Обрывочные видения рассеянно мелькали смазанными всполохами. Когда же перед закрытыми глазами вставала более или менее ясная картинка, и удавалось понять всплывающие образы, Ян скрипел зубами, метался по лежаку, раскидывая шкуры. За вереницей оскалов, когтей, истекающих кровью ран и дыма пожарищ непременно следовал взгляд. Поначалу испуганный, а потом осуждающий, горький. Ян никак не успевал разглядеть, кто так смотрит на него, за что обижен.
Сон был тяжёлым, мутным.
Пробуждение под стать ему – на Яна навалились, в горло, под подбородок с силой упёрлось что-то острое. Так, что не сглотнуть, не повернуться, сразу проткнёт натянутую кожу.
- Только дёрнись, кот, своей кровью захлебнёшься.
Ян разлепил веки, сморгнул, подавив желание хрустнуть затёкшей от неудобной позы шеей.
Над ним, оседлав, нависал Вилле. Перекинувшийся в полу-форму, сверкал единственным глазом и скалился во всю пасть. Плохая ситуация, хоть и был сильнее, а сбросить с себя не получилось бы, банально не успеет, стоит тому навалиться, и приспособленное оружие войдёт в глотку, даже если это просто щепа от полена.
- Так сколько стоит твоё гостеприимство?
Изуродованная щека, тёмные провалы сколотых клыков придавали ему страшное хищное выражение. Странно, что не прирезал во сне, после учинённой дичи это бы стало закономерным финалом.
- Я не собирался… – Ян запнулся.
Собирался, и от этого было муторно.
Вилле раздражённо мотнул головой, откидывая мешающие пряди, заслоняющие и так ограниченный обзор. Он дунул на волосы, но ничего этим не добился. Ян чуть было не вскинулся помочь ему, заправить за ухо.
- Не шевелись!
Острие переместилось ниже, ощутимо царапая, замерло на бешено пульсирующей венке.
- Я хочу сделку. Так это у вас делается? Я правильно говорю? Ты дашь мне время, а потом, когда смогу нормально ходить, выведешь за посёлок.
Ян слегка кивнул, похоже, убивать его не собирались, но провоцировать резкими движениями всё равно не следовало.
- Мне нечего предложить… кроме себя. – Вилле скривил дрогнувшие губы, цыкнул и продолжил: – не больше раза в день, без узла, без метки. Устраивает?
Ян снова кивнул.
- Нормально скажи!
- Да, хорошо.
- Значит, договорились, – омега выдохнул, сполз, завалился боком на самый край лежака и подтянул вниз задравшуюся рубашку. – И штаны мне дай!
Ян тут же выхватил из его рук железный обрубок, тот, каким он картошку кромсал, отшвырнул в сторону, взвился, негодуя:
- Ты понимаешь, что любой в таком положении пообещает что угодно, лишь бы в безопасности оказаться?! А потом с тебя просто шкуру спустит, причём без всяких договорённостей!
Омега мог бы и не разглагольствовать, а шею ему перерезать, но почему-то не так было страшно за себя, сколько возмутила наивность. Как можно поверить на слово? Кому? С кем война ведётся? Слово кота коту – закон, но волка не обмануть это себя не уважать, никто же с серыми сделок не совершает.
- Любой, – согласился Вилле, сполз с печи, – но не ты.
- Это почему же? – Ян опешил.
Немного запыхавшийся от усилий омега, кажется, был в нём уверен, и бояться перестал, что удивляло искренне. После проявленной агрессии, наоборот, должен был под шкурами трястись от каждого шага в его сторону.
- Потому что подобрал, другой бы плюнул и дальше пошёл, – вытянулся на лавках, морфнулся обратно. – И вчера ты остановился.
- Убеждаешь меня, что я порядочный кот?
Ян спрыгнул на пол. Его внезапно качнуло, повело в сторону, перед глазами зарябило светлыми мушками, забликовало, как яркое солнце на воде, а желудок двинулся вверх тяжёлым комом.
- Я на это надеюсь.
Ответ кот едва расслышал за собственным стоном.
