Чифую роется на полках холодильника, в надежде что где-то в дальнем углу запряталось молоко. Всё же, не порядок: у него гости, а он не может предложить даже обычного кофе с молоком.

Пускай и не званные, но всё ещё гости. А точнее гость.

Странный, правда, неожиданный как снег на голову. Вон, дымит свои тонкие сигареты, даже не спросив разрешения, прямо на его кухне, да глазами своими золотистыми спину Мацуно буравит.

Молоко так и не нашлось, зато на второй полке обнаружилась начатая бутылка Егермейстера. Чифую хмыкает и не долго думая достаёт ликер из недр холодильника, да и вливает немного в обе кружки с дымящимся, тёмным напитком.

— Вот, держи, — не особо церемонясь, парень ставит перед незваным гостем его кружку, а после со своей садится на шаткий стул.

Ханма морщит тонкие брови, выдыхая в пространство плотное облако сизого дыма, смотря на предложенный напиток с какой-то ироничной тоской.

— Там треть алкоголь, вряд ли это взбодрит меня. К тому же всего десять утра.

Чифую медленно отпивает из собственной кружки, слегка щурится, а после тянется к чужой пачке сигарет.

— Говоришь так, словно бы очень против. И вообще не пьёшь.

Ханма растягивает свои тонкие губы в змеиной ухмылке, острой и опасной, ничего не говоря по поводу того, что у него нагло стащили сигарету. Если уж Мацуно так хочется, пускай травится. И всё же принимает кружку кофе с ликёром. Без сахара.

Какое-то время на небольшой кухне царит тишина, никто не спешит прервать наступившее молчание, и только какие-то посторонние звуки разбавляют это, на первый взгляд, мирное безметежье.

Чифую затягивается сигаретой и закашливается, она оказалась с ментолом.

А ещё слишком крепкой.

Запивает своим кофе, в надежде перебить вкус морозной горечи, но тут же морщится. Теперь на языке был привкус мха и плесени. Не то, чтобы Чифую был знатоком, но на прошлой неделе ему не повезло съесть бутерброд с куском зацветшего хлеба.

Жаль, что он не сразу понял всей подставы и почти разобравшись с злосчастным бутербродом, только тогда заметил светло-серое пятно.

Так вот, вкус сигареты и кофе с Егермейстером очень напомнил ему тот бутерброд, который он не дожевав выплюнул в раковину.

— Выглядишь хреново. — Словно бы насмехаясь или же подмечая неоспоримую истину, наконец прерывает тишину Ханма, озорно щурясь. Наверное, думает Чифую, у того сейчас тоже такой привкус во рту. Мха и плесени.– Да и квартирку свою ты, явно, запустил.

— По себе людей не судят, — скалится в ответ, но знает, что его гость, с прилизанной прической и в костюме с иголочки, прав. Отросшие волосы на немытой голове образовали настоящее гнездо, а на растянутой футболке, в которой он и встретил Шуджи, виднелись странные, темные пятна, о природе которых Мацуно не стал бы браться утверждать. А в квартире… В квартире творился полный кавардак. И это ещё мягко сказано. На самом деле сейчас его небольшая квартирка даже самому Чифую напоминала помойку. С горой мусора, к которому он с гордостью мог причислить и себя.

— Не кажется, что ты слишком долго горюешь? — с очередной, натянутой, змеиной усмешкой тянет Ханма, наклоняясь и поглаживая вышедшего к людям чёрного кота за ушком.– О животине своей бы подумал, какого ему здесь находиться.

— Никогда не думал, что тебя волнуют подобные вещи, — с плохо скрываемой обидой в голосе отзывается Чифую, смотря на Пек Джея, который предательски ластился к чужой руке. — Ханма, надо же, неужели ты записался в защитники животных? Не волнуйся о коте, я стараюсь заботиться о его благополучие. И о своём тоже.

— Оно и видно, — фыркнув под нос, Ханма наконец-то тушит сигарету, дотлевшую почти до фильтра, о стенку, заполненной окурками, пепельницы. — Видно, что ты нихрена не справляешься. Не берусь говорить про кота, но от тебя несёт как от помойного ведра и выглядишь так, словно бы дня три не ел.

