А свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала,

И крылья эту свадьбу вдаль несли

Широкой этой свадьбе было места мало,

И неба было мало, и земли!

— Добрый день, уважаемые новобрачные и гости! — Барбара взволнованно мяла край закладки священного писания, с блеском в глазах смотря на двух мужчин, стоящих перед ней. — Сегодня в нашем храме состоится церемония заключения брака между принцем Каэнри'ах Кэйей Альберихом и графом Мондштадта Дилюком Рагнвиндром!

По залу храма пробежался шепот. Гости, сидящие на длинных деревянных скамьях, с интересом взирали на необычную пару, абсолютно не подходящую друг другу. Новобрачные были одеты во всё белое, что подчёркивало смуглую кожу Кэйи и выгодно оттеняло алые волосы Дилюка. Да и, к тому же, в белом они хоть как-то воспринимались, будто одно целое, хотя всем присутствующим было кристально ясно, что церемония в соборе была ничем иным, как дешёвым фарсом, который обошёлся Дилюку ой как дорого.

— Уважаемые новобрачные! — Бодро продолжила Барбара. — Сегодня — самое прекрасное и незабываемое событие в вашей жизни. Создание семьи — это начало доброго союза двух любящих сердец. С этого дня вы пойдёте по жизни рука об руку, вместе переживая и радость счастливых дней, и огорчения. Создавая семью, вы добровольно приняли на себя великий долг друг перед другом и перед будущим ваших детей.

Из первых рядов послышались презрительные смешки, не слишком громкие, чтобы из-за них поднялся шквал всеобщего негодования, но достаточные, чтобы заставить Дилюка нахмуриться. Граф буквально чувствовал, как его затылок пожирают своими взглядами Лоуренсы, а их ядовитые смешки впиваются в его спину острее, чем укусы самых голодных в мире шакалов. Огонь внутри него полыхал, вызывая желание метнуть в каждого из этой поганой семейки что-нибудь тяжёлое. Естественно, кроме Эолы. Девушка всегда открыто поддерживала Дилюка в его борьбе с кланом аристократов, даже сейчас она демонстративно сидела как можно дальше от своей семьи, предпочитая им общество Магистра Джинн.

— Перед началом бракосочетания, прошу вас ещё раз подтвердить, является ли ваше решение стать супругами и создать семью искренним, взаимным и свободным. — Проговорила девушка, с искренней добротой и счастьем смотря на новобрачных. Она, должно быть, единственная из всех присутствующих наивно полагала, что без любви люди никогда не будут заключать брак. — Прошу ответить Вас, Ваше Сиятельство. — Обратилась она к графу.

— Да. — Коротко ответил Дилюк, молясь, чтобы церемония по-быстрее закончилась и он мог лично сказать старшему Лоуренсу пару ласковых. Натура молодого Рагнвиндра была на редкость горячей, он моментально вспыхивал, а вот, чтобы успокоиться, ему требовалось немало усилий.

— Прошу ответить Вас, Ваше Высочество. — Барбара посмотрела на принца, который всю церемонию стоял, не проронив ни слова и никак не выдавал свои эмоции лицом. Поистине королевская выдержка.

— Да, моё решение искреннее и свободное. — Проворковал Кэйа, а его голос, нарочно сладкий и нежный, заставил гостей изумлённо ахнуть. В свадебном одеянии принц был неотразим, а его речь ещё раз подчеркивала эту неотразимость. Надо ли говорить, что взгляды всех гостей были направлены именно на него? Необычная внешность, необычные наряды, необычная страна. Весь люд Мондштадта сегодня жаждал увидеть человека, равного Богам, как по силе, так и по красоте.

— С вашего взаимного согласия, выраженного в присутствии свидетелей, ваш брак считается заключённым. — Барбара улыбнулась, рукой указывая на Дайнслейфа, уже подходящего к молодожёнам с подушечкой, на которой лежали кольца. — Прошу вас в знак любви и преданности друг другу обменяться обручальными кольцами.

Кэйа и Дилюк синхронно повернулись к Дайнслейфу, который припал на одно колено, преподнося им кольца. В абсолютной тишине Дилюк первый надел на палец Кэйи золотое кольцо с красивым красным рубином, а следом и принц осторожно подал ему такое же золотое кольцо, но уже с синим сапфиром. Обменявшись кольцами, Кэйа махнул рукой, позволив Дайнслейфу подняться и удалиться на своё место.

— Объявляю вас мужьями, ваш брак законный. Можете поцеловать друг друга. — Барбара улыбалась, смотря то на принца, то на графа, а гости в зале стали удивлённо шептаться.

Многие думали, что такое пышное венчание лишь фикция, созданная ради прикрытия очевидного для всех брака по расчету. И обычно, во время подобных венчаний, супруги редко целовали друг друга или ещё как-либо проявляли чувства. А тут: объявление поцелуя. Неслыханно!

Дилюк чуть улыбнулся, видя боковым зрением удивление на лицах Лоуренсов. Он повернулся к принцу, осторожно взяв его смуглые ладони в свои, стараясь глазами уловить возможные знаки протеста со стороны Его Высочества. Но принц, в отличии от него, ни секунды не колебался, решительно приблизившись к альфе и накрыв его губы поцелуем. Лишние промедления и сантименты казались принцу неуместными.

К счастью, они были одного роста, так что никаких трудностей не возникло, да и сам поцелуй был давно оговорен, ещё во время подписания брачного договора на винокурне «Рассвет». Вся их свадьба должна была стать демонстрацией объединения, должна была показать их общую силу и взаимное сотрудничество. А потому и поцелуй был так важен. Гости зашептались громче, кто-то крикнул бравое «ура» и все зааплодировали. Кто-то встал, зал загудел, и, под общие крики и гомон голосов, Дилюк под руку повёл принца прочь из зала.

Их одежды развевались за ними, гости бросали в воздух цветы и деньги, а солнечный свет из открытых ворот церкви будто выкладывал перед новобрачными дорогу из золота и света, заставляя монеты под их ногами сверкать. Свадьба была красива, красива до тошноты завистников и судорог врагов. Такой её и планировали граф с принцем, ведь их бракосочетание должно было ясно показать, что они оба становятся только сильнее.