Яну было плохо. Так плохо, что сравниться по ощущениям могло только одно из его ранений, когда предложенное лекарем зелье подействовало как-то незапланированно.
Стоило слезть – резко закружилась голова, пробило потом и мелкой дрожью пошли все мышцы. Невыносимо хотелось пить, но вода не приносила облегчения, во рту не пропадало ощущение горечи.
- Ты разве не знаешь, что котам нельзя вишняк?
Чувствительность к свету и звуку у Яна повысилась в разы и каждое слово, сказанное омегой, тупой болью гудело в голове. Всё он знал: коты алкоголь не переносили, кто помельче, блевал с пары капель, а покрупнее, как он, болели потом долго. Он растянулся за столом, навалился грудью, прикладываясь виском к холодной кружке. Замерев и с закрытыми глазами было немного легче.
Нюх, к счастью, притупился. Вилле сказал, что от него пасёт и рубаху теперь не отстирать, так и останется в россыпи мелких красных пятен. Если бы Ян ещё и запах учуял, его бы точно стошнило.
- Сколько ты вылакал?
Альфа показал примерно пальцами, покосился в его сторону, с трудом фокусируясь.
Вилле пришлось избавиться от лубков, чтобы забраться на печь. Судя по неловкой позе, – тот извернулся, чтобы лучше видеть, прикрылся шкурой, выставив в сторону голую стопу, – говорить о выздоровлении было рано. Ещё Ян помнил, что на бинтах проступила кровь. Нужно было перевязать, проверить, как колено, может, закрепить обратно.
Он был не в состоянии. О том, чтобы вынести ведро, затопить и приготовить что-нибудь речи вообще не шло. Мысли о еде вызывали в животе болезненные спазмы.
Вилле, видимо, понимал каково Яну сейчас, больше не заговаривал, пошуршал немного и заснул, убаюканный относительной тишиной. Редкие вздохи и полустоны ему не мешали.
Отошёл Ян только выбравшись из дома и просидев пару часов на крыльце, холод взбодрил, привёл в порядок мысли. Хорошенько подумав, он пришёл к выводу, что главную роль в его диком поведении сыграло волчье пойло, так не вовремя подсунутое Фа-Ридом. Без него он бы не завёлся настолько сильно, точно не понёсся бы в-звере, нарушая запрет лекаря, ставя под угрозу своё здоровье.
Конечно, на Вилле бы злился, как на представителя вида, развязавшего войну, но насиловать не полез. Головой понимал, что нельзя грести под одну гребёнку, равнять каждого, опираясь на общие представления. Как среди котов встречались подлецы, одни мародерствующие обдиралы чего стоили, так и среди волков не могли быть все поголовно мразями.
А Вилле, признался себе Ян, ему импонировал. Не мог представить, как бы сам повел себя, попади в такую ситуацию, – не попал бы, конечно, за каким лядом, как у них говорится, тащить к себе домой недобитого кота? – но такое умение держать себя в руках внушало уважение. Он бы даже восхитился, если б сам факт присутствия омеги на войне не портил общего мнения.
- Как ты оказался в отряде? – Ян уже как мог прибрался в доме и решил разбудить его.
Вилле подтянулся, привалился спиной к стене, растирая заспанное лицо ладонями.
- У таких как я не много вариантов.
- Это у каких?
Что бы ни болтали, а даже у волков омеги-солдаты были редким исключением. И они отличались размерами как в-звере, так и в-человеке. Вилле не тянул на воина.
Ян передал ему кружку морса, большое немного повядшее яблоко. Сегодняшний паёк, притащенный к двери кем-то из селян, был куда разнообразнее прошлых. То ли заметили его отвратительный вид, расщедрились, списав на раны, то ли уже собрали общий склад и распределяли из него.
Вилле впился в круглый фрукт, брызгая соком.
- Калек. – Пояснил, захрустев: – не могу щенков иметь, течки ни разу не было, а всех бесполезных из стаи выгоняют. Так что выбор небольшой. Или на границу или на задворки.
В ответе Яна поразило всё.
