До свадьбы оставалось меньше месяца, а у Вэй Усяня времени было и того меньше. Проклятые порезы тянули его силы и не думали исчезать, а наоборот становились лишь больше. Он не знал сколько ему еще осталось времени, но чувствовал, что немного. Поэтому необходимо было успеть расправиться с оставшимися желаниями. И в первую очередь, надо было вывести из себя Лань Ванцзи, чтобы тот потерял голову от гнева. Ну и параллельно думать, как разобраться со Стариком.

 Нет, Вэй Усянь знал, что Лань Цижэнь вовсе не старый, и что он из поколения его родителей, но никогда не задумывался над его возрастом, да и память у него была не самая лучшая. Когда он узнал, что разница в возрасте у них не больше двух десятков, то не поверил своим ушам. Этого не могло быть! Он же ведет себя, как брюзгливый старик, да еще и эта дурацкая бородка и кажется, что он всю жизнь преподавал в Облачных Глубинах… Но оснований не верить Лань Бинхуа у него не было. Она не стала бы врать. Тем более по такой мелочи, как возраст Лань Цижэня. Если честно, то Вэй Усянь думал, что он старше их поколения минимум лет на тридцать. Что впрочем не являлось для заклинателя, который живет дольше обычных людей старостью, но в глазах юных учеников Лань Цижэнь был занудливым и вечно брюзжащим стариком. Но кажется, Лань Цижэнь тоже забыл, что он вовсе не старик, а зрелый мужчина, он закрылся в свой панцирь и стал похож на брюзгливо старика, и кажется, хотел того же от своих племянников. Вэй Усянь невольно представил Лань Ванцзи в с такой же бородкой, как у его дяди и резко помотал головой, чтобы избавиться от ужасной фантазии. Бедный Лань Чжань! Его надо срочно спасать, а не то станет вторым Лань Цижэнем, только с каменным лицом! Пока он исполняет желание владелицы тела он ему поможет. Он засмеялся от своих мыслей и сделал пометку на бумаге.

 Сидящая рядом Лань Бинхуа нервно вздрогнула и оторвалась от старательного переписывания книг по этикету, чтобы посмотреть что пишет этот умалишенный. Она не смогла даже прочитать, что он написал. Иероглифы плясали, черты были совершенно разными и не соответствовали нормам написания. Это не было похоже даже на старейший стиль письма — Цзягувэнь. Нет, даже Цзягувэнь выглядел лучше, чем его каракули, а это был весьма небрежный стиль, поскольку древние люди не писали, а выцарапывали на камне и костях надписи.

 Она содрогнулась от такого пренебрежения к письму и тяжко вздохнула. Кажется, придется его еще учить правильно писать. Однако, эти небрежные и непонятные записи отчего-то казались ей смутно знакомыми. Словно, она их где-то уже видела, но в голову, как назло, не приходила идея где она могла видеть этот почерк. Это злило ее, но эмоции надо держать в узде и не давать чувствам волю. Она потуже затянула налобную ленту и вернулась к написанию конспектов.

— «Бинхуа должна быть праведной и не давать волю чувствам. Чем быстрее Бинхуа поможешь с желаниями сестрички, тем скорее душа сестрички успокоится, и тогда Бинхуа сможет оплакать сестричку и зажечь ей благовония. Бинхуа не должна обращать внимание на этого бесстыдника. Воистину сестра призвала в свое тело злобного духа. Ах, бедная моя сестрица, бедная сестрица, что же с тобой случилось?» — девушка тяжело вздохнула, предаваясь тяжелым мыслям, и вновь принялась за записи.

 В доме царила тишина. Лань Донтен тихо радовалась ей, боясь спугнуть чудное мгновение. Ее дочери, наконец, занимались толковым делом, а не устраивали ежедневные скандалы. Она смела надеяться, что А-Лань прислушалась к голосу разума и не вернется к своим попыткам сорвать свадьбу недостойным поведением. Однако, вскоре она поняла, как глубоко ошибалась… Лань Сюэхуа вовсе не пристыдилась своего бесстыдного поведения, а лишь затаилась, чтобы позже окончательно довести ее новыми выходками.

