Недопонимания между Вэй Усянем и Лань Ванцзи наконец разрешились, и все стало, как раньше. Первый не отлипал от последнего, и они вместе ходили на приемы пищи и прогуливались в саду неподалеку, разговаривая на какие-то отстраненные темы. Точнее, почти все время болтал Вэй Усянь, Лань Ванцзи же молча шел рядом, с неподдельным интересом выслушивая его и лишь изредка вставляя короткое предложение или замечание.

В полдень, после обеда, Сяолун невинно предложил Старейшине Илина сходить куда-нибудь, на что получил довольно резкий отказ. Однако, на удивление, он не закатил истерику и не допытывался, почему его приглашение не приняли, а просто пожал плечами и ушел, больше не беспокоя.

Ничто не предвещало беды, пока вечером, когда Вэй Усянь уже готовился ко сну, к нему не постучался неизвестный субъект. Думая, что это Лань Ванцзи, он крикнул: «Войдите», и к нему в комнату неуверенно вошел, оглядываясь по сторонам, не кто иной, как второй сын главы Чунь Сяолинь, чем изрядно удивил владельца комнаты.

Нерешительно застыв на пороге, Сяолинь тихим голосом спросил, нервно оправляя рукава ханьфу:

— Можно… поговорить с вами, господин Вэй?

«Раз пришел, то говори уже, каким ветром тебя сюда принесло», — со скрытой досадой подумал Вэй Усянь, жестом приглашая его войти. Он был не очень рад нагрянувшему гостю, но так же было интересно, что хочет сказать ему второй наследник главы Ордена Чунь, которого он видел только на церемонии совершеннолетия. Все время, что Вэй Усянь провел здесь, Сяолинь ни разу не попадался на глаза, будто избегая всех.

Усевшись за стол с таким видом, будто где-то в комнате находится бомба, которая вот-вот взорвется, юноша несколько раз кашлянул, всем видом выражая чудовищную неловкость. Вэй Усянь терпеливо ждал, наблюдая за ним через стол.

Наконец, изволив обкашлять все помещение, Сяолинь собрался с духом и выпалил:

— Г-господин Вэй, могу ли я узнать, что… какие отношения вас связывают с достопочтенным Ханьгуан Цзюнем?

Как гром среди ясного неба!

Сказать, что Вэй Усянь удивился — ничего не сказать. Он опешил настолько, что застыл с довольно дурацким выражением лица. Благо он так и не притронулся к чаю, впрочем, как и Сяолинь, иначе бы многострадальная жидкость целиком и полностью оказалась на полу.

Прикрыв рот рукавом, Вэй Усянь надолго задумался, прежде чем медленно произнести:

— Не совсем понимаю, о чем вы говорите, второй молодой господин Чунь — надеюсь, вас устраивает такое обращение. Прошу пояснить свои мысли, если не трудно.

— Можете не скрывать это передо мной, — Сяолинь вдруг расхрабрился и даже стал как-то выше, будто показав себя в полную силу. — Вы с Ханьгуан Цзюнем явно не просто соперники или же союзники. Ненароком подслушав ваш разговор несколько дней назад («Да уж, ненароком, так я и поверил», — подумал Вэй Усянь), я заметил ваше обращение к нему. Вы назвали его «Лань Чжань».

Вэй Усянь предусмотрительно молчал, ожидая, когда прямолинейный наследник закончит отповедь.

— А он же, — продолжил Сяолинь свою обвинительную речь, — в ответ назвал вас Вэй Ином. Я вполне обоснованно полагаю, что это ваши «молочные»<footnote>имена, данные при рождении</footnote> имена. Так кто вы друг другу? Просто хорошо знающие другого знакомые? Лучшие друзья? Или же…

Вэй Усянь не вытерпел:

— И что же? Вы же наверняка знаете, что мы с… Ханьгуан Цзюнем сблизились, когда я проходил длительное обучение в Гусу! Мы знаем друг друга достаточно долго, чтобы называть по «молочным именам». Что тут криминального?

Ему возразили:

— Я бы согласился с вами, если не услышал ваш разговор вживую. Как вы зовете другу друга — не КАК именно, а с какой интонацией! — как переглядываетесь… Тут только последний болван не поймет, что между вами происходит. Поэтому, — Сяолинь явно всерьез решил добиться правды, любой ценой, — прошу, скажите мне, в каких вы с Ханьгуан Цзюнем отношениях. Это очень важно!

Вэй Усянь холодно ответил:

— Важно? И кому же это так необходимо лезть в чужую жизнь, чтобы знать подробности, без которых можно прожить хоть до смерти?

