Свадьба плавно подходила к завершению, что означало лишь одно – приближение брачной ночи. Это обстоятельство заставляло Вей Усяня волноваться и паниковать. Шутка ли великий и ужасный Старейшина Илина про которого ходила разного толка слухи, и про гарем из тысячи невинных девушек, в том числе сам умер девственником. Нет, он конечно прочитал в период юности не один весенний сборник, но всё-таки теория и практика были не одним и тем же. К тому же, он теперь стал девушкой, а это значительно всё усложняло. Да и на хорошего мальчика и просто праведника Лань Чжаня, если честно, не было особой надежды. Нет, наверняка его занудный дядюшка прочитал ему лекцию на тему "Как зачать наследника". Но вряд ли она была хоть сколько-нибудь полезной. Не зря же сам Старик не был женат. Ни одна женщина не выдержит его занудства.

Поэтому Вэй Усянь решил брать все в свои руки. Не зря же он прочитал столько?! Хотя, он сильно нервничал и не был уверен, что хочет сделать это. И если быть честным, он до сих пор старался не обращать внимание на определенные различия между прошлым и нынешним телом. Сейчас он прекрасно понимал, что женщины его не особо привлекали, он не сильно рассматривал их тела на картинках. Да, он флиртовал с девушками, отвешивал им комплименты, но это было столь поверхностно и как бы дежурно. Общество не сильно жаловало обрезанных рукавов, поэтому он даже не смел задумываться о том, что его привлекают юноши, такие же как он. Хотя, стоило заподозрить это еще во время обучения в Гусу. Каким же слепцом он был! И лишь осознав свои чувства к Лань Чжаню сейчас он понял, что слишком много рассматривал его прекрасное, нежное лицо, четкий подбородок, прямой нос, светлые глаза и крепкий пресс.

Внезапно, его голову посетила столь очевидная мысль – Лань Чжань тоже был обрезанным рукавом! Нет, он вовсе не сомневался в чувствах своего супруга. Подумать только! Супруга! Лань Чжань теперь его муж! Но... Будет ли его привлекать женское тело Лань Сюэхуа? Конечно, они и без плотских утех смогут счастливо прожить, но рано или поздно могут возникнуть вопросы по поводу наследников. Хорошо хоть Гусу Лань не требовал демонстрировать окровавленные простыни невесты в знак ее невинности. Хоть в этом они оказались не столь замшелыми.

Он мог еще кое-как сдерживать своё волнение на банкете, но стоило им переместиться в Цзинши, как его пробрала какая-то дикая истерика. Вся его нервозность вылилась в этот дикий, бешенный смех. Но сложно было не засмеяться при виде свадебного убранства спальни. Всё пестрило алым и золотым. На подушках были вышиты кривоватые утки-мандаринки, а на одеяле красовались два таких же кривых лебедя – черный и белый с клановыми лентами на головах. Кажется, вот чем занимались Лань Бинхуа с подругами всё это время – вышивали свадебное белье. Свечей было так много, и они так ярко светили, что казалось будто на улице день, а вовсе не ночь. Вэй Усянь здраво опасался, что это всё может грозить пожаром. А благовония, которые должны были настраивать на нужный лад и помогать в зачатие столь сильно пахли, что от них слезились глаза. Это всё было ужасно нелепо и лишь убивало какой-либо настрой, а не создавало его.

Лань Чжань, кажется, заметил его волнение. Он ничего не говорил, а лишь смотрел на него с беспокойством. Вэй Усянь понимал, что это ведет к серьезному разговору. Разговору о чувствах. И именно этого он боялся. Честно, он был не готов к этому! Он не привык делиться переживаниями, ему было проще отмахнуться от них. Но иногда нельзя забыть о сожалениях.

– Вэй Ин, что тебя беспокоит?

Внезапно раздавшийся голос Лань Ванцзи вырвал его из размышлений. Вэй Усянь хотел было бы привычно отшутиться, подарить ему очередную фальшивую улыбку и отмахнуться от переживаний, но что-то в выражение лица Лань Чжаня заставило его передумать и проявить несвойственную в такие моменты откровенность.

— Я.. Лань Чжань, я боюсь. На самом деле, я никогда ни с кем не делил ложе..., И я не знаю, что мне делать, да и близость почему-то пугает... – Дыхание перехватывало, он говорил все быстрее и быстрее, нервно комкая юбку свадебного платья. В голове набатом билась лишь одна мысль – "Что я такое, гуй побери, несу?!"— Ааа всё не так! Ты не подумай, нет! Ты мне очень нравишься! Мой Лань-эр-гэгэ очень красив, сердце этого несчастного замирает при одном взгляде на него!