Чифую досадливо поджимает губы, делает короткую затяжку и повторяет за своим гостем — тушит сигарету. Только его, в отличие от чужой, была докурена едва ли до половины.

— Зачем пришёл? С каким-то делом или же просто так, помазолить мне глаза?

— Второе, — откровенно потешаясь отвечает Шуджи, прищурившись. И Чифую очень хочется высыпать на его прилизанную шевелюру содержимое той самой пепельницы, где до сих пор дотлевал его окурок. А заодно вылить содержимое своей кружки, пускай от Ханмы фонит мхом и плесенью, а не пижонским, дорогим парфюмом, который совершенно не подходил ему. Да, в принципе, как и его костюм — казалось, что на Ханму нацепили его силком, да приклеили, чтобы неповадно было снимать. Только вместе с кожей сдирать. — Но и по делу тоже.

— По какому делу? — кое-как борясь с внутренними порывами, интересуется Мацуно. Хотя в голосе не звучит и капли интереса. А пепельница всё манит и манит, поблескивая своим железным боком.

Ханма убирает руку от кота, на что Пек Джей недовольно мяукает, но не добившись внимания со стороны человека, находит себе новый источник любви и ласки в лице ножки стола. Да, правильно, зачем ему хозяин от которого несёт помойкой, если вот стоит тут такая потрясающая ножка, о которую и потереться можно мордой, и погладиться боком.

Ханма же склоняется вперёд, сцепив руки в замок и оперевшись локтями о собственные колени, смотрит на Чифую хитро и как-то плотоядно. От такого взгляда у Мацуно непроизвольно немеют кончики пальцев, а во рту мгновенно пересыхает. Не нравится ему этот взгляд, ох, не нравится.

— Я хочу предложить тебе сделку.

— Сделку? — словно эхо, повторяет Чифую, резко отклоняясь назад, разрывая растояние между ними. Весь флёр опасности спадает и ему вновь очень хочется осуществить задуманное несколькими минутами ранее, перевернув пепельницу на своего самодовольного визави. — Какую ещё, к чертям собачьим, сделку?

— На твою душу, — осклабился Ханма и Чифую хочется послать его по прямому, всеми известному маршруту, задорно поднимая длинющие ноги. Но что-то во взгляде Шуджи не даёт ему и слово выдавить из себя. Словно бы тот и не шутит вовсе.

Ханма не спешит пролить свет и внести хоть толику ясности в свое предложение, хищно щурится, словно бы увидел перед собой добычу, ещё немного и плотоядно облизываться начнёт. У Чифую от этого взгляда, направленного на него, неприятные мурашки по коже табунами плящут, но он держится. Не может показать Ханме свою слабость и то, что тот умудрился его напугать. Ещё кинется. Как дикий, обезумевший от голода пёс. Клыками вгрызётся. В принципе, Шуджи Ханма всегда напоминал ему собаку. Больную бешенством, не знающей к себе никакого доброго отношения.

— Кисаки думает, что ты предал Бонтен.

От этих слов Чифую натуральнейшим образом начинает мутить.

— А Майки?..

— Майки? Ха-ха, — Ханма коротко усмехается, всё же разрывая зрительный контакт и переводя хищный взор к потолку. Жаль, что напряжение, охватившее Чифую, не спало после этого действия. — Майки как всегда пофигу. Ну, ты и сам знаешь. Особенно после…

— Знаю, — резко прерывает своего собеседника Мацуно, словно бы после окончания фразы ничего нельзя будет исправить, словно бы ему сердце ножом вскроют и он захаркает кровью пол собственной кухоньки. — Ближе к делу. Ты здесь, чтобы убрать меня?

Ханма театрально вздыхает расцепляя руки с «Преступлением» и «Наказанием» на тыльной стороне ладоней, возводя их к потолку.

— Ну вот что за ты человек, а? Не порть момент.

— И дать тебе возможность дальше развлекаться за мой счёт? Нет, я так не думаю.

Ханма смотрит на него слегка обиженно, а после поправляет на переносице сползшие очки. Одним коротким движением. А Чифую, почему-то, видит в этом действие отражение Тетты.

Тот точно также поправляет очки, пускай и делает это в разы чаще.

— Это был изначальный план. Не пойми неправильно, тебя почти полгода никто не видел. Даже у Дракена появились мысли, что ты сбежал, не оставив даже записки.