 Она начала приставать к Ханьгуан-цзюню. Лань Донтьен даже обрадовалась. Женщина наивно думала, что дочь взялась за ум и решила сблизиться со своим женихом. Но она зря радовалась. Дурная девица, кажется, решила вывести его, чтобы тот не захотел на ней жениться. Но стоит отдать должное Лань Ванцзи — он стойко терпел все ее выходки и не реагировал на них. Однако, это ее лишь сильнее распаляло и она с новой силой принималась его доводить. Все это сопровождалось полным отсутствием манер и бесстыдным поведением, а также неподобающим внешним видом. Она ходила невероятно растрепанной, и кажется, вовсе забыла о слове «гребень». Ее одежда была вечно помята и в пыли. Сюэхуа постоянно нарушала правила: носилась, как угорелая, шумела, нарушала режим, играла по ночам на флейте. В общем, делала все, чтобы сорвать свадьбу и довести мать. Лань Донтьен оставалось только пытаться донести истину до дочери и самой не сойти с ума. Простые манипуляции уже не давали прежнего эффекта.

***

 Нельзя счесть сколько способов Вэй Усянь уже испробовал для доведения жениха, вскоре ему начало казаться, что Лань Ванцзи на самом деле это ожившие каменное изваяние. Он двигается, дышит, говорит, ну почти говорит, но внутри все-равно камень. Ну как можно не реагировать на такое?!

 Самое любимое оружие из арсенала Вэй Ин исполнял умело и непринуждённо. Когда Ванцзи мылся у себя в цзинши или же совершал омовение в ледяном источнике, последние случалось довольно-таки часто, к вящему недовольству Усяня, то он поджидал его прямо под дверьми полураздетым или сразу заходил следом. Если бы он был в мужском теле, то ничего не было бы. Но для девушки из клана Лань это вопиющие недопустимое поведение и неслыханный позор. Из-за этого его каждый день хотела убить маленькая сестрица. В итоге, за ним окончательно закрепилась репутация сошедшей с ума от неразделённой любви девицы. К нему даже подходили адептки со словами сочувствия. Они жалели его и говорили, чтобы он не расстраивался из-за холодности Лань Ванцзи, что стоит немного подождать и после свадьбы его ледяное сердце обязательно оттает. Вэй Усянь хотел смеяться от этих слов. А уж когда он начал это представлять, то не сдержался и дико рассмеялся.

Но выходки свои он этого не прекратил. Он также пробирался к нему. На вопрос: «Лань Чжань, тебе помочь потереть спинку?» тот лишь мягко убирал брал его руки в свои и убирал их, а после обездвиживал. Поджидая Ванцзи в его запретных и недоступных для других покоях Усянь забирался в спальне под одеяла и притворялся спящим, на что его аккуратно сдвигали в сторону, а после тёплое тело оказывалось рядом, когда же Вэй Усянь якобы во сне пытался лапать Второго Молодого Господина Лань, его укладывали в благопристойную позу и вновь обездвиживали. Его не выгоняли, казалось Нефрит не против того, чтобы спать вместе, ведь, спустя столько попыток вывести его из себя или соблазнить, ничего не произошло.

 Однажды Вэй Усянь проходил за Ванцзи до самого Холодного источника, всячески пытаясь заболтать жениха. Но вскоре, поняв, что и в этот раз ничего не выйдет, Усянь притворился, что уходит по своим девичьим делам, и, чтобы Ванцзи не скучал без него, получив в ответ «Мгм», он отошёл подальше и подождал некоторое время. Затем поднялся и тихонько двинулся по вытоптанной тропинке. У Холодного источника никого больше не наблюдалось и мужчина в теле девушки приступил к коварному замыслу.

 Раздевшись до самой нижней тонкой рубашки до колен, которая бесстыдно просвечивала все прелести девичьего тела, сняв абсолютно всё кроме неё, Усянь вышел из своего укрытия и незаметно, как он думал про себя, подошёл к кромке воды. Преодолев в себе дикий вопль, он двинулся к Ванцзи, который стоял спиной к нему и кажется медитировал.

— Лань Чжань, мне так холодно! Согрей меня… — Воскликнул Вэй Ин и прижался грудью к спине жениха, обвивая руками его торс.

 Лань Ванцзи медленно развернулся, взял за плечи невесту и чуть отодвинул от себя, смотря только в его лицо:

— Тогда зачем ты пришла сюда?

 Нефрит тихо вздохнул обернул невесту в своё одеяние и проводил до дома, посоветовав выпить горячего чаю и отогреться.

 «Удивительно!» Мужчина не знал, как ещё сильнее мог бы впасть в осадок, пока младшая сестричка причитала рядом. «Он даже не посмотрел на меня! Никто бы не удержался это же невозможно!»

— Мэймэй, матушка, — сидя втроём за обедом сестра и мать о чём-то переговаривались, пока Вэй Усянь был не в духе и сидел с печальным выражением, — я недостаточно хороша для своего жениха? Недостаточно красива и умна для него?