И то, как просто Вилле сообщил о своей проблеме, и то, как у них поступают с больными – а здесь это лечилось, не всегда успешно, но никто не ставил бесплодных ниже по статусу. Уж точно из кланов не изгоняли.
Но особенно наличие свободной воли при решении идти на войну или нет.
- Выбор? – переспросил он, – в чём? Жить одному или резать других?
То, что омега пошёл в отряд, когда мог просто отшельничать, его покоробило.
Вилле напрягся, моментально уловив смену интонации.
- Я не так сказал.
- Как можно было выбрать … это?!
- Я ни сделал ничего ни тебе, ни какому другому твоему родичу.
- Ты же солдат, а не просто погулять приходил! Скажешь – нет?
- Это пустой разговор, кот. Я не собираюсь оправдываться перед тобой, – голос Вилле зазвенел, надломившись.
Он отложил надкушенное яблоко в сторону, сунул обратно кружку и завозился с завязками на рубахе, потащил её через голову.
- Что ты делаешь?
- Выполняю свою часть сделки. Не стоит с этим тянуть.
Ян дернул за подол вниз, возвращая одёжку обратно.
- Сиди ровно, больно нужен ты был! – И скрылся в маленькой кладовке, грохнув дверью.
В голове давно не было такого сумбура. Яна раздирало от противоречивых чувств.
Когда гнали волков от границ, всё было предельно понятно: перед ним был безжалостный враг, уничтожить которого нужно было любым способом. Сейчас ему одновременно было и жалко Вилле и хотелось хорошенько встряхнуть. Если у того стоял выбор всю жизнь прожить, скитаясь, или участвовать в нападениях, остановиться на последнем мог только совсем дикий. Но с другой стороны, кто Ян был такой, чтобы осуждать? Вилле старался выжить, как умел, и, судя по тому, где он сейчас находится, не слишком-то и успешно.
Ян вытащил из сундука какие-то совсем старые шаровары, потряс ими, вздымая в воздух пыль. И вернулся в комнату.
- Ты мне ничего не должен. Предлагаю забыть, будто ничего не было, а завтра попробовать начать сначала.
Вилле не ответил, лишь серьёзно кивнул и протянул руку за штанами.
Просыпаться с утра позже омеги было неосмотрительно, хоть они и договорились, а кто знает, что могло взбрести тому в голову. Но Ян спал чуть не до полудня. И сполз с печи только потому, что скоро должны были принести что-нибудь из еды.
Вилле сидел на лавках, вытянув в сторону ногу, надеть штаны он, конечно, не смог, согнуться полностью не давала новая тугая повязка на бок, а до потревоженного колена было больно дотрагиваться.
Кот подошёл к нему, хотел ощупать, но тот протянул ему под нос раскрытую ладонь.
- Вильхельм Полссон, – представился он, – волк из стаи Клале. Можно просто Вилле.
Ян хмыкнул, не думал, что серый воспримет так буквально, но подыграть захотелось.
Он ответил таким жестом:
- Дру-Ян, пума из клана Ольховка.
****
На любой стук в дверь теперь Ян отзывался громким «Иду!» и не торопился, давая возможность волку спрятаться с головой под шкурами. Так себе укрытие, но с порога было не разглядеть, а в дом кот никого не пускал. Наличие дюжины яблок, демонстративно лежащих на столе на широком глиняном блюде, могло объяснить посторонний запах особо носатым гостям.
- Всё? – он обернулся.
Вилле гукнул со своих лавок и затихарился.
На крыльце стоял офицер из элитного отряда. Если б не плотно зашторенные окна, то Ян не пропустил возвращение солдат в Ольховку. Те толпились на заснеженной дороге, закутанные в куртки, в полу-форме, чтобы не так мёрзнуть, пока стоят. Мотали длинными хвостами, лупя себя и товарищей по ногам, фыркали, стригли мохнатыми ушами.
- Я по поводу командования, – чёрный кот отступил на шаг, освобождая место не слишком вежливо оттеснившему его от двери Яну.
- Фа-Рид же верховодит. – Он оглядел улицу, выискивая глазами названного, не нашёл, хотя своих пум приметил.