«Да, ладно!» — мелькает в мыслях у Чифую, но он не прерывает монолог своего визави, уставившись на Ханму нечитаемым взором. Дракен всегда был самым благоразумным из всех них, самым подмечающим детали и внимательным. И то, что он мог так думать по поводу него — весьма огорчало. Хотя и было не далеко от истины. Если, конечно, за побег считается затянувшееся депрессия на почве потери.

— А в последнее время наших парней очень сильно прессуют копы, — Ханма тянется за очередной сигаретой, чиркает зажигалкой и в следующий миг довольно выдыхает новую порцию дыма. — Простые шестёрки, но всё равно неприятно. Ну и многие, в том числе Кисаки, подумали, что за этим стоишь ты.

— Что за бред? — Теперь Чифую откровенно злился, буравя недовольным взором расслабленное лицо напротив. — Мне, будто бы, проблем своих не хватает.

Ханма издаёт на это лишь короткий смешок, пожимая худыми плечами, остроту которых не мог скрыть даже пиджак с наплечниками.

Ему-то, по сути, какое дело? Имел Мацуно какие-то мотивы сливать информацию полиции или же нет. Ханме, откровенно говоря, глубоко пофигу — ему дают задание, он выполняет. И никаких мук совести, ни сострадания. Ничего личного.

Конечно, Чифую знал, как именно работает один из лучших убийц Бонтена — сам ни раз передавал в руки Ханмы наводку на очередного «Преступника», которого необходимо было «Наказать».

Знает, что Ханма любит устраивать шоу из заказных убийств, превращая данное действие в настоящую пытку для того несчастного глупца, который решил перейти дорогу одной из самых влиятельных группировок Японии.

Правда, всегда доводил задание, любой сложности, до конца.

И с особой изощренностью он разбирался с теми, кто некогда был причастен к Бонтену, но по каким-то причинам решил самоустраниться таким глупым образом — предав организацию.

А тут сидит, пьёт кофе, да сигаретами своими давится, совершенно не спеша привести «Наказание» в действие.

Чифую морщится, бегло осматриваясь, обведя лишь одним взором пространство кухни. Если начнется потасовка, то он сможет какое-то время держать оборону. На кухне было очень много острых предметов, начиная с грязного, воляющегося на дне раковины ножа, заканчивая вилками и железными палочками для еды.

Правда, вряд ли Ханма решит сойтись с ним в рукопашке. Скорее всего, сейчас допьёт свой мерзкий кофе со вкусом мха и плесени, и достанет из-под пол пиджака пушку.

Взгляд Чифую смещается вниз, к Пек Джею, который даже не подозревает о том, что случится совсем скоро и откровенно ластится о лакированные туфли будущего убийцы своего хозяина.

Ханма отслеживает взгляд Мацуно и откровенно смеётся. Наклоняется вперёд, а Чифую буквально готов вскочить на ноги от этого движения с его стороны и обороняться всем, что попадётся под руку. Хоть сковородкой по зализанному затылку ударить. Или пепельницей.

— Наконец-то ты начал думать не только о себе и своём раздутом горе, — поглаживая кота за чёрными ушами, вновь заговаривает Шуджи. — Даже не смотри в сторону пепельницы, придурок. Я же сказал, что убрать тебя — изначальный план. И, напоминаю, я уже предложил тебе сделку.

Чифую едва расслабляется после этих слов, но опускается на собственное место. Даже если бы он и решил схватить пепельницу да и ударить Ханму по голове — это особо ничего не дало бы.

У того рефлексы были на высоте, да и сноровку он явно не растерял, в отличие от того же Мацуно, который заперся в собственной квартире на добрые шесть месяцев.

Да даже если бы ему дали сейчас пистолет, то Чифую совершенно не смог бы нажать на курок. Внутри всё холодеет, когда ему мерещится оглушительный хлопок, а в воздухе словно бы начинает витать запах пороха, вперемешку с запахом табака.

— Какую сделку? — Вновь повторяет свой вопрос Чифую, только теперь без былого, ядовитого сарказма.

И Ханма, словно бы ожидающий этого вопроса, больше не спешит бросаться драматичными фразами про сделку на душу и прочую ерундистику.

Как-то понятливо поджимает губы, да кивает каким-то своим мыслям.