 На это никто из них даже не знал, что ответить.

— Ну что ты, Цзецзе, — первой нашлась младшая сестра, — с тобой всё в порядке, ты очень красивая и умная, я уверена ты достойна своего жениха, но разве ты не знаешь Ванцзи? Он же такой нелюдимый, может он сам стесняется, поэтому не показывает своих чувств к тебе. Тебе стоит постараться получше и действовать более тонко. Любого мужчину напугает такая бестыдная девица, ты лишь портишь себе репутацию, но толку от этого ноль, — Лань Бинхуа ядовито улыбнулась старшей сестре и продолжила разговор о грядущей свадьбе с матерью.

***

 Время шло, а Лань Ванцзи не поддавался на провокации. Он совершенно спокойно воспринимал все его выходки, не бесился и реагировал так, будто это было в порядке вещей. Но ладно бы это! Он сколь угодно может быть куском льда, но он еще и пресекал половину его выходок. Когда Вэй Усянь пробирался по ночам к нему в спальню, тот из раза в раз использовал один и тот же прием — обездвиживал его и затыкал заклятьем молчания. А если ловил до отбоя, то возвращал на руки Лань Донтьен. Лань Ванцзи поражал его, и поражал сильно. Когда Вэй Усянь решил попробовать извести его капризами, он начал беспрекословно исполнять их.

 Сначала Усянь начал с мелочей. Ему за все это время ужасный ланьский суп был уже поперек горла, когда он впервый раз его попробовал, то чуть не выплюнул обратно, но под строгим взглядом младшей сестры, которая предпочла компании ровесниц его, с трудом проглотил его.

— Что это за отрава? — спросил, завалявшись он. Он с трудом сдерживался, чтобы не скривить лицо от отвращения.

— Это не отрава, а суп сваренный по особому секретному рецепту издревле хранящимся в клане. Он сварен из полезных и лечебных трав. А также он очень хорошо помогает культивации! — тихим голосом, на грани слышимости, прошептала Лань Бинхуа сестре.

 Она была очень недовольна таким обращением с традиционными клановыми блюдами. Это было заметно по ее недовольному и хмурому лицу. Впрочем, Вэй Усянь все больше и больше начинал сомневаться в том, что она бывает чем-то довольна. Хотя, когда Хуа-Хуа очень больно наступила ему на ногу или била его веером, который каждый раз появлялся из воздуха, она казалась весьма довольной. Откуда этот демон в человеческом обличие его каждый раз доставал Вэй Усянь не знал и даже не мог представить, потому что мешочка цзянькунь у нее не было, а в рукавах точно ничего не хранилось. По поводу рукавов он был точно уверен.

 Случилось это случайно. Во время второй недели пребывания в новом теле, он опять пробрался на мужскую половину, чтобы «приятно провести время с женихом», а то есть, опять приставать к Лань Ванцзи. Но Ванцзи в этот день был занят длительными беседами со своим дядюшкой. Вэй Усянь подслушал часть их разговора и чуть не взвыл от занудности нравоучений Лань Цижэня. Тот рассказывал племяннику о должном поведении для женатого человека и учил его будущей семейной жизни. Вэй Усянь, слушая эти разговоры лишь хмыкнул про себя.

— «Сам никогда не был женат, зато горазд учить семейной жизни. Учитель, да это лицемерие чистой воды. Неудивительно, что Лань Чжань всегда такой отстранённый. С такой-то любовью дяди к мозговыносящим разговорам». Лань Ванцзи молча выслушивал его, не пререкаясь. Усянь мысленно поразился такой выдержке.

 Дальше подслушивать он посчитал неуместным. И погрузившись в свои мысли, сам не заметил, как дошел до ледяного источника. Вэй Усяня охватила внезапная ностальгия. Он вдруг вспомнил совместное купание с Лань Ванцзи. Прошло уже десять лет с того момента. Мысли плавно перетекли на воспоминания о былых днях. Его охватили сожаления. Он никого не смог спасти, лишь навлёк беду… Вполне ожидаемо, что мрачные мысли вновь охватили его. Ха, удивительно лишь то, что это не случилось раньше. Впрочем, ему было не до этого…

 Вэй Усянь забрался на дерево, про себя ругая непривычные к такому тонкие ручки девушки. На удивление, они хоть и казались слабыми, но в этих хрупких ручках хранилась действительно великая сила. Но все-таки это были нежные руки юной госпожи, которая хоть и была заклинательницей, явно не часто сражалась и вообще брала в руки меч.