Стоило Вэй Усяню произнести эти смущающие слова, как румянец появился не только на его лице, но и кончики ушей Лань Ванцзи предательски покраснели. Он засмотрелся на это непривычное зрелище и застыл. А после резко помотал головой, смахивая наваждение.

— Я хочу сказать, что знаком с постельными утехами лишь по книжкам Не Хуайсана! Но честно говоря, я уже плохо помню, что надо делать... Тем более я сейчас в женском теле! До сих пор не могу в это поверить! И привыкнуть..., да кто вообще может к такому привыкнуть?!

На этих словах он резко взмахнул руками и придвинулся к Лань Ванцзи ближе. Вэй Усянь безостановочно говорил, не в силах унять этот речевой поток. Чем больше его одолевали сомнения, тем больше и быстрее он говорил. Ему было страшно. Но молчаливая поддержка Лань Ванцзи, который внимательно слушал и вникал в каждое сказанное им слово безусловно согревала.

Лань Ванцзи осторожно взял Вэй Усяня за руку, слегка сжимая её в своих ладонях.

— Если боишься, не заставляй себя.

Беспокойство Лань Ванцзи было очевидно, светлые глаза были слегка сощурены, изящные брови изогнуты, а меж них залегли тонкие морщины.

— Но я хочу! Я действительно хочу разделить с тобой ложе!

Вэй Усянь был порывистым в своей искренности, говорил всё что было на уме, тем самым смущая Лань Ванцзи.

Более того он, сам того не понимая, весь раскрасневшийся, с разлохмаченными, наспех расплетенными во время разговора волосами и в растрепанной одежде, выглядел невероятно привлекательным. Такой Вэй Ин был притягательным, был желанным. Особенно сейчас, когда в неверном свете свечи его черты слегка смазались, словно возвращая старое, почти забытое лицо в настоящее. Лань Ванцзи видел его в снах – печальных, счастливых, кошмарных, страстных или сладостно-томительных, но каждый раз любимый образ исчезал в рассветных лучах. И даже если сейчас ему снится сон, то он хотел насладиться им как можно дольше, рассмотреть, запомнить лучше это странное смешение двух образов. Неловкую улыбку на пленительных губах, морщинки в сощуренных глазах, упрямо поднятый ровный нос, острый подбородок.

Теперь взгляд цеплялся не за широкие, мужские скулы, а за по девичье пухлые щеки, пушистые, длинные ресницы обрамляли большие глаза, совсем другой формы, но с теми-же озорными искорками, лоб теперь совсем маленький, да и все черты меньше, тоньше, нежнее. Плечи больше не такие острые, а спина теперь хрупкая, узкая, запястья тонкие, их можно обхватить одной ладонью. Вместо крепких мышц и шрама от клейма на загорелой коже – нежные женские груди, выглядывающие из полу распахнутых слоёв праздничных одежд, а кожа белая словно нефрит и такая нежная. Прежний голос с легкой хрипотцой остался в прошлом, сменился низких, но срывающимся в фальцет, когда Вэй Ин слишком охвачен эмоциями или вновь не контролирует свою громкость, очевидно женский, но всё также вызывающий табун мурашек по коже и пробуждая в сердце страсть.

Лань Ванцзи хотел Вэй Усяня любым, независимо от пола и внешности. Он любил его душу, личность, а не смертную оболочку. Но он ни за что не станет его принуждать к близости. Не посмеет мучить любимого человека. И если Вэй Ин не готов, то он отступит и не будет настаивать. Доверие и искренние чувства дороже плотских желаний.

— Лань Чжань, почему ты молчишь? Я что-то не так сделал? 

Вэй Усянь совершенно незаметно оказался перед сидящим Лань Ванцзи. Он нависал над ним, оставшись лишь в нижних одеяниях, которые были неплотно завязаны, а от того грудь прекрасно была видна. Лань Ванцзи стремительно отвёл взгляд, стараясь не выдать смесь из страстного желания и ужасного смущения. 

— Вэй Ин, твоя грудь. 

— А что не так с моей грудью? По-моему, она весьма красивая. Конечно далеко не арбуз, но и побольше локвы будет. Тебе не нравится моя грудь? 