— Найди крысу, что причиняет неудобства организации. Тогда тебя простят за твою глупую слабость и примут. Даже Кисаки.

Чифую нервно усмехается, а после и вовсе заходится в приступе смеха.

— А хорошо ты это придумал, я ведь даже поверил на какой-то миг в то, что ты действительно хочешь мне помочь. Что, не хочется марать собственные руки? — Слова срываются хаотичным выплеском злобы, заполняя пространство вперемешку с истеричными смешками. — Ты же в курсе, что Кисаки тебя по головке не погладит, когда ты вернёшься к нему с пустыми руками. И наверняка отправит по мою душу других, более сговорчивых подчиненных. Что ж, Ханма. Встретимся на той стороне?

Шуджи, отчего-то, не спешит поддаваться панике своего «Преступника», лишь поднимает брови, да устало протирает глаза, приподнимая оправу очков.

— Не переживай за Кису, да и за меня. Мы сможем с ним договориться. Хотя ты прав, за тобой непременно придут и это уже буду не я, который столь благородно предложит вытащить твою задницу из той передряги, в которую ты сам себя и затащил своим бездействием. Говорю же, многие начали подозревать тебя в предательстве, Кисаки не единственный, кто отправит своих людей тебя устранить.

Чифую уже не смеётся, его плечи сгорбились, когда он пальцами врывается в отросшие волосы. Невозможно, то, что предлагает ему Ханма никак его не спасёт. Только даст небольшую отсрочку. Пока что ему действительно казалось, что Шуджи Ханма, садист и психопат, отчего-то решил лишить самого себя развлечения и просто перекинуть ответственность за его смерть на кого-то другого. Их никогда нельзя было назвать друзьями, да, даже товарищами. В своё время, ещё до формирования Бонтена, они долгое время скалились друг на друга, в надежде перекрыть друг дружке кислород.

Да, прошло достаточно много времени, однако прошлое не забывается. Вальхалла, неудавшаяся диверсия, временный уход Баджи из свастонов — лишь бы выкинуть Тетту Кисаки из верхушки Токийской Свастики. Об воспоминаний о Кейске Баджи у Чифую сердце колит, а на глазах предательски начинают наворачиваться слёзы от которых он со злостью отмахивается. Не сейчас. Не время поддаваться собственной слабости. Не перед Ханмой, который продолжает давить на него одним своим присутствием.

— И что? Что же ты мне конкретно предлагаешь? Разойтись с тобой, принеся благодарность за недолгую отсрочку, а после подохнуть от рук убийц группировки?

Ханма начал раздражаться. Это было заметно по складке, которая образовалась и залегла тенью меж бровями и поперёк открытого лба. Удивительно, что он в принципе так долго продержался в компании не особо учтивого, по отношению к нему, Мацуно. Кажется, скоро пепельница с окурками полетит именно в Чифую.

— Я уже сказал, найди крысу. Будь, в конце концов, полезным, мать твою. Кисаки я беру на себя, уж поверь, я смогу убедить его, что ты даже выйти на улицу не был способен за то время, пока не появлялся на территории Бонтена, не то, что ставить палки в колёса организации, встречаясь с легавыми и сливая информацию о поставках.

Чифую приподнимает голову, неверующие смотря в упор на Ханму. Любому другому, но не Шуджи, тут же стало бы некомфортно от столь неприкрытого, сомневающегося в его словах, взгляда. Но не Шуджи Ханме, не ему.

— И ты… Ты действительно веришь в мою непричастность? — Словно бы роя самому себе могилу, зачем-то спрашивает Чифую, а Ханма красноречиво закатывает глаза.

— Давай не будем о том, во что я верю, а во что не верю. Я вижу, что ты лишний раз носа не высовываешь из своей норы, воздух в квартире спертый, вокруг мешки с мусором, а в холодильнике шаром покати. Я бы мог списать это на то, что таким образом ты стараешься не светиться лишний раз, но прекрасно знаю, что ты далеко не так туп. Знаю, что под руководством Баджи ни раз организовывали побег из страны для тех, кому необходимо было залечь на время. И знаю, что этим занимался именно ты.

