Операция затянулась, и теперь болела спина, а до окончания смены было еще три часа. Марина устало вздохнула, опустилась на лавку и закрыла глаза.
Даже не услышала, как Брагин рядом оказался, только вздрогнула от знакомого голоса:
— Держи.
Глаза пришлось открыть. Мужчина стоял рядом и протягивал стаканчик с дымящимся напитком.
— Не хочу кофе.
— Это шоколад.
Нарочинская подумала и взяла. Олег сел рядом:
— Мандаринку хочешь? Я почищу, — знал, что Марина не любит этим заниматься.
Она усмехнулась — Брагин как обычно. Но правила игры приняла:
— Давай.
Мужчина стал снимать кожуру, и Нарочинская поинтересовалась:
— Как первый день? Глаза?
— Нормально, — Олег пожал плечами. — Устал, хотя только ассистировал. С отвычки, наверное. Глаза тоже нормально.
— Перерывы делай, пожалуйста.
— Обязательно, — протянул Марине мандаринку. — Сама как? У вас там какой-то треш случился, вроде.
Женщина сделала глоток:
— Ага. Мужик приревновал жену к знакомому и попробовал зарубить обоих топором.
Брагин дернулся:
— Жесть какая. Живы?
— Женщина — да, а про знакомого не знаю, там Шейнман колдует до сих пор.
— Жуть какая. Ты ешь давай, — попросил Олег, — на обеде же не была.
Нарочинская посмотрела ему в глаза:
— Сам-то обедал?
Он кивнул:
— Час назад. — Марина продублировала его движение и поморщилась. — Спина?
Получив еще один кивок, Брагин потянулся, было, к женской пояснице, но Нарочинская отодвинулась:
— Олег, я ем.
— Я тебе мешаю, что ли, — фыркнул он.
— Я подавлюсь.
Мужчина усмехнулся и отложил спасение Марининой спины на потом:
— Костик про Хромова говорил тебе?
— Говорил.
Через две недели у Ивана Николаевича намечался день рождения. По этому поводу Лазарев с Гафуровым решили собрать всех в ординаторской и устроить небольшой праздник.
— Пойдешь?
— Если завала не будет. Только не знаю, что дарить.
Марина закончила с мандарином и шоколадом, Олег забрал у нее стаканчик и выкинул тот в мусорку, после чего снова потянулся к пояснице и стал массировать:
— Диана вроде от коллектива собирается что-то дарить. Книжки какие-то ученые.
— Ну, я уже не в вашем коллективе, — напомнила Нарочинская, чувствуя, как от пальцев Брагина расслабляются мышцы. — К тому же много подарков не бывает.
— Согласен. Пойдем, может, вместе что-то выберем? Вроде послезавтра выходной совпадет.
Марина улыбнулась — Олег и это узнал уже:
— Ну пойдем.
***
Хромова они оба уважали, но знали не очень хорошо. Иван Николаевич в принципе был закрытым человеком, поэтому о подробностях мог сообщить только Лазарев.
— Чай он любит разный, — с готовностью заложил Костик. — Только хороший, не дешманский из перехода.
— Ты за кого нас принимаешь-то? — возмутился Брагин.
Лазарев хитро сощурился:
— Кого «нас»?
— Кого надо, — передразнил Олег.
Помимо чая Марина предложила купить хороший галстук: Иван Николаевич регулярно носил костюмы. Брагин согласился.
***
Весна в этом году выдалась контрастной: апрель, вопреки снежному марту, ознаменовался теплом. Поэтому за подарками пошли ножками. На обратном пути Брагин тормознул и присел завязать шнурок:
— Подожди.
А дальше… А дальше Марина не поняла, что произошло.
За спиной послышался шум. Нарочинская обернулась и увидела, как прямо на нее летит автомобиль.
Испугаться не успела — ее резко отдернуло, почти отшвырнуло в сторону. Машина же въехала в остановку, у которой женщина стояла пару мгновений назад. Благо, людей там не было.
— Марина!!!
От ора Брагина заложило уши. Нарочинская перевела взгляд с авто на Олега и содрогнулась. Никогда ранее она не видела у него таких страшных бесноватых и одновременно с тем перепуганных глаз. Ни у кого никогда не видела.
— Марина, — повторил Брагин и стал суматошно ощупывать женщину. — Ты как, не задело? — в панике проговорил он. — Марина, не молчи! Больно?! Что?! — Олег практически задыхался.
Тело ее не слушалось, но Нарочинская заставила себя разомкнуть губы:
— Не задело. Нормально. Ты?
Мужчина с истерическим облегчением рассмеялся:
— Господи, слава богу, — и вдавил Марину в себя. — Маленькая моя, милая моя, хорошо все, слышишь? Хорошо, — прошептал он, уткнувшись в светлую макушку. Сам не понимал, кого больше успокаивал — себя или Нарочинскую.
Когда увидел машину, летящую на Марину, был уверен, что ничего не успеет. Жизнь пронеслась перед глазами и закончилась. Потому что без этой женщины жизни бы Брагину больше не было.
Нарочинская почувствовала, что он плачет, и очнулась, разом сбросив с себя оцепенение.
Олег выдернул ее из-под колес. Если бы не он… Боже.