Народ на площади встретил пару громкими криками, цветами и лентами. Кто-то выпускал белых голубей — символ чистоты и невинности, кто-то бросал в воздух шапки и славил Барбатоса, а кто-то уже во всю пил за счастье новобрачных. Для всего города устроены массовые гуляния, так почему бы не порадоваться за господ, которые заплатили за праздник простого люда?

Внизу лестницы новобрачных уже ждала карета. Дилюк, как настоящий джентльмен, подал руку принцу и усадил внутрь, только после этого залезая самостоятельно. Дверь за ними закрылась, вмиг приглушая звуки шумной толпы, музыки и всеобщего веселья. Пару криков кучера и карета тронулась, отвозя молодожёнов прочь от церкви, прямо в особняк Рагнвиндров, где будет проходить более светская часть гуляний. Впереди ещё пышный бал, а Дилюк уже вымотался от излишнего общения.

Граф выдохнул, откинув голову назад, смотря на богато украшенный потолок кареты. В голове мельтешили мысли, которые только отвлекали, не давая насладиться редкими минутами тишины и покоя. Но не только мысли мешали Рагнвиндру, хитрый блеск голубого глаза напротив тоже крайне отвлекал. Дилюк нахмурился, попытавшись игнорировать его, но вскоре уставился в ответ на принца. Красноволосую голову вдруг посетило осознание, что он впервые находится наедине с ним, от чего сердце моментально сделало сальто, а щёки покрыл румянец. Дилюк не питал к своему мужу каких-либо романтических чувств, он в принципе не был поклонником любви с первого взгляда. Но смущаться от осознания того, что они наедине, ему это не мешало. 

Но почему же граф с принцем впервые за целый день оказались только вдвоем?

«Рыцарь» — Проскользнула догадка в голове у Дилюка.

Рыцарь... Он же Главный Советник, он же глава личной охраны принца, он же Дайнслейф или Хранитель Ветви. Кэйа представил своего спутника множеством титулов, но при постоянном смене имён не менялось только одно: рыцарь следовал за принцем будто темная тень, не отставая ни на шаг. Даже подписание брачного договора проходило в его присутствии, когда принц менял наряды, Дайнслейф, словно верный сторожевой пёс, стоял у дверей его покоев. Такой преданности можно было только позавидовать, но Дилюка она слегка напрягала. У молодого графа в целом плохо удавались межличностные отношения, он не лучшим образом понимал людей. А какая связь может быть между рыцарем и его господином, Дилюк не понимал совсем. И есть ли эта связь вообще?

— Что-то не так, Ваше Высочество? — Дилюк первый нарушил их молчание.

— Всё-таки нужно было одеть Вас в чёрный. — Проговорил Кэйа, сладко улыбаясь. — Он бы отлично сочетался с Вашим похоронным выражением лица.

Дилюк чуть было не поперхнулся слюной, озадаченно взглянув на своего мужа, не понимая, возмущаться ему или стыдиться. Ему часто говорили, что его лицо не отличается радушием, но слышать это от принца было на удивление обидно. Особенно учитывая то, что до этого граф с принцем почти не говорили.

— На врагов нельзя смотреть так, будто они имеют какое-либо влияние на Вас. Лучше смотреть на них, как на рабов, тогда они быстрее поймут своё место. — Кэйа замолчал, но чуть погодя продолжил, вероятно, чтобы его слова возымели ещё бо́льший эффект. — Вам нужно научиться держать лицо. Как Принцу Каэнри'ах Вам будет это необходимо.

— Что вы имеете в виду? — Удивился сказанному Дилюк, пытаясь понять, как связан монолог о врагах с его лицом и цветом наряда, но после следующих слов принца, всё быстро встало на свои места.

— Лоуренсы, верно? Их ехидные усмешки зацепили Вас за живое. Похоже, они Ваши злейшие враги, и Вы, скорее всего, попросите моего покровительства в борьбе с ними? — Принц улыбнулся и попытался сдержать смех, видя смущение графа. — У меня пускай и один глаз, но я не слепой.

В карете повисло молчание. Дилюк был сконфужен тем, как быстро его «раскрыли», поэтому подобрать слова для оправдания было несколько сложно.

— ...Мне жаль, что Вы узнали об этом таким образом. — Тихо начал граф, честно смотря принцу прямо в глаза. — Я хотел лично обсудить с Вами этот вопрос, в надежде, что мы сможем помочь друг другу. Лоуренсы отравляют жизнь простого народа, я слышал, что Вы, как и я, такое терпеть не можете. Я Вас безмерно уважаю, и дело тут не только в статусе или возрасте... — Граф резко замолчал, отводя глаза. — Если бы на меня в семнадцать лет свалилось не просто отцовское имение, а судьба целого королевства... Я бы не выдержал.

Кэйа пронзительно уставился на него, будто статуя, почти не моргая. В голове принца туда-сюда ходили парады, своим шумом мешая ему хоть сколько-то думать. Эти «парады» появлялись в голове Кэйи только во времена глубоких потрясений, а молодой граф определенно только что его поразил.

— Простите, если сказал лишнего или задел больную тему. Я даже представить не могу: какого Вам было, но... Я надеюсь, Вы найдете поддержку во мне. Я постараюсь помочь, чем только смогу. — Дилюк закусил губу, очень нервничая, видя абсолютно неменяющееся лицо принца.

— Это очень мило с вашей стороны, Мастер Дилюк. — Рассмеялся Кэйа, отчего граф с расслаблением выдохнул. — Помощь, которую вы окажете моей стране, будет лучшей поддержкой для меня.

Новобрачные спокойно друг другу улыбнулись, а Дилюк в кои-то веки почувствовал, что между ними пропала неловкость. Всё-таки всякие человеческие отношения строятся маленькими шажками.

