— Зачем Герасим утопил свою Муму? — голосом сказочника-людоеда протянул Брагин. — Ну что плохого она сделала ему?

Нарочинская приподняла уголки губ и, вслушиваясь в успокаивающий шум воды, лениво предупредила:

— Брагин, если что, я плавать не умею.

— Ничего, не дрейфь, — добавив хрипотцы в голос, произнес он, — ты же с мастером спорта.

Марина, вспомнив недавние посиделки, расслабленно рассмеялась:

— По какому виду? По гребле?

— По грёбле, — согласился мужчина, разулыбавшись. Как же хорошо, что Маринке сейчас хорошо. Вот бы сделать, чтобы всегда. — И потом, ты не утонешь, пока я не решу, что пришло твое время.

— Аа, — не впечатлилась Нарочинская. — Слушай, обязательно так далеко заплывать?

— Рыбка ловится на глубине, — с видом Кота Ученого поведал Олег.

Женщина усмехнулась:

— В интернете вычитал?

— Ага, — с готовностью подтвердил Брагин.

Марина снова рассмеялась:

— Не надо корчить передо мной из себя рыбака…

— Да дай повыделываться, — полушутя обиделся Олег. И почти сразу же сощурился — весеннее солнце било по глазам.

Нарочинская тут же сняла с себя солнцезащитные очки и напялила их на мужчину.

— Чего ты? — то ли смутился, то ли возмутился он, отложив весла. — Твои же очки.

— Мои, — кивнула она. — Мне и решать, что с ними делать. И вообще, это у тебя проблемы с глазами, так что угомонись.

— А ты как?

— Нормально, Брагин. Ты гребешь, а я и с закрытыми посижу, если понадобится.

Олег сделал вид, что смирился с неизбежным, а на самом деле обрадовался:

— Мне хоть идет? — вытянул губы трубочкой. — Под тебя же подбирал.

— Тебе все идет.

— Потому что я подлец? — хитро заулыбался.

Марина усмехнулась — как же она соскучилась по такому Олегу: в меру дурашливому, ласковому, не собирающемуся сорваться в следующую секунду решать свои или — что еще хуже — чужие проблемы, и по-настоящему веселому. Искренне, без маски. Давно он таким не был.

— Потому что ты Брагин.

Мужчина кивнул и снова взялся за весла:

— Аргумент.

Нарочинская с наслаждением зажмурилась. Она не знала, как Брагин догадался о ее желании выбраться на свежий воздух, но обрадовалась, когда мужчина ее позвал.

Умиротворяющий плеск воды, воздух, напоминающий о детстве на даче у бабушки, лучи солнца, греющие совсем не так, как в столице. И отсутствие громких звуков, коими Москва была наполнена 24/7. Красота…

Марина почувствовала на себе взгляд и приоткрыла глаза. Олег, спустив очки на кончик носа, глядел на нее с таким обожанием, что Нарочинская почти смутилась.

— Ну чего ты?

— Красивая ты, любуюсь. А че, нельзя?

— Можно, — усмехнулась Марина. — За лодкой только следи.

***

С рыбалкой не задалось: Брагин, не иначе как чудом, поймал одну рыбку, происхождение которой объяснить затруднялся, Нарочинской удалось словить двух, но совсем крохотных.

В конце концов, проболтавшись на воде больше трех часов, Олег и Марина решили, что главное участие, и вернулись на берег.

Есть хотелось страшно. К счастью, Палыч, тот самый, который и выдал им лодку, был товарищем опытным и запасся не только рыбой, но и овощами.

— Вот видишь, как я все продумал, — важно заявил Брагин, возвращая женщине очки. — Без Палыча мы бы загнулись. Рыбак-то из тебя, Нарочинская, хреновый, оказывается.

Марина фыркнула:

— На себя посмотри.

— А че мне на себя смотреть? — Олег приподнял брови. — Я на тебя смотрю.

Нарочинская отвела взгляд:

— А ты откуда его знаешь?