— Она видна, запахнись. Это непристойно. 

Последнюю фразу Лань Ванцзи еле выдавил из себя, преодолевая смущение. Ему было сложно было выносить бесстыдство Вэй Усяня. Как бы он его не любил, все-таки сложно было не признать, что этот человек поистине толстокож и не понимает, как действуют на других своими словами и действиями. 

— Лань Чжань! Мы теперь женаты! Что-же непристойного в том, чтобы любоваться холмами и долиной своей жены? 

Он звонко рассмеялся от абсурдности всей ситуации. Но вместе с тем почувствовал внутри облегчение. Все-таки, он нравится Лань Чжаню, раз тот так легко смущается от его вида. 

— Лань Чжань, посмотри на меня. Я действительно хочу тебя. Это не ложь, а моё истинное желание. Мы рано или поздно разделим ложе. Все-таки, плотские желания не чужды тебе, да и мне уж тем более. Раз наши чувства и желания взаимны, то почему бы нам – Вэй Усянь прищурил глаза и растянул губы в улыбке, а его рука накрыла янский корень супруга, – не разделить ложе? 

— Ты точно в этом уверен? 

Голос Лань Ванцзи звучал хрипло, он весь был напряжён, а желание было всё сложнее сдерживать. Особенно когда касания Вэй Ина обжигали его естество даже сквозь множество слоёв одежды. 

— Да, я полностью уверен. Лань Чжань, давай сделаем это! 

Чтобы доказать твердость своих убеждений и отбросить последние крохи сомнений Вэй Усянь решительно поцеловал Лань Ванцзи. Чувствовать эти мягкие губы было очень приятно, поцелуй дарил новые ощущения, и разрывать его совсем не хотелось, даже если дыхание было на исходе. Но всё равно пришлось отпустить столь желанные уста. 

Первым отпрянул Лань Ванцзи, но лишь для того, чтобы своим охрипшим от долгого поцелуя голосом, попросить снять его налобную ленту. Вэй Усянь, трясущимися руками, развязал клановую ленту и осторожно поднёс ее к губам для того, чтобы запечатлеть на ней поцелуй. 

— Я тоже люблю тебя. Распусти мои волосы. 

Вэй Усянь потёрся щекой о шершавую кожу мозолистой ладони возлюбленного. Тонкие пальцы осторожно распускали сложную прическу, нежно касаясь черных прядей, даря наслаждение. Наконец, Лань Чжань развязал ленту, а после забрал из рук Вэй Усяня свою, чтобы связать их.

— Отныне, наши судьбы неразрывно связаны как эти ленты? 

Слегка насмешливо спросил Вэй Усянь, в ответ получив ласковый взгляд светлых глаз.

— Всегда были связаны.

— Ай-яй! Лань Чжань, моё бедное сердечко скоро не выдержит! Я же умру от таких нежных слов! И умру девственником, если ты сейчас ничего не сделаешь!

— Вэй Ин. 

— Ну правда, Лань Чжань, я не могу уже ждать, сгораю от нете... 

Лань Ванцзи прервал его страстным поцелуем, что вырывал землю из под ног и от которого прерывало дыхание. Вэй Усянь не знал почему он теряет голову от страстного напора, крепких объятий и запаха сандала, но был уверен, что так и должно быть. 

Лань Чжань прервал поцелуй и разомкнул объятия, чтобы помочь ему окончательно избавиться от тяжелых одеяний. Алый шёлк упал на темные доски пола, оголяя белую кожу.

Как только Вэй Усянь окончательно остался обнаженным, Лань Ванцзи застыл любуясь им, стараясь навсегда запечатлеть его образ в своей памяти, убедить испуганное сердце, что это реальность, а не сон. Что Вэй Усянь жив. Его образ манил, размазанная от поцелуев помада, хищный, страстный блеск в глазах, тонкие запястья нежных рук, которыми он, словно специально дразня оглаживал себя, слегка задерживаясь на груди и лобке.

— Лань Чжань, я настолько прекрасен, что ты не можешь оторвать от меня взгляд? Разве ты не должен сейчас снять с себя все эти одежды и поскорее разделить ложе со своей супругой? 

Вэй Усянь нагло дразнил Лань Ванцзи, любуясь бурей эмоций на обычно бесстрастном лице. 

— Что же ты молчишь? Лань-эр-гэгэ, давай я помогу тебе избавиться от этого препятствия. 