***

В поместье Рагнвиндр было сразу несколько больших залов, и сегодня все они были богато украшены. По углам стояли столы с угощениями, а тяжёлые шторы наконец убрали с окон, впустив в комнаты естественный свет. Крепус не любил высшее общество и привил эту нелюбовь Дилюку, отец с сыном редко посещали балы, не говоря о том, чтобы их устраивать. Последний такой бал Крепус организовывал только в честь своей свадьбы, и то, только потому, что матушка Дилюка очень настаивала. Из-за того, что бал в доме проходил очень много лет назад, слуги, да и само здание, нуждались в тщательной подготовке к предстоящему торжеству. На этот бал съедутся гости с многих частей света, а значит и подготовка должна быть произведена поистине королевского масштаба. 

Дилюк осмотрел всё поместье ещё утром, перед тем как ехать на Винокурню, однако, когда карета подъехала к главным воротам, Рагнвиндр снова увидел Аделинду, которая смотрела на него взглядом, молящим о помощи. Женщина, пускай и являлась главной, но крайне редко принимала важные решения в отсутствии Дилюка.

Оказав юному Рагнвиндру необходимую поддержку и помощь во время встречи принца на Винокурне, его двор снова отправился в особняк, взяв с собой и привезённых Его Высочеством слуг. Дилюк с лёгкой улыбкой смотрел, как их с принцем люди, объединившись, уже вовсю завершают последние приготовления. Особняк выглядел просто волшебно, украшения были подобраны с невероятным вкусом, от явств ломились столы, а бочки с вином были давно доставлены с Винокурни и ждали своего знаменательного часа.

Подав ладонь принцу, Дилюк под руку с ним проследовал от кареты через небольшой сад прямо ко входу в главный зал поместья. Уже через пару часов все гости должны будут пройти по этому же маршруту, оживив пока пустующий особняк шумом сотни голосов.

— Вы так прелестно всё организовали, никогда не видел столько цветов в одном месте. — Принц во все глаза рассматривал поместье, которое должно было стать его новым домом. После разговора в карете, Его Высочество казался чуть более расслабленным и спокойным, хотя, возможно, Дилюку так просто казалось.

— Благодарю, я старался учесть ваши вкусы. — Дилюк слегка улыбнулся, но наличие кучи дел не позволило им обмениваться любезностями слишком долго.

Под взглядами Аделинды Дилюк откланялся и с извинениями удалился, предоставив принцу горничную, которая проводит его в покои и поможет одеться. Помощь принцу и правда была необходима, потому как Дайнслейфу после заключения брака вход в его личную комнату был навсегда заказан, а как надевать свой шикарный бальный наряд самостоятельно, Кэйа не представлял.

Особняк семьи Рагнвиндр имел два этажа, на первом находились просторные залы, библиотека, столовые комнаты, кухня и небольшие складные помещения. Также в пристройке, прилегающий к особняку, были комнаты для домашних слуг. На втором этаже находились спальни, ещё пару залов, кабинеты и просторные галереи с высокими окнами. Почти из каждой комнаты был собственный выход на просторные балконы, с которых открывался вид на сад. На территории особняка также располагались конюшни, пару винных погребов и другие хозяйственные постройки. За территорией особняка стояли деревни, которые окружали бесконечные поля, и всё это буйство жизни принадлежало одному Дилюку.

Как хозяин огромного количества полей, Дилюк Рагнвиндр мог считаться поистине королём сельского хозяйства среди всех графов Мондштата. Ему принадлежали многие плодородные угодья за чертой города, а также большое количество людей, эти поля обрабатывающие. Оборот сельского производства с каждым годом рос, от чего Дилюк с каждым годом становится всё богаче.

Однако деньги волновали Дилюка не так сильно, как защита и счастье народа. Налоги со своих деревень он собирал только в виде продуктов, а продавал уже самостоятельно, фактически кормя весь город. Любой крестьянин мог явиться в особняк и заявить о своих бедах, и Дилюк всегда был рад помочь.

Перед заключением брака Дилюк объехал каждую свою деревню и лично поговорил с людьми. По договору с принцем Каэнри'ах, граф должен был поставлять продукты в столицу, а значит лишняя нагрузка ложилась на плечи именно крестьян. Нужно было распахать больше полей, и отдать в качестве налогов больше еды, к тому же и сам Дилюк был вынужден выдать часть зерна из своих погребов и изрядно опустошить собственный кошелёк, ведь принц по договору просил ещё и приличную сумму денег. К тому же никто не отменял организацию свадьбы, оплату которой Дилюк полностью взял на себя.

Коридоры особняка встретили принца приятным запахом дерева и цветов, в них царила, пускай и суетливая, но добродушная атмосфера праздника. Такие светлые и тесные помещения были для принца в новинку. Он привык к электрическому свету подземных комнат и размеру, заложенному под гигантских роботов. Но поначалу чуждая обстановка вскоре стала казаться Кэйе весьма уютной.

«Должно быть, потому что тут так много людей» — Подумал он, невольно улыбаясь, видя с каким искренним жаром горничная проводит ему небольшую экскурсию по особняку, в конце приводя его к покоям графа.

***

Полы сверкали, натёртые до блеска хрустальные люстры освещали всё пространство, бликуя от собственного сияния. На улице уже давно сгущались сумерки, пока особняк искрился, заполненный гостями. Многие уже танцевали, другие пили вино, общались и смеялись. Всё высшее общество было здесь, начиная от графов и князей, заканчивая принцами и королями.

Казалось, музыка играла с каждым кругом всё громче, мужчины в разнообразных костюмах и дамы в пестрых платьях сменяли друг друга, кружились и улыбались. Первый танец отгремел с головокружительным успехом, Дилюк не помнил, когда в последний раз видел такие красивые платья на омегах. Становилось очевидным, что принц умеет, а главное любит поражать. Многие дамы назвали его наряд вульгарным, из-за глубокого выреза на груди, но Дилюку с каждой секундой становилось всё более очевидным то, что они просто завидовали его смелости.