- Больше нет. Все отряды под моим началом. – Заявление было неожиданным. Не говори Ян с Ридом после атаки на Лебяжий Бор, подумал бы, что тот погиб. – Он уступил мне.
За казалось бы безобидной формулировкой скрывалась яростная драка двух командиров в-зверях, победитель которой сейчас стоял во дворе.
- Оспоришь?
Ян хмыкнул, развёл руками. У него, назначившего Рида вместо себя, было право не согласиться, но из-за ранений, даже если б хотел, не смог выступить против.
Офицер удовлетворённо кивнул:
- Я забираю всех, ты освобождён от службы, можешь остаться здесь, – и развернулся, намереваясь уйти.
- Рид живой?
- Конечно, – больше ничего сообщать не намеревался.
Оба отряда вышли из Ольховки в этот же день, а Фа-Рид притащился на следующий, швырнул Яну оставленную в Лебяжьем Бору куртку.
- Видел?! Этот вымесок всех наших забрал! На бойцов позарился, сучий потрох! Своих побили, так решил дыры заткнуть!
Ян поморщился на присовокуплённые волчьи ругательства. Своей брани хватало, не любил когда чужими словами язык мозолили.
Сама ситуация ему была понятна: ни в одном сражении Рид не участвовал лично, и по завершении освобождения местных кланов, когда все отлежались, немного пришли в себя, пришлый офицер бросил ему вызов. Отказаться было нельзя, равно как и победить пантеру. Ни на что тот не зарился. Вероятно, его так же как Яна покоробило отношение к отряду, неучастие в бою, и просто забрал солдат с собой.
Кот проникся уважением к офицеру, имени которого не удосужился узнать, и сочувствовать Риду не стал. Спросил:
- Лекарь нужен?
- Нет. Остановиться бы мне где-нибудь, зиму переждать.
- К старейшине иди, он определит.
Рид посмотрел на него, не скрывая удивления, рассчитывал, что к себе пригласят.
- Ко мне кое-кто ходит, тесновато будет, – соврал Ян. – Да ты и сам присмотрись, тебя любой свободный омега приветит.
Фа-Рид усмехнулся, не особо поверил, но идея, похоже, понравилась, подхватил мешок и покинул двор.
****
Измазанные в извести руки плохо отмывались холодной водой, Ян скрёб задубевшую кожу в тазу у подоконника, передёргивался, промерзший, но улыбался. Только сегодня сподобился замазать в бане печь, затопить, чтобы рассмотреть, не осталось ли трещин, не утекает ли где-нибудь дым, ну и поставил нагреть воду, не пропадать же зря поленьям.
Пока подготавливался: достал чистую смену одежды, полотенца, сложил в недавно починенную шайку, сверху кинул торчащий волокнами в разные стороны кусок липового лыка.
Вилле смотрел на него с нескрываемой завистью. Обходящийся обтиранием влажными тряпками в том же закутке с ведром, он не надеялся, что кот расщедрится на предложение нормально помыться. Да и баня находилась не впритык к дому, пересечь двор было равносильно заявлению о своём существовании.
- Не хочешь попариться? – Ян расстелил на полу несколько простыней друг на друга, похлопал по ним рукой.
Он хотел завернуть его кулем и дотащить до бани, как какой-то ковёр.
- Заметят же, – Вилле идея не показалась хорошей.
- Не должны. Меньше половины селян вернулись, никто и не смотрит, что я тут по двору таскаю, своих дел хватает.
Так и было, если кто увидел кота, несущего через плечо большой рулон тряпок, то не обратил внимания.
Париться, конечно, они не стали. И баня не протопилась для этого достаточно, и для омеги это было бы лишней нагрузкой. Ян разлил горячую воду по тазам, разбавил, достал плошку мыльнянки и, мазнув взглядом по омеге, отступил к выходу.
- За дверью подожду, зови, если что.
Он скрылся в предбаннике, прислушиваясь к давно забытым ощущениям.