Марина слегка отодвинулась, не вырываясь из объятий, и взяла лицо Брагина в ладони:
— Олег, все нормально, слышишь? — стала сцеловывать его слезы. — Меня не задело, я в порядке.
Он даже не замечал, что рыдает:
— Господи, — уперся лбом в ее лоб. — Нарочинская. Живая, — от его сдавленного сломленного голоса у нее заныло сердце. А потом застучало как бешеное, даже дыхание перехватило
— Брагин, все хорошо. Я здесь, я цела. Ты тоже цел. Ты цел? — снова засомневалась женщина.
Он часто закивал, шмыгая носом:
— Да цел-цел.
— Хорошо, — она кивнула, гоня прочь собственный испуг. — Я тут, с тобой. Слышишь?
— Слышу. Вижу, — Олег попытался улыбнуться, но выглядело это неубедительно. — И чувствую.
— Давай посмотрим, что с водителем, — продолжила Марина.
И вздрогнула от новой порции крика, почти рычания:
— Да к черту!!! — мужчина еще крепче прижал ее к груди.
— Олег, так нельзя. А если ему плохо? — Нарочинская поражалась тому, что умудряется трезво мыслить. — Мы же врачи.
Брагин резко вдохнул-выдохнул и ослабил хватку:
— Я помню.
Дальнейшие события слились в один бесконечный калейдоскоп. Водитель оказался без сознания, но дышал. Предположительно диагностировав проблемы с сердцем, Марина и Олег разделились: она набрала 112, он позвонил в ГАИ. К счастью, и служба медицины катастроф, и сотрудники автоинспекции приехали быстро.
Только когда водителя увезли, а разборки с гаишниками закончились, Брагин заметил, что вокруг столпились люди. Сколько они так стояли и глазели — неизвестно.
— Че уставились? — мрачно рявкнул Олег, притягивая Марину к себе. — Расходитесь, кина не будет.
А она почувствовала, как вытесненные ранее эмоции возвращаются с новой силой и окутывают противной липкой пленкой, и уткнулась Брагину в грудь.
***
До дома Нарочинской шли молча и крепко держась за руки. Когда поднялись на этаж, Марина посмотрела Олегу в глаза:
— Брагин, — тихо произнесла она, чувствуя, что голос предательски дрожит. — Спасибо, — понимала, что это слишком слабое слово, но никак иначе поблагодарить не могла.
Олег все время ее спасает: сначала в ситуации с отцом, потом от психа со скальпелем, потом от собственного страха перед операцией у Покровской, а теперь вот… от возможной смерти.
Брагин всегда ее спасает. И губит тоже всегда. Невозможно.
Он улыбнулся, но в карих глазах горела неприкрытая боль:
— Я бы сдох прямо там, если бы…
Марина проглотила ком в горле и приложила палец к мужским губам:
— Тише, все, успокойся. Все закончилось. Все позади.
Брагин стал целовать ее ладонь, упиваясь запахом кожи, и у Нарочинской подогнулись колени. Она вцепилась свободной рукой мужчине в плечо и непроизвольно прижалась к его груди:
— Олег…
Он бы все отдал, чтобы она всегда говорила с ним таким голосом, как сейчас. Все — кроме ее жизни и благополучия.
— Марин…
Воздух между лицами стал таким вязким, что его, кажется, можно было есть. Долго-долго, наслаждаясь. Ложку за ложкой, смакуя каждый кусочек.
Олег не сдержался и первым прикоснулся к губам. А когда Марина ответила, почувствовал, как закружилась голова.
Они целовались как подростки, боящиеся, что взрослые их застукают, выгонят из помещения и разведут по разным углам. Только взрослыми давно стали они сами, а возможные соседи могли лишь возмутиться, тем самым загнав в квартиру, возле которой Марина с Олегом и стояли.
— Мариш, — кажется, словарный запас Брагина куда-то испарился и возвращаться не собирался. Олег чувствовал себя пьяным, хотя алкоголя в организме не было.
Нарочинская снова посмотрела ему в глаза и прочитала там вопрос, который мужчина не осмелился задать:
— Да, Олег.
Они опять начали целоваться но, вместе с тем, уже пытались достать ключ и попасть им в замок. Когда это удалось, ввалились в квартиру, чудом пару раз не упав.
Брагин удержал равновесие, обнимая Марину еще крепче. И только потом вспомнил:
— А тебе можно?
Она замерла, пытаясь сообразить, о чем речь, — голова работала с трудом.
— Можно. Беременеть нельзя.
На лице мужчины отразилась бурная работа мысли, и Нарочинская фыркнула:
— У меня есть. Остались.
— Понял, — Олег с облегчением выдохнул и прижал ее к стене.
Лоб ко лбу, плечи к плечам, руки к рукам. Ближе, еще ближе, еще. И не понять уже было, где чье дыхание и губы.
Через несколько мгновений женщина попыталась отстраниться. Ну, или хотя бы оторваться от любимого лица:
— А тебе? — увидела, что ее не понимают, и напомнила. — Глаза.
Брагин продемонстрировал ямочки:
— Здоров как бык. Как два быка. Честно.
Марина хрипловато рассмеялась, и он почувствовал себя непозволительно счастливым.
Хотя и понимал, что это ненадолго.