Сяолинь твердо сказал, глядя ему в глаза:

— Мне!

…

Сегодня и вправду вечер неожиданностей.

Вэй Усянь уже хотел огрызнуться и четкими словами посоветовать не соваться не в свое дело, как раскрасневшийся во время спора юноша резко сник, словно из него выпустили весь воздух. Казалось, его совсем не заботило, что на его драгоценную персону самым явным образом повысили голос. Его волновало что-то серьезное, съедало изнутри как червь, не давало спокойно спать по ночам.

Внезапно Вэй Усянь почувствовал, что любопытство Сяолиня имеет свои причины. Немного смягчившись, он уже хотел заговорить, как младший наследник сам прервал наступившую тишину, почти умоляя охрипшим голосом:

— Господин Вэй, я прошу вас, скажите мне всю правду. Я клянусь, что никому не скажу ни слова об этом, поверьте. Вы ведь любите Ханьгуан Цзюня, верно? И это взаимно.

Некоторое время спустя Вэй Усянь нехотя признался:

— …да.

Юноша облегченно (облегченно?) выдохнул и опять обмяк. На его лице медленно расплывалась счастливая улыбка.

Вэй Усянь, наблюдавший за его реакцией, был несколько озадачен. Он был готов к шоку другой стороны, неверию, даже отвращению, и никак не думал лицезреть радость.

Он спросил, вставая из-за стола:

— Это все, что вы хотели от меня услышать? Мы можем считать разговор оконченным?

— Нет-нет, постойте! — Сяолинь встрепенулся и тоже подскочил, как испуганный кролик, схватив мужчину за рукав. Его глаза блестели, как две ярчайшие звезды, и свет исходил изнутри. Он был взволнован, приятно взволнован.

— Господин Вэй, мне нужно сказать вам еще кое-что.

— Говорите уж, — смилостивился Вэй Усянь, кидая красноречивые взгляды на дверь.

Юноша замялся, но увидев, что тому не терпится выкинуть его из комнаты, быстро затараторил:

— Господин Вэй, вы заметили, что мой брат сильно интересуется вами?

«Неужели мне не казалось?» — подумал Вэй Усянь, соглашаясь.

Тот продолжил:

— Так вот, по сути, я интересовался вашей личной жизнью только из-за этого.

…Что за дурацкая причина?!

Вэй Усянь терял остатки терпения, и заметив это, Сяо Линь снова зачастил:

— Мне. несколько трудно это говорить, но. я беспокоился, потому что брат заинтересовался вами. Дело в том, что я… — юноша запнулся, его лицо было похоже на помидор — я... люблю Сяолуна и... беспокоился, что он полюбит вас и забудет про меня. Поэтому я и…

Ох.

Понятно.

Братская ревность в чистом виде, ну что за милота.

Вэй Усяню хотелось заплакать, но также он давился истерическим хохотом, попутно закатывая глаза, уподобившись, вероятно, известному скептику по имени Цзян Чэн.

Все еще пытаясь справиться с приступом, Вэй Усянь выдохнул:

— Ну что вы придумываете, в самом деле? Даже если он вдруг полюбил бы меня, он бы все равно не забыл и про вас, и про своего отца, — подумав, он добавил, — и про мать.

Лицо Сяолиня немного перекосилось, когда он услышал последние слова, и он перебил:

— Вы не так поняли, господин Вэй. Разумеется, он продолжит любить родителей, но... я не хочу, чтобы он любил постороннего человека. Надеюсь, вас не ранит, что я так вас называю.

«Почему ты не добавил «...и женился на другом человеке?» — заподозрил неладное Вэй Усянь.

Глубоко вдохнув, Сяолинь выпалил, пытаясь не взорваться от прилившей к голове крови:

— Когда я сказал, что люблю Сяолуна, я не имел в виду, что люблю его как брата. Я имел в виду, что люблю его так, как вы любите Ханьгуан Цзюня!

Ах, вот оно что.

…

Стоп.

Что?..

Чтоооооооо?!

Они так и стояли возле стола, Сяолинь вцепился в одежду мужчины, с замиранием сердца наблюдая, как меняется его лицо, то краснея, то бледнея. Когда Вэй Усянь немного выровнял дыхание, юноша добавил:

— Не беспокойтесь слишком сильно, мы с Сяолуном не кровные родственники.

Вэй Усяню легче не стало.

Старший наследник главы Чунь не родной сын?!

Да что творится в это Ордене?!