I am broken but it’s transient

Я сломлен, но это временно

      Лань Цижэнь одаривает сидящего напротив мужчину презрительным взглядом и с каким-то садистским удовольствием процеживает:

      — Господин Вэй, неужели думаете, что после брака с Ванцзи стали хоть чуточку свободнее? — Мужчина лёгким движением руки пригладил бородку и неодобрительно покачал головой. — О нет, спешу разочаровать, вы уже и так достаточно условий нарушили, поэтому мы с остальными старейшинами просто не можем позволить вам отправиться вместе с Ванцзи по следу демонической руки. Вы же понимаете, что можете навредить Лань Сычжую своими необдуманными действиями? А нам бы этого очень не хотелось. Так ведь?

      Вэй Усянь поднял на мужчину пылающий алый взор и как-то слишком уж горько рассмеялся. Весь его вид отдавал лёгким безумием и какой-то обречённостью. Стоя некогда на вершине мира заклинателей и внушая страх, сейчас долгие годы спустя он на коленях умолял помочь своему мужу, однако мольбы так и не были услышаны.

      — Я и не ожидал от уважаемых старейшин большего. Как столь праведные люди могут позволить мне, демону, помочь в борьбе с более серьёзным злом? Но я хочу спросить вас вот о чём: где же была ваша хвалёная праведность, когда вы заточили меня здесь, в Облачных Глубинах? Где была ваша хвалёная праведность, когда забирали у меня сына? Где же была чёртова праведность, когда вы угрожали, что мир узнает, чья кровь в нём течёт? Чего же эта ваша праведность теперь стоит? - Голос Вэй Усяня так и сочился ядом. Он перевёл взгляд на Лань Ванцзи, что стоял подле брата, и разочарованно хмыкнул. Тёмный заклинатель прекрасно знал: его «муж» никогда не пойдёт против своего дяди и старейшин, но надежда всё ещё теплилась в его сердце. Вэй Усянь поднялся с колен и, ни слова не говоря, покинул совет старейшин.

      — Вэй Ин! — крикнули вслед, но тот даже не обернулся, лишь незаметно вздрогнул. Он знал, кто его позвал, но не желал ни разговаривать с ним, ни видеть его. В последнее время единственным желанием было перерезать себе горло и наконец закончить эти мучения. Однако даже этого он не мог себе позволить хотя бы ради сына. Вэй Усянь знал: его брак с Лань Ванцзи был для последнего наказанием от старейшин за изрядное своеволие. Он был на сто процентов уверен, что Лань Чжань никогда в жизни не стал бы по собственной воле жениться на ком-то вроде него, выбрав скорее симпатичную девушку, воспитанную в лучших традициях ордена Гусу Лань. Такую, которая бы прекрасно соответствовала его статусу, а уж точно не отступника вроде Старейшины Илина.

      Не заметив, как оказался у собственного дома, Вэй Усянь быстро пересёк порог и не глядя прикрепил к двери талисман тишины. Он не желал никого ни видеть, ни слышать, хотя прекрасно знал, что вскоре после недавней выходки придут по его душу. Единственный человек, присутствию которого он был бы рад, - это его с Лань Чжанем сын, Лань Сычжуй.

      Ванцзи, по непонятным причинам, усыновил мальчишку, не только дав ему новую фамилию, но ещё и введя его в главный клан, сделав первым и единственным некровным наследником семьи Лань. Мальчишка вырос смышлёным и хорошо воспитанным - именно таким, каким его хотел видеть Лань Цижэнь. Именно таким, каким его воспитали Вэй Ин и Лань Чжань. Хотя правильно было бы сказать, что воспитывал его исключительно Лань Ванцзи, поскольку Вэй Усяню позволяли видеться с ним лишь два раза в месяц. Этого было катастрофически мало им обоим, но от этого каждая встреча приобретала свой определённый шарм.