Чифую нервно вздрагивает, невольно сцепляя руки в замок, стараясь перебороть дрожь. Об их деятельности с Кейске знали лишь в верхушке Бонтена, а также узкий круг доверенных лиц. Потому что если подобная информация становится всеобщим достоянием, то это уже не тайна. А все те, кого доверили им на сохранение, давно бы кормили собой рыб. Но вот Ханма, который хоть и занимал одну из лидирующих строк личного резерва киллеров Бонтена, и был весьма приближен к Тетта Кисаки, знал. Знал о деятельности Северного подразделения Бонтена. Хотя и не должен был.

— И…

— И, опережая твой глупый, бессмысленный в данный момент вопрос, который ты уже задавал: я верю в то, что ты не причастен к сливу информации. И смогу убедить в этом Кисаки. Хотя бы временно. Правда этого будет недостаточно, потому что остаются и другие. Поэтому. Найди наконец крысу, Мацуно, и прекрати делать мне мозг.

Обреченность. Она повисла в воздухе и была почти осязаема. Ханма пылал праведным раздражением, но вовсе не торопился переключить внимание и хотя бы закурить. А Чифую был источником этого убогого, серого чувства обреченности, невидящим взором буравя пол под своими ногами.

— Раз всё обстоит так, как ты говоришь… Лучше уж убей меня и дело с концом. Я и шагу ступить не смогу, не говоря уже об откровенном сотрудничестве с остальными людьми организации. Мне тут же пулю в лоб пустят, стоит мне появиться у ворот резиденции тех же Хайтани.

Ханма издаёт странный звук, похожий одновременно на смешок и тяжёлый вздох.

— Неужели, ты так быстро сдашься? Нет, Мацуно, ты хоть и похож на дворового кота, но всё же у тебя не девять жизней.

Чифую согласен с этим. От части. По крайней мере по поводу того, что у него не девять жизней. Ему бы с этой справиться, что уж говорить о девяти?

Но он действительно оказался в безвыходном положение. Если верить словам Ханмы, то на него началась самая настоящая охота и теперь это лишь вопрос времени, когда его голову преподнесут Боссам Бонтена на голубом блюдечке с золотой каёмочкой.

— И вот что с тобой делать? — тяжело выдыхая, спрашивает словно бы сам у себя Шуджи, разом допивая свой давно остывший кофе. Морщится, видимо на дне кружки был концентрат того мерзкого привкуса мха с плесенью. А Чифую лишь пожимает плечами. — Почему я должен решать твои проблемы? Мне за это, между прочим, не платят.

Чифую лишь неопределенно качает головой, понимая, что даже если бы он предложил Ханме денег — тех крох, что у него осталось, не хватило бы на оплату «услуг» одного из лучших киллеров Бонтена. Большую часть своей заначки он бездумно пропил в первые же три месяца своего отшельничества, стараясь заглушить неутихающую боль внутри. К слову, совершенно бессмысленно. Кроме ноющего в муках сердца, он мучился головными болями и нещадным похмельем.

Поэтому да, ему не было, что предложить Ханме.

К тому же он не понимал, в принципе, почему тот решил проявить не свойственную ему «доброту», вместо того чтобы лишить себя от грядущих проблем и решить всё здесь и сейчас. Попросту пристрелив Мацуно, пока тот совершенно беззащитен, мирно попивает мерзкий кофе в его компании.

Да и если бы он нанял Ханму, то на какую роль? Шуджи отличный убийца, но на роль телохранителя не тянет даже с натяжкой. Даже Тетта предпочитал нанять на эту должность другого человека, хоть и знал о талантах Ханмы побольше любого другого. Именно поэтому и не ставил старого приятеля охранять свой покой, потому что знал, на что тот способен.

— Ладно, — выдыхает Ханма, тянесь к краю собственного пиджака, а Чифую кажется что всё. Сейчас, именно сегодня, и закончится его история, сейчас Ханма наконец достанет ствол и свершит то, ради чего изначально и пришёл на порог его квартиры в десятом часу утра. — К чёрту пустые разговоры.

Но вместо пистолета Ханма достаёт из внутреннего кармана собственный телефон, всего лишь на секунду засветив прочную портупею с кобурой пистолета под левой рукой. Поближе к сердцу держит оружие, кто бы сомневался.