От вида раздевающегося Вилле, его обнажившейся худой шеи и спины, что-то колыхнулось в груди, пробежало ворохом мурашек по всему телу и собралось странным привкусом во рту. Такого не было уже почти два года, с самого начала войны.
После первого боя, разбора могильника в освобождённом клане и нескольких ночей, когда он просыпался в холодном поту от кошмаров, у Яна ни разу не возникало желания, ничего не шевелилось в штанах. Пока солдатом ходил, другие альфы в отряде, периодически уединяющиеся с попадавшимися шлюхами, смеялись, намекая, что ему, видимо, вовсе не омеги симпатичны. Стал офицером – заткнулись.
Возможно, это была болезнь, застудиться в походных условиях запросто, или сказывались полученные в полу-форме ранения, но утренние реакции говорили об обратном. Он просто не хотел никого. Особо сильно по этому поводу не переживал, слишком не располагала обстановка, да и лекарь сказал, что так бывает и по возвращении в привычную жизнь всё должно наладиться.
Ян присел на лавку, боясь спугнуть это состояние. В паху легко, но настойчиво тянуло. Запах яблок, к которому уже успел принюхаться, кажется, заиграл новыми интересными нотками.
Из-за неплотно прикрытой двери раздавалось плескание и довольное фырканье. Дорвавшийся до воды омега, растирая себя грубым мочалом, тихонько поскуливал от восторга. А Яну до дрожи в коленях хотелось если не помочь, то хотя бы понаблюдать, однако подсматривать за Вилле не стал, пересилил себя, дождался, пока тот закончит и позовёт. Перетащил домой тем же способом.
Сам Ян мылся быстро, процессом не наслаждаясь, и потом сидел в остывающей бане, копался в разрозненных мыслях.
Давно забытые ощущения уже отпустили, оставив после себя что-то тревожно-щемящее и желание удостовериться, не показалось ли, уж слишком все внезапно произошло и быстро закончилось. Кидаться на омегу, проверять, не повторится ли, конечно, не стал. Сказал ведь, что ничего от него не ждёт в благодарность за спасение и выхаживание. А слово он привык держать.
****
- Ты совсем дурак?! – Ян в ужасе уставился на Шио, примеряясь, с какой стороны отвесить ему вразумляющую оплеуху, – мозгов вообще нет?
Омега притащился к нему ранним утром с двумя большими заплечными коробами, плетёными из лозы. Мол, он на днях вернулся со всей семьёй, а вчера, решив прогуляться в сторону Уречного, набрёл на один из садов того клана.
- Там тёрна просто заросли и калина ещё! – восторженно продолжал тот, не обращая внимания на вызванную своими словами реакцию. – Пойдем, сходим, я один столько не утащу. Себе наберём и в общую кучу тоже.
- Ты на хрена туда ходил, придурошный? А если бы где-нибудь недобитый волк отсиживался? Ты представляешь, что он мог с тобой сделать?!
Яну чуть плохо не стало, настолько живо представил возможные последствия бездумной прогулки. Из-за такой беспечности он мог запросто лишиться лучшего друга.
- Идиот! – зашипел он, – я твоему отцу скажу, где ты шляешься! Он тебя под замок запрёт.
- Что ты завёлся-то? – Шио на самом деле не понимал. – Всех же перебили.
- А если нет? Если кто уцелел и затихарился где? Чтобы не смел больше никуда ходить один! Хочешь без шкуры остаться?
Омега закатил глаза:
- Ну, так я тебя сейчас с собой зову. Пойдёшь или нет?
Ян цыкнул, по опыту знал, откажись, и упрямец умотает один.
- Жди, мешок ещё возьму, – скрылся за дверью.
Вилле высунул голову из-под одеяла на его шёпот.
- Слышишь? До вечера отлучусь, за котелком пригляди. Только ни звука.
Сад располагался ровно на полпути к Уречному. Быстрым шагом, чтобы не замёрзнуть, иногда срываясь на бег и шутливые перегонки, они добрались дотуда достаточно быстро. Несколько раз такие догонялки оборачивались взаимным валянием в снегу, но надолго не задерживали. Раскрасневшиеся, запыхавшиеся, сначала обтрясли невысокие деревца с тёмно-синими плодами. Тёрна было действительно много, хватило забить оба короба до самого верха, и Шио нахваливал Яна, прозорливо захватившего пару мешков.