 Для многих девушек в заклинательских кланах это было нормой. Хотя они и занимались заклинательством, но на ночные охоты ходили не часто, да и особенно сильными не были. На деле от заклинательницы ожидалось лишь, что в случае чего, она сможет постоять за себя и детей и оказать поддержку мужу. Большего от них не ждали, да и учили не охотно. Такова была их реальность.

 Некоторые, заклинательницы, как Пурпурная Паучиха были действительно сильны и могли запросто соперничать с сильнейшими заклинателями, но таких было немного. И Лань Сюэхуа не была исключением из правил. Да и к тому же была из Гусу Лань с их строгостью и чопорностью. И поэтому нежные руки горели огнем от того, что им пришлось крепко цепляется за жесткую кору дерева, а пара ногтей сломалась. Вэй Усянь подумал, что кажется, его сегодня ждет взбучка и удобнее устроился на дереве. Посмотрев на руки, которые нещадно жгло, он подул на них.

— Черт! Кажется, придется еще долго привыкать к таким простейшим вещам. Лань Лань, тебе бы стоило начать нарушать правила раньше. И с таких вот мелочей, а не сразу с темного пути. Никогда не думал, что такое может произойти. Ты даже пыталась управлять темной ци с помощью флейты и призвала меня в свое тело… Я уже исполнил два твоих желания, но кто-же знал, что Лань Чжань станет с годами таким непробиваемым! Ахах! А раньше мне ничего не стоило вывести его из себя… — Вэй Усянь замолчал и достал из рукава флейту прошлой владелицы тела.

 Рукава кланового ханьфу были очень широкими и в них ничего не стоило спрятать какой-либо предмет. Когда Бинхуа впервые спрятала в своих рукавах кроликов он невероятно поразился этому. Тогда ушастые вновь увязались за одной из учениц, которым досталась честь покормить кроликов, и сестрица решила вернуть их обратно на кроличью поляну, где им было и место. Она спокойно спрятала кроликов в рукавах и как ни в чем не бывало направилась к поляне. Кролики в рукавах заметны не были. И рукава точно не являлись подобием мешочка цянькунь, Вэй Усянь это потом проверил. Но, видимо, шутки про то что в рукавах заклинателей из Гусу Лань можно спрятать что угодно, шутками не были.

 Почему-то кормить кроликов Ханьгуан-цзюня среди юных адептов считалось невероятной честью, и они из кожи вон лезли, лишь бы ее получить. Лань Бинхуа же с недавних пор была назначена ответственной за возвращение кроликов на мужскую половину.

 В общем-то заходить на нее было запрещено, но девушке разрешили ему не следовать, потому что лишь она одна была способна угомонить свою сумасшедшую сестру. Которая, в свою очередь, это правило нарушала постоянно, оправдывая неземной любовью к жениху и желанием проводить с ним больше времени. Все в Облачных Глубинах были уверены, что Лань Сюэхуа сошла с ума, Лань Донтьен была уверена, что эти выходки попытки саботировать свадьбу, а Лань Бинхуа знала, что это попытки довести Ханьгуан-цзюня, дабы исполнить желание сестры. И малодушно подумывала, что исполнить это желание буквально было бы более гуманно.

 Вэй Усянь, вспомнив, эти рукава усмехнулся и принялся играть на флейте, восстанавливая старые навыки и распугивая несчастных адептов, которым не повезло пройти в зоне слышимости звука. Он настолько увлекся своим занятием, что совершенно не заметил подкравшуюся сзади сестрицу, которая взлетела на дерево на мече.

— Опять прохлаждаешься? Мы ещё не закончили с тобой обучение. — произнесла Лань Бинхуа пугающим голосом, перехватив руку, держащую флейту.

 От неожиданности Вэй Усянь слишком резко обернулся и свалился с дерева в ледяной источник, прихватив с собой девушку. Тогда из ее рукавов посыпались вещи, а сами рукава задрались вверх, потому что Бинхуа совершенно не умела плавать и боялась столь глубоких водоемов. Она отчаянно хваталась за его шею, боясь утонуть, а вокруг плавали последствия дурной привычки прятать вещи в рукавах. Книги, конспекты, спрятанный любовный роман, морковка для кроликов, чего там только не было. Но веера среди них не было точно. Однако, когда они совершенно мокрые выбрались на берег, он откуда-то появился и Вэй Усянь получил им по голове, а после ещё несколько раз был им бит на обратном пути.