      Вэй Ин каждый раз старался подготовить для сына что-то новое и интересное. Порой учил его начертанию недавно придуманных талисманов, также они вместе изучали простенькие заклинания. Временами он учил ЛАнь Сычжуя некоторым хитроумным приёмам боя на мечах, но чаще всего они просто разговаривали. А-Юань рассказывал, как проходят его уроки, делился своими достижениями в ночной охоте и пару раз даже упомянул о встрече с племянником главы клана Цзян и сыном покойной молодой госпожи Цзинь — Цзинь Лином. В такие моменты Вэй Усянь казался каким-то невероятно грустным и уставшим, поэтому Лань Сычжуй старался больше не поднимать эту тему. Сычжуй вообще старался не расстраивать отца, что был заточен в стенах собственного дома.

      Вэй Усянь медленно сполз по двери на пол и вдруг отчаянно разрыдался. Хотя такое поведение ему было не свойственно, он просто не смог более сдержать своего горя. Когда он соглашался на эту авантюру, он и предположить не мог, что всё обернётся именно так. Он думал, что Лань Чжань как-то сумеет договориться с братом и дядей и те позволят Вэй Усяню хоть иногда покидать Облачные Глубины. Но всё оказалось иначе. Его держали на цепи словно бешеного пса, его боялись, но каким-то невероятным образом умудрялись угрожать и давить на болевые точки. Когда впервые зашёл разговор об А-Юане, Вэй Ин чётко обозначил свою позицию - он никому не позволит навредить сыну - и в тот же день подписал себе приговор. «Мудрые» старейшины клана Лань нашли его слабое место. Зная, что подобраться к главе ордена Цзян у них не получится, эти «праведники» выбрали А-Юаня.

      Мальчик только-только привык к Вэй Усяню и почти начал называть его отцом, когда старейшины поняли, что его можно использовать как рычаг давления. Вэй Ин до сих пор проклинал день, когда позволил им узнать об этом. Хотя А-Юань уже вырос и теперь звался Лань Сычжуем, он продолжал баловать его словно малое дитя. Вэй Ин очень старался быть хорошим родителем, даже несмотря на зверские ограничения изо всех сил стремиясь научить сына всему, что знал сам.

      В день, когда Лань Чжань сообщил, что А-Юань сформировал золотое ядро, его радости не было предела. Вэй Усянь буквально светился от счастья и позволил себе написать поздравительное письмо для Лань Сычжуя, долго уговаривал Лань Ванцзи передать его. Вэй Ин тогда был определённо самым гордым родителем.

      Зато с супругом дела обстояли гораздо хуже. Честно говоря, Вэй Усянь до сих пор чувствовал себя обузой, искренне считая себя недостойным Лань Ванцзи. Он воспринимал себя как наказание. В первую брачную ночь, когда их заставили закрепить этот бесчестный брак, Вэй Ин долго не мог расслабиться и был слишком зажатым. Перед этим он даже изучил литературу для обрезанных рукавов и узнал, что это может быть довольно приятно, однако удовольствия так и не получил.

      Было как-то неловко, странно и даже немного больно, хотя Лань Чжань очень старался сделать всё как можно лучше. После они не решались попробовать снова - точнее, Вэй Усянь не хотел, а Лань Ванцзи и не предлагал. После этой ночи между ними словно выросла глухая стена. Вэй Ин чувствовал это, но ничего не менял. Голова и без того шла кругом от многочисленных правил и запретов. Лань Чжань казался понимающим и словно бы смирившимся. Их брачная ночь пошатнула разум обоих, смела все границы и раскрыла истинные желания. После случившегося Вэй Усянь вдруг чётко осознал, что они никогда бы не стали друзьями. Любовниками — возможно, но не друзьями. Друзей не желают, к друзьям не испытывают того, что Вэй Ин испытал к Лань Ванцзи. Он понял, что донимал Второго Нефрита не потому, что хотел подружиться, а потому что влюбился словно девчонка. Влюбился и никак не мог сам себе в этом признаться.

      Отбросив ненужные мысли, Вэй Усянь привёл себя в порядок, снял талисман тишины и занял своё привычное место за столом, ожидая прихода сына. Каким-то невероятным образом он умудрился забыть, какой сегодня день. Обычно именно тогда Сычжуй приходил к нему, чтобы наконец увидеться и рассказать о своих успехах. Мальчику было почти семнадцать, и он уже вступил в брачный возраст, поэтому Вэй Усянь знал, что совсем скоро старейшины подберут сыну достойную невесту, чтобы усилить контроль над ним. Вэй Ин знал и опасался, когда А-Юань был ещё ребенком, часто интересуясь этим аспектом взросления сына.