- Нести мы это как будем? – Ян прикинул вес груза.
- Наперекрест оденем. Одно за спину, другое вперёд.
- На, подними!
Шио дёрнул за ремни и крякнул, поднять поднял, но унести даже один короб у него далеко бы не получилось.
- И чё делать теперь?
Ян поскреб затылок. Оставлять собранное не хотелось, надрываться тоже.
- Лезь дальше собирай, что-нибудь придумаю.
Четыре тонкие берёзки в стороне от сада на полозья подошли идеально, Ян ломал их, постоянно поглядывая на скачущего под калиной Шио. Дерево с кистями мягких ярко-красных плодов вымахало с целый дом и достать до веток оказалось сложно. Омега подпрыгивал, цеплялся и раскачивался, слетал обратно на снег, но вцелом справлялся.
Яну пришлось отрывать от рубахи длинные полосы с подола, чтобы закрепить поперечины, туго перевязать раскосы. Так что остались только рукава, соединённые между собой подобием короткой жилетки. Он фыркнул про себя, в расстёгнутой куртке выглядел бы достаточно смешно.
Наконец простенькие волокуши были готовы, можно прилаживать добычу и тащить. Не очень удобно, но всё лучше чем на себе.
Он очередной раз повернулся и забыл, как дышать – омеги не было. Ни под калиной, ни у коробов. Сердце замерло, Ян подскочил, вертясь во все стороны, глубоко затягиваясь запахами. Никаких посторонних, не могло тут быть кого-то кроме их двоих.
- Шио! Шио!
Откуда-то сверху раздался смешок:
- Испугался?
Омега сидел на самой макушке калины, прикрываясь собранными в кучу вокруг себя голыми ветвями. Ужас, охвативший Яна от вида пустого сада, тут же уступил место злости:
- Ёшкин ты кот! Спускайся! Сейчас по первое число получишь!
Дерево затряслось под его напором, закачалось из стороны в сторону.
- Хватит! Я грохнусь! ... Ай! – с громким мяфком Шио сверзился вниз.
Собрав по пути все сучки, приземлился практически на беснующегося внизу Яна. Задел и повалился сверху, но сразу оказался подмят и уткнут мордой в снег. На удобно попавшуюся задницу посыпались удары. Не столько сильные, сколько обидные.
- Срань, ты, Шио! Безмозглое существо! – Ян отпустил его после третьего шлепка, зашипел. – Чтобы не приходил ко мне больше!
Тот виновато шмыгнул носом, поднялся, отряхиваясь.
- Ну, извини, думал, будет весело.
- Обхохочешься!
- Ян, прости.
- Хватай волокушу и домой!
- Да стой, ты, – Шио обхватил его, вцепился клещом, – прости…
Ян рыкнул, внутри всё клокотало от негодования, омеге точно нужно было ещё наподдать, чтобы в мыслях не было так шутить.
- Прости, прости.
Он выдохнул, пытаясь успокоиться, взъерошил волосы:
- Идиотина. Ладно, пошли.
Всерьёз ссориться повода не было.
Ягоды отвезли сразу в общий сарай, каждый, как добытчик, взял себе по четверти мешка того и другого. Разошлись уже под вечер, по глубокой темноте. Жаровни в посёлке никто не разжигал, по улице виднелись лишь тусклые пятна окон, и то далеко не во всех домах.
Ян проводил омегу.
- Ты точно на меня не злишься? – Шио заискивающе заглянул ему в глаза.
- Нет, – не остыл ещё до конца, но не злился.
- Славно, – он вдруг быстро приблизился и легко ткнулся в губы своими.
Не сказав больше ни слова, скрипнул за собой калиткой, скрылся на крыльце, а после за дверью.
Ян с недоумением посмотрел, постоял, ожидая, что тот выскочит обратно с фырканьем и скажет что-нибудь в своём характере. И, не дождавшись, направился к себе.