Он тянул это прозвище, словно смакуя звуки, голос его был томный и хриплый. И в противовес медленно растягиваемым словам, от одежд супруга Вэй Усянь избавлял быстро. 

Этот процесс он сопровождал поцелуями и восхищёнными комментариями на грани с пошлостью. Его слова с головой выдавали его пристрастия в литературе и большой опыт прочтения порнографии. Это одновременно и смущало, и раздражало Лань Ванцзи воспитанного в строгости на великих произведениях классиков прошлого и гениев современности, коих, впрочем было мало. И хотя он сам был ознакомлен с литературой такого рода, и более того, со сборниками Лунъяна, но такие пошлости не мог позволить себе произнести. Когда Вэй Ин начал шептать ему на ухо, что ждёт когда нефритовый жезл гэгэ возьмёт его жемчужные врата яростным штурмом, Лань Ванцзи не выдержал и заставил его замолчать несдержанным поцелуем, а после слегка прикусил нижнюю губу. 

— Гэгэ, ты же не собака, чтобы кусаться! Тебя так возмущают мои слова? Я угадал? Если тебе не нравится мог просто попросить, а не кусаться! 

Вэй Усянь смешно дул щеки, явно давая понять, что не обиделся. Но Лань Ванцзи все-равно коривший себя за этот поступок, виновато опустил голову. 

— Лань Чжань, я не обижаюсь, правда! Давай лучше вернемся к прерваному занятию, обещаю не буду тебя дразнить такими фразочками! Поцелуй меня снова, гэгэ! 

Лань Ванцзи послушно исполнил просьбу возлюбленного. Он слегка надавил ему на плечи, чтобы он лёг на постель, и начал покрывать поцелуями, оставляя на светлой, нефритовой коже алые засосы и укусы. На ключицах красовались следы укусов, а вся шея была покрыта любовными метками. Вэй Усяню казалось, что на тех местах, где Лань Чжань касался его разгорался пожар. Всё тело горело, а внизу что-то тягостно скручивало, хотелось сомкнуть ноги, напрячь всё, лишь бы как-то угомонить это неясное, до селе незнакомое ему чувство. Когда изящные ладони оказались на его груди, и начали её оглаживать, сжимать и ласкать соски, он издал не то всхлип, не то стон, который перерос в крик удовольствия стоило Лань Чжаню взять один из сосков в рот. Он поочередно посасывал их, и играл с ними языком и своими длинными, тонкими пальцами музыканта. 

За этими действиями он не заметил, как одна рука Лань Чжаня переместилась к лобку и начала ласкать его, иногда пальцы слегка задевали половые губы, заставляя желать большего. Когда Вэй Усянь перестал сдерживать рвущиеся изнутри стоны, его пальцы проникли внутри и начали ласкать мягкие стенки и клитор. Это были совсем иные ощущение, нежели когда он ласкал себя в прошлой жизни. Женщины ощущали всё куда ярче и возбуждение больше доставляли прелюдии и касания, нежели прямая стимуляция. Хотя, учитывая, что он ещё ни разу не делил ни с кем ложе до этого, то сравнивать было сложно. Стоило Лань Чжаню начать ласкать его ртом, как он почувствовал какой-то невероятный взрыв. Внутри всё сжалось в тугую пружину и резко взорвалось фейерверками внутри. После такого ему точно нужна была передышка, но он чувствовал, что хочет ещё. К тому-же, сейчас только он получил удовольствие.

Когда Лань Чжань отстранился, Вэй Усянь произнёс:

— Ах! Лааань Чжаань! Хаа! Этоо! Ха! Это было невероятно! Никогда не думал, что так можно делать, а уж, что ты будешь ласкать меня там языком тем более!

— Вэй Ину не понравилось? Мне больше не доставлять тебе удовольствие ртом? 

Лань Ванцзи слегка склонил голову, чтобы его улыбка и смешинка в глазах были менее заметны.

— Что? Неет! Лань Чжань! Мне очень понравилось! Просто, я не ожидал такого от тебя! Ты же такой идеальный и вдруг делаешь что-то столь непристойное. Тут кто угодно удивился бы. 

Вэй Усянь громко воскликнул и резко сел на кровати. 

— Разве между супругами есть что-то непристойное? Вэй Ин, я хочу дарить тебе удовольствие, чтобы тебе была приятна наша близость. 

Лань Ванцзи нежно погладил Вэй Усяня по лицу. 

— Тогда позволь и мне подарить тебе удовольствие. 