Его Высочество был одет в темные прямые брюки с высокой талией, подчёркивающие его длинные ноги, его темно-синяя мудрёная рубашка с глубоким вырезом отлично сочиталась с накидкой такого же цвета. Вокруг шеи красивыми локонами спадала вниз белая шубка накидки. Дилюк тоже был одет в более темный наряд, но его обычная белая рубашка и черный камзол ни шёл ни в какое сравнение с обворожительным видом его мужа.

Внешний вид принца наделал много шума среди толпы, так что Дилюк был даже рад, что с обсуждения их пары народ всецело перекинул своё внимания на Кэйю. Дилюк не любил высший свет, не любил пустые разговоры и натянутые улыбки, а принц, казалось, наоборот, наслаждался этим. Дилюк часто замечал его окружённым людьми и явно получающим удовольствие от разговоров. И видя, как быстро Кэйа влился в общество, Рагнвиндр внезапно почувствовал себя лишним на этом празднике жизни.

Его натура не располагала к общению, а потому, Дилюк очень быстро оказался в самом дальнем зале, взяв себе пару закусок на тарелку. Он предпочитал общество еды обществу людей, потому что с едой, по крайней мере, не нужно было разговаривать.

— Не хотите вина? Официант сказал мне, что это называется «Полуденная смерть», оно мне так понравилось! — Принц, будто привлеченный горькими размышлениями Дилюка, возник рядом с ним, держа в руках два бокала вина и лучезарно улыбаясь.

— Я не поклонник вина, мне больше нравится виноградный сок. Но сегодня, я думаю, грех не выпить. — Дилюк постарался выдавить из себя некое подобие улыбки и принял бокал.

— Как это так? Винодел-магнат, а не пьёте вина?

— Не люблю сам вкус алкоголя, не подумайте, что я сомневаюсь в собственной продукции. Алкоголь не приносит мне радости, я только начинаю хотеть спать. — Дилюк пожал плечами, делая глоток.

— Моя матушка тоже очень алкоголь не любила, выдворила все пивные заведения из столицы. Но она обусловливала это тем, что алкоголь мутит разум. — Кэйа усмехнулся, смотря в бокал, затем чуть отпивая. — А мне вино нравится. Особенно эта «Полуденная смерть», я будто чувствую, насколько долго виноград питался солнцем.

— Вам комфортно здесь? В особняке сняли шторы на время бала, пускай уже и вечер, но днём было довольно солнечно, а в Каэнри'ах, насколько я знаю, естественного света нет. — Слова принца о солнце будто открыли Дилюку глаза, ведь он ничтожно мало знал о родине своего мужа, но то, что знал, всегда вселяло в него крайнюю степень любопытства.

— В Каэнри'ах мало что есть, и солнце в это число, увы, не входит. Мои глаза и правда не привыкли к такому яркому свету, но в особняке мне очень нравится. Особенно, видя как тщательно вы готовились к моему приезду. В наших покоях уже висит мой портрет, который Вам присылали для ознакомления с моим внешним видом. Неужели я так хорош, что заслужил место рядом с портретом вашего отца? — Кэйа улыбнулся, у него язык чесался с самого начала бала спросить об этом. И сейчас, видя как вспыхивают алым щеки напротив, Кэйа понял, что с вопросом он не ошибся.

— Я... Я просто решил, что это будет самый простой способ показать моё к Вам глубокое уважение... — Дилюк замялся, безудержно краснея под пристальным взглядом голубого глаза.

Покои Дилюка, а теперь и покои принца, были для Рагнвиндра сакральным местом. До него в этой комнате жил его отец, от него же Дилюку досталась и обстановка, и мебель, и портрет. Юный господин особняка мало что поменял в этой комнате, разве что обшивку на диванах и книги на полках. Портрет Принца, который он повесил рядом с портретом отца, стал не только символом его уважения, но и символом его изменения. Дилюк вышел замуж за одного из самых влиятельных омег современности, его жизнь уж точно никогда не будет прежней, а смена обстановки в неизменной спальне являлась лучшим показателем этого.

— Ваше Высочество! А я как раз Вас везде ищу! — Громкий голос никогда не нравился Дилюку, а тут ещё и этот громкий голос. Глава дома Лоуренсов явился к паре в роскошном одеянии и с самой нахальной улыбкой из всех, что Дилюк когда-либо видел.

В отличии от Рагнвиндра, Лоуренс не был единственным представителем своего рода, но всё ещё был старшим. В их семье царили строгие патриархальные традиции, поэтому самый старший альфа в семье являлся главой клана и самым уважаемым в высшем обществе человеком.

Нынешнему главе Лоуренсов было уже за пятьдесят, он давно овдовел и поседел. От природы высокий и статный мужчина с возрастом стал меньше и толще, хотя внешний лоск и привлекательность никуда не ушли. Аристократ следил за собой, он был хорошо одет и гладко выбрит, поэтому большинство назвали бы его красавцем. Однако его характер и натуру с головой выдавали глаза. Маленькие и злые, они выглядывали из под тяжело нависших бровей и с невероятной жестокостью смотрели на окружающих.

— Позвольте представиться! — Задорно продолжил тот, будто бы и не замечая убийственного взгляда, которым наградил его Дилюк. — Моё имя Шуберт Лоуренс, я глава семьи Лоуренсов, одного из самых родовитых и богатых кланов Мондштата, но Вы, должно быть, и так уже знаете это. — Мужчина улыбался и открыто заискивал у принца, одним взглядом заставляя Дилюка чувствовать себя пустым местом.

— О, я наслышан о величии Вашего клана, господин Лоуренс. — Кэйа спокойно улыбнулся, подавая Шуберту ладонь для поцелуя. Тот тут же припал к перчатке принца губами, после поцелуя, однако, руку не отпустив.

— Ох, тогда не сочтите за грубость пригласить Вас на танец, Ваше Высочество. — Лоуренс поклонился ему, заглядывая в глаза. — Чтобы Вы смогли лично убедиться в непревзойденности моей семьи.

— Я с радостью станцую с Вами, только, если мой муж даст на то своё разрешение. — Кэйа кивнул, смотря на Дилюка в ожидании ответа. Лоуренс тихо хмыкнул, также посмотрев на Рагнвиндра.