— Свяжись с Казуторой. — Коротко говорит Шуджи, начиная рыться в собственном телефоне, абсолютно не замечая того, что на этих словах затравленный взгляд Мацуно становится каким-то отстраненным. — Не смотря на то, что тебя подозревают во всех смертных грехах, ты ведь остаешься его подчиненным. За время твоего отсутствия он, пускай тоже мирился с утратой, но не позволил никому из верхов покуситься на их с Баджи территорию. Правда, сложно ему было в одиночку взять всё Северное подразделение, были свои проблемы, но всё же со своим трауром он справляется ни в пример лучше тебя. Вот его новый номер. Может быть у него и удастся подсобить тебе, подняв свои старые связи.

— Связаться с Ханемией? — тупо переспрашивает Мацуно, бездумно пялясь на салфетку, на которой кривым, размашистым почерком был написан чужой номер. Выглядел он так, словно бы перспектива быть застреленным и похороненным под грудами мусора в его квартире, была более заманчивой, нежели принять этот номер и позвонить по нему. — И как он может помочь? Ведь мы…

«…толком и не общались», — это окончание фразы парень решает не озвучивать. Ханме то что, общались они или нет? Он и так сейчас даёт Чифую возможность выжить. Что было действительно щедрым шагом со стороны наёмного убийцы. Поэтому, дав себе пару секунд на раздумья, Чифую аккуратно сжимает в ладони салфетку, поднимая уверенный взор на сидящего напротив.

— Спасибо.

Этого слова недостаточно для того, чтобы отблагодарить Ханму. Но это пока что всё, что мог выдавить из себя Мацуно. Да и подсказывало ему что-то, что Ханма не из тех, кто любит благодарственные дифирамбы за свою, хоть и с натяжкой, доброту.

Лицо Шуджи разглаживается, больше не омрачая образ глубокими морщинами. На губах вновь нарисовывается мерзкая, плотоядная усмешка.

— Будешь должен.

И Ханма поднимается, оставляя на столе начатую пачку сигарет, словно бы решаясь на очередной добрый шаг — Мацуно они явно нужны куда больше чем ему самому.

Чифую следом поднимается за своим гостем и на ватных ногах провожает его до двери.

— Скажи, — Вопрос хозяина квартиры застаёт Ханму, когда тот уже положил собственную ладонь на дверную ручку, чтобы отправиться дальше, по одному ему известным делам. — Почему ты решил помочь мне?

Мужчина замирает на миг, но руку так и держит на продолговатой ручке. Хмыкает себе под нос, а потом оборачивается лицом к замершему Чифую.

— Я, конечно, не записывался в гринпис, однако люблю животных. С ними куда проще, чем с людьми. А ты своего кота и так не балуешь вниманием. Вряд ли на том свете вообще о нём вспомнишь. Да и к тому же, твоя смерть — не решит проблему. Лишь добавит. А мне, знаешь ли, не очень хочется выискивать норы грызунов, изображая из себя Гамельнского крысолова.

И на этих словах, названный гость покидает территорию Мацуно, даже не попрощавшись. А сам Чифую опустошённо садится на пол, как только за Ханмой закрывается дверь и внутри замка щёлкает.

Когда Пек Джей подходит к нему и начинает тереться о открытую голень, Чифую тут же сгребает его в охапку.

— Что ж, видимо я обязан тебе жизнью, малыш, — как-то с горечью и легкой иронией сообщает он коту, отчаянно поглаживая того по мясистому, пушистому боку.

— Мяу? — Пек Джей не особо понимает происходящее, как и суть слов своего хозяина. Однако он явно доволен тем, что его хозяин наконец-то взял его на руки, как было когда-то и с отстраненным упоением наглаживает ему бока, словно бы ища в этом действие успокоение.

Так хорошо, так правильно, так было и раньше, когда Чифую был подавлен или же расстроен.

Он всегда засыпал в обнимку с котом, у которого было несколько имён, но хозяином в итоге он выбрал именно его.

***

[Вараби, префектура Сайтама. 23 марта 2017 года. 07:28 PM]

— Чифую, да чтоб тебя, шевелись быстрее! — Грозный рык раздаётся прямо над ухом молодого человека, чьи высветленные пряди волос так не кстати перекрыли весь обзор.

Чифую раздраженно встряхивает головой, в надежде убрать лезущую в глаза чёлку, но лишь давится недовольством, когда ветер рушит его планы и волосы вновь лезут ему в лицо.

