающихся заглушить действительно важные, несутся в голове, пока Генос по правде, вот по-настоящему, начинает улыбаться широко и весело, кажется, впервые за много-много лет - «И удалю четыре восьмерки».

«Какой он все-таки смешной», - немного запутанно и смущенно улыбается в ответ Сайтама, потихоньку чувствуя, как нарастает тепло в животе и добрый смех в груди – «Вот совсем не по-плохому, кстати».