То, что Кэйа спрашивает разрешение на танец с другим альфой, являлось для Лоуренса доказательством крепости их союза, а также главенства в их семье Дилюка, которого Шуберт считал мальчишкой, уж точно не способным удержать омегу.

— Да, конечно, почему нет? — Дилюк пожал плечами, смотря в глаза принцу. Он невероятно волновался из-за возможного налаживания связей между Лоуренсом и Кэйей, но разговор в карете, а также честный взгляд голубого глаза напротив внушили Дилюку чувство спокойствия и доверия. Сердце подсказывало ему, что ничего страшного не случится и что принц целиком и полностью занимает его сторону.

— Замечательно! — Лоуренс широко улыбнулся, поворачиваясь к Кэйе боком и предлагая взять себя под локоть. — Пройдёмте?

— С удовольствием. — Кэйа лучезарно улыбнулся, мертвой хваткой вцепляясь в руку альфы. — Ведите .

Принц, имея абсолютно ангельский вид, с огромной силой сжимал руку Лоуренса так, что тому потребовалось стиснуть зубы, дабы не вскрикнуть от удивления. От омеги такой силы и резкости он не ожидал, однако отпираться было уже поздно и до ужаса неприлично. Поэтому, с вымученной улыбкой, Лоуренс был вынужден повести принца под руку в центр зала — танцевать. Многие гости удивлённо оборачивались на них, удивляясь мертвецки бледному лицу Лоуренса.

— Музыку! — Скомандовал Кэйа, смотря на музыкантов. Те тут же заиграли бодрый вальс, а принц крепко вцепился в плечо Лоуренса. — Ну? И что же мы стоим? Нехорошо заставлять Его Высочество ждать, Шуберт. — Ехидным шёпотом произнес он, открыто насмехаясь над пожилым мужчиной, однако делая это так, чтобы никто другой кроме него ничего не услышал.

От такой наглости Лоуренс ненадолго впал в ступор. Он никак не ожидал, что поначалу вежливый принц окажется таким своевольным и дерзким, а ведь ничего не предвещало беды! Немного придя в себя, Лоуренс двинулся в танце, утягивая за собой Кэйю, как того требовали все каноны Мондштатского вальса. Однако Его Высочество внезапно оступился и с лицом ровным, будто кирпич, с ощутимой силой наступил каблуком на носок альфы.

— Оу, прошу прощения. — Кэйа улыбнулся так, будто ему нисколько не жаль, пока Лоуренс от боли стискивал зубы ещё сильнее.

— Неужели вы не умеете танцевать вальс, Ваше Высочество? — Тихим ядовитым шёпотом выдал Шуберт Лоуренс, пытаясь взять всё под свой контроль и заставить Кэйю двигаться, как тому надо. Его движения вмиг стали резкими и злыми, мужчина чувствовал удивлённые взгляды публики и ему становилось неудобно. Его выставляли так, будто бы он не умеет танцевать, но гораздо сильнейшим оскорблением для него был своевольный омега, решивший вдруг унизить его. Шуберта Лоуренса. Альфу.

Шуберта боялись и уважали, а омеги всегда были кротки и послушны рядом с ним. В его картине мира, как бы родовита и знатна не была омега, она обязана была уважать его, никто не отменял этикет, в конце концов! Но принцу, казалось, на этикет было абсолютно плевать, как и плевать на картину мира Лоуренса, и он продолжал с улыбкой на лице наступать ему на ноги, при этом умудряясь всё ещё довольно ловко танцевать и держать лицо.

— Просто я привык, что омеги являются ведомыми в танце. Меня так воспитывали. Поэтому мастерство моего танца зависит от Вас, господин Лоуренс. Вы же главный в нашей паре. — Кэйа улыбался, с каждым словом заставляя мужчину кипеть от злости, под аккомпанемент тихих смешков зала.

Лоуренс всегда считал, что альфы являются главными в этом мире и такое открытое насмехательство над его статусом со стороны омеги ударяло ниже пояса.

Их танец не длился долго, музыка сменилась и Кэйа ловко выпутался из рук мужчины, сделав реверанс и тут же оказавшись в руках Дилюка. Кэйа с улыбкой принял его предложение на танец и с началом следующей композиции они закружились по залу в гармоничном и неспешном вальсе. Дилюк осторожно и с большим уважением придерживал талию Кэйи, кружа его прочь от Лоуренса, который явно остался неудовлетворен своим танцем с принцем. Но о его удовольствии тут никто не волновался, а Кэйа и Дилюк, кружась в мягком вальсе, удалились из зала, оставляя Главного Лоуренса кусать локти в гордом одиночестве.

Его план по переманиванию принца на свою сторону обернулся полным провалом, а Дилюк, которого тот считал ничтожеством, вдруг сумел утереть ему нос и заручиться поддержкой принца. Открытое поражение «юнцу, который ещё от юбки не оторвался» сильно ударило по самолюбию Лоуренса, поэтому он со своей свитой покинул бал намного раньше обычного, слегка прихрамывая и ворча.

***

Спальня графа и принца находилось на втором этаже, в отдалении от других комнат. К ней присоединялись личная ванная комната и две гардеробные. Сама комната была просторная, с четырьмя большими окнами почти в пол и выходом на личный балкон. В комнате, кроме большой кровати королевского размера, находилась также небольшая гостиная зона, с диванчиками и уютными креслами, возле которых располагался большой камин. Над ним висели два портрета: один Крепуса и другой Кэйи, оба были в золотых рамках. В комнате висело много картин и зеркал, стены наполовину были обиты темным деревом, а другую половину украшали красивые обои с золотым орнаментом. Вся спальня имела темные и красные тона и идеально подходила под образ Дилюка.

Однако с приездом Кэйи в комнате прибавилось предметов синего цвета. Принц поставил зеркало на ножках в один из углов спальни, на его прикроватной тумбочке расположилась сложная металлическая конструкция, похожая на канделябр, но выглядящая гораздо массивнее. Также в гардеробной появились куча нарядов принца, его сундуки и обувь, а в ванной — баночки с косметикой и другие средства личной гигиены. Комната сильно изменилась, но осталась всё такой же уютной и домашней.

