Пульсар

Научиться этому было не так уж и сложно. Процесс можно было сравнить с настройкой радио на нужную частоту, правда вместо кнопок и чувствительных к малейшему движению колёсиков — только желание. Всё же, сколько тактик и стратегий боя не изучай, катализатором всё равно останется цель. Вот и Теру научился такому забавному трюку лишь благодаря глубокому внутреннему желанию защищать Шигео.

Кто-то назвал бы это вторжением в личное пространство и грубым нарушением границ, но Ханазава не злоупотреблял. Просто чутьё иногда подсказывало: «Надо проверить, как там Кагеяма-кун».

Суть нового фокуса заключалась в том чтобы через весь город почувствовать его. Не только местоположение: с этим и эспер-недоучка справится.

Теру учился сквозь расстояние ощущать эмоциональное состояние Моба. Свои собственные импульсы отправлять он не мог, но знание ситуации — уже хорошо. А остальное уж как-нибудь своими силами, не прибегая к помощи психических способностей.

Сидя на скучном занятии или бездельничая в своей пустой квартире, Ханазава иногда проверял Шигео, и, чем старше они оба становились, тем легче было его «читать».

В глубине души, — так глубоко, что бесцеремонно ворваться туда смог бы только проницательный Кагеяма, — Теруки опасался того, что это желание лёгкого контроля и радость от чужого мирного и светлого настроения вызваны укоренившимся страхом перед той силой, что не раз уничтожала всё на своём пути. Но в какой-то момент он сам твёрдо для себя решил: не поэтому.

И это решение, в конце концов, было несоизмеримо важнее того страха, что клубился тревожными воспоминаниями на дне его души.

***

Ночь была тиха, как и все предыдущие ночи в этом городе — за исключением тех, что ломали привычный мир по чьей-то по-детски жестокой прихоти. Здания и дороги, не забывающие о разрушениях, которые в итоге никому и не были нужны, и о героях, которым быть героями никогда не хотелось, дремали, наслаждаясь месяцами давно утраченного, но вернувшегося вновь чувства безопасности.

Теруки не спал. Причиной этому был не то сбитый июлем режим, не то взявшийся из ниоткуда туман странного беспокойства, разливающегося дрожью по конечностям.

Что-то было не так. В воздухе, в ясном небе, в одиноких стенах квартиры, во всём пространстве вокруг. Словно кто-то окрасил всё вокруг в странную задумчивую печаль, и не узнать этого кого-то Теру не мог.

Ему грустно? Он плачет? Обижен? Обеспокоен? Что случилось и как это исправить?

Прокручивая в голове все эти вопросы, Ханазава быстро натянул первый попавшийся свитер, — тёмно-фиолетовый с крупными серебристыми звёздами, — и, подумав пол-секунды, вытянул откуда-то с дальней полки тёмную маску и плащ, тут же нацепив это маскарадное барахло на себя. Идеально.

Найти его было нетрудно. Теру искренне хотелось бы верить, что это всё заслуга особого чутья и, может быть, какого-нибудь абсолютно уникального духовного родства, но всё было гораздо прозаичнее: Кагеямы было очень много. Его энергия невесомым облаком, излучающим неописуемую смесь умиротворения и лёгкой угрозы, захватывала кубометры пространства, и Ханазава был почти уверен, что на каких-то более тонких планах, неведомых ни эсперам, ни, быть может, даже духам, этой энергии было даже больше — до самых звёзд.

Кагеяма сам был как звезда — ослепительно яркая, указывающая путь всем страждущим, но сама ещё не знающая, предстоит ей стать беспокойным пульсаром или зияющей в космическом пространстве всепоглощающей чёрной дырой.

Сегодня он был пульсаром.

— Этому эсперу нужен герой? — плавно опустившись на ту же крышу, где сидел, уткнувшись в собственные колени, Шигео, тихо спросил Теру. Синие глаза его ярко блеснули в прорезях маски, отразив свет фонаря где-то вдали. Моб едва заметно отрицательно качнул головой, что можно было определить лишь по движению пушистой чёлки. — Хорошо. А друг этому эсперу нужен? — с мягкой настойчивостью продолжил Ханазава.

В ответ раздался неопределённый приглушённый звук, отдалённо напоминающий «угу».

Теру сел рядом, склонившись так, чтобы попытаться разглядеть выражение лица Шигео.

— Выкладывай, чего у тебя? — осторожно продолжил он, но, не получив ответа добавил: — Или не выкладывай, так посидим.

После небольшой заминки Моб наконец приподнял голову, что моментально заставило Теруки войти в режим экстренного анализа его состояния.

«Следы слёз есть, но лицо почти не красное, носом не шмыгает. Вроде не дрожит, — с долей беспокойства всматривался он. — Плакал, но не очень сильно, значит, вряд ли случилось что-то… очень плохое».

— А ты, Ханазава-кун, чего тут, — по-прежнему игнорируя вопрос, подал вдруг голос Шигео, — летаешь?..

— Помогаю тем, кто попал в беду, — почти честно ответил Теру. — Супергеройские будни, знаешь ли!

— О… Ночью?

— Ночью, ага.

— А разве ночью все не спят уже? — без малейшей доли какого-либо скепсиса поинтересовался Моб. — Мало что происходит…

— А, ну, ты знаешь, — со знанием дела начал разглагольствовать Ханазава, — ночью тут отдельный сорт бед. Тревоги, одиночество какое-нибудь, усталость. Вот ты, например, — улучив удобный момент, он легонько приобнял друга, — чего тут сидишь?

— Устал просто. Не из-за школы или ещё чего-нибудь, а так… беспричинно как-то устал.

Теру едва удалось сдержать вздох облегчения. Нехорошо, конечно, когда на человека вот так вот наваливается необъяснимой тяжестью весь эмоциональный груз, но с этим он точно мог справиться.

— Отдыхай тогда. Хочешь, в гости ко мне зайдём? Чай попьём, посмотрим что-нибудь? — зарывшись пальцами в мягкие тёмные волосы, парень слегка потрепал Шигео по голове, тут же решив, что это было несколько лишним. Тот в ответ на подобный жест вдруг прижался к Теру плечом и безмолвно кивнул.

«Тёплый», — неловко пытаясь прогнать прочие мысли, подумал Ханазава и приобнял маленькую нейтронную звезду.

— Спасибо, Ханазава-кун, — почти прошептал Кагеяма и замолк, хоть на языке у него вертелось ещё много вопросов. Но всё-таки сейчас, когда они сидели вдвоём под бескрайним звёздным небом, сливающимся с освещаемой лишь фонарями улицей, это всё было не так уж и важно. Одиночества и холода больше не было, лишь умиротворение и притягательная синева ночного неба между двумя одинокими фигурками.

Теру твёрдо для себя решил, что и в следующий раз точно не упустит момент чужой измождённой печали.