Его дергают за руку и тащат за собой в какой-то богом забытый проулок. Да уж, его костюм явно был сшит не для долгих пробежек, потому что тело уже начинало ломить, не смотря на довольно хорошую, физическую подготовку.

— Ты что, мать твою, прикалываешься? — Тут же врезается в него возмущение старшего, когда у Мацуно всё же удаётся убрать волосы и сориентироваться в пространстве. Баджи Кейске смотрит на него свирепо, немигающим взором своих тёмных, почти багровых глаз. Любой другой испугался бы такого взгляда со стороны одного из лидеров Северного подразделения Бонтена, но только не Чифую. Он давно привык. В конце концов, работают они вместе не первый год, а знакомы и того дольше.

— Баджи-сан, я без понятия, как полиция узнала о месте переговоров. Все виновные будут наказаны, я лично найду того, кто запорол данную сделку. Позвольте я составлю маршрут отступления.

Баджи отряхивает собственный бардовый пиджак, расшитый золотыми нитками и скалится, демонстрируя выделяющиеся клыки и встряхивает длинными, чёрными волосами, которые распустились во время недолгой погони. Да уж, давно такого не было, когда они с позором скрывались от копов, даже в голову не приходит, когда такое было в последний раз.

Наверное, тогда им ещё и восемнадцати не было.

Но здесь ситуация была из ряда вон: на небольшую забегаловку, где было заранее оговорена встреча с одним из их старых поставщиков, нагрянул целый наряд полиции. Большинство парней из охраны обоих сторон повязали, Баджи очень надеется что поставщику удалось выбраться, как и им с Мацуно. Иначе Майки будет недоволен. Поставщиков с подобными связями и столь редким товаром — найти невероятно сложно. И конечно, выбраться такому человеку из-под заключения — раз плюнуть. Однако, совершенно очевидно, что после подобной оплошности с их стороны, уговорить его продолжить сотрудничество с Бонтеном — будет весьма затруднительно. А так есть хотя бы призрачный шанс того, что поставщик отнесётся к их обращению с извинениями с пониманием. Хотя, данный шанс мерк с каждой секундой, пока Кейске размышлял на счёт дальнейших перспектив. В конце концов, повязали парней поставщика именно на территории Бонтена, а точнее — на его, Баджи, территории. Но шанс, всё же, ещё был. Крохотный, но был. Может, Казутора сможет умаслить поставщика или же Коконой чуть подсластит пилюлю, если Кейске искренне попросит Хаджиме вступить в переговоры с пострадавшей стороной.

Но это всё потом, сейчас главное — скрыться с места облавы, да поживее.

— Ладно, обсудим случившееся позже. Давай свой план.

Мацуно кивает, без лишних слов начинает вести своего босса в сторону безопасного, по его мнению пути, попутно набирая сообщение командиру дальнего отряда охраны. По его подсчетам, полиция не могла добраться до них, по крайней мере так скоро. И, скорее всего, дальний отряд вообще не в курсе случившегося.

Чифую спешно отправляет сообщение, с удовольствием отмечая то, что буквально тут же оно было прочитано. Значит, совсем скоро получится вывести Баджи-сана из опасной зоны.

Ещё немного и они выберутся из сложившейся передряги. Ещё чуть-чуть.

Однако, судьба решает сложиться иначе.

— Они здесь! Сюда!

— Вы двое! Стоять, отбросить оружие, так чтобы мне было видно! Руки за голову!

Врезается им в спины гул голосов. Чифую тянется к кобуре с пистолетом и разворачивается в сторону догнавших их полицейских. Те замерли, словно оловянные солдатики, наставив на них пушки, если не случится чуда и двух копов ничто не отвлечет, то их с Баджи обоих повяжут, либо пристрелят на месте. Чифую старается не думать о их перспективах, злобно поджимая губы, в поисках решения проблемы.

Но Кейске Баджи не привык сдаваться без боя. С диким рёвом, он рвётся вперёд, в сторону шокированных копов, которые совершенно не ожидали, что кто-то из тех, кого они преследовали внезапно кинется в их сторону. Не думали, что им могут оказать сопротивление в сложившейся ситуации. Кейске в пару широких шагов-прыжков пересекает больше половины расстояния между замершими служителями порядка и оставшимся позади Чифую, однако не для того, чтобы дать отпор, начав драку как когда-то в подростковом возрасте.