В этот вечер горничные зажгли камин и свечи, погрузив комнату в романтичную атмосферу уединения. Из приоткрытой балконной двери внутрь попадал свежий ночной воздух, был слышен пой сверчков и цикад.

— Сегодня Вы меня прямо спасли. — Дилюк задумчиво смотрел на Кэйю, сидящего за туалетным столиком и расчесывающего свои синие волосы.

— Да? А я вот считаю, что это Вы сегодня проявили неслыханный героизм и вырвали меня из цепких лап Лоуренса. — Кэйа прикрыл глаза, спокойно улыбаясь. — Он так разозлился, что я не хотел бы оставаться в его обществе дольше, чем того требовала ситуация.

— Да уж. Вы так его опозорили, что он даже с бала уехал раньше остальных. Должно быть, он нескоро сможет оправиться от такого удара. — Дилюк слабо улыбнулся, застёгивая свою спальную рубаху и садясь на кровать.

Сегодня вечером у него было на редкость отличное настроение, его вечно хмурое лицо озаряла небольшая, но всё же улыбка. Но несмотря на хорошее расположение духа, Дилюк всё равно чувствовал себя адски уставшим. Скорее всего дело было в вине, которого граф выпил предостаточно, однако причиной могли стать и танцы, ведь Дилюк сегодня на удивление часто танцевал с Его Высочеством. Рагнвиндр был ещё совсем молод, и угнаться за принцем, мужчиной в возрасте самого расцвета сил, ему было тяжело.

— Он не заслужил такого бурного обсуждения, мастер Дилюк. Давайте лучше ложиться спать, завтра Вы обещали показать мне Ваши владения. — Кэйа встал. Его штаны восточного кроя и свободная рубаха с глубоким вырезом очень удивили Дилюка, привыкшего к спальным рубашкам до пола. Однако граф всё понимал, и внутренне заранее себя готовил к любым различиям между традициями и культурой их государств. Всё-таки Кэйа в любой одежде умудрялся выглядеть, будто король.

— Конечно, мы можем отправиться на конную прогулку, я слышал, что Вы очень любите лошадей. — Граф не мог оторвать взгляда от принца, пытаясь ровно сидеть на кровати, хотя его невероятно сильно клонило в сон.

— Мы можем обсудить это завтра. — Кэйа сел на кровать рядом с ним, и, чуть подумав, положил руку на красную макушку Дилюка, пригладив алые пряди. — А сейчас, спокойной ночи, Ваше Сиятельство.

Принц улыбнулся, ложась под тяжёлое одеяло и отворачиваясь от графа, всем своим видом показывая, что для него день окончен, а их разговор — тем более.

Дилюк, отвернувшись в противоположную от принца сторону, ещё долго вспоминал ощущение теплой смуглой ладони на своих волосах. Он заснул быстро и спал всю ночь, будто младенец, а его душа наконец ощутила покой, который Дилюк не чувствовал со смерти отца.

Сейчас всё было на редкость хорошо. Лоуренсы скоро будут побеждены, рядом с ним хороший, верный человек, которому, кажется, можно доверять. Для Дилюка на первом месте всегда стояла защита Мондштата и спокойствие его жителей, а, с помощью принца, у него были силы позаботиться о своей любимой Родине.

***

Дайнслейф тихо шёл по коридору, от каждого его шага деревянный пол противно скрипел, из-за чего рыцарь иногда останавливался или начинал идти на носочках, чтобы быть тише. Было уже давно за ночь, многие слуги спали, а Аделинда только сейчас смогла с огромным трудом выпроводить Дайнслейфа в его комнату, чтобы тот поспал перед дорогой.

Во избежание лишних проблем, после заключения брака между принцем и графом, Дайнслейф отстранился от Его Высочества. Меньшее, что он сейчас мог для него сделать, это помочь избежать ненужного внимания к их связи. Поэтому, после возвращения пары из храма, принц передал Дайнслейфа под покровительство Аделинды, которая быстро нашла ему работу. Рыцарь был рад отвлечься, он никогда не чувствовал усталости, а благодаря механизации его тела, он являлся идеальным помощником в тяжёлой работе.

Отсутствие роботов казалось дикостью, Дайнслейф не мог поверить своему глазу, когда видел, как Мондштатские мужики обходятся собственными силами и примитивными орудиями труда. С каждой секундой его работы на подспорье у главной горничной, ему казалось, что он привел своего принца на верную гибель среди варваров и дикарей.

На балу Дайнслейф нёс службу стражника, однако свои доспехи менять на латы Мондштатских рыцарей наотрез отказался. Его черная одежда со странными рисунками и светящимися элементами привлекала много внимания. Закрытая маской правая часть его лица — тоже. Но Дайнслейфу было всё равно на косые взгляды. Один лишь взгляд его господина был важен для него.

Дайнслейф волновался, буквально места себе не находил, но все его сенсоры говорили о том, что принц в порядке, и от этого рыцарь начинал волноваться ещё сильнее. Его Высочество танцевал, много пил, болтал со своим новоиспеченным мужем и очень часто улыбался. Рядом с Дайнслейфом он так себя не вёл, и от осознания этого бедное человеческое сердце рыцаря сжималось и падало вниз, будто разбиваясь на тысячи осколков.

Дайнслейф отвлекал себя работой, после того, как бал окончился, он занялся суетой с уезжающими гостями, стал помогать Аделинде убирать залы, в общем делал всё, чтобы отвлечь душу от переживаний. Получалось не очень, но он не привык сдаваться. Только в глубокую ночь главная горничная смогла отправить его наконец-то спать.