 Причиной этого был Лань Ванцзи, который совершенно внезапно появился, снял с себя верхнее ханьфу и накинул на плечи продрогших девушек, чем сильно шокировал их: — Лань Чжань… Не стоило…– Вэй Усянь потерял дар речи от неожиданности, но он и поблагодарить не успел, когда услышал «Мгм» от спасителя. Лань Бинхуа же была этим настолько шокирована, что лишь ужасно покраснела и опустила голову вниз, стремясь спрятать покрасневшее от стыда лицо. Лань Ванцзи даже проводил их тогда и защитил от праведного гнева, пылавшего в глазах суровой матери нынешнего тела Вэй Усяня.

 Этот день запомнился Усяню надолго, а еще подал идею о том, как довести живое олицетворение благодетели. Раз уж он стал добр, то что ему стоит немного побаловать свою невесту и угостить ее вон в той замечательной таверне, где подают блюда сычуаньской кухни. Вэй Усянь ожидал, что ему откажут и скажут, что нельзя есть что-то кроме кошмарной кухни ордена, но Лань Ванцзи его беспрекословно послушал, чем порядком удивил его. Ванцзи заказал ему самые острые блюда, стоило только попросить. И даже согласился попробовать. И на издевательский вопрос «Понравилось ли это блюдо благородному Ханьгуан-цзюню?» ответил неизменным «Мгм».

 Лань Ванцзи продолжал выполнять все его капризы, даже угостил «Улыбкой Императора» стоило только попросить. И даже почти согласился выпить вино, когда Вэй Усянь ему это предложил, но он сам испугался такой покорности, и стараясь скрыть свое недоумение, нервно рассмеялся и сам выпил из предложенной собеседнику пиалы. Но Лань Ванцзи все также оставался безотказным. Он даже съел ужасно острую рисовую кашу с кучей специй, что предложил ему Усянь.

 В один момент, ему даже показалось, что Лань Ванцзи, захватил злобный дух, но эта мысль была отметена, как невозможная. Однако, такое поведение подкупало и не могло не нравится. Он заметил, что к нему относятся по особенному и ему позволяется то, что не позволяется никому другому. Но причины такого отношения были для Усяня загадкой. Он знал лишь одно, ему нравилось это. Нравилось, что наедине Лань Чжань теряет часть своей холодности.

 Однажды, Вэй Усянь подслушал, как Лань Цижэнь высказывает свои сомнения по поводу этого брака и даже спросил у племянника не желает ли он разорвать эту помолвку, но в ответ лишь услышал — «Нет».

— Ванцзи, ты точно в этом уверен? Ты действительно хочешь жениться на этой девушке? — В голосе мужчины слышалось недовольство и сомнения в осмысленности этого ответа.

— Да, дядя, я хочу жениться на ней. — Лань Ванцзи был непреклонен.

— Неужели, чтобы ты возжелал жениться необходимо было сойти с ума благородной заклинательнице? — вскричал он, в порыве гнева. Но дальнейшую гневную тираду Усяню не дала тогда услышать так не вовремя нашедшая и утащившая его за собой Бинхуа.

Вэй Усянь был на грани отчаяния, все его попытки заставить Лань Чжаня потерять голову провалились. Он был на грани отчаяния и чуть ли не взвыл. Он вновь пробрался Цзинши после отбоя и кокетливо произнес, при этом забираясь в кровать

— Гэгэ, мне так одиноко без тебя ночью, я мучаюсь от кошмаров без тебя! Ты же согреешь свою женушку этой ночью?

— Мгм, я достану одеяло, — бесстрастно ответил Лань Ванцзи и ушел за ширму, чтобы вернуться с одеялом и накинуть его на плечи Усяня. А сам собрался уйти, чтобы лечь на кушетке.

— Тебя, что совсем ничего не берет? Неужели Ханьгуан-цзюнь и впрямь выточен из нефрита? Почему ты делаешь для меня все о чем бы я не попросила? Неужели я это заслужила? Я постоянно нарушаю правила, вывожу тебя, заставляя потерять голову от гнева и сорваться на эмоции, но ты с титаническим спокойствием всё это переносишь. Предотвращаешь половину моих выходок, мои домогательства. И я уверена, попроси, я луну с неба ты её для меня достанешь? Чем я это заслужила? Почему ты все это делаешь для меня? Я готова поклясться богам, что уж точно никогда не исправлюсь! И не стану вести себя подобающе! Не изменюсь. Я ужасна и лучше не стану! Даже не надейся, что я исправлюсь! Ну почему ты такой? Я точно не изменюсь! Даже не мечтай! — Вэй Усянь с громким вздохом плюхнулся на постель

 — Мгм, не надо. Вэй Ину нет нужды меняться. Я делаю это потому что ты — это ты, Вэй Ин.