Он наваливается всем корпусом на шаткую конструкцию из деревянных коробок и балок, стоящую между ними с полицейскими, роняя её в сторону преследователей.

Поднимается облако пыли, а полицейские которые не поспешили нажать на курок из-за страха перед безумной решимостью в горящем взоре Баджи, матерятся где-то из-под завалов коробок и балок, пытаясь выскребать себя из-под завала.

— Идём, живо! — Резко развернувшись назад всем корпусом, приказывает Кейске своему подчиненному. А Чифую чувствует неописуемое чувство гордости, вперемешку с восторгом, за своего Босса, который только что выиграл им немного времени, решившись на столь опасный шаг. Ведь полицейские могли и не растеряться, кто-то из них мог пустить шальную пулю, пока Баджи не уронил на них шаткую конструкцию.

Они спешно удаляются прочь, теряясь в тёмных проулках и узких переходах между домами, отрываясь от преследования.

Мацуно уверен, что дальше всё сложится так, как надо. Что через пару проулков их будет ждать машина с тонированными, пуленепробиваемыми окнами и дальше можно будет выдохнуть со спокойной душой. Хотя бы на время, пока они не доберутся до штаба.

Дальше будет долгое разбирательство, каким образом полиция прознала о их сегодняшних планах.

Ведь они специально выбрали этот небольшой городок, избегая привлекающих взор центров, находящийся в зоне ответственности их подразделения.

Выбрали место, где меньше всего можно ожидать подобного рода встречи, где в принципе нет слишком сурового надзора со стороны блюстителей порядка.

Он лично выбирал людей для охраны данного мероприятия и расставлял их по позициям. Но, по всей видимости, в их рядах появилась «крыса».

Мацуно скрипит зубами от тупой злости, которая волнами окатывала его, пока они в спешном ритме пересекали последнюю границу узких пролётов. Видимо даже самые доверенные лица, проверенные годами могут пойти на предательство, ради собственной выгоды. Интересно, на самом деле, что же такого могла получить их «крыса», решившая сдать их полиции? Ведь Бонтен не прощает предательств и никакая мнимая защита, дарованная за сбыт информации, не сможет встать между столь крупной организацией и предателем, который решил укусить руку, которая его кормила.

Ему следовало более пристально изучить местность и биографию тех парней, которых он поставил сегодня в охрану. Да и проверить людей со стороны поставщика более тщательно. Но это потом, всё потом. Сейчас же самое главное — это отвести Кейске в безопасное место. Потому что нет ничего важнее благополучия его Босса.

И вот, последний поворот. Чифую видит, как впереди из-за угла им мигает пару раз фарами тёмная машина, которую он прислал к этому месту, написав то самое сообщение. Он даже позволяет себе расслабиться на мгновение, сделав глубокий вдох облегчения. Почти, они почти у цели. Потом уже будет не важно, будут ли стрелять им вслед или нет — окна этой малышки могут выдержать даже очередь пулемёта. И Баджи будет в безопасности.

Но судьба, чертовка, смеётся ему в спину, прожигая ненавистным взором его лопатки, обтянутые тёмным пиджаком.

— Стоять! — Крик догнавшего их копа оседает пылью и порохом, когда раздаётся оглушающий хлопок выстрела.

Чифую ощущает, словно бы в один миг наступила бесконечная зима.

Стужа на тысячу лет. Кровь леденеет в жилах, а дышать становится невозможно, когда он слышит позади себя глухой, тяжёлый удар об асфальт, а сразу же после мимо него пролетают пули.

Парни из охраны высунулась из машины и начали стрелять на поражение, в сторону догнавшего их легавого, который с отчаянным вскриком следует за тем, кого только что подстрелил.

У Чифую ком встает в горле. Он не может заставить себя обернуться. Так и замер в неудобной позе, словно бы кто-то поставил на паузу момент, пока мужчина бежал в сторону тонированной машины.

Словно бы, если он обернётся назад, даже бросив короткий взгляд через плечо и увидит то, что произошло позади — ничего нельзя будет исправить. Ничего и никогда.

Больше никогда ничего не исправишь.

— Баджи… Баджи-сан!