      Успела догореть вторая палочка благовония, когда в дверь тихонько постучали, а затем раздался такой родной голос:

      — Отец, я могу войти?

      — Конечно! — радостно проворковал Вэй Ин и разлил по чашам любимый чай Лань Сычжуя.

      Мальчик склонил голову в приветствии и, дождавшись приглашения, опустился напротив отца, приняв самую благочестивую позу, какую только мог. Некоторое время они молча рассматривали друг друга, подмечая малейшие изменения, и старались запомнить как можно больше деталей. Честно говоря, ни один из них не смог бы дольше притворяться благочестивым каменным изваянием в присутствии друг друга, поэтому, широко улыбнувшись, Вэй Усянь расслабился. Весь его вид буквально кричал о том, как же сильно он рад видеть сына.

      — Как вы поживаете, отец?

      — Всё в порядке. Лучше расскажи, что нового приключилось с тобой за это время? Я слышал от Ханьгуан-цзюня, что недавно вы с Цзинъи и молодым господином Цзинь были на совместной ночной охоте. Кажется, вы довольно дружны? — В голосе Вэй Усяня промелькнули непонятные Сычжую эмоции.

      — Да, это действительно так, мы охотились на водных гулей в Юньмэне. Ханьгуан-цзюнь говорил, что вы выросли в тех землях.

      Улыбка сползла с лица Старейшины Илина, и он как-то слишком резко выпрямил спину, а в глазах отчётливо можно было увидеть боль. Вэй Усянь словно вернулся на двадцать лет назад, когда все было хорошо и единственным огорчением были упущенные фазаны. Тогда Дядя Цзян и Мадам Юй ещё были живы, а Цзян Чэн не ненавидел его всей душой. Это было так давно, что почти все хорошие воспоминания стёрлись из памяти. Единственная, кого он никогда не смог бы забыть, - это его сестра. Цзян Яньли. Но её тоже уже очень давно нет в живых.

      Тряхнув головой, Вэй Усянь понял, что его настойчиво зовут по имени. И это был не Лань Сычжуй. Этот голос он бы узнал из тысячи. Даже если бы забыл всех и вся, воспоминания об этом звуке точно бы всплыли в голове.

      Лань Ванцзи настойчиво звал его по имени, но прикоснуться боялся. Его очень напугало сообщение Сычжуя о том, что отец вдруг перестал на что-либо реагировать. Лань Ванцзи примчался, как только смог, и вновь стал свидетелем картины тринадцатилетней давности. Тогда, сразу после гибели Цзян Яньли, Вэй Усянь потерял контроль и уничтожил по меньшей мере три тысячи искусных заклинателей. Лань Ванцзи долго пытался докричаться до него, но все оказалось без толку, потому как Старейшина Илина напрочь отгородился от внешнего мира и не обращал ни на кого внимания. Это пугало больше, чем его ярость.

      Когда Лань Ванцзи собрался с силами и поднял супруга на руки, дабы перенести в лекарский павильон, Вэй Усянь моргнул и удивлённо уставился на своего мужа.

      — Поставь меня на ноги.

      — Вэй Ин….

      — Я сказал, поставь меня на ноги, Лань Ванцзи! — Весь его вид излучал опасность, поэтому Лань Ванцзи опустил его и отошёл немного в сторону. Как бы ни было сильно его волнение, комфорт супруга казался важнее всего.

      — Простите, отец, я так переволновался, что позвал Ханьгуан-цзюня на помощь, — послышался сбивчивый шёпот Лань Сычжуя. Вэй Усянь хмыкнул и, преодолев расстояние между ними, прижал сына к груди, успокаивающе поглаживая по голове.

      — Глупый ребенок, со мной все хорошо. Тебе не о чем беспокоиться. И нечего отвлекать достопочтенного Ханьгуан-цзюня от его дел. Этот ничтожный не заслуживает такой заботы.