Смысла настаивать на работе не было никакого, это только бы привлекло лишнее подозрение, ведь за день общения со слугами дома Рагнвиндр, Дайнслейф понял одно: эти люди боятся неизвестного. А машины Каэнри'ах для них одно из самых неизвестных явлений в мире, поэтому сущности Дайнслейфа они не поймут тем более. Рыцарь не хотел их пугать, к тому же такая забота от Аделинды была ему приятна. Женщина не знала о природе существа Дайнслейфа, не знала, что сон и отдых ему не нужны, что единственное, для чего он был создан — это его хозяин, а значит и днём и ночью Дайнслейф должен его оберегать. И сейчас судьба заставляет его уезжать.

Сразу же после того, как принц принял решение о свадьбе, Дайнслейф был поставлен перед фактом того, что после брака он должен будет остаться в столице Каэнри'ах, тогда как Кэйа будет жить со своим мужем. В тот вечер Дайнслейф позволил себе много лишних слов. Нелегко смирится с тем, что будешь лишён возможности видеть человека, ради которого ты живёшь, а ещё сложнее принять то, что этот человек будет принадлежать другому.

Дайнслейф лишь на секунду позволил себе забыть своё место, лишь на секунду подумал, что Кэйа может быть его. Что ж, принц очень быстро ему всё объяснил. И после этого никакие мольбы, никакие обещания и слова не могли пробиться через крепость долга, который стал для Кэйи основным приоритетом.

Даже то, что Дайнслейф будет фактически в одиночку управлять государством, не грело рыцарю сердце. Зачем ему всё это, если приказы от своего повелителя он будет получать в письмах, не удостоившись ни гневного взгляда, ни ласковой, живой милости.

Пол снова противно скрипнул, когда Дайнслейф остановился возле одной из дверей. Он достал небольшой ключик и отпер её, внутри, как и предполагалось, лежали его вещи. Комнатушка, отданная ему в распоряжение, имела одноместную кровать, сундук, окно и обычный деревянный стул. Вся мебель была простая, а комната — тесная. Его скромные узелки с вещами лежали на сундуке, а разбирать их у Дайнслейфа не было никакого желания.

Он тихо сел на край кровати, поправив свой длинный плащ, и взглянул в окно. Луна светила через стекло, причудливыми лучами расползаясь по комнате и освещая её. В темноте Дайнслейф видел также хорошо, как и при свете дня, поэтому, даже не притронувшись к свече, рыцарь молча лёг на кровать, уставившись взглядом в тёмный деревянный потолок.

Через пару минут он закрыл глаза, так как ничего интересного в потолке не обнаружилось. Принимать вид спящего человека было забавно, а ещё нелепо, от чего Дайнслейф про себя усмехнулся. Мысли упрямо возвращались к принцу, и всё, о чем Дайнслейф мог думать — это то, что завтра утром он будет вынужден уехать, оставив своего господина одного среди дикарей. Без помощи, без поддержки, без него, Дайнслейфа, его верного рыцаря, который готов ради своего принца задушить любого голыми руками, будь то человек или чудовище.

Дайнслейф мало плакал, это было связано с воспитанием, ведь он всё-таки альфа. Он позволял себе такой выход эмоций лишь изредка, и сейчас, в пустой комнате, он мог не сдерживать глухую боль своего сердца, которая так и выжимала слезы из глаз. Однако окончательно превратиться в размазню ему не дал довольно ощутимый пинок в бок. Распахнув глаза Дайнслейф увидел перед собой Кэйю, который стоял возле его кровати, критичным взглядом рассматривая лежащего рыцаря. Принц был в пижаме, а его голубой глаз неодобрительно посверкивал в белоснежном свете луны.

— Мда... — Глубокомысленно протянул Кэйа, скрещивая руки на груди. — Только не говори мне, что ты тут собирался плакать.

— Ваше Высочество! — Тихо охнул Дайнслейф, не веря своим глазам. Он вскочил и сел на кровати, с щенячьем восторгом и преданностью в глазах смотря на принца. — Опасно Вам использовать свою магию тут, что, если бы Вас увидели?!

— А ты кто такой, чтобы читать мне нотации? Лучше двигайся, а то разлёгся тут, как жирный крот в норе. — Кэйа закатил глаза, снова ощутимо пихнул Дайнслейфа вбок и, заставив того подвинуться, лёг на кровать рядом с ним.

— А если граф проснётся, а Вас не будет рядом? — Дайнслейф с теплотой глядел на принца, который улёгся на его подушке, будто она всю жизнь принадлежала именно ему.

— После вина он спит, как младенец. Ложись лучше, ночь не вечная. — Кэйа потянул Дайнслейфа за край плаща и тот послушно лёг рядом, вытянувшись стрункой.

Несколько минут они пролежали в полной тишине, почти не касаясь друг друга и молча рассматривая потолок. Дайнслейф, чуть прикрыв глаза, вдыхал невероятный запах вина, льда и водяных цветов, который исходил от Кэйи. Это был его природный запах, не скрытый эфирными маслами или духами. Дайнслейф узнал бы его из миллиона похожих, он, как настоящий гурман, умел определять любой оттенок настроения, проскальзывающий в этих приятных нотках. И сейчас Кэйа пах тревогой.

— Обними меня. — Тихо прошептал принц, повернувшись к Дайнслейфу и уткнувшись ему в грудь лицом.

— Я могу...? — Дайнслейф боялся, что ослышался, боялся, что просто не понял фразу Кэйи, но нет. Это всё было правдой. И несмотря на все те ссоры, что случилось между ними за последние пару месяцев, Кэйа и вправду был тут, с ним.

Кэйа даже использовал свою особенную королевскую магию, чтобы пробраться к нему незамеченным, и сейчас он просит его об объятиях. После недель отказов и конфликтов, такая просьба сильнее всего вызывает слёзы, а сам принц в один миг становится хрупким и маленьким. Всем нужна поддержка, даже самые сильные люди могут сломаться под тяжестью жизни. Дайнслейф видел принца в разное время: и разбитым, опущенным на самое дно, и великим и сильным лидером. Он любил его любым, не сомневаясь в его власти, но и не питая иллюзий о его идеальности. Принц был таким, каким просто был, а его верный рыцарь всегда был готов быть верным до самого конца.