— Палыча-то? — Брагин, считав ее настроение, переключился. — А я ему в прошлом году из одного мягкого места крючочек доставал, — без утайки поведал он. — А еще у него рыбхоз на Клязьме, — протянул мечтательно. — В следующий раз туда поедем. Возьмем Костика, Куликова, Салама… Можем даже Покровскую с Голицыным. Если согласятся, конечно.

Марина недоверчиво сощурилась, и Олег скорчил забавную мордочку:

— Че ты?

— Ты серьезно сейчас?

М-да. Это ж насколько он безнадежен, что Нарочинская так в нем сомневается?

— Нет, блин, прикалываюсь, как брошь на платье.

Женщина просветлела лицом:

— Саня вряд ли поедет, она такое не любит. А Тимофей может.

— Ну, значит, Тимофея позовем.

***

В столицу добирались на электричке. Нарочинская, разомлев, уснула, уткнувшись Брагину в плечо. А он дышать лишний раз боялся, чтобы не потревожить.

И чувствовал себя бесстыдно, безумно, запредельно, идиотско-счастливым.

За одну станцию до конечной Марину все-таки пришлось будить. Просыпаться она не хотела, потому пришлось прибегнуть к запрещенному средству. Поцелуям то бишь. Правда только в щечки — Олега не очень вдохновляла участь камикадзе.

Метод сработал. Нарочинская распахнула глаза и, с легкой задержкой сообразив, что произошло, встала, одарив мужчину многозначительным взглядом.

Вскоре спустились в подземный переход и заслушались уличными музыкантами.

Тех было двое: гитарист и клавишница. Пели в большой интервал, видимо в октаву, и делали это настолько чисто и красиво, что остаться равнодушным было нельзя. Вокруг уже собрались люди.

Низкий голос парня пробирал до мурашек как раскаты грома и гипнотизировал подобно грозовому небу. Высокий, слегка подрагивающий голос девушки звучал колокольчиком и напоминал вспышки молний: пронзительно-пугающие и завораживающие одновременно.

Музыканты начали новую песню*. Марина и Олег слышали ее впервые, но она зацепила с первых нот:

Не сейчас, поутру, все твои слова ни о чем,

Не об этом.

В этот раз, на ветру, оставайся быть ни при чем

Или где-то.

Все многоточия дня беглой строкой,

Кто я такой для тебя, кто я такой?

На ветру,

В этот раз

С нами было то, что не раз

С нами было.

Когда припев закончился, Олег сделал пару шагов назад и привлек Марину к себе:

— Давай танцанём.

— Ты шутишь, что ли? — прошипела она. Брагина это не остановило. — Олег, ты свихнулся!

Клавишница перестала петь и начала говорить — слегка нараспев:

Одна жизнь на одной планете,

За один день или даже утром.

Одного взрослого человека.

Об одном и том же, об одном и том же.

— Брагин, я тебя убью, — мрачно пообещала Нарочинская.

— И я тебя люблю, — флегматично заявил мужчина, продолжая двигаться в такт музыке и заодно двигая за собой Марину. Она, конечно, столбом не стояла, но на танец ее действия похожи были мало.

Гитарист тоже перешел на речитатив:

Один взгляд на одно событие,

В одно слово или может быть слова.

В том, что однажды происходит со всеми.

Так неловко Нарочинской не было уже очень давно. Но, кажется, многочисленные зрители, которые собрались вообще-то не по их душу, к столь внезапному перформансу отнеслись спокойно. Даже как будто… с одобрением? Да быть не может. Или это она чего-то не понимает.

Музыканты снова запели:

Ничего не скажу,

Мне не надо прежних ролей в круге света.

Это я ухожу дальше взгляда,

Мимо твоей сигареты.

Все многоточия дня беглой строкой,

Ты далеко от меня, ты не со мной.

На ветру.