      — Вэй Ин…

      — Лань Чжань… Ханьгуан-цзюнь, благодарю вас за то, что откликнулись на просьбу моего сына, но не стоит переживать. Со мной все хорошо. Проблем я не доставлю.

      — Вэй Ин, я… — Но ему так и не дали договорить, так как Вэй Усянь уже потерял интерес к его персоне и начал что-то активно объяснять Лань Сычжую.

      Раньше Лань Ванцзи думал, что ничто и никогда не сможет заставить Вэй Усяня оставить его в покое. Ему казалось, будто тот послан ему в качестве очередного испытания, поэтому Лань Ванцзи старался поступать так, как велели правила клана Лань. Каждый раз он сдерживал свои порывы, и каждый раз все сворачивало на ещё более худший путь, пока не привело к тому, что они имеют сейчас.

      Лань Ванцзи было невероятно больно столкнуться с холодностью человека, которого он любил. Однажды ему пришлось признаться самому себе, что он действительно любит Вэй Усяня. Это не стало чем-то неожиданным, но оставался вопрос, как сообщить об этом дяде и брату, ведь они могут не поддержать его, а принять Вэй Усяня за коварного искусителя, что посягнул на честь их драгоценного Второго Нефрита. Хотя на самом деле так мог бы подумать только дядя. Брат понял бы, даже если ему так же, как и дяде, не нравился Вэй Усянь.

      Когда он принял, это стало ощутимо легче, но к тому времени Вэй Ин уже очень сильно изменился: стал холодным, жестокими и невероятно пугающим. Лань Ванцзи так сильно скучал по улыбке Вэй Ина, что украдкой наблюдал за ним и Сычжуем. Только сыну Вэй Ин улыбался с той же искренностью, что и раньше, только ему показывал себя настоящего и только с ним позволял себе расслабиться.

      Поэтому пренебрежение, с которым он только что столкнулся, не стало для Лань Ванцзи чем-то новым. Он знал, что не стоит более задерживаться и нервировать супруга, но просто не смог отвести глаз от улыбки, озарившей лицо любимого. Всякий раз при виде неё сердце билось чаще, а руки тянулись обнять мужа и, прижав к себе, рассказать о том, как сильно Лань Ванцзи его любит и что готов сделать все что угодно, лишь бы Вэй Усянь был счастлив.

      Не теряя больше времени, Лань Ванцзи развернулся и быстро покинул дом Вэй Усяня. Сегодня он не нарушит их покой до самого заката. И сегодня ему совершенно плевать на правила клана и на то, что его супругу позволено видеться с сыном лишь до определенного времени. Правила клана привели к тому, что человек, которого он так сильно любит, даже слышать о нем не желает.

***

      Проводив сына, Вэй Усянь снова остался один. Раньше он никогда не боялся одиночества, но с недавних пор всё очень сильно изменилось. Опять начали сниться кошмары. Словно бы Вэй Усянь вновь очутился на погребальных холмах в Илине. Техники Гусу Лань больше не помогали бороться с тьмой, что давно поселилась там, где раньше было его золотое ядро. С каждым днём всё тяжелее было делать вид, что ничего не происходит. Боли, которые когда-то почти перестали его беспокоить, вернулись с новой силой. Иногда Вэй Ин даже терял сознание, но об этом никто не знал точно так же, как и о том, что у него нет золотого ядра.

      В некотором смысле это было довольно забавно, ведь за столько лет его проживания в Облачных глубинах ни один человек так и не осмелился прикоснуться к нему, не говоря уже о том, чтобы проверить меридианы. Никому бы даже в голову не пришло сделать нечто подобное. Даже его храбрый и смелый супруг в ту их ночь не решился, а позже Вэй Усянь его не подпускал к себе и на расстояние вытянутой руки.

      Временами Вэй Усяню казалось, что Лань Сычжуй догадывается о положении дел, но не говорит об этом, дабы не тревожить отца.

      Решив не развивать эту тему, Вэй Ин налил в пиалу успокаивающий настой и, глубоко вдохнув аромат, отпил немного. Любые невзгоды больше не казались непреодолимыми, а после ещё нескольких глотков стало клонить в сон, и Вэй Усянь уже не обратил внимания на довольно громкие звуки, что разнеслись по саду.