— Да, только перестань делать лицо побитого щенка... Можно подумать, я тебя на улицу выкинул. — Кэйа вздохнул, а Дайнслейф тут же нежно, но при этом крепко и чувственно обнял принца, прижимая к своей груди и будто бы защищая от всего мира.

— Простите мой эгоизм, Ваше Высочество, я люблю Вас и не могу смириться с мыслью, что мне придётся расстаться с Вами. — Дайнслейф осторожно уткнулся носом в макушку принца, вдыхая невероятно приятный аромат его волос.

— Это в первую очередь будет полезно для тебя самого. Возможно, мы никогда больше не сможем обняться, и тебе стоит это понять и принять. И чем быстрее, тем лучше. — Кэйа вздохнул, радуясь, что наконец-то можно не держать лицо и расслабиться, ведь Дайнслейф всё равно ничего не видит, а кроме них двоих в комнате никого нет.

Уткнувшись в грудь своего рыцаря, принц почувствовал облегчение и, внезапно, осознание неизбежности их разлуки. Это было необходимо сделать, но последствия, с которыми им придётся столкнуться, принц понял только сейчас.

— Но Вы же тоже не просто так пришли ко мне? Даже использовали Вашу королевскую магию, да и от моего запаха потом придётся избавляться... Вы же не просто так рискнули, Ваше Высочество? — Тихо прошептал рыцарь, чувствуя, как Кэйа горько усмехнулся.

— Я тоже люблю тебя, ты это знаешь. Зачем в очередной раз слушать очевидное? Мне тоже очень страшно и больно, ты был подле меня с самого рождения, я не представляю, что мне делать без тебя. — Кэйа говорил быстро, так, будто его прорвало, а его всегда ровный голос впервые дрожал. — Твоя забота и твоё внимание... Это всё больше невозможно. В Мондштадте другие правила, для графа твоё присутствие возле меня может быть расценено как измена. Да, в общем-то, так и будет. Что и говорить, я вряд ли смогу удержаться, если ты будешь постоянно рядом... Потому что ты мой. А я привык к тому, что то, что принадлежит мне, принадлежит мне до конца.

— И я буду Вашим до конца! Даже если я нахожусь в столице, знайте, что мои сердце, тело и жизнь навеки Ваши. Я исполню любую Вашу волю, если у меня будет хоть крохотная надежда когда-нибудь снова поймать Ваш взгляд. — Дайнслейф оставил лёгкий поцелуй на макушке принца и продолжил, обнимая того ещё крепче. — Я уверен, что Вы справитесь со всем и в одиночку. Вы очень сильный, мой господин, однако я всегда готов помочь Вам, если потребуется.

— Пиши мне, слышишь? Обо всём пиши, каждую неделю. — Кэйа вздохнул, наконец поднимая голову, чтобы взглянуть на рыцаря. — Как только станешь моим наместником, очень многие захотят тебя соблазнить. Тут же отстраняй таких людей от себя, не заставляй меня злиться и принимать меры.

— Неужели Вы не доверяете мне? Я посвятил свою жизнь Вам, моё тело и душа тоже Ваши, мой господин, я... — Дайнслейф удивлённо захлопал глазами, когда его прервали самым наглым и вульгарным образом из всех возможных. Кэйа целовался властно, пылко и очень жадно, когда как рыцарь занимал пассивное положение в поцелуе. Он позволял своему хозяину заявлять права, потому что не позволить этого он попросту не мог.

— Я никогда не сомневался в твоей преданности, Дайнслейф, и знаю, что ты никогда не дашь мне на это повода. Но ты сам знаешь, что я ужасно ревнив. — Кэйа улыбнулся, с нежностью заправляя пушистые блондинистые локоны за ухо рыцаря, который тяжело дышал, пытаясь прийти в себя от внезапного поцелуя. Его губы были слегка влажными, а сам Хранитель Ветви выглядел обескураженным, но быстро постарался прийти в себя, мягко улыбнувшись принцу в ответ.

— Знаю. Вы очень похожи этим на свою матушку. — Рыцарь приластился к руке принца, которую тот положил на его щеку, поглаживая.

В комнате наступила тишина, влюбленные долгое время молчали, разглядывая друг друга и пытаясь в последний раз насладиться таким тихим и интимным моментом, возникшим между ними. Дайнслейф пытался запечатлеть в своей памяти каждую черту лица Кэйи, запомнить: как лежат его волосы и как красиво лунный свет выделяет очертания его стройной фигуры. Принц, в свою очередь, жадно вдыхал запах теплой земли и металла, который у Дайнслейфа всегда был очень тихий и осторожный, хотя для альф, напротив, было характерно иметь яркий феромон.

— Мне надо идти, уже скоро рассвет. — Шёпотом произнес Кэйа, с грустью улыбнувшись.

— Могу я надеяться на разрешение поцеловать Вашу руку, когда утром Вы будете провожать меня? — Тихо поинтересовался рыцарь, на что Кэйа молча кивнул, опуская взгляд. — Не забудьте принять ванну и нанести духи, не хочется, чтобы из-за этой ночи у Вас были проблемы. — Также тихо напомнил Дайнслейф, зная, как цепко запах феромонов въедается в одежду и кожу. Ему и самому не мешало сменить доспехи, чтобы утром другие слуги ничего не учуяли.

— Конечно. — Принц кивнул и сел на кровати, а Дайнслейф тут же сел рядом.

Его Высочество поднялся с кровати, отряхивая штаны от перьев перины, и, будто прощаясь, посмотрел на Дайнслейфа, чуть улыбнувшись. Это был последний взгляд, в котором он мог не скрывать смесь любви и скорби, бушующие внутри него.

— Прощай, Дайнслейф. — Кэйа улыбнулся, озарив своей улыбкой для рыцаря целый мир.

Дайнслейф в ответ молча кивнул, смотря, как пространство вокруг Кэйи искажается и тот исчезает, оставив после себя лишь аромат льда и цветов. Рыцарь всю оставшуюся ночь просидел также, смотря на место, где, возможно, в последний раз Его Высочество подарил ему свою искреннюю улыбку.