Песня закончилась, и Марина отскочила от Олега как ошпаренная. Мужчину, естественно, это не смутило, — он демонстративно раскланялся в ответ на хлопки окружающих, достал купюру, закинул ту музыкантам и, отсалютовав всем сразу, кинулся догонять Нарочинскую.

— Ты куда стартанула-то?

Марина резко развернулась, из-за чего Брагину пришлось отступить:

— Ты!.. — начала она, но, поглядев на довольного Олега, буркнула. — Сволочь. Сам привык позориться, еще и меня заставил.

Однако Брагин видел, что возмущение Нарочинской вызвано исключительно смущением. Ну не любила Марина Владимировна афишировать отношения. И привлекать к себе внимание не любила.

Он поймал женщину за руки и, вырисовывая большими пальцами круги на ладошках, заглянул ей в глаза:

— Ну че ты. Плохо, что ли? Всем понравилось, и никакого позора.

— Клоун.

— Ну клоун, — Олег пожал плечами. — Зато с кем ты еще можешь так потанцевать?

— Предупреждать надо.

— Понял, — кивнул мужчина. — В следующий раз — обязательно.

— Брагин!

— Ась?

— Дурак.

Почувствовав, что Нарочинская выпустила пар, Брагин хмыкнул и поцеловал ее в нос:

— Хоть горшком назови, только в печь не клади, — поймал скептичный взгляд и добавил. — Я невкусный, правда. И живьем тебе больше пригожусь.

Марина закатила глаза:

— Пойдем уже, Горшок.

— Пойдемте, Князь. — Олег разве что не подпрыгнул. — То есть Княгиня.

На этом приключения не закончились: едва Брагин и Нарочинская вышли из перехода, как мимо промчалась машина. Прямо по луже. И окатила Марину с ног до головы. Олег стоял позади, поэтому почти не пострадал.

Он выругался и обеспокоенно глянул на Нарочинскую:

— Ты как? — Она неожиданно рассмеялась. — Чего?

— На лодке сухой осталась, а тут, — женщина вытерла слезы, выступившие у уголков глаз. — Это ты на меня так влияешь, Брагин, точно тебе говорю.

Олег не слушал ее ворчание: отвел Марину в сторону, стянул с нее кардиган и надел свою толстовку, оставшись в футболке.

— Ты же замерзнешь, — попробовала сопротивляться женщина.

— Не дождешься.

Мужчина так критично ее разглядывал, что Нарочинская на всякий случай предупредила:

— Штаны не отдам. Да и они почти сухие.

Брагин хмыкнул:

— Зайдем куда-нибудь, погреешься, а то опять заболеешь. Потом на такси. Есть хочешь?

***

После ужина в торговом центре Брагин увидел автомат с игрушками. И решил во что бы то ни стало достать хоть какой-нибудь приз. Со второй попытки удалось.

— Вот, — сияя во все тридцать два, мужчина преподнес Нарочинской презент: игрушку в виде цветка на длинном стебле. На сердцевине были вышиты большие глаза.

— Господи, — деланно ужаснулась Марина. — Такое во сне увидишь — в ужасе проснешься.

Олег погнул стебель — видимо, в основании была проволока, и обмотал его вокруг левой руки женщины:

— Да ну тебя. Нет в тебе романтики.

— Интересно, — протянула Нарочинская, разглядывая новоявленное украшение. Особенно элегантно оно смотрелось поверх рукава мужской толстовки, — где это ты видел нейрохирурга-романтика? Вернее романтичного нейрохирурга.

Сказала и задумалась: в какой момент ей стали настолько безразличны правила приличия, что сейчас она даже не переживает о неординарности внешнего вида? Точно Брагинское влияние. Может, и правильно.

— Ну а чего, не патологоанатом же.

Они одновременно рассмеялись, после чего Олег обнял Марину и прижался губами к ее лбу. Нарочинская резко выдохнула и прикрыла глаза. Слишком это было хорошо.

Марина не видела, как в двух метрах от них с открытым ртом застыла Лена Михалева. Олег ее тоже не заметил.