Вэй Усянь опустился на колени, и наконец обратил свой взор на его янский корень. Он был большим, больше чем был у него самого в прошлой жизни, что вызывало лёгкую досаду и зависть, он был слегка изогнут вверх, а крупная гладкая головка уже сочилась семенем. Вэй Усянь перекинул длинные пряди через плечо, чтобы они не мешали процессу, и быстрым движением прошёлся языком по всему естеству супруга. Лань Ванцзи попытался было помешать ему, не желая, чтобы Вэй Усянь, как ему казалось заставлял себя делать это в благодарность, но его руку оттолкнули. после аккуратно, чтобы не задеть зубами взял его в рот. Он двигался не торопясь, лишь иногда ускорялся. Ласкал, стараясь максимально доставить удовольствие, используя язык и губы, он то слегка выпускал его, то вновь заглатывал, словно пытаясь взять как можно глубже. 

Лань Ванцзи крепко сжимал пальцы комкая простыни, дыхание его было учащённым, было видно, что он еле сдерживается. Старательные ласки Вэй Ина приносили ему невероятное удовольствие, но вместе с тем были пыткой, потому что сдерживать самообладание было сложно. Когда он почувствовал, что еще немного и он скоро кончит, Вэй Ин, наконец выпустил его янский корень. Губы его распухли, а лицо раскраснелось.

— Гэгэ, давай дойдем до конца.

— Вэй Ин, ты уверен, что готов сегодня зайти так далеко?

Голос Лань Ванцзи звучал приглушенно и хрипло. Он был почти на пике, и терпеть было сложно, так не хотелось, чтобы Вэй Ин прерывался. Но он хотел большего, и специально завёл его, чтобы не было сил сопротивляться и желание перебороло страхи.

— Лань Чжань, но я правда хочу тебя в себе! Если до этого было так хорошо, то что будет, когда мы соединимся? Я хочу каждый день делить с тобой ложе!

— Ты сам это сказал.

Лань Ванцзи одним движением опрокинул его на спину и впился страстным поцелуем в губы, вызывая дрожь во всём теле. Он зашёл в него одним плавным движением. Сначала толчки были медленными и не глубокими, они без сомнений дарили удовольствие, но этого было недостаточно. Вэй Усянь ослепленный страстью желал, чтобы Лань Чжань двигался в более быстром и энергичном темпе. Он шептал возлюбленному на ухо просьбы двигаться сильнее и быстрее. И его желания были услышаны, мужчина взял более быстрый темп и полностью отпустил себя.

Ощущения, которые действия Лань Чжаня дарили ему были столь яркими, что Вэй Усяню оставалось лишь вцепится в плечи супруга сильнее, чтобы не потерять голову от этой умопомрачительной любовной лихорадки. Каждый толчок вырывал из него стоны и крики, Вэй Усянь цеплялся за возлюбленного, царапал ему плечи и спину. Они целовались до потери дыхания, оставляли друг другу засосы и укусы там, где могли дотянутся. Они сходили с ума от жара сплетенных тел, от стонов и криков, от этой сладкой удушающей близости.

Наконец, Лань Ванцзи сделал последний особенно глубокий и сильный толчок и вышел из него, чтобы излиться на алые простыни. После он с тяжелым дыханием обессиленно рухнул рядом. Он посмотрел на Вэй Ина, что улыбался ему шальной улыбкой и также тяжело дышал.

— Лань Чжань, знаешь…Каждый день такое – это слишком для меня. Боюсь, что не выдержу.

— Нет, ты сам это сказал.

— Ай! Забудь, что я сказал. Я вечно болтаю всякую глупость, так что-же всегда меня слушать?

— Мгм, каждый день – значит каждый день.

Лань Ванцзи был непреклонен, и казалось, не собирался отступать от своего решения. Вот только уголки его губ были слегка приподняты, но в темноте это было совсем не видно.

— Лань Чжань! Если ты меня заездишь я сбегу от тебя, так и знай!

Вэй Усянь шутливо ткнул супруга локтём в бок и наигранно надул щеки, изображая обиду.

— Отдыхай. Я принесу воду, после омовения будем спать. Утром нужно поприветствовать дядю и брата.

— Не думаю, что твой дядя будет рад принять от меня чай.

— Если Вэй Ин не подсыплет в чай перец – будет.

— Ай-яй! Как гэгэ хорошо меня знает! Ладно иди быстрее наполнять бочку! Я весь мокрый!